— В день второй декабря 134 года п.п.в.в. свершилось у стен обители чудо небывалое и великое — дитя женского полу по имени Альма от роду четырех лет исцелилось силою Света от смертельной раны.

Феофан замолчал, давая время писцу занести сказанное на пергамент. Перо прилежно скрипело в тишине кельи, увековечивая недавние события для будущих поколений. Настоятель по опыту знал: лучше всего заполнять летопись не промедляя, по следам случившегося, пока оно еще свежо в памяти. Но со дня Ясеневого чуда уже миновало почти трое суток, а преподобному только сегодня выдался случай залучить к себе брата Свирида. С момента исчезновения злополучного послушника обитель кишела мирянами, маги СОВБЕЗа расхаживали по монастырю, как у себя дома, расспрашивали всех и вся, даже посмели учинить допрос самому Феофану. Ничего святого для них не было! Наконец ищейки убрались восвояси, оставив троих на случай, если Анафаэль вернется в обитель. Чего, искренне надеялся преподобный, никогда не случится.

— …смертельной раны, — повторил монах последние записанные слова и воззрился на настоятеля с пером наготове.

— Случилось сие под ясенем, что стоит на холме у восточной стены, — размеренным голосом продолжил Феофан, выглядывая в окно на запорошенный снегом сад. Галки тесно обсели рябину, отяжеленную алыми гроздьями. Инок шел за водой, оскальзываясь на обледенелой дорожке и взмахивая руками, похожий на взъерошенную черную птицу.

— …восточной стены, — монотонно пропел брат Свирид.

Настоятель вздохнул. Он не был уверен в том, как следовало изложить дальнейшие события. Послужил ли беглый послушник проводником божественной силы, и дитя исцелилось молитвами — его и остальных братьев, как надеялся Феофан? Или же правы рыжая Летиция и ее прихлебатели, и мальчишка — всего лишь безумный маг, скрывающийся от правосудия убийца? «Что бы ни говорили ищейки закона, простому волшебнику не под силу не только исцелить умирающего, но и уничтожить все следы ран! Даже Мастер не сможет отменить зиму хотя бы всего на час!» — возразил сам себе преподобный.

Вкрадчивое покашливание прервало его размышления. Брат летописец скромно напоминал о своем присутствии, очевидно решив, что старик задремал у окна. Настоятель засунул зябнущие руки поглубже в рукава рясы и повернулся к Свириду, возобновляя диктовку:

— Лекарское искусство не в силах было спасти агнца, истерзанного волками.

Аллегории и метафоры украшали стиль. Они же затемняли смысл сказанного и давали почву для множественных трактовок. Преподобный заботился о будущих поколениях, но насущный день диктовал свои правила.

— Служитель Света отнес умирающую под ясень и вознес молитву Создателю.

Перо послушно царапало пергамент. Преподобный размышлял, как сформулировать следующую фразу наиболее обтекаемо, когда раздался стук в дверь. Феофан сделал раздраженный знак ладонью. Брат Свирид проворно поднялся с места и высунул длинный тонкий нос в коридор:

— Преподобный отец занят.

Из-за двери донеслось невнятное бормотание. На летописца, очевидно, наседали, но он не сдавал позиции, пытаясь захлопнуть створку с опасностью прищемить наиболее выдающуюся часть своей физиономии. Феофан не выдержал:

— Ну что там?! Неужели это не может подождать?!

Воспользовавшись моментом, навязчивый посетитель просочился между защитником кельи и косяком. Перед преподобным предстал всклокоченный брат Макарий.

— Эко… эзо… — задыхаясь, выпалил он, тыкая пальцем себе за спину, — экзорцист! Отец Стефано! Он приехал.

— Свет Всемогущий! — Признаться, Феофан совсем позабыл о священнике. Конечно, он немедленно отправил голубя в Тис, чтобы отменить визит, в свете последних событий казавшийся совершенно не к месту. Но его послание, скорее всего, достигло преподобного Агапита, когда отец Стефано уже был в дороге.

— Где он?

— На пути сюда, — несколько отдышавшись, объяснил Макарий. — Послушник прибежал с новостью.

— Ты свободен, брат, — кивнул Феофан летописцу и нашарил висящий на спинке стула плащ. — Я выйду навстречу.

Отца Стефано преподобный опознал сразу — не только по лиловой сутане, но и по всей приземистой, почти квадратной фигуре и примечательно крупной голове той же формы, с намечающейся плешью в жестких черных волосах. Прежде Феофан видел священника только однажды, во время своего визита в Тис, но этого энергичного, внушающего беспокойство человека трудно было не запомнить. Вновь прибывший широко шагал навстречу настоятелю, и длинные полы одежды летели за ним по воздуху.

— Отец Стефано, — приветливо улыбнулся старик, благословляя гостя. — Какая удача, что вы смогли прибыть в обитель так быстро!

Экзорцист осенил себя знаком Света, и преподобный отметил, что с момента их последней встречи во внешности священника произошло по крайней мере одно изменение: на унизанной перстнями руке не хватало безымянного пальца.

— Я выехал тотчас, как мы получили ваше известие. Наступают беспокойные времена. — Колючие глаза Стефано обежали слушателей, язык облизнул бесцветные губы. — В Абсалоне оборотни выходят на ночные улицы. Леса и дороги кишат бандитами Хвороста. Тьма касается даже самых святых мест. Мы должны стоять плечом к плечу. Мы должны вырвать зло с корнем!

Настоятель поежился под теплым плащом — в компании экзорциста он чувствовал себя неуютно. Впрочем, не он один — брат Макарий беспокойно теребил рукава рясы, будто нашкодивший послушник.

— А где ваши спутники? — вежливо поинтересовался Феофан, чтобы сменить тему. — Их уже устроили?

— Я путешествую один, — отрезал экзорцист, выказывая признаки нетерпения.

Настоятель жестом пригласил гостя проследовать к монастырскому корпусу.

— Не опасно ли это? — внес свою лепту в беседу Макарий. — Когда, как вы выразились, леса кишат разбойниками.

— Сутана — мой щит, — произнес Стефано обычную формулу экзорцистов. — Кто осмелится причинить вред тому, кто защищает мир от Тьмы? — Вероятно прочитав в лицах слушателей сомнение, священник быстро добавил: — К тому же что с меня взять? Ни денег, ни оружия.

«Хотя бы твою лошадь», — подумал Феофан, но оставил эту мысль при себе. Зато брат Макарий не преминул высказать свою:

— Бандиты Хвороста нападают даже на деревни, которые взялись защищать от якобы произвола магов. Не думаю, что вам снова стоит так рисковать на обратном пути. Обитель могла бы выделить эскорт.

Экзорцист метнул в инока косой взгляд:

— Еще неизвестно, где добрый человек в большей опасности — на лесной дороге или здесь.

Брат Макарий сбился с шага и застыл посреди дорожки, воинственно встопорщив бороду:

— Что вы имеете в виду, светлый отец?

Стефано повернулся к нему, буравя глубоко запавшими темными глазами:

— Не знаю, может быть, привидения? Беглых насильников и убийц? Магов вне закона?

Борода инока поникла. Экзорцист повернулся на пятках и споро зашагал к главному зданию. Макарий плелся следом, беззвучно шевеля губами. Феофан понимал его дилемму — он хотел оправдать юного подопечного, к которому успел привязаться и в виновность которого отказывался верить. В то же время, связанный печатью розы, инок не мог выдать подробности пребывания юноши в монастыре. Сам преподобный принял нападки приезжего более спокойно — он знал, что распространение слухов не в силах удержать даже магия.

— Я понимаю, что репутации обители последние события нанесли серьезный удар, — обратился он к Стефано, чуть задыхаясь от быстрого шага. — Но ведь вы — человек прозорливый и не будете принимать на веру все, о чем толкуют невежды, как только эль развяжет им языки. К тому же Ясеневое чудо — вы ведь слышали и о нем? — несомненно привлечет в монастырь толпы паломников.

— А вот на так называемое «чудо» мне придется взглянуть поближе, — глаза экзорциста сузились, взгляд поймал голую макушку ясеня за монастырской стеной. — Еще неизвестно, воля ли это Света или происки Тьмы.

Брат Макарий, взмахнув руками, забежал вперед идущих, но преподобный сделал предостерегающий жест:

— Вы можете рассчитывать на наше содействие, отец Стефано.

В этот момент с колокольни раздались звонкие удары, далеко разносящиеся в морозном воздухе.

— Время трапезы, — Феофан облегченно перевел дух. — Не согласитесь ли разделить ее с нами, светлый отец? Вы, верно, проголодались с дороги?

— С удовольствием, — экзорцист бросил последний неодобрительный взгляд на ясеневую крону, увенчанную вороньим гнездом, и свернул за Макарием на ведущую через сад дорожку.

Кормили в монастыре отвратительно — овсянкой на воде и разбавленным сидром. Ни кусочка мяса. Мастер Ар утешал себя только тем, что, если все пойдет по плану, он покинет проклятую обитель на рассвете и до завтрака — еще одного такого насилия желудок мог не перенести.

Пару дней назад свой человек среди СОВБЕЗовцев сообщил Мастеру о взрывной волшебной активности в ничем не примечательном монастыре на границе с Медвежьей чащей и княжеством Квонг. Мальчишка все-таки выжил и допустил оплошность! Обнадеженный Ар с верным Рыцем незамедлительно выехали из Абсалона. Встреча с разговорчивым экзорцистом на темной лесной дорожке была счастливой случайностью, заставившей мага поменять планы на ходу. Вместо того чтобы наблюдать за деятельностью врагов со стороны, Мастер решил опередить конкурентов.

Личина отца Стефано давала идеальное прикрытие — маг мог не только без помех расспрашивать монахов об Анафаэле, но и использовать свои особые методы, чтобы найти его следы. СОВБЕЗовцы, судя по всему, в этом пока не особо преуспели. Жалкие любители, которых и ребенок способен обвести вокруг пальца! Даже если они и найдут тело настоящего отца Стефано и его помощника раньше диких зверей, то сочтут их жертвами банды Хвороста. В конце концов, слуга Света сам виноват — нечего было делить ночлег с первыми встречными, пусть даже один из них был, как и он сам, магом.

Маскарадом остался недоволен один Рыц — на роль сопровождающего экзорциста громила в доспехах никак не годился. Мастер решил, что воин принесет больше пользы, прочесывая ту самую чащу на случай, если неуловимый щенок уже покинул приютившие его стены.

— Итак, где же появился Хохочущий Призрак? — строго спросил Мастер бледненького послушника, приведенного после обеда в скрипторий братом Макарием.

— Там, — дрожащий палец ткнул в сплошную стену, юнец шумно сглотнул. — Вот прямо из камня он и выплыл. Меня прямо мороз по коже пробрал, как я его увидел, и ветер ледяной пошел гулять по…

— Я верно понял, что ты не был единственным свидетелем… хм, явления? — прервал Ар болтливого паренька.

— Вдвоем мы тут были, светлый отче, — пролепетал послушник, тараща и без того выпуклые глаза. — Я и Анафаэль.

— И где же этот… Анафаэль? — осторожно выговорил маг ненавистное имя. — Я должен выслушать и его показания.

Мальчишка захлопал пушистыми ресницами, и в беседу вмешался бородач:

— Анафаэль и есть пропавший послушник. Но вряд ли он мог бы что-то прибавить к рассказу Бруно — ведь видели они одно и то же.

У Мастера зачесался отсутствующий палец — он чуял: не сердцем, а пульсирующей тьмой в своей груди, — что только что приблизился на шаг к беглецу. Наверняка дрянной мальчишка приложил руку и к «Хохочущему Призраку», и к «оборотню» в «Братце Лисе». Вопрос только в том, как щенок умудрился распугивать доверчивых монахов и следить за врагами, не засветившись силовым выбросом?

— Значит, беглый преступник имел отношение и к делу с привидением! Неужели, добрый брат, это не навело преподобного или вас самих на мысли?

Макарий нахмурился, пожевал бороду:

— Какие мысли?! Мальчик никому не причинил вреда, напротив, он спас жизнь ребенка. Его явно приняли за другого, это просто ошибка.

— А вот в этом, — лже-Стефано многозначительно поднял палец, — позвольте мне самому разобраться.

Мастер оглядел безлюдный скрипторий — все писцы и рисовальщики присутствовали на общей молитве:

— Я должен побеседовать с Бруно наедине.

В карих глазах новиция мелькнул испуг, но Макарию ничего не оставалось, как поклониться и плотно притворить за собой дверь. Убедившись, что монах не остался подслушивать в коридоре, Мастер повернулся к нервно кусающему губы Бруно:

— Что же, мой мальчик, ты работал рядом с Анафаэлем? Может, даже был его другом?

Влажные волоокие глаза забегали:

— Да… То есть нет… То есть… нам нельзя рассказывать об Анафаэле.

— Почему? — вкрадчиво поинтересовался Мастер. — Преподобный Феофан запретил?

Бруно кивнул, потом мотнул головой, так что длинные волосы хлестнули по лицу:

— Мы все связаны молчанием, даже отец настоятель. Печать розы.

Магу стоило усилий скрыть удивление. Как щенок мог знать о древнем ритуале? Но теперь это неважно. Мастер продолжил допрос:

— Значит, и СОВБЕЗовцам ты ничего не сказал?

Послушник пожал плечами, карие глаза уставились в пол, избегая пронзительного взгляда экзорциста:

— Да нечего говорить-то было. Они спрашивали, куда Анафаэль мог податься, а я того не ведаю.

Мастер скривил тонкие губы. Он чуял ложь, как крыса — спрятанный в печной трубе сыр:

— Но ты знаешь, кто мог «ведать». Ты не упомянул об этом перед магами, верно?

Бруно кивнул поникшей головой.

— Но скажешь мне, не так ли?

Новиций вскинул на лже-Стефано жалобные глаза и тут же снова принялся рассматривать подол своего подрясника. Не то чтобы Мастеру нужна была вся эта возня. В любой момент он мог бы вывернуть мальчишку наизнанку — тот ничего не смог бы скрыть. Но волшебника интересовал сам механизм предательства, ему нравилось творить подлецов и усугублять глубину их подлости.

— Кто-то был близок Анафаэлю здесь, в обители, так? — Голос Мастера стал мягким, как бархат. — Кто-то помогал ему. Вот видишь, тебе не надо ничего говорить самому. Ты не нарушаешь клятву. Все, что тебе нужно, назвать имя, — маг сделал небольшую паузу, давая пареньку созреть, и прошептал: — Как его зовут?

Слово, сорвавшееся с пухлых губ, было едва слышно:

— Ноа.

Лицо «экзорциста» прорезала тонкая улыбка.

— Вот и молодец! Ты только что помог искателю истины. — Он протянул четырехпалую ладонь и, отведя каштановую прядь, коснулся бледной щеки юноши.

Войти в него было легко. Совершенная измена пробила брешь в моральной защите. Бруно вряд ли заметил момент проникновения. Все заняло не более пары секунд. Послушник вздрогнул, когда Мастер убрал руку, обрывая контакт, и остался стоять, пялясь в пространство бессмысленным взглядом. Теперь Ар знал столько же, сколько сам мальчишка, и даже больше — ибо он был способен на заключения, к которым никогда бы не пришел неопытный новиций. Часть информации Мастер сразу отбросил в сторону — как, скажем, некие греховные услуги, оказываемые Бруно брату библиотекарю за устройство быстрой карьеры в скриптории. Зато явление Хохочущего Призрака и все, что связано с юродивым Ноа, несомненно, требовало ближайшего рассмотрения. Так же как и этот взъерошенный бородач — похоже, он уделял Анафаэлю больше внимания, чем того требовал монастырский устав.

Тяжелая дверь бухнула в стену и вывела Бруно из ступора. Он подскочил на месте и вытаращил глаза на ворвавшихся в помещение боевых магов. У одного верзилы уже нарос между ладоней внушительный огненный шар; другой, отличавшийся от первого отсутствием левого уха, бормотал заклинания, уставившись на Мастера мертвыми глазами. Третий СОВБЕЗовец, пигалица, едва доходившая до груди даже послушнику, растопырила пальцы, запечатывая чарами вход.

— Могу я поинтересоваться, что здесь происходит? — С отмеренной ноткой угрозы в голосе Ар повернулся к боевикам, расправляя лиловую сутану.

В наступившей тишине Бруно громко икнул. Маги переглянулись.

— Мы зафиксировали выброс силы, — невыразительно сообщил верзила, поигрывая прирученным пламенем.

— И кто же это — мы? — Мастер Ар придерживался убеждения, что нападение зачастую лучшая тактика защиты.

Боевик мгновение изучал облачение вопрошавшего и наконец удостоил его ответом:

— Агент СОВБЕЗа Антуан Жарди, мои коллеги — Джон Смит и Селия Пейн. С кем имею честь?..

— Отец Стефано, экзорцист.

Бруно снова икнул, публично выражая свой ужас.

— Вы не из этого монастыря, — влезла в разговор пигалица, сверля Мастера подозрительным взглядом. — Что вы здесь делаете?

— Я отвечу, как только господин Жарди успокоит свои руки, — кивнул лже-Стефано на огненный сгусток между лопатообразных ладоней верзилы.

«Господин Жарди» пожал плечами и уронил конечности вдоль тела. Лишенный поддержки шар мгновенно потух.

— Я прибыл в обитель по приглашению преподобного Феофана, — холодно объявил Мастер Ар, — чтобы расследовать паранормальную активность в этом самом скриптории, — маг ткнул себе под ноги. — Чем я и занимался, когда меня грубо прервали.

— Мы ужезанимаемся расследованием в этом самом монастыре, — Жарди скривил губы в усмешке и повторил жест «экзорциста». — Так что, святой отец, советую вам собрать вещички и отправиться восвояси туда…

— Позволю себе напомнить, — прервал Мастер Ар, сверля боевика ледяным взглядом, — что церковные дела вне юрисдикции СОВБЕЗа. Вы ловите своего беглого мага-насильника — ловите. А мне позвольте ловить мое привидение. Так что попрошу вас покинуть помещение.

Он заметил, как при слове «привидение» СОВБЕЗовцы перекинулись облегченными взглядами. Уровень напряжения почти ощутимо упал.

— Вы клянетесь, что ваше расследование не имеет никакого отношения к делу Найда-Анафаэля? — спросил Жарди, видимо бывший в троице главным.

Мастер Ар нахмурился, хотя внутри все ликовало: СОВБЕЗовцы, видимо, были в полном неведении относительно событий в скриптории и участия в них гадкого мальчишки. Монахи держали-таки рот на замке.

— Разве слова священнослужителя не достаточно? — Маг вложил в эту фразу всю глубину своего презрения.

Чуть поколебавшись, верзила продолжил:

— И вы обещаете не вмешиваться в следственные операции СОВБЕЗа?

Мастер чинно кивнул:

— Если господа маги обещают не вмешиваться в мои.

— Нам придется сообщить о происшедшем вышестоящим, — снова влезла пигалица, которой экзорцист явно пришелся не по душе. — Это решение не на нашем уровне.

— Моей обязанностью будет известить орден о конфликте интересов, — ответил Мастер ей в тон. Эта игра начинала его развлекать.

Пигалица фыркнула, сорвала печать заклинания с дверного прохода и вылетела в коридор.

— Надеюсь, вы справитесь с призраком до завтрашнего дня, — многозначительно уронил Жарди и, кивнув товарищу, последовал за Селией Пейн. Маг с запоминающимся именем Джон Смит отлепил мертвый взгляд от лица экзорциста и последним покинул помещение, не потрудившись притворить дверь.

Мастер Ар усмехнулся и повернулся к Бруно, который чуть не задохся, стараясь подавить очередной ик.

— А теперь, — волшебник мягко коснулся дрожащего плеча юноши, — ты отведешь меня к Ноа.