Глава 16
Рыцарь Телескопа и Черепа
— Ой, мальчики, какие же вы молодцы! — Лилия мечтательно зажмурила один глаз. Второй закрывала черная повязка. — Где вы раздобыли такую вкуснятину? Фрукты зимой, наверное, жутко дорогие!
— Н-да, действительно, где? — буркнул Тач, разминая растянутую на тренировке ногу. Гладиаторы как раз прервались на короткий отдых, и «семерка» тут же заняла места под навесом вокруг девушки, только начавшей выходить из лазарета.
Лилия распахнула зеленый глазище, прищурилась на сочащуюся соком гроздь и, выбрав крупный золотистый финик, закинула его в рот:
— Умм! Вкушнотиша! — Она отерла губы и протянула налитой фрукт Токе, наблюдавшему за ее действиями с кислым видом.
«Наверное, переживает, бедняга, что сам не додумался подругу так порадовать, — догадался Кай. — Зря. Увольнительной у него не было, да даже если б и была, Горец скорей всего провел бы свободный день рядом с выздоравливающей».
— Сколько они стоят? — тем временем поинтересовалась Лилия. — Я отдам. Вот только снова бой выиграю и отдам.
У Аджакти сердце защемило от ее жизнерадостного неведения.
— Цирконий, — прорезался Папаша, почуяв наживу. — За гроздь.
И тут же получил увесистую оплеуху.
— Окстись, спекулянт! — Аркон подмигнул товарищам, усаживаясь на местечко потеплее, у жаровни. — Даром они нам достались, Лилия. Ничего ты не должна.
— Как так — даром? — подозрительно нахмурился Токе.
Тач только бровь выгнул, переводя многозначительный взгляд с Аджакти на Папашу, а с того — на Аркона.
— Гхра… — прочистил церруканец горло, дергая вплетенные в бороду бусины. — Дык как… Взяли где плохо лежало. Вернее, висело.
— Сперли! — прищурилась Лилия на здоровяка, раздувая тонкие ноздри.
— А-а, это было не самое интересное, — Аркон вальяжно потянулся за финиками, но тут же получил от воительницы по пальцам.
— Что же может быть интереснее? — сквозь зубы проворчал Горец, стреляя злыми глазами в Кая.
Аджакти попытался знаками из-за спины показать, какая смерть постигнет Аркона, если он не придержит язык, но блондин притворился слепым:
— Скажем, наш белогривый друг, застуканный на пальме в чужом саду, набивающий карманы чужими же финиками.
— Аджакти замели? — разинула рот с полупережеванным фруктом Лилия.
— Но, судя по всему, он выкрутился, — ледяным голосом огласил очевидное Токе. — Причем даже с целой шкурой.
— Вот это, — ткнула гладиатрикс новым фиником в Кая, — действительно интересно. Как тебе удалось?
— Н-да, как? — Тач оставил в покое свою голень и мрачно воззрился на покорителя пальм.
— Наш скромный герой не очень распространялся о своем подвиге, — прокомментировал Аркон, которому под шумок удалось-таки стянуть пару сочных фиников у Лилии из-под носа.
— Колись, Деревяшка, — посоветовал Вишня, все это время внимательно прислушивавшийся к разговору.
— Тоже мне, подвиг, — фыркнул Кай, зачерпывая воды с мелкими льдинками из стоящей рядом бочки. — Там всего лишь девчонка была малолетняя. В саду играла. Зубы ей заговорить ничего не стоило.
— Да ну? — вздернула бровь Лилия и тут же поморщилась от боли — видно, движение потянуло полузажившую рану. — И что же ты втюхал ребенку?
Кай скривил губы в усмешке:
— Что я эльф.
Фруктовый сок брызнул изо рта гладиатрикс. Она хохотала, пока из уцелевшего глаза не полились слезы. «Семерка» не отставала от нее, так что остальные бойцы стали бросать в сторону развеселившейся компании любопытные взгляды. Один Аджакти держал невозмутимую мину.
— Значит, эльф, — немного отдышалась Лилия. — И как же ты выбрался из сада? Упорхнул на прозрачных крылышках?! — Сраженная новым приступом смеха, девушка повалилась на Токе, зажимая руками надорванный живот.
— Зачем? — спокойно пожал плечами Кай. — Там калитка была.
Громовой раскат хохота привлек, наконец, внимание докторов.
— Хорошо отдохнули? — ощерился как из воздуха соткавшийся Фазиль, поигрывая рукоятью «кошки». — Чем гоготом пузо рвать, лучше б работой его напрягли, пользы больше будет. А ну пшли, гуси хреновы!
Честно говоря, Кая обрадовало появление наставника — оно позволило избежать нежелательных подробностей финикового приключения. Подробностей, которыми совсем не хотелось делиться. Приставленный Альдоной тягать здоровенный дубовый брус, Аджакти терпеливо наматывал круги по плацу, пока в голове снова и снова прокручивались события вчерашней увольнительной.
В пересказе Аркона история с финиками действительно не могла не вызвать улыбку. Но вот Каю, сидевшему на пальме прямо над пастью ягуара, было не до смеха. В тот момент только одна вещь беспокоила его больше, чем целость собственной задницы, — присутствие за стеной товарищей. Ему ясно представлялся худший вариант развития событий: штурмующие сад гладиаторы, визг девчонки и рык разъяренного зверя, сбегающаяся на шум стража, а дальше — по мере тяжести телесных повреждений — колодки, плеть или приговор к смерти на арене.
— Сколько тебе лет, девочка? — нарочито громко возгласил он с макушки пальмы.
— Скоро четырнадцать, — крикнула снизу шак'ида, ибо кем еще могла быть хозяйка ягуара, как не дочкой какого-нибудь крючконосого аристократа. — А тебе?
Кай прислушался к настороженной тишине за стеной:
— Две тысячи шестьсот шестнадцать, — он чувствовал, что начинает соскальзывать по гладкому стволу вниз, и попытался исправить положение. С руками, занятыми набитым финиками плащом, это было нелегкой задачей. — Надеюсь, такому древнему существу, как я, — очень отчетливо начал он, косясь в сторону стены, — ничего не угрожает?
Послышалось ему или за каменной кладкой сдавленно хрюкнули?
— Если это существо слезет вниз — нет, — усмехнулась гадкая девчонка.
Вздохнув, Кай бросил последний взгляд в направлении затаившихся товарищей и, положившись на авось, съехал по стволу на землю. Одно мгновение — и черный зверь распластался в воздухе. Влажные клыки сверкнули на фоне алого языка. Аджакти попятился, запнулся о корень и растянулся во весь рост. Импровизированный мешок с фруктами плюхнулся на грудь, широкие черные лапы ударили следом. Гладиатор уже готов был нанести отчаянный удар, когда сознание отметило, что когти остались втянутыми в бархатные подушечки. Влажный нос застыл в паре сантиметров от Каева лица, ноздри затрепетали, втягивая новые запахи, черные усы встопорщились на вздернувшейся верхней губе.
— Ферруш, фу! — В тонком голосе зазвенела сталь, и круглая пушистая голова исчезла, прижав уши.
Кай отер со щеки кошачью слюну и неловко встал на ноги.
— А ты смелый, — хихикнула Феррушева хозяйка, меряя «эльфа» оценивающим взглядом, — и довольно крепкий… для тысячелетнего.
Аджакти наконец представилась возможность рассмотреть свою пленительницу как следует. Несмотря на длинное расшитое по подолу платье, выглядывающее из-под плаща, она напоминала мальчишку, зачем-то обряженного в женские тряпки. Черные кудри топорщились во все стороны над круглым, грубоватым лицом. Кое-где в них застряли веточки и сухие листочки, давно не стриженная челка лезла в пронзительные глаза, такие темные, что радужка сливалась со зрачком. Обветренные губы скривились, пальцы с обгрызенными ногтями почесали исцарапанную щеку:
— Чего уставился? Женщины никогда не видел?
Кай кашлянул, подавляя смешок, и тут воздух застрял у него в глотке колючим комком. Волоски на шее поднялись дыбом, каждая клетка завибрировала, как у легавой, почуявшей дичь. Детское лицо обрамляли не только непослушные лохмы. Радужное сияние запуталось в черных волосах, будто девочка стояла против яркого солнца. Только вот небо над Церруканом по-прежнему затягивали набухшие снегом тучи. Волшебница! В амирате! Невозможно.
Шак'ида, инстинктивно защищаясь от его взгляда, обхватила руками не по-девичьи широкие плечи, аура тревожно потемнела. Ягуар у ее ног припал к земле, из горла вырвалось предупреждающее ворчание.
— Простите, госпожа, я… — Аджакти с трудом отвел глаза, его взгляд машинально скользнул по саду, отмечая то тут, то там мерцающие нити заклятий, — обознался. Вы похожи на девушку, которую я когда-то знал.
— Какую девушку? — Девчонка нахмурилась, по лицу впервые пробежала тень страха. — И почему ты назвал меня госпожой?
— Неважно. Я ошибся, госпожа, — постарался Кай успокоить ребенка невинной ложью. — И я — не эльф. Я — гладиатор.
Две пары глаз мгновение изучали его: черные — человека и зеленые — ягуара.
— Не могу понять, врешь ты или нет, — пробормотала волшебница себе под нос, будто она говорила сама с собой. — Обычно это мне легко удается. Ты интересный! — тут же решила она, энергично кивнув, словно соглашаясь с невидимым собеседником. — Пожалуй, я не скормлю тебя Феррушу. Пока.
Прищурившись сквозь густые ресницы, она медленно обошла вокруг Аджакти, насвистывая какую-то мелодию. Дикая кошка следовала за ней, раздраженно подергивая хвостом. Наконец девчонка снова остановилась перед чужаком, уперев руки в боки и склонив голову к плечу:
— Если ты гладиатор, — она пихнула носком сапожка оброненный Каем плащ, из которого предательски высунулась финиковая гроздь, — что ты тогда делал на моем дереве?
Отрицать вину было глупо и опасно.
— Я заплачу за фрукты, — Аджакти зашарил по поясу в поисках кошеля. Все равно товарищи не увидят его позора.
— Вор при деньгах?! — Ехидная девчонка почесала ягуара между ушей. Тот нервно зевнул, не сводя с незнакомца настороженного взгляда.
Кай молча протянул ладонь с десятком циркониев — это было больше, чем тройная цена фиников на базаре, — но маленькая бестия только покачала головой:
— Мне не нужны твои монеты.
Он уронил деньги обратно в кошель:
— Отпустите меня, госпожа, прошу.
Девчонка растянула широкий рот в улыбке, словно почуявшая сметану кошка:
— Отпущу, если поиграешь со мной!
Кай закусил губу. Больше всего на свете ему хотелось убраться из этого опутанного магией сада. Шак'ида оказалась четвертым волшебником, которого он встретил в своей жизни. Первым стал Мастер Ар, двое остальных погибли, и не без Каевой помощи. Маленькая чародейка была врагом, но она случайно встала на его пути, и он не хотел причинять ей боль.
— Я не нянька, — пробормотал он, — и не плюшевый медведь. Я гладиатор и должен вернуться в казармы.
Глаза девчонки сверкнули, подбородок упрямо выпятился вперед:
— Я предлагаю тебе две игры — на выбор. Первая называется «Стражи и разбойники». Ты — гладиатор, обчистивший финиковую пальму. Я — благородная Сен, поймавшая вора. Я зову охрану, пока Ферруш стережет тебя. Воины прибегают и… — героиня задумчиво потеребила губу, — скажем, вешают тебя на этой самой пальме вниз головой. Голым.
Мучительница хихикнула, заметив изменившееся выражение лица жертвы.
— Игра вторая, «Спасение принцессы», — палец с обгрызанным ногтем ткнулся в воздух, нацеливаясь на Кая. — Ты — эльф, штурмовавший неприступный замок, чтобы спасти принцессу Сен из логова злобной ведьмы! Потайными ходами мы пробираемся в подземельях под замком, избегаем смертельные ловушки и, — девчонка сделала большие глаза, — вырываемся на свободу! Ну, — усмехнулось маленькое чудовище, — какая игра тебе нравится больше?
— Последняя. Со свободой, — быстро уточнил Кай. Хорошо хоть, друзья об этом никогда не узнают. Сейчас они, наверное, уже на пути к Танцующей школе.
Ужасное дитя удовлетворенно потерло ладошки:
— Чудесненько! Ну начинай.
Кай растерянно открыл рот, снова его закрыл. Он совершенно не представлял себе, что мог бы сказать или сделать эльф. Он сам еще недавно был ребенком, но если ему и удавалось улучить свободную от работы минуту, то он всегда играл в одиночестве — в Замке Мастера Ара не водилось других детей. Впрочем, все это осталось в иной жизни, которая теперь казалась Каю чужой и ненастоящей.
Сен, уставшая ждать, раздраженно топнула ногой:
— Ты что, язык проглотил? Встань на одно колено и скажи, — она прижала ладонь к груди и закатила глаза: — «Ваше высочество, как я счастлив лицезреть ваш образ!»
Аджакти тупо моргнул:
— Чего?
Шак'ида тяжело вздохнула и повторила кислым голосом:
— Скажи, говорю: «Ваше высочество, как я счастлив видеть вас».
Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей, Кай опустился на колено:
— Ваше высочество, как я счастлив видеть вас, — пробормотал он убито.
Ягуар, занимавшийся вылизыванием своей лапы, презрительно фыркнул. «Принцесса» раздраженно пнула опавшую листву:
— И это все, на что ты способен? Похоже, роль гладиатора подходит тебе больше. Может, пора сыграть в «Стражей и разбойников»?
Аджакти отчаянно затряс головой.
— Ладно, даю тебе вторую попытку, — великодушно махнула рукой девчонка.
— Ваше высочество, — неуверенно начал Кай, все еще стоя на коленях, — как… бы мне хотелось отшлепать вашу заносчивую, самодурскую, высокопоставленную задницу!
Сен замерла, приоткрыв рот. Зверь у ее ног задумчиво воззрился на чужака, словно взвешивая его шансы на выживание. Аджакти плюнул на все и одним мягким движением поднялся на ноги. «Возможно, удастся убить кошку и сбежать через стену — магия девчонки не причинит мне вреда. Вот только запомнит она мою „эльфийскую“ образину, точно запомнит!»
Но тут «принцесса» расплылась в улыбке, подскочила к Каю и хлопнула его по плечу:
— Давно бы так, Глорфиндел! Я по тебе тоже скучала. Пойдем, я покажу тебе мою темницу!
— Глорфиндел? — вскинул бровь Кай, но Сен уже тащила его через кусты с красными фонариками, а Ферруш, фыркая, скользил рядом.
Экскурсия оказалась быстрой и эффективной.
— Мои фрейлины, — ткнула девчонка в трех больших кукол, сидевших под ветвями то ли пихты, то ли туи.
Кай обратил внимание, что на них были богатые, но довольно замызганные платья. У одной не хватало руки, у той, что красовалась в середине, — глаза.
— Роза, — внезапно произнесла однорукая кукла тонким, невыразительным голосом.
Аджакти подскочил на месте, но тут же заметил паутинку заклятия, переливающуюся на шее игрушки. Ее хозяйка довольно хихикнула.
— Лилия, — проскрипела одноглазая «фрейлина», и Кай снова вздрогнул, к вящему удовольствию Сен. Он понимал, что девочка просто дала куклам цветочные имена, но все равно от совпадения противно засосало под ложечкой.
Последняя игрушка пролепетала что-то невнятное, и ее хозяйка взяла представление на себя:
— Это Фиалка. Бедняжка не может говорить — языка нет. — В ответ на недоуменный взгляд Кая, она пояснила: — Их пытали.
Гладиатор предпочел не спрашивать, кто был палачом. Он послушно следовал за «принцессой», несущейся через заросший сад какими-то звериными тропами.
— Терновый лабиринт, — махнула она налево, где ветви с огромными колючками поднялись на высоту выше человеческого роста, сплетенные заклинаниями.
— Ров с саблезубыми рыгалиями, — отмашка вправо, где забитый палой листвой бассейн поблескивал бурой водой. Насчет «рыгалий» Кай решил тоже пока не интересоваться.
— Мои стражи! — прошипела Сен, прижав палец одной руки к губам, а другой тыкая сквозь сетку засохших лиан.
Два заплесневевших каменных грифа, охранявшие неухоженную садовую дорожку, взмахнули крыльями и шумно занюхали воздух. И здесь Кай заметил следы магии, карабкавшейся по звериным лапам, как побеги вьюнка. Увидев, что ожившие статуи не произвели на «Галландриэля» должного впечатления, Сен рванула его за рукав и потащила дальше. Аджакти едва успевал уворачиваться на бегу от выхлестывающих в лицо ветвей. Внезапно ягуар, взявший первенство в забеге, затормозил, усевшись на пушистый зад. Черная холка встала дыбом.
Маленькая рука ухватила Кая за шиворот и пригнула к пахнущей прелью земле.
— Палач! — Горячий шепот ожег его ухо.
Отведя в сторону желтый лист папоротника, Аджакти углядел ветхого старичка, лысого как колено, старательно сметавшего листья со ступеней полуразвалившейся беседки. Задорный ветерок сводил все усилия раба на нет, но тот с поразительным упорством снова и снова махал связанной из прутьев метелкой.
— Выглядит свирепо, — согласился Кай, сохраняя серьезную мину, — особенно метла. Это ею он кук… фрейлине глаз выколол?
— Угу! — мрачно кивнула Сен. — Пошли, я тебе мою башню покажу!
Сад оказался гораздо больше, чем можно было ожидать. Хотя и не такой заросший, как тот, где Аджакти встречался с Анирой, он повсеместно носил следы неухоженности и запущенности. Возможно, отец Сен обеднел или просто постарел вместе со своими рабами: необрезанные виноградные лозы дичали, сорняки лезли изо всех щелей, дорожки и клумбы сливались в единое целое.
Продравшись через особенно густую путаницу каких-то ломких и колючих веток, они выбрались на заваленную прелой листвой площадку у подножия уходящей вверх стены. Деревья, тесно обступившие здание, скрадывали его размеры и высоту, но знаки, выбитые над арочным входом, ясно говорили о назначении сооружения. Грифы, черепа, закутанная в плащ безносая фигура, предположительно Дестис.
Это была башня-усыпальница, чульпа. Аджакти никогда раньше не видел такую вблизи — право на воздушные погребения в Церрукане было только у знати, останки граждан попроще и рабов в амирате сжигали. Маковки чульп торчали то тут, то там над верхним городом, соревнуясь в высоте между собой и с зиккуратами. Значит, семья Сен действительно благородных кровей.
Без всяких колебаний шак'ида повлекла Кая ко входу в башню, но тут он притормозил:
— Э-э, ваше высочество, вы уверены, что нам… что мне можно туда?
«Не хватало еще к списку моих преступлений прибавить осквернение праха почитаемых предков! — размышлял он. — К тому же, если меня застукают-таки в чульпе, хрен оттуда куда денешься, вход-то один, он же — выход!»
Сен только заносчиво фыркнула:
— Да я там каждый день игра… в смысле сижу в заточении. Или ты что, — она окинула своего «спасителя» презрительным взглядом, — мертвых боишься?
Мертвых Кай не боялся — они уже никому не смогут навредить. Зато живых стражей, особенно тех, что помоложе «палача» с метелкой, опасаться следовало. Но «принцессе» он ничего не сказал, просто пожал плечами и, пригнувшись, шагнул под низкий свод. Дверь бесшумно скользнула в петлях — видно, кто-то не так давно позаботился их смазать. Ферруш тут же просочился в открывшуюся щель и растворился, черный, среди теней. Аджакти ступил внутрь и принюхался, чуткий как зверь. Мох, сырость, прелая листва. Если тут и были чьи-то останки, то такие древние, что время сожрало даже намек на плоть.
Сен протиснулась мимо него и начала взбираться по винтовой лестнице с крутыми ступенями. Свет поступал в чульпу лишь сквозь узкие окошки, через равные промежутки пробитые в камне. Кое-где тесно подступившие к стенам кустарники и деревья засунули в бойницы свои костлявые пальцы, делая и без того тусклое освещение еще скуднее. Аджакти лез наверх довольно долго — башня оказалась неожиданно высокой. Сен молча карабкалась впереди — мудро берегла дыхание. Наконец, когда у Аджакти уже начало колоть в боку, воздух посвежел.
Выход на верхнюю площадку открылся неожиданно — вынырнул из-за изгиба стены. Гладиатор выбрался наружу и с наслаждением расправил плечи. Ветер подхватил полы его туники, бросил выбившуюся из хвоста белую прядь в лицо. Сен ждала у парапета, ее кудри стояли вокруг головы, сбитые в грозовую тучу. На ягуаре раздувало шерсть, кошку это раздражало, и она то и дело нервно умывала лапой морду.
— Нравится? — Девчонка гордо кивнула на город, раскинувшийся у них под ногами.
«Н-да, это тебе не с казарменной крыши в Журавлиный переулок заглядывать!»
Башня торчала высоко над макушками самых старых деревьев, так что мозаика плоских и круглых крыш тянулась до самой дымки на горизонте — туда, где начинались Холодные Пески. «Интересно, а Танцующую школу отсюда видно? — Кай попытался сориентироваться в путанице незнакомых улиц. — Или „Почтикалеку“?»
По крайней мере теперь он был уверен, что друзьям ничто не угрожает — их и след простыл.
— Впечатляет, — сдержанно выразил свои эмоции Аджакти. — А городские ворота отсюда видно?
— Ха! — Сен хлопнула в ладоши и ткнула в какую-то грубо выкрашенную зеленым трубку, установленную в держателе на перилах. — Попробуй-ка сюда глянь!
Кай сделал шаг вперед, под сапогом что-то жалобно хрустнуло. Только теперь он обратил внимание на рассыпанные вокруг желтоватые кости — остатки позвонков, череп с оторванной челюстью, несколько ребер и прочая, почти неопознаваемая, мелочь. Похоже, он только что растоптал чей-то древний палец.
— Упс, — он поспешно отступил в сторону, но под ногами снова хрустнуло. Кажется, на сей раз он нашел недостающую челюсть. — Простите, ваше высочество! Кажется, это был ваш… дедушка?
— Не бери в голову, — нетерпеливо отмахнулась Сен. — То, что не утащили грифы, недостойно вознестись на небеса. Лучше посмотри в телескоп!
Аджакти повиновался. Инструмент походил скорее на подзорную трубу, чем на настоящий телескоп вроде того, что украшал обсерваторию Мастера Ара. Гладиатор склонился к окуляру, но не увидел ничего, кроме неясных цветных пятен. Магия, тролль ее побери! Девчонка успела и тут поработать. Он попытался подкрутить колесико на трубке, на которой стояло всего три отметки — буквы церруканского алфавита, явно выведенные детской рукой: «В», «А» и «Д».
— Что это значит? — указал он на символы.
Сен растянула большой рот в улыбке:
— Я усовершенствовала телескоп. Если поставить стрелочку на «В», он показывает только врагов. На «Д» — только друзей.
— Чьих? — поразился Кай.
— Смотрящего, конечно! Хочешь попробовать?
Он сомневался, что волшебный инструмент будет хоть чем-нибудь ему полезен, но послушно установил колечко на «Д». Аджакти не собирался посвящать маленькую ведьму в то, что сотворил с ним Мастер Ар. Возможно, это было всего лишь совпадением, но он довольно быстро обнаружил квадратик Танцующей школы с сырной дыркой плаца в середине, а у дверей — три крошечные, но отчетливо различимые фигурки. Папаша, Аркон и Тач.
— А что значит буква «А»? — оторвался он от окуляра.
Сен внезапно помрачнела:
— Ничего. Попробуй лучше своих врагов найди.
Кай покачал головой:
— Чтобы их найти, мне помощь не нужна.
Маленькая волшебница призадумалась и серьезно кивнула:
— Мне, в общем-то, тоже. Просто забавно иногда наблюдать за их возней, когда они ничего не подозревают.
Кай решил, что действительно неплохо было бы глянуть, что там поделывает Омеркан. Только навряд ли через телескоп можно подслушивать, а обнаружить принца тискающим какого-нибудь молокососа ему совсем не улыбалось. Сен между тем продолжала:
— Мне тоже больше нравится выглядывать друзей. Только вот раньше, сколько я ни смотрела, никого не видела. До сегодняшнего дня.
Карие глаза многозначительно остановились на «эльфе». Аджакти смутился и перевел взгляд на темнеющее небо над городом:
— Мне надо идти, госпожа. Я должен успеть в казармы до вечерней поверки, или меня объявят беглым.
Сен долго молчала, и Кай вынужден был снова повернуться к ней — от взбалмошной чародейки можно ожидать любого подвоха. Быстро упавшие зимние сумерки бросили на грубоватые черты девочки серые тени, у широкого рта залегли горькие складки. Внезапно Сен показалась гораздо старше своих лет.
— Глорфиндел, за отвагу я посвящаю тебя в рыцари… — Девочка запнулась, подыскивая подходящий титул: — Телескопа и Черепа. Преклони колено.
Аджакти открыл было рот, но выражение, мелькнувшее в глазах «принцессы», заставило его повиноваться. Он слишком хорошо знал этот взгляд — взгляд отверженного, боящегося, что его снова отвергнут. Сен сняла телескоп с подставки и легко коснулась трубкой плеча гладиатора:
— Служи мне верой и правдой, сэрГлорфиндел.
Кай увидел, как сверкающие нити заклятий выстрелили из пальцев девочки, скользнули по телескопу, мазнули его плечо. Наверное, чародейка пыталась связать его «игрушечной» клятвой. Он не собирался посвящать ее в то, что магия против него была столь же действенной, как пыточный инструмент ее «палача».
Четверть часа спустя они оказались у калитки в садовой стене, выходившей на другую улицу. Любимец Сен пропал по пути — наверное, решил, что хозяйке больше ничего не угрожает.
— Приходи еще, — бросила «принцесса», изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал безразлично. — Калитка всегда заперта, но я увижу тебя в телескоп и отопру.
— Я не знаю, — замялся Кай. — Что, если это станет известно? Твои родители…
Сен усмехнулась:
— Мой рыцарь боится?! Зря. Всем все равно. — Она чуть помолчала и наконец выдавила, кривя губы: — Так ты придешь?
В этот момент Кай понял все: замученных кукол, игры на костях, подзорную трубу, показывающую только врагов. Сен была одинока так же, как и он. Родители наверняка знали о ее даре — или, по церруканским понятиям, уродстве. Они использовали положение и власть, чтобы спрятать свой позор, свой темный секрет за высокими стенами. Подальше от любопытных глаз и ушей, чтобы, не дай Ягуар, никто не догадался. Девочке не с кем было играть, и она придумала себе фрейлин, эльфов и тюремщиков. Возможно, по стечению обстоятельств, Кай оказался первым за долгое время человеком, который уделил ей внимание. Пусть даже по принуждению. Или не только?
Кусты бесшумно раздвинулись, и перед Аджакти появился Ферруш, волочивший в зубах покрытый пятнами фруктового сока плащ. Финики! Сен приняла ношу и сунула импровизированный мешок в руки гладиатору:
— Возьми. Я ими все равно уже объелась.
Кай обещал заходить. Возвращаясь в казарму, он размышлял о том, стоит ли ставить в известность Мастера Ара. Безусловно, господину будет интересно узнать об обнаруженной волшебнице. Но что, если девочка заинтересует мага настолько, что он решит сам явиться в Церрукан, чтобы склонить ее на сторону тьмы? И, если это не удастся, прикажет уничтожить ее? Что, если, призвав Мастера, Кай откроется перед ним, и господин узнает, чему в действительности обучает его Фламма?
В ту ночь он уснул, по привычке сжимая в кулаке Тигле. Но какую бы дверь в башне с маятником ни открывал, везде в лицо били языки пламени, с ревом поглощавшие арену, Танцующую школу, Фламму, Лилию, Тача, Аркона. Наконец в очередной комнате он обнаружил корчащуюся в огне Аниру. Кай бросился внутрь, чувствуя вонь собственной паленой плоти, подхватил обугливающееся на глазах тело, но оно осыпалось пеплом между его пальцев; последними были тлеющие, как угли, глаза. Он пробудился от собственного крика и ворчания Токе:
— А говоришь, тебе не снятся сны.
На следующий день Кай еще не принял решения. Ритмично взваливая деревянный брус на ноющие плечи и опуская его на вытянутых руках, гладиатор надеялся, что тренировками вымотает себя настолько, что будет не в состоянии видеть сны. Ни с Тигле, ни без нее.
