Просыпаться от того, что в лицо плещут ледяной водой – ощущение не из приятных.

– Сашка! Поймаю, урою! – рявкнул я, смаргивая настырные капли.

– У-дак! У-дак! – раздалось прямо над головой. Сообразив, что подобный лексикон не в традициях братишки, я окончательно пробудился и осмотрелся по сторонам. Через густой туман темнел бок моего верного скакуна, все еще заполошно кудахтавшего. «Лошадь» Динеша меланхолично объедала куст по соседству, хрумкая сочными листочками. Я сообразил, что меня разбудило: очевидно, одно из животных дернуло за нависшую надо мной тяжелую от росы ветвь. Еще я понял, что если не предприму решительных действий вот прямо сейчас, то мочевой пузырь лопнет. Ну, или я банально обмочу штаны.

Попробовал пошевелиться, но, похоже, единственной частью моего тела ниже шеи, которая не потеряла чувствительность, был тот самый несчастный пузырь. Несколько мучительных секунд я по-христиански усмирял свою гордость, прежде чем возопил в туман:

– Динеш! – и, уловив ровное посапывание где-то за спиной, снова: – ДИНЕШ!

Сзади всхрюкнуло, покашляло, и, наконец, недовольно проворчало:

– Чего орешь?

– В туалет хочу, – коротко сообщил я.

– Тебе че, подержать? – буркнул по-утреннему злой голос.

– Сам справлюсь, если развяжешь.

То ли спросонья Динеш соображал медленно, то ли его радовал вид моих мучений, но освободить руки и ослабить путы на ногах заняло у него целую вечность. Кое-как отковыляв за куст, я на пару мгновений стал абсолютно и положительно счастлив. Небо над туманным полотном мазнула нежная розовая полоска, зеленевшая по краю. Там, куда еще не достали пастельные тона, темный небосклон набух крупными частыми звездами. Луна побледнела, но была еще видна – идеально круглая и огромная, как гонг тибетских монахов. Глядя на все это великолепие, так отличное от неба родного города, я вдруг неожиданно остро осознал, как далеко от дома меня занесло. И нелепый смертный приговор, уже начавший казаться кошмарным сном, внезапно навис надо мной всей своей неотвратимой реальностью. Я завязал пояс штанов, повернулся спиной к красоте и заковылял в лагерь. Мне очень хотелось выжить. А чтобы выжить, нужна была информация.

По ту сторону куста Динеш навьючивал ездовых животных – завтрака нам, очевидно, не полагалось. Он тут же связал мне руки – на сей раз спереди – и ткнул в «коня» потемнее:

– Поедешь на Вамдаме. Постарайся с ним подружиться. У квадрупегов сложный характер.

«Это я уже понял», – подумал я, припомнив свое неожиданное пробуждение. Вслух же спросил:

– А как с ними подружиться?

– Спой.

– Чего? – я был уверен, что ослышался.

– Квадрупеги – музыкальные животные, пение их успокаивает.

Да, судя по утреннему концерту, с голосом у Вамдама все было в порядке. Зато со слухом, похоже, не очень.

– Вот уж серенад он от меня не дождется! – заявил я хмуро и направился к скотине.

Она покосилась на меня желтым глазом с вертикальным зрачком и резво потрусила в сторону. Я умиротворяюще зачмокал, вытянув губы трубочкой, и сделал несколько мелких шажков в сторону Вамдама. Тот ощерил желтые зубы в наглой ухмылке, поднял жилистый хвост и… опорожнил кишечник прямо мне под ноги.

– Ах ты… опердыш яблочный! – задохнулся я.

Одним прыжком перескочил дымящуюся кучу, плюхнулся животом в седло… И тут же рыбкой скользнул дальше. Оказалось, квадрупеги могут вставать на дыбы не хуже земных лошадей. Хохот Динеша перекрыл звон в ушах.

– У-дак! У-дак! – высказал свое мнение обо мне Вамдам, хотя его никто не спрашивал.

В душу начало закрадываться подозрение, что всю эту развлекуху Машурин брат устроил нарочно. Я точно помнил, что вчера квадрупеги слушались его беспрекословно, причем без всяких песен. Поднялся с земли злой, как черт. Ладно. Хотят они музыки, я дам им музыку. В конце концов, пора уже культурно развивать этот мир.

Я огляделся в поисках подходящего инструмента. Походный котелок, который Динеш еще не успел приторочить к прочей поклаже, высунул из травы свой закопченный бок. Подхватив связанными руками толстую сухую ветку, я обрушил свои эмоции на днище ни в чем не повинной посудины. Конечно, это была не ударная установка, но гул по полянке пошел еще тот. Динеш схватился за рукоять сабли, квадрупеги насторожили уши, а я включил голос на всю мощь легких:

В горло мне словно ежа запустили – сказывалась проведенная на голой земле ночь. Зато хрипатый утробный рык а-ля «Рамштайн» мне сегодня очень удался.

Я завершил свое выступление, послав котелок по траве наподобие хоккейной шайбы. Жалобно брякнув, он остановился, запнувшись о сапоги Динеша, взиравшего на исполнителя круглыми глазами, чуть приоткрыв рот. Меня, однако, гораздо больше интересовала реакция четвероногих слушателей. К моему огромному изумлению, Вамдам, нежно пофыркивая, приблизился ко мне и доверчиво положил длинную морду на плечо. Щеку чуть холодила роговая пластина, прикрывавшая ноздри животного, шею щекотало горячее дыхание. Хорошо все-таки, что квадрупеги не понимают немецкого.

Бросив на Динеша торжествующий взгляд, я поднялся на ноги и легко взошел в стремя. Выпрямился в седле, крепко ухватившись за высокую луку. Все предвещало, что путешествовать головой кверху, а задом книзу будет гораздо приятнее. Вот только мой спутник не двигался с места. Глядел на меня недобро сузившимися глазами, закусив губу и не выпуская рукояти факара.

– Ты что, забыл, куда нам ехать? – осведомился я, теряя уверенность.

Динеш тряхнул головой:

– А мы уже приехали, – обнажив саблю, он внезапно скользнул ко мне неуловимо плавным движением. Острое, как бритва, лезвие оцарапало кожу под моим подбородком. – Слазь!

Сбитый с толку такой внезапной сменой курса, я мысленно взмолился, чтобы Вамдам не вздумал взбрыкнуть, и кое-как спешился.

– Отправляй нас на Запад, – потребовал Динеш, снова сунув факар мне под нос. – Сейчас же.

«Опять двадцать пять!»

– Я же уже говорил – я не с Запада!

– Да по мне хоть с седьмой преисподней Нижнего мира! Каиса на Западе, в Каисе исуркхи, а у них Машура. Ты маг, и ты отправишь нас через Ось, или я… – тут пилот чуть помедлил, окидывая меня оценивающим взглядом. – Начну с того, что отрублю тебе уши, потом – твой любопытный нос, потом…

– Стоп-стоп! – прервал я вдохновенную речь, чуть отстраняясь от неприятно поблескивающего клинка. – Тут какая-то ошибка! Маг из меня, как из свиньи балерина!

Динеш схватил меня за грудки и примерился саблей к левому уху:

– Кончай зубы заговаривать! Я только что собственными глазами видел, как ты животных заколдовал, заставил себе повиноваться. Так что считаю до трех! Раз…

Слова иновселенянина вызвали противное, многоголосое эхо в памяти: «Левцов Лиан – предводитель обезьян!» Кровь бросилась мне в голову, и я выдавил сквозь зубы:

– При чем тут колдовство? Ты же сам сказал: «Спой!» Вот я и спел, а Вамдаму, видать, понравилось.

Глаза Динеша налились кровью:

– Во-первых, это была шутка. Единственное, что приводит квадрупегов в блаженное расположение духа, это желуди храмитов.

Тут уже глаза налились кровью у меня.

– Во-вторых, не пытайся убеждать меня, что это… это… – Динеш неопределенно ткнул саблей в сторону котелка.

– «Рамштайн», – подсказал я.

– Во-во! Что шайтан – это не заклинание на языке магов! И кстати, я уже дошел до двух!

Я скосил глаза на лезвие факара. С ухом расставаться очень не хотелось, но все возможности для диалога, кажется, были исчерпаны.

– Два с половиной, – рявкнул Динеш, тряхнув меня для острастки.

Рука с факаром чуть дрожала, на лбу у парня, несмотря на утреннюю прохладу, выступил пот, но проверять, хватит ли у него духу выполнить угрозу, как-то не хотелось.

– Я ничего не могу сделать без волчка! – скороговоркой выпалил я и пояснил, видя непонимание в карих глазах. – Это такая круглая полосатая штука. Она лежала в кармане моих штанов.

Отсутствие моей единственной драгоценности обнаружилось во время «утреннего туалета». Ни до этого, ни после задумываться о волчке мне было некогда – так навалился груз неожиданных событий.

Динеш нахмурился. На лице читалась внутренняя борьба – парень решал, резать мне ухо или погодить. На всякий случай я зажмурил глаза. Хватка на одежде внезапно ослабла, послышался шелест вкладываемого в ножны клинка. Я приоткрыл веки. Пилот рылся в седельных сумках своего квадрупега.

– Этот, что ли? – повернулся он ко мне со знакомым полосатым предметом на ладони.

Я радостно закивал. Динеш подошел ближе, но волчка не отдал.

– Что с ним надо делать? – скептически поинтересовался он, вертя игрушку в руках.

Я нервно сглотнул:

– Надо найти твердую гладкую поверхность. Только запустить волчок должен я, иначе ничего не получится.

Парень деловито огляделся по сторонам. Вокруг была только трава и мягкая луговая земля.

– Придется вернуться на дорогу, – заключил он. – Колея подойдет?

Я припомнил, как выглядел тракт в перевернутой картине мира с бока квадрупега, и кивнул. Красноватую почву неплохо утрамбовали копыта, подошвы пешеходов и колеса повозок, оставивших в пыли характерные рельефные полосы. У обочины я наконец получил волчок. Присел на корточки, примериваясь. Динеш с любопытством взирал на меня с высоты своего роста.

– Зеркало есть? – осведомился я.

– Чего?

Да, вряд ли в кармане у пилота завалялась пудреница. Я вздохнул и окинул конвоира изучающим взглядом:

– Нужна отражающая поверхность, скажем… твой факар.

Парень инстинктивно ухватился за эфес:

– Даже не думай! Ты что, за идиота меня держишь?!

– Тогда ничего не выйдет, – пожал я плечами, поднимаясь с земли.

– Стой! – Динеш преградил мне дорогу и угрожающе обнажил лезвие наполовину. – Пряжка ремня подойдет?

Я глянул на пояс пилота. Овальная круглая бляха была отполирована до блеска, уж не руками ли той же Машуры? Что ж, попробовать можно…

– Сойдет, – кивнул я.

Динеш быстренько распоясался и по моему указанию положил ремень на землю рядом с волчком. Повозившись пару минут, я пристроил пряжку так, чтобы она отражала цветные полоски.

– Отвернись, – велел я. – Это может быть опасно для твоего здоровья.

– А как насчет твоего здоровья? – подозрительно спросил парень.

– Меня защитят… – «Блин, чтоб такое придумать?» – заклинания!

– Опять шайтанить будешь? – встревожился мой страж.

– Боюсь, придется, – с серьезной миной заверил я.

– Погоди! – махнул рукой Динеш.

Порывшись в карманах, он вытянул из штанов огромный носовой платок в клеточку, с треском разорвал его пополам и аккуратно затолкал половинки себе в уши, после чего пнул меня в бок.

– Ай! – громко вырвалось у меня.

Негодяй удовлетворенно улыбнулся, указав на свои клетчатые уши, и повернулся ко мне спиной. Наконец-то мы остались наедине – я и волчок.

Рука ухватила круглую красную пимпочку на рукоятке. Утопить стержень, зафиксировать взгляд на разноцветной спирали в отражении, снова услышать песню ветра в ушах… И не будет больше ни Динеша с его факаром, ни смертного приговора, ни ЭРАДа. Конечно, на той стороне поджидали недобитые бладхаунды и Любовь Генриховна, но холодок лезвия факара в данный момент был как-то ощутимее и ближе к телу, что ли…

Я вздохнул. Потные пальцы соскользнули с деревянной ручки. Поднялся на ноги и легонько постучал пальцами по плечу Машуриного брата. Он недоуменно глянул на меня, потом по сторонам, потом на натюрморт с волчком и ремнем… Нахмурился:

– Что-то не сработало?

Я отвел глаза:

– Я не смог.

Динеш пару раз моргнул длинными ресницами. Догадался вытащить затычки из ушей:

– Чего?

– Волчок не может перенести нас на Запад. Только в мой родной мир.

Длинное лицо парня пошло рябью. Выражение недоумения сменилось пониманием, на его место пришло отвращение, гнев, снова недоумение:

– Ты же мог удрать от меня, так?

Я кивнул.

– Почему же ты все еще здесь?

Я вздохнул:

– Из-за твоей сестры. В наших мирах время течет по-разному. Не уверен, что успел бы вернуться вовремя. К тому же без твоей помощи Машуру мне не найти. И от ЭРАДа не отбрехаться.

Минуту Динеш изучал мою физиономию, стремительно заливавшуюся румянцем. Когда щеки уже полыхали так, что на них можно было поджарить яичницу, он вытащил из-за голенища нож вроде охотничьего и одним движением перерезал стягивающую мои руки веревку. Ни слова не говоря, парень подхватил свой ремень, развернулся и пошел, застегиваясь на ходу, к квадрупегам. Я торопливо сунул волчок в карман и, растирая запястья, крикнул спутнику вслед:

– Эй, ты куда?

Вскочив на спину животного посветлее мастью, Динеш рысью выехал на дорогу.

– Туда же, куда и раньше. Колдовать ты не умеешь – иначе мы давно уже были бы на Западе. Теперь одна надежда – на стефов. Среди них всегда найдутся сильные маги, которые смогут отправить нас по Оси. Если мы поднажмем, то доберемся до ярмарки к обеду.

С этими словами он ударил своего скакуна пятками. Боясь отстать, я подбежал к Вамдаму, одарившему меня влюбленным взглядом. Кое-как взгромоздившись в седло, я повторил маневр Динеша. Квадрупег послушно вышел на дорогу и припустил вслед за товарищем. Некоторое время все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не свалиться с тряской спины. Я то терял стремя, то снова ловил его, и со стороны, наверное, представлял собой жалкое зрелище. Но Машуриного брата мы все-таки догнали.

– Почему… ты… развязал меня? – задал я, наконец, мучавший меня вопрос между ритмичными скачками вверх-вниз.

– Мы нужны друг другу, – лаконично отозвался мой спутник.

Довольно долго мы ехали в молчании. Частично я обдумывал сложившуюся ситуацию, частично любовался пейзажем, но больше всего – просто старался устроиться таким образом, чтобы поменьше ощущать наболевший зад. Местность, по которой пролегал тракт, постепенно понижалась. Дорога вилась между пологими холмами, поросшими длинной белесой травой, колыхавшейся на ветру, – это они с борта «сушки» выглядели как мохнатые верблюжьи горбы. Я сообразил, что мы приближаемся к тому озеру или морю, чей синий блеск я разглядел с высоты. Ветер постепенно крепчал, но был даже приятен – вскарабкавшееся высоко на небосклон солнце начало по-летнему припекать. Роса давно высохла, и копыта квадрупегов поднимали облачка красноватой пыли, оседавшей на бурых боках животных и сапогах всадников.

Зад уже давно требовал передышки, но, когда мы наконец спешились, чтобы напиться и наскоро проглотить сухой завтрак, я обнаружил, что безболезненнее всего проделывать это стоя.

– Почему мы просто не полетели на ярмарку? – простенал я через полупережеванную лепешку с какой-то зеленой начинкой. – Небось, давно бы уже там были, и без увечий бы обошлось.

Динеш помрачнел и начал паковать оставшуюся снедь обратно в вязаную салфетку:

– В Саттарде мало летоспособных машин осталось. К тому же, – он отвернулся, поправляя что-то в сбруе квадрупега, – я добровольно сложил с себя звание лейтенанта и право подниматься в воздух.

– Ты… что?! – выпучился я на летчика.

Воспользовавшись моим замешательством, Вамдам вытянул шею и ловко выхватил остаток лепешки у меня из пальцев.

Динеш невозмутимо пожал плечами:

– Город был оставлен под мою ответственность. Я не смог защитить его. Даже свою родную сестру не смог уберечь. Так что… – Он легко вскочил в седло. Острый профиль был непроницаем, но напряжение в голосе выдавало хорошо скрываемые эмоции. – Капитан принял мою отставку.

Я кое-как влез в седло и потрусил следом за бывшим лейтенантом. Честно говоря, признание Динеша представило парня в совершенно ином свете. На какое-то время я даже позабыл о боли в собственной заднице.

– Что же, ты никогда больше не сможешь летать? – тихо спросил я, когда Вамдам поравнялся со своим товарищем.

Ответил бывший пилот не сразу.

– Не знаю. Я стараюсь не думать об этом. Сейчас самое главное – вернуть Машуру. Понимаешь? – парень перевел на меня карие, как у сестры, глаза, под которыми залегли тени, и я понял, что впервые за все время нашего короткого знакомства, он смотрел на меня как на равного. Странно, но внезапно мне остро захотелось, чтобы где-нибудь, во множестве обитаемых миров и вселенных, нашелся кто-то, кто бы так же искренне желал спасти меня. Только я знал, что единственным человеком, на которого мог рассчитывать, был я сам. И от этого знания мне стало очень одиноко.

Дорога тем временем снова повернула и влилась в более широкий и наезженный тракт. Перекресток украшал каменный столб, покрытый замысловатой резьбой и надписями вязью. Как ни странно, когда мы подъехали ближе, я смог разобрать их значение. Столб оказался дорожным указателем. Направо по стрелке лежала некая Авела. Налево находился Уштад. Динеш не раздумывая потянул вожжи, поворачивая своего скакуна к морю и Уштаду. Едва я успел проделать тот же маневр, как сзади, со стороны широкого тракта, раздался тяжелый топот копыт. Я вывернул шею – это было проще, чем развернуть квадрупега, – но не разглядел ничего, кроме плотного облака пыли, в котором что-то металлически поблескивало на солнце.

Динеш разинул рот, но его слова потонули в нарастающем грохоте – казалось, к нам стремительно приближался то ли эскадрон гусар, то ли стадо слонов. Тогда парень просто подскакал ко мне, схватил Вамдама под уздцы и поволок нас на обочину. И вовремя. Сначала я принял животных, поднявших весь этот тарарам и пыль, за драконов. Две головы на длинных чешуйчатых шеях, мощный, усаженный шипами хвост и мускулистое длинное тело кого угодно навели бы на такие мысли. Но потом я разглядел копыта размером с мою голову, орлиные клювы, выглядывающие из украшенной кисточками сбруи, и сообразил, что звери вряд ли имели что-то общее с летающими змеями из земных сказок. Так же как их всадники имели мало общего с людьми.

Хоть кавалькада и шла с внушительной скоростью, я успел углядеть, что парни, восседавшие верхом на двухголовых чудах-юдах были высоченные, голубокожие, остроухие и вооруженные до зубов. Их минималистические одеяния вроде коротких кожаных безрукавок и облегающих штанов не скрывали бугрящихся, накачанных мышц. Мгновение, и процессия миновала нас, оставив за собой тучу тончайшей пыли, тут же набившейся мне в глаза и разинутый рот. Отплевавшись и отерев невольные слезы, я прохрипел:

– Что… кто… что это было?

– Стеф-вампиры, – невозмутимо ответствовал Динеш, выводя своего квадрупега обратно на тракт.

Я сник.