Глава 23
СМЕРТЬ И ЯРОСТЬ
Два выстрела последовали один за другим — быстрые, прицельные. Негромкие, почти мирные хлопки с улицы. Звонко лопнуло оконное стекло.
Олега отбросило в дверной проем коридора. Пролетев метр, он врезался в стену, тут же окрасившуюся выплеснувшей кровью. Следующая пуля почти без заминки ударила Анюту под правую лопатку. Мощная энергия толчка развернула хрупкое тело женщины вокруг оси, она взмахнула руками, словно в нелепом па какого-то забытого танца, и медленно осела на пол.
Димка среагировал инстинктивно, не рассуждая — в прыжке сбил Наташу с тахты, прижал к полу и рывком оттащил под окно, стараясь уйти из зоны прямой видимости снайпера под защиту бетонной стены.
Тот затаился, выжидая.
Еще секунду назад мирная обстановка комнаты преобразилась, превратившись в кошмар, в который отказывалось верить сознание. Олег лежал без движения, с ним все было кончено: пуля попала сталкеру в голову, размозжив череп. Анюта еще дышала. Она лежала на спине и хрипло выталкивала воздух из легких, а на губах ее пузырилась розовая пена. Женщине хватило сил только на то, чтобы сорвать с лица маску респиратора. На ее груди расцвело лишь небольшое кровавое пятнышко — пуля прошила тело насквозь, но костюм из прорезиненной ткани не выпустил кровь. Зато на полу вокруг, вытекая из спины, расплывалась темная лужа. Хватило лишь одного взгляда, чтобы понять — у нее почти нет шансов.
— Анюта! — Наташа попыталась сбросить с себя руки Димки, но он удержал ее силой, встряхнул за плечи, чтобы привести в чувство.
— Пусти меня, ей нужна помощь!
— Тихо! Лежи! Снайпер только и ждет, чтобы мы бросились к раненым. Лежи, говорю! Я сам.
Убедившись, что Наташа его поняла, Димка перевернулся на спину, ужом скользнул под тахту и отжал ее руками от груди, совсем не чувствуя веса. Затем подтянул ноги, уперся подошвами ботинок и толкнул изо всех сил. От мощного рывка тахта встала на торец, пролетела пару метров и ударилась в оконную раму, звонко рассыпая остатки разбитого стекла. Нижний край пополз было по полу, но все же остановился. Теперь верхний край перекрывал две трети окна, лишая снайпера прежнего обзора.
— Лежи, — напомнил девушке Димка и, пригнувшись, бросился к Анюте.
Невидимый враг решил не размениваться по мелочам, выпустив длинную очередь. Щеку словно лизнул огонь, и бауманец рухнул на пол. Тяжелые пули прошивали содрогающуюся от ударов тахту насквозь, от пулевых отверстий во все стороны разлетались щепки деревянного каркаса. Затем выстрелы смолкли — то ли кончилась обойма и снайпер снаряжал следующую, то ли просто решил сделать паузу.
«Вот теперь нельзя медлить, нужно использовать эти мгновения затишья на полную».
Димка уже был возле Анюты. Схватил ее за плечи и вытащил в коридор, под защиту межкомнатных стен. Рука женщины, все еще цепляясь за ремень АКМа, волокла оружие за собой, по широкому кровавому следу, который оставляло ее тело. Бережно опустив раненую на пол, парень развернулся, собираясь броситься в комнату за перевязочным материалом, который наверняка имелся в рюкзаках. Но Анюта с неожиданной силой вцепилась пальцами в его ногу.
— Стой…
Димка упал на колено, наклонился к лицу женщины, горячо зашептал, торопясь объяснить как можно быстрее:
— Анют, тебя нужно перевязать, я…
— Не… нужно…
Липкие от крови ладони легли на щеки Димки.
— Прости… Не сдержали слова… не смогли… помочь…
— Молчи, береги силы! Мы тебя не оставим!
— Бегите отсюда… бегите…
Руки Анюты бессильно упали, голова склонилась набок. Капельки крови скатывались из уголка губ, пятная пол, словно кровавые слезы. Замерев на несколько долгих секунд, Димка смотрел, как из глаз этой необычной женщины уходит жизнь. Затем через силу поднялся, шагнул, словно деревянный, к Олегу, зачем-то проверил пульс на шее. Ничего… А затем пришла боль. Не только его, а как будто текущая сквозь тело Димки откуда-то со стороны. Резко обернувшись, он обнаружил, что Наташа стоит на коленях возле тела женщины, согнувшись и прижав ладони к лицу. Боль потери была их общей.
Снова ударила очередь с улицы. На этот раз тахту под натиском пуль все-таки отбросило, и она с оглушительным хлопком приземлилась на пол, вдребезги разломав ножки. Несколько пуль прошили межкомнатную стену прямо над головой Димки, и он резко присел.
Пальба снова смолкла.
Теперь возвращаться в комнату уже нельзя, но это и не требовалось — спасать уже некого. Оглушенный случившимся, Димка просто сидел, прислонившись спиной к стенке, не зная, что теперь предпринять.
С того момента, как он выбрался с Бауманки, весь путь сына Сотникова был устлан трупами людей, погибших от его рук или при его участии. Словно какое-то зловещее проклятье висит над ним, отравляя ему жизнь и коверкая судьбу. Оборотень с Семеновской. Испанец. Люди из Убежища. А теперь еще и Натуралист с Анютой… Люди, которые уже почти стали для Димки новой семьей. Заслуживает ли он всех этих жертв? Стоит ли и дальше цепляться за жизнь, ожидая неизбежного и жуткого финала? Ему ведь все равно немного осталось — без санитаров справиться с пожирающей тело «быстрянкой» нет никаких шансов…
Но тут его взгляд упал на Наташу, и Димка ощутил одновременно жгучий стыд и злость. Какой толк от всех этих терзаний, если они подтачивают и без того не бесконечные силы? Наташа еще жива! Если не ради себя, то ради нее он должен бороться. Пусть малодушные поднимают лапки и подставляют голову под пулю, а они еще побарахтаются! Его, Дмитрия Сотникова, не смогли прикончить харибда, пересмешники и морлоки, даже мертвый перегон и тот выпустил из хищной пасти, а теперь какие-то выродки в человеческом обличии убивают его друзей и жаждут смерти его любимой!
Кто-то должен их остановить. Заставить заплатить за все.
Кто, если не он?!
Гнев разгорался в его душе жарким пламенем, очищая мысли от шлака сомнений. Теперь Димка окончательно понял, что главные, самые страшные враги людей — не звери и не мутанты, а они сами со своей жестокостью, беспринципностью, безрассудным желанием уничтожать и разрушать.
И что-то произошло с ним в этот момент.
Гнев разросся невидимым облаком, выплеснулся наружу, за стены дома. Перед глазами возникли какие-то красноватые пятна… Еще через мгновенье он понял, что каждое из этих пятен — живое существо, которое бауманец видит, словно тепловизор, прямо сквозь стены дома.
Димка решительно подобрал с пола автомат Олега и процедил сквозь зубы:
— Надоело бегать!
— Я с тобой, — Наташа тоже поднялась, вытаскивая из кармана «бердыш» — последний подарок сталкера. Посмотрела на оружие каким-то чужим, сумрачным взглядом. Суровые складки пересекли ее лоб, губы сжались в твердую линию. Никто бы сейчас не дал девушке пятнадцать. Теперь она выглядела почти ровесницей Анюты.
— Ты же знаешь, с оружием обращаться я умею. И не останусь здесь одна.
— А я и не оставлю тебя здесь одну.
— Дим, у тебя кровь на лице…
— Это не моя. Анюты.
— Твоя тоже. Тебя пулей зацепило.
Димка машинально коснулся раны на щеке, поморщился. Пуля прошла по касательной, вспоров кожу, и щека действительно кровоточила.
— Неважно. Это не смертельно. Хочу найти Панкратова. И Ангела.
— Не только ты. Прислушайся, что творится снаружи.
А пространство снаружи дома оживало все больше. Со всех сторон доносилось рычание, слышались чьи-то яростные вопли, звуки борьбы. Зверье словно решило сбежаться сюда со всего района, проснувшись от дневной спячки…
Донеслась отрывистая автоматная очередь, к ней присоединилась другая, но били уже не по окну квартиры, где скрывались беглецы, а намного дальше от них, вообще с другой стороны дома. Снова очередь.
И вдруг Димка с необычайной ясностью понял, что оно всегда присутствовало здесь, это зверье. Убив Анюту, ганзейцы сами подписали себе смертный приговор. Ведь только она своей поразительной силой сдерживала всю эту мощь, заставляя хищников держаться от людей на расстоянии. Но теперь невидимая преграда пала.
Выстрелы ударили совсем близко, грохотом разнеслись в подъезде за стальной дверью, но их заглушил яростный рык. Послышались тяжелые удары, потом короткий, полный боли и ярости человеческий вопль эхом вознесся к верхнему этажу, где и затих.
— Здесь мы не спрячемся, — напряженно обронил Димка, стискивая автомат. — Они нас чуют.
В подтверждение его слов металлическая дверь вздрогнула от тяжелого удара, послышался глухой утробный рык какого-то крупного животного.
— Замри! — шепнула Наташа. В сумраке коридора ее глаза горели уже знакомым лихорадочным блеском. — Нас здесь нет!
Димка вспомнил, как в мертвом перегоне, когда зверье уже рвало в клочья клетку электровоза, Наташка прижала его к полу, шепча: «Не вставай и не шевелись. Молчи. Представь, что ты уже умер. Что тебя нет. Тогда они отпустят нас». Только теперь он осознал, что лишь благодаря девушке они тогда спаслись, вырвались из лап смерти.
Долгую минуту они стояли, превратившись в статуи, прислушиваясь к тому, что творится снаружи. Ударов в дверь больше не было, зверь потерял к ним интерес и ушел.
— Ты можешь… как Анюта?! — Димка спросил едва слышным шепотом.
— Нет, — Наташа дернула головой, страдальчески щуря глаза. — Иначе. Только не спрашивай, как я это делаю. Не знаю. Просто не хочу, чтобы нас заметили, — и они нас не видят. Но нам придется поторопиться — надолго меня не хватит. Да и тебя тоже, ты на пределе. Поверь, я это чувствую.
— Значит, нужно постараться успеть.
Димка поднял с пола очки Анюты и передал девушке. Вторые очки, Олега, оказались разбиты вдребезги, но ему они и не настолько нужны, как и респиратор, который только стесняет дыхание и ухудшает обзор. «Да и вообще, какой смысл смертнику беречь здоровье?»
Стараясь не греметь, он отпер замок, взял оружие на изготовку и распахнул ногой дверь. Обострившееся обоняние уловило острый запах мокрой шерсти и мускуса. А пролетом ниже густо разило кровью. Кого-то здесь недавно убили. Что ж, одним врагом стало меньше. Будет неплохо, если какой-нибудь хищник сожрет и Панкратова, но верилось в это слабо — слишком тот предусмотрителен, вряд ли подохнет так банально.
Кивнув Наташе, парень начал спускаться по ступенькам.
Кровавый след тянулся от промежуточного пролета до нижнего этажа, исчезая на улице. В темноте Димка не заметил чужого оружия, и от удара ботинка автомат с грохотом запрыгал по ступенькам вниз. Бауманцы замерли, но, к счастью, громкий звук не привлек ничьего ненужного внимания.
Они тихо выскользнули из подъезда. Сумерки уже начинали перетекать в ночь, быстро темнело. Димка мысленно чертыхнулся, заметив зловещие силуэты двух крупных шилоклювов, рвавших на части человеческое тело метрах в сорока от них. Наверное, этот и есть обладатель автомата, валявшегося в подъезде. Занятые пожиранием добычи, твари даже не обратили на пару внимания.
Начал накрапывать дождь, быстро усиливаясь. Холодные капли падали на разгоряченное лицо, стучали по плечам, впитываясь в куртку. Холода он по-прежнему не ощущал, а вот мир перед глазами двигался, словно рывками. Димка вспомнил, как Федор однажды показывал ему стопку старых выцветших фотографий, оставшихся от прежних времен, — незнакомые люди на фоне пейзажей незнакомого мира. Застывшие кадры. Сейчас реальность воспринималась так же — отдельно выхваченными моментами. Наверное, это и есть то ускорение метаболизма в активной стадии, о котором он столько слышал. Значит, сталкер прав, «быстрянка» его скоро сожрет. Плевать! Если он успеет добраться до Панкратова, то умрет с чувством исполненного долга.
Дом, в котором засел снайпер, убивший Олега с Анютой, находился за этим зданием. Обогнув торцевую стену, Димка выглянул из-за угла и сразу отшатнулся. Из единственного подъезда, который виднелся на обращенной к ним стороне нужного дома, выскользнули несколько крупных клыканов и затрусили в их сторону.
Прижавшись к стене, парень переглянулся с Наташей. Та покачала головой, беззвучно сказав уже ставшее привычным: «Замри. Нас здесь нет».
Первый зверь, уже протиснувшийся сквозь дыру в полуразрушенной металлической ограде, которая опоясывала небольшой скверик и примыкала к углу дома, остановился, недоуменно оглядываясь. За ним выбежали еще двое. На таком пугающе близком расстоянии — всего метра полтора, твари впечатляли еще больше: сплошные мускулы, когти и клыки. Клыканы постояли, переминаясь с лапы на лапу, повтягивали воздух черными носами, недоумевая, куда подевалась дичь. Потом один из них шумно встряхнулся, обдавая людей дождевыми брызгами, широко зевнул, продемонстрировав жуткий частокол клыков в огромной пасти, способной перекусить ногу взрослому человеку, и… стая побежала дальше.
Димка перевел дыхание и снова выглянул, стараясь отыскать взглядом окно, из которого велся огонь по их комнате. Скорее всего, второй или третий этаж. Поддавшись интуиции, он закрыл глаза, и пространство вокруг него снова расцвело тепловыми пятнами разных оттенков — от бледно-желтого до темно-красного.
Так и есть, третий этаж. Смутные человеческие силуэты в глубине здания.
Словно измываясь над бауманцами, с хмурого неба, нависшего над крышами зданий туннельным сводом, вместо обычных капель посыпалось крошево из мокрого льда. Оно падало на голову, на лицо, покрывая волосы и кожу неприятной коркой. Не успев промокнуть, одежда тут же леденела. Погода определенно спятила.
Димку охватило смутное чувство, что это уже было с ним, но он не смог вспомнить, где именно и когда. Возможно, привиделось в одном из кошмаров. Некогда вспоминать.
«Идем!» — шепнула Наташа. Мысленно, но ни времени, ни сил, ни желания удивляться этому сейчас не было.
Как только парень шевельнулся, тепловые пятна сразу стерлись. Пришлось ориентироваться по памяти. Стараясь держаться вне возможной зоны наблюдения, они короткой перебежкой пересекли улицу и, пригнувшись, двинулись вдоль стены под окнами. Заметив выломанную решетку на одном из окон первого этажа, Димка решил обойтись без парадного входа в здание: подпрыгнул, ухватился за карниз, рывком подтянулся. Он знал, что комнаты вокруг пусты, поэтому даже не стал оглядываться и помог забраться Наташе.
Несколько минут поблуждав по комнатам и коридорам, они выбрались на лестницу, немного постояли, впитывая в себя окружающее пространство — звуки, движение воздуха, запахи, просеивая его своими новыми чувствами. Затем быстро поднялись на третий этаж. Двери. Комнаты. Коридоры. Двери. В планировке этого здания было легко заблудиться, особенно в темноте. Да еще и реальность чудила — отрезки пути просто выпадали из памяти: только что Димка стоял возле одной комнаты и вот уже рывком переместился к другой.
«Плохо. Так можно крепко вляпаться!»
Димка оглянулся на Наташу, спотыкающуюся от усталости на ровном месте, поддержал ее под руку. Хотел забрать у нее пистолет — не позволила. Лишь так же беззвучно приказала: «Не останавливайся!»
Вскоре они наткнулись сразу на настоящее кладбище: двое мертвецов, несколько издохших клыканов, мертвый шилоклюв и еще какая-то чешуйчатая пакость, названия которой Димка не знал. Трупы валялись вперемешку, а все вокруг было настолько обильно залито кровью, что поверхность широко разлившейся лужи блестела в темноте, словно пруд. Ганзейцы явно приняли здесь бой, и им пришлось отступить. Сколько их было на Новокузнецкой в группе Панкратова? Кажется, шестеро, сам капитан — седьмой. Значит, троих вычеркиваем, еще двое чувствовались неподалеку, а вот двое остальных… Оставалось лишь надеяться, что тоже погибли.
Что-то юркое и небольшое отпрыгнуло в сторону, царапнув пол когтями, проскочило впритирку к ноге Наташи и бросилось к выходу. Наверное, дег…
Еще один труп нашелся шагов через двадцать — ганзеец лежал поперек коридора, грудью на пороге комнаты, голова была оторвана и отсутствовала. От густого запаха крови, пропитавшего воздух, мутило. «Странно, что сюда все еще не набежала стая падальщиков, — почему-то подумал Димка. — Похоже, ледяной дождь не по нраву не только людям… Итак, трое».
Он остановился, вслушиваясь в темноту. Наташа тенью замерла рядом.
Звуки болезненно обострились, нахлынули, словно потоп.
Хриплое дыхание двух человек. Громкое биение их сердец. Как будто они совсем рядом, рукой подать.
«Идем».
Кто это сказал? Он или Наташа?
Неважно.
Мягким крадущимся шагом Димка скользнул дальше. Комната. В зияющих оконных проемах — мертвенный ночной свет. Сознание скользит по краю реальности, разбивая мир на рваные отрезки.
Нож в чьей-то руке вылетел прямо из темноты, устремившись в лицо. Димка легко ушел в сторону, упал на колено, вскидывая автомат, и ударил почти в упор, не экономя. Длинная очередь разорвала тьму. Пули с характерным тугим звуком впились в тело врага, разрывая плоть, отбросили его прочь.
«Минус один».
В десяти шагах полыхнуло пламя чужого ствола, но Димка уже сместился, чтобы подставить нападавшего под огонь Наташи. Девушка не подвела: ее «бердыш» рявкнул несколько раз подряд. Чужая тень кувырком разорвала дистанцию, стараясь сбить прицел, но парень уже нащупал ее зрачком ствола и выжимал спусковую скобу до тех пор, пока боек не защелкал впустую.
Увы, хотя пули и сшибли темную фигуру, но рухнувший на спину враг перекатился через плечо и снова вскочил на ноги: бронежилет спас ему жизнь. Димка отбросил разряженный автомат и вырвал нож из руки мертвеца. В два прыжка оказавшись рядом с врагом, он ударом ноги выбил у него оружие, загремевшее куда-то в угол. Тогда тот тоже выхватил массивный нож и двинулся вперед.
Димка не видел лица своего противника, но узнал его чутьем.
Ангел. Палач. Именно у него была снайперская винтовка.
Падаль, на совести которой жизни Олега, Анюты и наверняка еще многих других.
Димка был быстрее, Ангел — сильнее и опытнее. Бой тени со своей тенью.
Обмен мгновенными выпадами. Взаимный уход от них. Скользящие блоки. Лезвия ножей встречаются, высекая искры.
Поймав бауманца на прием, Ангел швыряет его на стену с такой силой, что у Димки хрустит плечо, а дыхание отшибает начисто. Пока он, оглушенный ударом, пытается встать, Ангел рушится на него всем весом и бьет в живот. Лезвие лязгает, наткнувшись на пулеметные ленты, которые Димка так и таскал за пазухой, и застревает.
Выстрелы из «бердыша» сбрасывают врага на пол — Наташа улучила момент.
Перекатившись, Димка в свою очередь оказывается сверху. Грязный выпад, показанный Леденцовым на станции-тюрьме, приходится весьма кстати. Бауманец не колеблется ни секунды. Лезвие по самую рукоять входит врагу в горло, и мощное тело здоровяка выгибается дугой в предсмертных судорогах.
Громовой удар и ослепительная вспышка. Беспощадный свет мгновенно заполняет замкнутое пространство помещения, выжигая тьму. Бьет по глазам с такой беспощадной яростью, что Димка дико кричит, не слыша своего крика. Валясь на пол, ослепший и оглохший, не ощущающий собственного тела, он слабо ворочается среди обломков мебели, не в силах сделать ничего…
* * *
Спустя очень долгое время свет и звук начали возвращаться, но Димка все еще не мог пошевелиться, оглушенный болью, терзавшей все его тело. Гробовым набатом бился пульс в ушах, шумела кровь, перекачиваемая по жилам болезненно содрогавшимся сердцем.
— Я так и знал, что с тобой флэшки надолго не хватит.
Голос сухой и безжизненный. Он едва пробился сквозь ватную пелену и звон в ушах. Голос Панкратова. Флэшка. Вот что это было. Ему уже приходилось слышать, что так почему-то называли светошумовую гранату. Каким-то образом капитан сумел подобраться к ним незамеченным, чтобы нанести удар наверняка.
Он их снова переиграл, и теперь все повторялось. На этот раз Димку не накачивали наркотиками для допроса, но ощущения были схожие. И главное среди них — сознание своего полного бессилия. Гнев душил бауманца, слезы текли по его лицу, но он не слышал их. А главное — он все чувствовал, но абсолютно ничего не мог сделать. Тело не повиновалось, оно предало своего хозяина.
Панкратов наклонился, приблизив лицо, — длинная сутулая тень с горящими глазами.
— Уверен, что теперь-то ты все знаешь о своих сообщниках. Будешь пай-мальчиком и все расскажешь сам — убью быстро и безболезненно. Жаль, кончилась «химия», но у меня есть масса надежных испытанных средств добиться результата. Например, твоя девчонка. Она еще жива. Вон, рядом валяется — поверни голову и увидишь. Я начну с нее. Отрежу пальцы. Уши. Нос. Выколю глаза. Что скажешь?
«Долбаный фанатик», — непослушные губы даже не шевельнулись. Наташка бы услышала. Но не Панкратов. Ганзеец просто не понимал, что даже если бы Димка и захотел бы, он ничего не смог бы сказать. Димка угасал. Его предел наступил, и вспышка светошумовой гранаты лишь выбила из тела остатки сил. Но кое-что в нем еще осталось: способность чувствовать живых существ. И он уцепился за нее, как потерявшийся во мраке за луч света.
«Вот они! Стая шилоклювов. Они уже в здании, бегут по лестнице на третий этаж, возбужденные густым запахом крови, пробившимся даже сквозь ледяной дождь. Черт! Слишком много трупов на пути. Они их отвлекут. А здесь есть еще живой враг. Законная добыча. Сюда. Цель совсем близка».
Слух так и не вернулся в полной мере, но Димка чувствовал всем телом, как пол дрожит под лапами смертельно опасных тварей, бешено несущихся к ним.
Панкратов снова начал что-то говорить, но все это уже не имело значения: длинное копье костяного жала разогнавшегося монстра вонзилось ему в спину, прошив тело насквозь вместе с бронежилетом, и грозный капитан обмяк, заелозил, словно жук, насаженный на булавку, и затих.
Затем реальность начала разрушаться.
«Тебя убил не монстр, — смертельно устало подумал Димка о Панкратове. — Тебя убила собственная ненависть, заставившая пренебречь инстинктами и остаться на поверхности ради своей ублюдочной идеи».
Мысли текли все медленнее, растворяясь в неведомых далях. Он необычайно ясно и остро чувствовал, как угасает в нем жизнь, но страха перед неизвестностью не испытывал. Напротив, на него снизошло небывалое спокойствие, словно парень разом получил отпущение грехов всей своей жизни, всех ошибок, просчетов, допущенных со зла или по незнанию.
Кошмары закончились. Больше он не увидит снов. Точнее, отныне будет только один бесконечный сон, неизбежный в конце любого пути. А раз так, то пусть все катится хоть в ад, хоть в рай.
Ведь никакой разницы все равно нет…
