Глава 58

Жара испепеляла голую пустыню. Путешествие походило на спуск в воздуходувную печку. Каждый вдох наполнял легкие раскаленным возду–хом. Дженнсен казалось, что она поджари–вается изнутри.

В некоторых местах, где тропа пересека–ла скалы, она исчезала, в других была четко видна на мягком песке. Иногда следы шли по соседству со звериными тропами, которые были гораздо шире, и различать их было не–трудно. В иных случаях следы приводили путников к осыпям щебня, под которыми была погребена тропа, безо всякой надежды обнаружить ее продолжение. Но Дженнсен прекрасно разбиралась в следах и запросто могла отличить свежий след от старого.

Несмотря на то что не было способа сба–вить жару, одеяние, подаренное торговца–ми, помогало хотя бы легче ее переносить. Черная накидка уменьшала яркость света, снимала резь в глазах – смотреть было зна–чительно легче – и укрывала лицо. От чер–ного не становилось жарче, как Дженнсен думала вначале. Тонкая ткань оберегала руки и шею от палящих лучей солнца и ка–ким-то образом спасала от жары.

Дженнсен и Себастьян, следуя цепочке следов, все дальше и дальше спускались в долину, но очень скоро тропа повернула вверх, перевалила че–рез скальный гребень горы и снова спустилась в долину. Каме–нистая земля была очень неровная, и спускаться по ней оказа–лось достаточно трудно. А спустившись, пришлось снова подни–маться. А потом опять спускаться. И вновь брести в гору. Мыш–цы ног уже ныли от напряжения, а тропа словно на качелях качала: вверх-вниз, вверх-вниз…

Дженнсен вспомнила слова Себастьяна о том, что мало кто рискует спускаться в долину, в которой стоят Столпы Творения. Теперь она воочию убедилась в истинности этих слов. Тропа, по которой они шли, явно не страдала от большой нагрузки по край–ней мере на этом участке. Девушка вспомнила и другое: возмож–но, кому-то и удалось добраться до центра долины, но никто от–туда не возвращался и о своих успехах не рассказывал. Впро–чем, она тут же решила, что об этом ей беспокоиться незачем.

На пути то и дело открывались зияющие расщелины и глубо–кие пропасти, рядом с которыми вздымались вверх каменные стены, будто застывшие в попытке отмежеваться. Люди шли по краю пропасти, а снизу, как шпили, вздымались острые скалы. От их вида начинала кружиться голова. Время от времени попа–дались участки, где Дженнсен и Себастьяну приходилось пры–гать через глубокие трещины. При виде мест, по которым им предстояло пройти, замирало сердце.

Сестра Мердинта стояла на вершине очередного гребня и смотрела на парочку с молчаливым недовольством, недвусмыс–ленно написанным на ее безжалостном лице. Длинные тени, па–дающие на пустыню, придавали месту странный колорит. Кло–нящееся к западу солнце освещало суровый пейзаж и лишь под–черкивало, насколько грозная земля лежит перед ними.

Путники пробирались между мрачных каменных колонн, стоявших подобно внушительным стволам мертвых деревьев, сбросивших не только листву, но и ветки. Себастьян положил руку на спину Дженнсен, помогая ей поскорее выбраться на ров–ную площадку.

Даже после того как они расстались с торговцами, Джен–нсен чувствовала: что-то тут не так. Но Себастьян все время подгонял ее, и девушка никак не могла собраться с мыслями и понять, что же ее беспокоит. Сестра Мердинта, нахмурившись, ждала их.

Дженнсен привычно убедилась, что нож на месте. Иногда она просто касалась пальцами серебряной рукояти. Но сейчас вынула его из ножен, убедилась, что лезвие сверкает, и вернула на место, с удовлетворением услышав металлический щелчок.

Первый раз девушка увидела этот нож, когда нашла мертво–го д’харианского солдата. Тогда она решила, что это восхити–тельное оружие. Дженнсен и сейчас так думала. Но впервые раз–глядев вензель «Р», она испугалась, и на то были причины. Те–перь же прикосновение к резной рукоятке придавало ей уве–ренности, вселяло надежду. После долгих усилий ей удастся добраться до цели. Приближался день, когда она наконец вы–полнит то, что еще в ту, первую, ночь предложил ей Себастьян. Она собиралась использовать предмет, имеющий непосред–ственное отношение к врагу, чтобы нанести ответный удар.

Себастьян был с нею на протяжении всего трудного пути. Дженнсен никогда не забыть, какую смелость он проявил в пер–вую ночь, как он сражался, забыв про лихорадку. Но более страшным, чем приступ лихорадки, был удар, который ему на–несла колдунья Эди. Тогда он едва остался жив. Дженнсен была благодарна судьбе за то, что он вернулся к жизни, что с ним все в порядке. Он сохранит свою жизнь, даже если ему предстоит жить без нее, Дженнсен.

– Себастьян, – сказала она, неожиданно поняв, что до сих пор не попрощалась с ним. Ей совершенно не хотелось заводить такие разговоры в присутствии сестры Мердинты. Она остано–вилась, повернулась к нему, отодвинув с лица темную маску. – Себастьян, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.

Он рассмеялся, не снимая с лица черного покрывала:

– Джен, похоже, ты собралась умирать. Как же сказать ему о том, что на душе?..

– Нам неведомо, что случится.

– Не беспокойся, все будет хорошо, – последовал веселый ответ. – Сестры своим колдовством помогли тебе и вылечили меня. Здесь с тобой будет сестра Мердинта. И я тоже буду с то–бой. И ты в конце концов отомстишь за смерть матери.

Он не знал, какую цену запросили сестры за помощь и месть. Дженнсен не нашла в себе сил рассказать ему. Но можно же сказать хоть что-то! 

– Себастьян, если со мной что-нибудь случится…

– Джен, мне не нравятся такие разговоры! – Себастьян взял ее за руки, вглядываясь в глаза. Неожиданно он помрач–нел. – Джен, не говори ничего подобного. Я не вынесу жизни без тебя. Я люблю тебя. Только тебя. Ты даже представить не можешь, что значишь для меня, как изменилась моя жизнь. А я представить не мог, насколько она может измениться к лучше–му. Не хочу жить без тебя. С тех пор, как мы встретились, мой мир стал другим. Я безнадежно влюблен в тебя. Пожалуйста, не заставляй меня мучиться от мысли, что я могу тебя потерять.

Дженнсен смотрела в голубые глаза. Говорят, у ее отца-пре–ступника были такие же. Невозможно объяснить словами обу–ревавшие ее чувства. Она должна уйти из жизни и оставить Се–бастьяна в одиночестве. Девушка просто опустила голову и сно–ва закутала лицо черным шарфом.

– Поторопись, сестра Мердинта в нетерпении, – произнес–ла она.

Сестра хмуро глядела на Дженнсен из-под своей темной маски. Она по-прежнему стояла под порывами ветра и ждала путников на вершине скалы. Девушка видела: тропа позади се–стры круто уходит вниз, прячась среди теней, прямо к Столпам Творения. Приблизившись, Дженнсен поняла, что сестра Мер-динта вовсе не хмурится на нее, а смотрит куда-то вдаль, за их спины.

И только забравшись на скалу, где жаркий ветер играл пола–ми черной одежды, путники разобрали, куда Мердинта так при–стально смотрит. Стоя на скале, будто предназначенной для на–блюдения за окрестностями, Дженнсен отметила, что они дос–тигли вершины, разделяющей тропу на две части. Дальше доро–га шла резко вниз, переваливая на другую сторону хребта, и спускалась в долину. С этой точки был виден весь пройденный путь: широкие расселины и скалистые гребни, и даже неболь–шая группа приземистых домиков торговой станции, выглядев–ших с такого расстояния совсем крошечными.

Всадник, на всем скаку погоняя лошадь, направлялся теперь от станции прямо к следам, ведущим в долину. Отряд из тысячи воинов расположился узкой линией неподалеку от начала тро–пы, поджидая его. Лошадь под всадником поднимала облака пыли.

Взмыленное животное неслось со всех сил, но у него явно был неровный шаг. Не успел всадник поравняться с отрядом, как передняя нога лошади подвернулась, и бедное животное куба–рем покатилось по каменистой земле, уже мертвое от изнуре–ния.

Всадник благополучно соскочил с падающего животного и, не теряя времени, продолжил свой путь пешком. Он был одет в темное, однако его наряд отличался от одежды торговцев – с плеч ниспадал шитый золотом плащ. Да и ростом он был значи–тельно выше.

Как только незнакомец направился к тропе, командир отря–да приказал ему остановиться. Путник, казалось, не проронил ни слова. Не обращая на солдат никакого внимания, он реши–тельно шел вперед. Солдаты разом издали пронзительный бое–вой клич и поскакали на незнакомца.

Бедняга был безоружен и шел по направлению к ним, ничем не угрожая. Когда кавалеристы Имперского Ордена ринулись к нему, он выставил вперед руку, будто предупреждая: останови–тесь! Дженнсен слышала приказ Себастьяна, и по тому, как по–несся на незнакомца отряд, было очевидно, что солдат не оста–новит ничто, кроме его отрубленной головы.

Дженнсен с ужасом наблюдала, как человек, которого вот-вот убьют, зачарованно смотрит, как на него скачет тысяча воинов.

Внезапно по долине разнесся громоподобный шум. Удивлен–ная Дженнсен, затаив дыхание, протерла глаза: вместо отруб–ленной головы она увидела белый язык извивающегося пламе–ни, к которому летела потрескивающая черная молния. Через мгновение язык и молния соединились, и тут же последовал страшной силы взрыв.

У Дженнсен бешено застучало сердце. Казалось, весь слепя–щий блеск выжженной пустыни, весь жестокий жар Столпов Творения сконцентрировался в одной точке. И резко высвобо–дился. В один миг в огне взрыва растворилась сила тысячи вои–нов. Когда потух ослепительный свет и замер громоподобный рев, все войско было сметено. На их месте осталось лишь яркое багровое облако.

А одинокая фигурка все так же двигалась по направлению к тропе – среди дымящихся останков людей и лошадей. 

И скорее по решительности действий, нежели по опустоше–нию, которое произвел незнакомец, Дженнсен поняла истинную глубину его ярости.

– О добрые духи, – прошептала девушка. – Что случилось?

– Спасение возможно только через самопожертвование, – сказала сестра Мердинта. – Эти люди погибли, служа Ордену и, следовательно, Создателю. В этом заключается высший зов Создателя. Не нужно оплакивать их – солдаты получили спасе–ние, исполняя свои обязанности.

Дженнсен лишь молча посмотрела на нее.

– Кто он? – спросил Себастьян, наблюдая, как одинокий человек подходит к краю долины Столпов Творения и, не оста–навливаясь, начинает спуск. – У тебя есть идеи на этот счет?

– Это неважно. – Сестра Мердинта повернулась к тропе. – У нас есть цель.

– Тогда лучше поспешить, – заметил Себастьян, вглядыва–ясь в далекую фигурку, размеренным шагом спускающуюся по тропе.