Глава 36

Оба искоса глянул в темноту под по–кровом растений. Трудно было по–верить, что под деревьями-башня–ми у подножия хребта может оказаться на–столько темно, когда на лугу чуть выше – яркий солнечный день. Кроме того, дорога впереди выглядела сырой.

Прежде чем шагнуть под сплетенные ра–стения и свисающие нити мха, он взглянул назад, на пологую площадку на скале, где ос–тавил Кловиса рядом с костром – охранять лошадей и вещи. Оба был рад, что на время избавился от подвижного человечка. Тот был надоедливым, как жужжащая над ухом муха. Пока ехали через Азритские равнины, ма–ленький торговец болтал обо всем и ни о чем. Оба предпочел бы избавиться от него и ехать один, но тот был прав: найти дорогу к болоту Алтеи оказалось очень трудно.

По крайней мере у торговца не было ни малейшего желания отправляться в болото вместе Обой. Кловис, казалось, очень нерв–ничал, когда его клиент отправился в тряси–ну. Возможно, он волновался, что Оба не по–верит ему, и пылал желанием доказать свою честность. Он ждал на вершине, наблюдая за Обой, потирая руки в изношенных пер–чатках и нетерпеливо ожидая, когда Оба уг–лубится в болото.

Оба вздохнул и двинулся вперед, с трудом продираясь через кустарник и нагибаясь, чтобы пробраться под низкими ветвями. Он осторожно шагал по корням, там где мог, и переходил вброд небольшие лужи стоячей воды там, где корней не было. Непод–вижный воздух был влажным и пах гнилью.

Странные птицы кричали где-то между деревьями, за плот–ной завесой листьев и гнилыми стволами, которые, как пьяные, валились на рослых здоровых соседей. Сюда, возможно, никог–да не попадал дневной свет. В воде плавали смутные тени. Были ли это птицы, рептилии или заколдованные чудовища – неизве–стно. В общем, место Обе не нравилось. Ни капли.

Он напомнил себе, что, добравшись до Алтеи, узнает множе–ство нового. Но даже это не подбодрило его. Он думал о стран–ных жуках и ящерицах, которых уже видел, и о тех, кого ему еще предстояло увидеть. Это тоже не добавляло бодрости. Ему все равно здесь не нравилось.

Нагнувшись, чтобы в очередной раз пройти под ветвями, он смел в сторону паутину. Жирный паук, каких Оба никогда не встречал, шлепнулся на землю и поспешил удрать. Но Оба был проворнее и наступил на него. Мохнатые лапы дернулись в воз–духе, прежде чем замереть навсегда.

Оба усмехнулся. Ему начинало здесь нравиться.

Однако он тут же сморщил нос. Чем дальше он углублялся в болото, тем хуже пахло, странно, удушливо, сырой гнилью. Он увидел, как среди деревьев поднимается белый пар, и почувство–вал, что потянуло тухлыми яйцами. Хотя, пожалуй, запах был более кислым. И Обе опять перестало здесь нравиться.

Он начал сомневаться, что идея встретиться с Алтеей, прой–дя маршрутом, который посоветовал оборванный торговец, была хорошей. Но возвращаться теперь было глупо. Чем скорее он встретится с Алтеей, тем скорее сможет убраться из этого омер–зительного места. Чем скорее он закончит дело с сестрой Латеи, тем скорее сможет посетить дом предков – Народный Дворец. Разумно вначале выяснить все, чтобы предугадать, что можно ожидать от сводного брата.

Обу очень интересовало, встречалась ли уже с колдуньей Дженнсен и если встречалась, то что узнала. Оба все больше и больше убеждался, что его судьба каким-то образом связана с судьбой Дженнсен. Слишком многое постоянно напоминало о ней, чтобы это было простое совпадение. Оба очень тщательно следил за тем, как связаны поразительности в его мысленном списке. Другие люди не были столь наблюдательными, но им и не нужно было это качество.

И он, Оба, и Дженнсен были дырами в мире. И у них было что-то общее во взгляде, замеченное Кловисом. Правда, что кон–кретно это было, торговец не мог объяснить, как ни пытался Оба вытянуть из него.

К тому времени, когда утро подошло к концу, Оба уже про–делал большой путь по переплетенным корням, которые изобра–жали тропинку и которые, в конце концов, уперлись в зеркаль–ную гладь темной воды. Оба остановился, тяжело дыша. По его лицу градом катился пот. Он огляделся вокруг, ища окружной путь туда, где снова поднималась горбом земля. Оказалось, что путь вперед пролегает через толстые стебли какой-то раститель–ности. Но вначале нужно было пересечь водное пространство. Впрочем, охладиться было очень даже неплохо…

Поблизости не оказалось корней, которые могли бы выдер–жать его, поэтому Оба быстро срезал массивный сук и очистил его от ветвей, чтобы сделать шест.

С шестом в руке Оба и вступил в воду. Ожидаемой прохлады он не нашел. Вода ужасно пахла и кишела коричневыми пиявка–ми. Оба шел по воде, над его головой кружили тучи кусачих жу–ков. Он сохранял контроль над собой, огляделся только один раз и понял, что это и в самом деле единственный путь к твердой земле впереди.

Оба вновь почувствовал под ногами корни деревьев. Скоро он был в воде по грудь, но не достиг и середины водной прегра–ды. Становилось все глубже. Корни на дне стали скользкими, и он уже с трудом сохранял равновесие.

Оба был хорошим пловцом, но ему не нравилась мысль, что рядом может плыть кто-то еще, поэтому он предпочитал идти. Наконец он почти решил отбросить шест и проплыть остаток пути, чтобы смыть с себя пот, когда что-то вдруг коснулось его ноги. И прежде чем Оба сообразил, что случилось, его толкнули и сбили с ног. А когда он погрузился в темную воду, прочно об–вили его ноги.

Оба тотчас вспомнил о живущих в болоте чудовищах. По до–роге Кловис развлекал его рассказами о монстрах и предупреждал об осторожности, но Оба лишь презрительно фыркал, уве–ренный в собственной силе.

Теперь он закричал и принялся яростно бороться, охвачен–ный паникой, пытаясь освободить ноги, но неизвестная тварь держала его крепко и отпускать не собиралась. Примерно вот так его в детстве запирали в загоне, маленького, беззащитного и беспомощного… Крик Обы разносился над вспененной водой. В мозгу билась единственная ясная мысль – он слишком молод, чтобы умирать, особенно таким образом. У него было впереди столько всего, ради чего стоило жить. Несправедливо, что он дол–жен умереть…

Он снова закричал, барахтаясь в воде и пытаясь выскольз–нуть из мерзких лап. Он хотел вырваться так же, как тогда, в загоне. Его крики не помогали в детстве, не помогли и сейчас. Лишь сочувственно отвечало эхо.

Чудовище внезапно обвило его талию и потянуло на дно.

Оба очень вовремя успел сделать глубокий вдох. И оказав–шись под водой с широко открытыми от страха глазами, увидел чешую своего противника. Это оказалась огромная змея, каких он никогда не видел. Тем не менее Оба почувствовал облегче–ние – подумаешь, змея!.. Пусть большая, но всего лишь живот–ное, а вовсе не огнедышащее чудовище.

И пока руки его были свободны, Оба выхватил нож из но–жен. Он знал, что под водой у него намного меньше возможнос–тей, чем на земле. И его единственный шанс – вонзить клинок в тело змеи. И он должен сделать это прежде, чем утонет.

Но спасительная поверхность воды удалялась, а тяжелые кольца продолжали тянуть его вниз. Вдруг ноги Обы коснулись чего-то твердого. И вместо того, чтобы рвануться вверх, Оба опу–стился на дно, согнул ноги в коленях. А потом, будто готовая к прыжку древесная лягушка, напряг мускулы и изо всех сил от–толкнулся от дна.

Он вылетел из воды, обмотанный кольцами змеи, и призем–лился на бок, прямо на спутанные корни, однако змеиное тело смягчило удар. И ситуация сразу изменилась. Змея явно не ожи–дала ничего подобного. Ее зеленая чешуя радужно поблескивала в слабом свете. С обоих противников медленно стекала вонючая вода.

Над плечом Обы показалась голова змеи. Желтые глаза при–стально уставились на него, затрепетал тонкий красный язык.

Оба усмехнулся:

– Вперед, подружка!

Змея плотно обвила его тело, но руки оставались свободны–ми. Если змеи способны сердиться, то эта явно была очень сер–дита, и зевать не следовало. Быстро, как молния, Оба схватил ее у основания черепа и сжал мускулистой ладонью. Это действие напомнило ему о борцовских поединках, в которых он время от времени принимал участие. Ему нравилась борьба. Оба никогда не проигрывал в борьбе.

Змея зашипела. Противники держали друг друга крепко. Змея попыталась обвиться вокруг все еще свободных рук Обы. Это была страшная битва, в которой только один мог оказаться победителем.

Оба вспомнил, что с тех пор как начал слушаться голоса, он стал непобедим. Он вспомнил, как совсем еще недавно его жиз–нью управлял страх, страх перед матерью, страх перед могуще–ственной колдуньей. Почти все боялись колдуньи и почти все боялись змей. Кроме Обы, который не поддался грозной магии. Старая ведьма наслала на него огонь и молнию, магию, способ–ную пробивать стены и уничтожать на своем пути все, но он был неуязвим. Что, по сравнению с такой противницей, могла ему противопоставить обыкновенная змея? Он с неудовольствием вспомнил, как закричал от страха. Чего мог бояться он, Оба Рал?

Он перекатился по земле, увлекая за собой змею. Ухмыль–нулся, поднося нож к чешуйчатой челюсти.

Очень осторожно, держа змею одной рукой за голову, вто–рой он нажал на лезвие. Твердые чешуйки, похожие на блестя–щие доспехи, нехотя поддались. Затихшая было змея встрепе–нулась и вновь вступила в борьбу – уже не с целью победить, но для того, чтобы убежать. Тяжелые кольца, обвивавшие ноги, разжались, тело змеи начало метаться по земле, пытаясь заце–питься за корни, за стволы деревьев. Оба подтянул к себе змею ногой.

Острое лезвие ножа, на которое Оба нажимал изо всех сил, внезапно прорвало толстую чешую и вонзилось в челюсть змеи. Оба зачарованно наблюдал, как по его руке побежала кровь. Змея обезумела от боли и страха. Теперь она хотела только вырваться и удрать и вкладывала в это отчаянное желание все свои силы.

Но Оба оказался сильнее. Никто не мог удрать от него.

Он перетащил извивающееся, корчащееся тело чуть дальше от берега. Затем, крича от гнева, поднял его и одним мощным ударом вонзил нож в дерево, пришпилив змею лезвием, торча–щим из нижней челюсти, словно длинный третий клык.

В желтых глазах змеи теперь светилась беспомощность. Оба вытащил из сапога второй нож. Он хотел понаблюдать за тем, как жизнь будет медленно покидать эти еще минуту назад злоб–ные глазки.

Он сделал разрез на бледном брюхе, в складке между рядами чешуек. Не очень длинный разрез, от которого быстро не уми–рают. Просто разрез, чтобы поместилась человеческая рука.

– Ну, ты готова?

Змея смотрела на него.

Оба закатал рукав и засунул руку в разрез. Вначале пальцы, потом запястье, потом всю руку – в живое тело, все дальше и дальше. Змея задергалась, и Оба прижал тело коленом к стволу, наступил сапогом на болтающийся хвост.

И весь мир вокруг Обы исчез. Он представлял себе, каково быть змеей. Он воображал, что стал этой тварью. Он ощущал ее кожу вокруг своей плоти, ее живое тело, мокрые внутренности, сжимавшие руку, которую он продолжал проталкивать вперед. Рука погружалась все глубже. Обе пришлось придвигаться к змее, пока, наконец, его глаза не оказались в дюйме от змеиных.

И глядя в эти желтые глаза, он наслаждался, видя в них не только жестокую боль, но и восхитительный ужас.

Оба чувствовал, как в скользких внутренностях пульсирует то, к чему он стремился. И наконец нащупал его – живое серд–це. Оно яростно трепыхалось в его руках. Не отрывая взгляда от глаз змеи, Оба сжал пальцы. С мягким бульканьем сердце лоп–нуло. Змея вздрогнула, трепыхнулась и, дернув в последний раз хвостом, затихла.

Оба продолжал смотреть в глаза змеи, пока они не потухли. Это было не то же самое, что наблюдать за смертью человека – не хватало связей с человеческим сознанием, не было сложных человеческих мыслей, которые Оба мог угадать. Но все равно это было волнующее зрелище – наблюдать за тем, как смерть входит в живое тело.

Пожалуй, ему все-таки нравилось это болото.

Торжествующий и окровавленный, Оба заковылял к кромке воды, чтобы смыть кровь и вымыть ножи. Это столкновение было неожиданным, волнующим и возбуждающим, хотя – он должен был признать – и менее волнующим, чем с женщиной. С женщиной прибавлялось чувство полового различия, ощуще–ние того, что, когда к ней приходила смерть, внутри женщины оказывались не только его руки.

Большей близости не существовало. Это было священно…

Когда Оба закончил мыться, вода стала красной. Этот цвет заставил его вспомнить о рыжих волосах Дженнсен.

Оба выпрямился и проверил, все ли на месте, не потерял ли он чего-нибудь в борьбе. Похлопал себя по поясу и похолодел.

Кошелька не было.

В панике он сунул руку в карман, но кошелька не оказалось и там. Оба понял, что потерял его, когда боролся со змеей под во–дой. Кошелек был привязан шнурком к поясу, и Оба был уверен, что деньги не потеряются. Он не понимал, как мог развязаться или ослабнуть узел на кожаном шнурке.

Оба с яростью кинулся к мертвой змее, валяющейся у кор–ней дерева. Крича от гнева, он схватил змею и принялся коло–тить безжизненной головой по стволу – пока во все стороны не полетели чешуйки.

Тяжело дышащий и обессиленный, Оба наконец остановил–ся. Скользкая мертвая масса вновь плюхнулась на землю.

В отчаянии Оба решил, что придется нырнуть в воду и поис–кать пропавшие деньги на дне. Но прежде проверил пояс еще раз.

И, присмотревшись, понял, что кожаный шнурок вовсе не развязался.

Оба намотал короткий отрезок кожи на палец. Шнурок был обрезан.

Оба обернулся назад, откуда пришел.

Кловис!..

Кловис все время отирался рядом, болтливая назойливая муха, жужжащая над ухом… Кловис видел кошелек, когда Оба покупал лошадей…

Зарычав от злости, Оба оглядел болото.

Начинался дождь, капли ударялись о листья и словно нашеп–тывали что-то. Оба почувствовал их прохладу на разгоряченном лице.

Что ж, он убьет воришку. Очень, очень, очень медленно…

Без сомнения, Кловис будет изображать невинность. Он ста–нет уверять, что невиновен. И вероятнее всего спрячет деньги, чтобы вернуться за ними позднее.

Оба заставит его признаться. В этом нет никаких сомнений. Кловис думает, что он умный, но он не встречался раньше с та–кими, как Оба Рал.

Оба сделал шаг к воде и остановился. Нет, он потратил много времени, чтобы добраться сюда. Он уже близко от Алтеи. Нельзя позволить, чтобы гнев взял сейчас верх над ним. Нужно поду–мать. Оба умный. Умнее матери, умнее колдуньи Латеи, умнее тощего маленького вора. Он будет действовать расчетливо, не подчиняясь слепому гневу.

Он займется Кловисом, когда разберется с Алтеей.

И в мрачном настроении Оба продолжил путь к дому кол–дуньи.