ЭПИЛОГ

Димка почти не ошибся. Ни кошмаров, ни снов — ничего этого и в самом деле больше не было. Всплыв из небытия, сквозь тьму в его сознание пробилось видение.

Открыв глаза, он увидел, что находится в знакомой комнате.

— Что-то ты залежался, Дмитрий, — подмигнул Олег, переступая порог. — Так понравилось у меня в берлоге, что не хочешь ее покидать? Однако неплохо вы тут повоевали… Всю тахту продырявили, засранцы. Испортили антиквариат!

Сталкер прошел к неведомо кем разожженной буржуйке, присел на корточки, приоткрыл дверцу и подкинул несколько обломков из кучки, приготовленной на топливо. Огонь сперва робко лизнул бесплотным языком древесину, затем накинулся с жадностью, затанцевал яркими веселыми всполохами, зашипел, выжимая влагу из сырых участков. Пыхнул черный дымок, едко потянуло сгорающим лаком.

Димка зажмурился, смаргивая выступившие слезы. Двигаться он почему-то не мог. Но ведь бояться нечего, все закончилось, и изменить что-либо он уже не в силах. Поэтому просто лежал и смотрел, не испытывая ни беспокойства, ни паники. Разве что любопытство. Ему всегда хотелось узнать, что там дальше, за порогом смерти. Оказалось, совсем не так уж плохо. Взять хотя бы Натуралиста. Внешне Олег был совершенно невредим, жуткая рана на его голове исчезла без следа, и вообще сталкер выглядел так же, как и при жизни, разве что отдохнувшим и посвежевшим. Все та же невысокая, крепкая фигура, затянутая в защитный костюм. Респиратор болтается на ремешке под подбородком, капюшон «химзы» откинут за спину. Несмотря на автомат в правой руке, двигался он спокойно и как-то по-домашнему буднично.

Убедившись, что огонь в печи горит ровно, Олег положил оружие на стул, а сам оседлал другой, офисный, сев на него задом наперед. Положил на спинку руки и водрузил сверху подбородок. Кресло протестующе скрипнуло ржавыми соединительными деталями, но выдержало.

— Нам ведь тогда так и не хватило времени договорить, Дмитрий, — вздохнул сталкер. — Почему-то его вечно не хватает на важные вещи, все растрачиваем по пустякам. Ну, хоть теперь спешить некуда. Поболтаем немного?

«Еще бы, — спокойно подумал Димка. — Действительно, теперь спешить некуда. Как говорил Федор, главное, чтобы жизнь окончилась с началом смерти. И это начало рядом, дышит мне в затылок…»

— Но сперва кое-что проверим, для очистки совести.

Олег тихо свистнул, и с секундной заминкой в коридоре послышался тихий шорох легких, семенящих шагов. На пороге комнаты возникла мелкая юркая тварюшка, лишь втрое больше обычной крысы. Димке уже приходилось видеть таких не раз. Дегустатор. Зверек был пепельного окраса с рыжими подпалинами по бокам, его короткая, но густая шерсть наверняка неплохо защищала от холода зимы. Черные глаза-бусинки с выжидательным любопытством уставились на бауманца.

Деги — поводыри шилоклювов. Но этот пришел с человеком.

— Вперед, малыш, — подбодрил зверька сталкер. — Делай свою работу. Дим, ты, главное, не дергайся, и все будет в порядке. Ты же знаешь, я не желаю тебе зла.

Дег нерешительно затрусил вперед, цокая коготками по твердому покрытию пола. Димка равнодушно смотрел, как тот подбежал к его ноге, обнюхал. Не проявив интереса, остервенело почесал задней лапой за ухом, а затем просто лег на брюхо и зевнул, вывалив тонкий красный язычок, всем своим видом выражая скуку.

— Любопытно, — задумчиво прокомментировал увиденное Натуралист. — Похоже, его помощь тебе уже не нужна. Любопытно и удивительно. Средство для лечения всегда было под рукой, в нас самих. Я очень осторожен, Дима, и на такие эксперименты никогда бы не решился. Во мне все восстает против мысли навредить одному из нас, даже из благих побуждений. Ты ведь уже знаешь, что случилось, верно? Почему дег не проявил к тебе интереса? Знаешь же, вижу. Думаю, скоро ты сможешь ощутить и понять многое из того, о чем я говорил тебе раньше.

Знаешь, раньше в ходу было такое выражение — смотреть на мир сквозь розовые очки. То есть выдавать желаемое за действительное, не замечая того, что происходит на самом деле. Когда я прошел через «быстрянку», у меня словно пелена с глаз упала. Но не розовая, а черная пелена. У меня ведь были серьезные проблемы в личной жизни, из-за чего не очень-то и хотелось карабкаться, цепляться за жизнь. Мутаген мне помог. Он выжег застарелую горечь из моей души, растворил озлобленность, позволил по-новому оценить мир и наши шансы выжить в нем. Такого душевного равновесия, как после изменения, я еще не ощущал никогда в жизни. Это удивительное ощущение, Дим. Я больше не видел врагов среди людей. Понял, что нужно просто набраться терпения. Время рано или поздно все расставит по своим местам. Тот, кто был твоим врагом сегодня, завтра уже может стать братом или другом, который больше никогда не поднимет на тебя руку…

Олег вздохнул, его улыбка была пронизана светлой грустью.

— Кстати, я прекрасно понимаю, почему Панкратов прозвал нас «санитарами метро». Отчасти я с ним согласен. Только мы санитары в более привычном понятии — те, кто выдает пациенту лекарства и присматривает за ним, заботится о состоянии его здоровья, пока идет лечение. Лекарь же — сама природа. Только она создает лекарство и назначает лечение.

Олег поднялся, машинально поправил примятую одежду и закинул на плечо автомат.

— Ну, мне пора, брат! Мое время вышло.

— Ты… куда? — беззвучно шевеля губами, спросил Димка.

— Куда я пойду? — Олег с задумчивым видом пожал плечами. — Хороший вопрос. Последняя война выжгла на этой планете и рай, и ад, но души людей нашли другое пристанище. А может — создали его для себя. Когда придет твое время, наверное, я буду ждать тебя там. И помни — будущее за нами, Дим. Нужно лишь приложить немного больше сил, чем обычно. Постараться ради всех нас. А еще помни главный закон санитара: нельзя оставлять наших без помощи. Ни при каких обстоятельствах. Иначе наше время не наступит никогда. Удачи тебе, парень!..

Когда силуэт Олега растаял перед глазами, Димка зашевелился. Тело снова подчинялось ему. Болели ссадины и раны, ныли истерзанные недавним боем и чудовищными нагрузками мышцы, но главное — он снова был самим собой. И он был жив.

Значит, вот он какой, дар говорить с умершими? Именно поэтому он и сумел поговорить с Олегом в последний раз?

Наверное, да.

Наташа сидела на стуле возле «буржуйки», наслаждаясь живым теплом. Оглянулась, когда Димка поднялся на ноги, приветливо улыбнулась. В ее глазах светилась мудрость, не свойственная возрасту. Мудрость и понимание. Димка бегло осмотрел себя — раны перевязаны, царапины запеклись. Жить можно. Глянул в черное окно. Сквозь рамы с торчащими осколками стекол в комнату вливался свежий воздух, а за окном дышала непроглядная тьма, издавая едва слышные звуки звериных шагов, далекий вой, хлопот крыльев.

Но тьма больше не казалась враждебной. С ней можно было договориться, если знать — как. А он теперь знал.

Димка отстраненно подумал, как о чем-то не очень существенном, что не мешало бы привести в порядок снаряжение: почистить оружие, проверить боезапас. Но это скорее была инерция мышления, укоренившихся привычек, чем острая необходимость. Все это можно сделать потом.

Прихрамывая на правую ногу, он молча подтащил еще один стул и сел рядом с девушкой. Обнял ее за плечи, благодаря без слов. Это ведь она притащила его обратно, не позволила истечь кровью…

Кровь. Все дело именно в ней.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем говорил Олег и почему Димке не нужна «прививка дега». Кровь того, кто уже изменен, сама оказалась вакциной для других. Рана от пули на щеке. Залитая кровью ладонь умирающей Анюты, скользнувшая по его лицу. Их кровь смешалась, и больше ничего не понадобилось.

Парень и девушка молча сидели рядом и смотрели на языки огня в печи, думая каждый о своем и одновременно — об одном и том же. Теперь Димка понимал, о какой общности говорил Олег. Понимал, почему между собой санитары почти не разговаривали вслух. Нет, его индивидуальность никуда не делась, он по-прежнему чувствовал себя Дмитрием Сотниковым. И в то же время все эти недосказанности между ним и Наташей, все эти сложности в отношениях, которые непреодолимым барьером копились между ними год за годом… они растворились. Исчезли. Он любил ее и знал, что любим. Без сомнений. Без вариантов. Их отношения перестали быть проблемой, теперь нужно было думать о совсем ином.

По всему выходило, что путь у них теперь только один — помогать измененным. Учить. Защищать от таких, как Панкратов. Теперь именно они с Наташей санитары метро.

Но почему бы и нет? Это даже не вопрос выбора. Скорее — образ жизни, состояние души. И потом, сердце Димки так истосковалось по настоящему делу, которое служит не разрушению и убийству, а сохранению жизней!

Так что впереди их с Наташей ждало много работы.

Как сказал Олег — хорошее занятие для хороших людей…