22

Сначала Алекса успела-таки оценить своего личного куратора. Он был не очень высок — где-то лишь чуть возвышался над нею. Зато прочувствовала его силу. Пока он её тащил за собой, она поняла: споткнись и упади она — он не заметит. Наверное. Так и протащит не помогающей ему. Лицо слегка одутловатое, но глазищи ярко-голубые, что выглядело несколько необычно при коротких тёмных волосах.

Остановившись перед дверью в первую палату, он всё-таки оглянулся.

— Там будет темно…

— Знаю, — невольно ответила она. — А почему здесь, в коридоре, свет?

Он замер, уже пристально уставившись на неё, а потом понимающе кивнул.

— Ты заранее просмотрела некоторые материалы по огневикам?

— По перегоревшим, — уточнила на всякий случай девушка.

— О… Прекрасно. Ты знаешь и термины.

— Не все, — заторопилась Алекса. — Просто столкнулась с одним… Ой… А кто будет в палате? Они разве не перегоревшие?

— Проговорилась — меня заболтать пытаешься? — усмехнулся Клеменс. — Нет. В палате не перегоревшие. Только потерявшие в той или иной степени самоконтроль. Те, кто хочет жить в полную силу, но не может. Но не беспокойся. Сейчас ты всё узнаешь и увидишь собственными глазами. Для начала — прошу.

Он открыл дверь, и Алекса недоумённо заморгала. Она ожидала увидеть затемнённую большую палату, а вместо этого очутилась в небольшой прихожей, в которой разглядела две двери.

— Дверь направо — наш с тобой личный кабинет, — сказал Клеменс. — Вот ключи. У меня уже есть. — Он отпер дверь и снова махнул рукой, показывая, что первой пропускает девушку. А когда Алекса зашла, оглядывая светлую, озарённую солнцем, комнатку, куратор закрыл за нею дверь и велел: — Осваивайся пока.

А что осваиваться? Алекса подошла к единственному столу, довольно длинному, рядом с которым со стороны окна вытянулся узкий диван, а с противоположной — приглашающе стояли два стула. Девушка присела на краешек дивана и с любопытством осмотрелась. Внимание привлёк, естественно, куратор. Клеменс распахнул узкий высокий шкаф и вынул из него тощие папки и пару учебников. После чего уселся на стул, повернув его спинкой вперёд, — как на лошадь. На стол перед собой положил несколько листов.

— Итак, приступим, — сказал он. — Вот этот лист заполняешь сама — вписываешь все свои личные данные. Я пока пропишу то, что успел заметить, пока ты общалась с Рэдом. Потом будет несколько вопросов. Начали.

Заполнила Алекса бумаги быстро. Ей даже пришлось подождать, пока заполнит свои формы Клеменс. Впрочем, сидеть зря ей не дали. Заметив, что она заполнила формы, Клеменс немедленно дал ей короткие сведения о тех, кто ждал её в палате, и велел коротко ознакомиться с ними.

Затем он взял её записи быстро просмотрел, а затем устроил настоящий допрос. Его интересовало всё: что она чувствует, когда работает с пациентом; какие ощущение испытывает, обращая магию на него; бывал ли перерасход магических сил и в каком случае. Алексе пришлось признаться, что Рэд не единственный её пациент. Клеменс буквально вытащил из неё это признание, поклявшись, что не будет приставать, дознаваясь имени пациента, но зато как он вцепился в Алексу, поняв, что именно неназываемый ею Ферди был полностью сгоревшим! Допрос растянулся на полтора часа, причём, что удивило девушку, Клеменс вписывал ответы сразу на два листа. А уж как она удивилась позже, когда выяснила, что куратор таким образом не дублирует записи, а успевает анализировать её саму!

— Так. И последнее. — Куратор въедливо просмотрел записи. — Тебе нравится это? Не буду пока называть работой. Тебе нравится помогать тем, кто нуждается в твоём даре?

— Конечно! — даже удивилась Алекса. — А разве бывает такое, чтобы дар использовался без радости кому-то помогать? — Улыбаясь, она смотрела на Клеменса, хотя червячок в душе оставался: её-то саму привлекли к целительству очень бесстыдным и опасным образом. Но вспоминать и тем более говорить об этом не хотелось.

Куратор оказался внимательным.

— Куча вопросов осталась в стороне, — спокойно сказал он. — Но всё по порядку. Затем ты и сама расскажешь то, что пока скрываешь. Настаивать на умалчиваемом тобой не буду. Итак, сейчас у нас пройдёт ознакомительный сеанс исцеления. То есть ты пока лишь знакомишься с теми, чьим исцелением далее займёшься весьма серьёзно. Сумку оставь здесь. Теперь… — Он критически оглядел её. — В палату — только со мной. Без меня — никаких посещений. Ясно? Все посещения только под моим наблюдением. Первое знакомство — только пожать руки всем троим. Потом сидим и тихонько разговариваем. Всё. Как только я сказал: «Выходим!» — выходим сразу.

Девушка вспомнила свои приходы к Ферди и с трудом удержала улыбку. Может, мадам Тиарнак и впрямь права, назвав её шарлатанкой? Вон тут какие строгие правила. А она приходила, садилась рядом с Ферди и болтала с ним, отдавая ему напрямую силу…

Не совсем правильно поняв её приглушённую улыбку (а может, наоборот — правильно?), Клеменс заметил:

— Всегда начинаем с выполнения строгих правил. Это потом, когда правила станут привычкой, можно будет их игнорировать. То есть не думать о них как о правилах.

— А браслеты? Я успела сплести только один.

— Браслеты потом. Ты пока плетёшь универсальные, с единым на всех заклинанием, а после знакомства будешь плести личные на каждого из тех, с кем познакомишься.

Алекса промолчала, хотя в душе согласилась с Клеменсом. Всё правильно — об этом она сначала не подумала. Личные — сильнее.

Они вышли из маленького кабинета. Клеменс закрыл в него дверь, а потом выключил свет в прихожей. После того как глаза привыкли к затемнению — здесь стояла не кромешная тьма, как в комнате Ферди, — Клеменс предупредил, что он открывает дверь собственно в палату.

Привыкшая к темноте Алекса всё-таки не сразу разглядела в полутьме помещение, больше похожее на часть какого-нибудь жилого дома. Она предполагала увидеть помещение с тремя кроватями посередине. Но кровати располагались у стен, параллельно им, а все трое огневиков сидели вокруг журнального столика и, кажется, играли в шахматы. Почти на ощупь.

— Добрый день, господа, — поприветствовал их Клеменс, закрывая дверь в палату. — Позвольте представить вам Алексу Коллум — студентку факультета универсальных ведьм.

— Здравствуйте, — робко сказала девушка плохо различимым фигурам.

От волнения и темноты эти отпущенные на знакомство полчаса Алекса как-то плохо восприняла. Трое встали ей навстречу, поздоровались, и каждый, пожав ей руку, назвал своё имя. К стыду своему, девушка не запомнила ни одного. С перепугу, что ли? Потом немного успокоилась и решила про себя ещё раз заглянуть в бумаги своих пациентов, чтобы выучить имена. Пока она помнила, что один из них старик лет под семьдесят, второму — лет сорок пять, а третьему, кажется, тридцать с небольшим.

Разговор состоялся только благодаря Клеменсу. Обычно общительная, Алекса вдруг поняла, что боится сказать лишнего, и начала заикаться и мямлить. Клеменс не обращал внимания на неё — с момента, как она жалко выговорила какой-то пустой вопрос. Взяв в свои руки беседу, он рассказал всем, каким образом будет проходить исцеление, и велел пациентам вспоминать ощущение самоконтроля и привыкать к тому, что это ощущение будет чувствоваться с каждым разом отчётливей.

— Всё, господа, — напористо сказал куратор Алексы. — Полчаса закончились, и я…

— Клеменс, подожди, — недоверчиво сказал самый молодой. — Посмотри на меня. Я знаю, что ты видишь ауры. Посмотри на меня!

Наступила такая тишина, что даже сообразившая, в чём дело, Алекса затаила дыхание. И в этой полной тишине Клеменс невообразимо для него медленно сказал:

— А-а… Ну… Вообще-то, мы обещали вам…

Молодой мужчина — Алекса от неожиданности, видимо, вспомнила, что его зовут Ливи, — бесшумно рассмеялся. Кто-то из стоящих за ним звучно хлопнул его по спине. Все громко и радостно заговорили, и Клеменсу с огромным трудом удалось утащить Алексу, счастливую и в слезах, что уже один из огневиков сумел почувствовать самоконтроль за первую же с ней встречу. А ведь её даже сеансом назвать нельзя!

Потом полчаса сидели у директора больницы для магов, снова оформляя документы, а Клеменс, жутко самодовольный, словно благодаря ему один из пациентов почувствовал исцеление, пересказывал этот краткий эпизод.

Выйдя из больницы, куратор сказал:

— Расписание твоё ещё не составлено. Но в корпус возвращаться пока не стоит. Ты слишком взволнована. Если хочешь, отвезу тебя домой.

— А так можно? — удивилась Алекса, которая уже не только вытерла радостные слёзы, но уже была готова сесть учиться.

— Нужно! — отрезал Клеменс. — Тебе надо отдохнуть. Надо свыкнуться с мыслью, что каждый твой день будет начинаться с небольшого сеанса — всего лишь посещения палаты с пациентами. Да, ты бумаги с личными делами ребят взяла?

Вспомнив, что одному из ребят под семьдесят, девушка еле удержалась от смеха.

— Взяла. Вы же сами сказали, что я буду плести для каждого индивидуальный браслет. Вот и буду поглядывать на фото, чтобы тесный контакт был с каждым.

— Прекрасно. Мне нравится твой настрой, — заявил Клеменс. — Но, тем не мене, я всё же отвезу тебя домой. Кто у тебя сейчас там? Родители? Сёстры-братья?

— Мама точно дома, — ответила Алекса.

— Садись. Да, и не забудь: если что — звони сразу.

Ту же фразу он повторил, оставляя девушку у калитки. Алекса закивала и, дождавшись, когда его машина отъедет, поспешила домой.

— Ты? — удивилась мама, сидевшая в гостиной. — Так быстро? Что-то случилось?

— Случилось, но очень замечательное. Мам, сейчас переоденусь — и всё-всё расскажу. — И Алекса бросилась на второй этаж.

Всё-всё рассказать не получилось. Позвонил Карей.

— Алекса, ты где?

— Дома.

— Тебя отпустили?

— Да. Сказали — надо отдохнуть.

— А, тогда отдыхай.

— Стой! Ты же не просто так звонишь? Мне смысла отдыхать нет. Я была в палате с пациентами, как было обещано. Но мне разрешили всего лишь пожать каждому из них руку. Не думаю, чтобы меня это слишком утомило. Говори, что делать. Я же поняла, что ты звонишь не просто так.

— Рэда я не очень знаю. Как ты думаешь, он способен на авантюру?

— Ну ты и вопросы задаёшь, — изумилась Алекса. — Я же его вообще почти не знаю! Но знаю… — Она задумчиво замолчала, соображая. — Но знаю, что он мне очень благодарен. Что сказать ему?

— Пусть подъезжает к тому магазину, около которого я тебя прихватил недавно. А ты прямо сейчас выходи к калитке.

— Жди.

Бросила взгляд на часы. Двенадцать. Самый разгар рабочего дня. Хм… Карей прогуливает? Ну, в общем-то, и она тоже. Собравшись с духом, она перезвонила Рэду и передала ему просьбу Карея, не говоря о том, кто именно просит его о встрече. После чего схватила расчёску, быстро привела разлохматившиеся волосы в порядок и побежала.

— Мама! Вечером всё расскажу! — крикнула Алекса на бегу к входной двери.

— Удачи тебе, дочка!

Карей уже стоял у калитки. Распахнул перед ней дверцу машины.

— Привет, Регина! — поздоровалась Алекса.

— Привет. Тебя уже можно поздравить? — кивнула ей воздушница.

— Можно. — Алекса не выдержала и разулыбалась вовсю. — На первой же встрече один пациент почувствовал возвращение самоконтроля!

— Ура… — пробормотал Карей, невольно сочувственно улыбаясь радости Алексы. — Надо бы отпраздновать, но…

— Да ладно! — отмахнулась девушка. — Я уже счастливая. Чего ещё праздновать? Вот когда сделаем всё — вот тогда подумаем.

Зато Регина было злющей. Еле держалась. Воздушница и в самом деле опоздала на личные занятия в магический корпус, так как впервые в жизни проспала. А когда Карей объяснил, по какой причине воздушница проспала, Регину с трудом успокоили до вменяемого состояния.

Карей довёз всех до маркета, а через несколько минут там же появилась машина Рэда. Алекса помахала ему рукой, и крайне ошеломлённого парня усадили на заднее сиденье машины Карея, рядом с Региной.

— Рэд, мне нужна твоя машина где-то на час, — объяснил Карей. — Есть такая возможность — отдать её мне на это время? Клянусь, она вернётся к тебе живой и невредимой. Честное слово.

— Неа, — сказал Рэд, удивлённо поглядывая на всех. — Только со мной.

— А может, так даже лучше, — задумчиво сказала Алекса. — Про Рэда ведь никто не знает. Плюс твоя непредсказуемость.

— Рэд, — терпеливо сказал Карей. — Речь идёт о похищении человека. Ты уверен, что хочешь принять участие в таком деле?

— А вы все будете в этом принимать участие? — спросил парень, снова оглядывая их всех. — И что тогда? Если все, то почему бы и не присоединиться?

Похитители переглянулись. Алекса пожала плечами.

— Карей, давай рассказывай, как всё произойдёт.

— Перемещаемся в машину Рэда, — скомандовал Карей. И уже в другой машине сказал: — Рэд, учти, ты за рулём до определённого места. Потом за руль твоей машины всё равно сажусь я. Это нужно, чтобы твоя машина ни в чём не засветилась.

А Алекса вдруг подумала: «Любопытно, а знают ли тренеры Карея о его непредсказуемости? Может, они специально оставили его игроком, а не потому, что он сам капитаном команды быть не хочет?»

Рэд повиновался немедленно. Кажется, он был готов на всё, лишь бы принять участие в какой-то неведомой для него авантюре. Регина сначала поглядывала на него с подозрением, но потом успокоилась и сосредоточенно начала смотреть на медленно проплывающую мимо улицу. Здесь, неподалёку от поместья Тиарнаков, ехать приходилось очень неспешно. Слишком узкие улочки, где двум машинам на скорости не всегда удаётся легко разминуться. За пару переулков до поместья Тиарнаков Карей пересел за руль… Наконец подъехали к забору и вышли из машины.

— Вот оно — это место, — сказал Карей, приглядываясь к парку вокруг дома. — Видеокамер здесь нет. Алекса, узнаёшь дерево? Мы в детстве здесь играли.

— Узнаю, — задумчиво сказала девушка, вспоминая путь ночного беглеца Ферди.

Забор здесь был решетчатый, словно из перечёркнутых копий, и пространство, благо деревья и кустарник всё ещё были без листьев, просматривалось далеко. Карей достал мобильный.

— Так. План я придумал. Но сейчас выскажу вслух. А вы скажете, нет ли в нём какой-нибудь прорехи. Итак. Дома родителей нет. Они будут часов через пять. Ферди проснулся, но всё ещё очень сонный. Он пока не понял ничего. («Ферди?» — прошептал нахмурившийся Рэд.) Регина, от тебя: нужно нагнать тучи и сделать так, чтобы пару раз прогрохотал гром. Есть возможность это сделать?

— Сделаю, — решительно сказала воздушница, разворачивая покрывало, прихваченное ещё из машины Карея. Вместо зонта — сказала она тогда.

— Так, сколько тебе надо на это действо времени?

— Минут пять будет достаточно.

После бесстрастных слов Регины прошла минута, и солнце быстро скрылось за набежавшими тучами. Потемнело.

— Хорошо, — сказал Карей. — Вызываю брата. — Он прижал трубку к уху, заметно напряжённый и даже побледневший от сосредоточенности. — Ферди?.. Да, это я… Ты готов к прогулке? Надень ту куртку с капюшоном, которая на тебе была в ту ночь… А, уже? Так… Что? Почему не приходила Алекса? Она здесь, ждёт тебя. Мать её к тебе не пустила… Не волнуйся, Ферди. Ты же хотел этого?.. Да, Регина тоже здесь, как и договаривались… Спокойно, Ферди. Всё будет так, как нужно именно тебе. Всё. Регина нагнала тучи. — Карей машинально подставил ладонь под первые редкие капли. — Ферди. Ты ведь понял, зачем нужны тучи, да? Не будет солнца, и ты получаешь больше «светового» времени. Что?.. Браслетов нет? Ты забыл о браслете на ноге. Ферди, не бойся. Как только ты доберёшься до дерева, я тебя спрячу от света. Готов? Сейчас будет грохотать — и тогда поджигай коридор! Всё, начали!

На небе громыхнуло.

— Поджигать коридор? — тихо спросила Алекса.

— Да, под шумок грозы он подожжёт первый коридор из трёх, взвоет противопожарная тревога. Пока в доме все будут заняты тушением пожара, он успеет добежать до дерева… Да, Ферди?.. Ага, сейчас будет погромче!

— А зачем гроза?

— Пусть думают, что пожар стихийный, а не направленный. У нас в прошлом году было такое — правда, сгорел всего лишь флигель с другой стороны, но… Пока догадаются, что к чему… Да, Ферди! Беги!

Прижав руки к груди, Алекса замерла взглядом на потемневшем пространстве за забором. Она представляла, как Ферди поднимает конструкцию, плотно закрывающую окно в сад, затем открывает рамы… В какое-то мгновение она вдруг подумала, что это ужасно — сбегать от родителей, которые вроде и хотят добра своему ребёнку, но как-то странно хотят… Её даже передёрнуло от странной, нелогичной ситуации, в которой оказался Ферди. Да что — Ферди! Вместе с ним и Карей!

Промокшее покрывало, которое они натянули над собой, уже не просто прогибалось под тяжестью влаги, но и пропускало воду.

— Бежит! — выдохнул Карей. — Регина, сворачивай грозу! Я в сад!

Но воздушнице, кажется, и не нужно было говорить это: едва Карей сказал, что Ферди бежит, она от облегчения заулыбалась — и нависшие над ним тучи просто раскидало во все стороны, пока они совсем не пропали!

Машина Рэда стояла под ветвями того дерева, и Карей быстро забрался на капот, а с него, чуть подпрыгнув, ухватился за крепкий сук. Теперь он ждал брата, спустив верёвку. Оскальзываясь на мокром дереве, Ферди, перебирая сброшенную ему верёвку, быстро забрался к младшему брату. Коротко обнялись, словно и не чаяли больше увидеться, а потом по той же верёвке быстро спустились на улицу.

И только сейчас Алекса мысленно призналась себе: больше всего она боялась, что Ферди откажется убегать из дома! С его характером, который она узнала, с его ужасом перед потерей самоконтроля и страхом самовозгоранием, он мог наотрез отказаться от их сумасшедшего плана!

Но вот он — спрыгнул на асфальт. К нему бросилась плачущая Регина — схватить за руку. И Алекса тоже бросилась к нему — немедленно обнять! Просунула руку под куртку, под рубашку — дотронулась до горячей кожи.

— Всё нормально, Ферди, — таща его за собой в машину и не отрывая ладони от него, приговаривала она. — Сейчас будешь в машине — и всё… Всё! Регина, не задерживай!

Очнулся от оцепенения Рэд, бросился помогать им.

В конце концов, после небольшой суматохи, на заднее сиденье посадили Ферди, с обеих сторон от него сели девушки, а Рэд уселся рядом с Кареем.

Едва машина тронулась с места, Алекса крикнула:

— Карей, к нам нельзя! Наш дом — это первое место, которое будут проверять!

— Но… — растерялся Карей.

— Давайте ко мне? — предложил Рэд.

— Нет, у тебя тоже сразу найдут. А после грозы будут искать и у Регины.

Они все как-то сразу растерялись. Алекса, которая тоже, как и Карей, сначала решила, что Ферди будет прятаться в комнате Карея, вдруг вспомнила больницу для магов. Если там спрятать Ферди, смогут ли родители Тиарнаки пробить магическую завесу больницы, которой специально огораживают от города в целях безопасности тамошних пациентов?

— Карей, есть одна палата в моём отделении, — жёстко сказала она. — Только я должна буду предупредить о том моего куратора. Ферди, ты готов пару дней пожить в больнице для магов?

— Магическая защита! — сообразил Карей. — Ферди, ты как? Будешь одним из пациентов Алексы?

Из-под капюшона донёсся глухой голос:

— Всё, что угодно, лишь бы не дома!

Алекса даже брови подняла. Ничего себе — настроение у Ферди! Или это оттого, что рядом с ним Регина?

— Так я звоню куратору?

— Звони, — решительно сказал Карей. — Ситуация настолько глупая, что, мне кажется, твой куратор будет согласен.

Алекса вынула мобильный, секунды смотрела на него, соображая, каким образом разговаривать с Клеменсом, и позвонила.

— Господин Клеменс! У меня чрезвычайная ситуация! Я везу в больницу сгоревшего огневика! Его примут? Вы подъедете прямо сейчас?.. Нет, я не хочу, чтобы о нём кто-либо знал! Хотя бы несколько дней! Это очень важно! Смогу объяснить только потом!.. К приёмному входу? Спасибо! Сейчас будем!

Объяснять не понадобилось.

У магазина Карей вместе со своими пассажирами бегом пересел в свою машину. Рэд пообещал сопровождать их на всякий случай до больницы. Пока выезжали с автостоянки при маркете, Ферди вдруг затрясся под своей курткой.

— Ты чего? — удивился Карей, взглянув в верхнее зеркальце. — Что с тобой?

Сдавленный смех перешёл в настоящий хриплый хохот, и Регина встревоженно погладила Ферди по плечу, а потом прильнула к нему. Отсмеявшись, парень словно выплюнул:

— Какой идиотизм! Господи, какой идиотизм… Скажи кому — не поверят…

И замолчал намертво, тем более что никто не хотел спрашивать, о каком идиотизме он говорит… Целый час, пока мчались пересекая весь пригород, потом часть города под углом, Ферди молчал, только крепко держался за руку Регины. И весь час Алекса, держа ладонь на его плече, на коже, размышляла о том, что родители Тиарнаки, наверное, уже знают о происшествии и уже знают, что в нём виноват младший сын, потому что не могут определить местоположение своего старшего сына.

Они будто ворвались на автостоянку при больнице, а потом объехали главное здание и оказались у приёмного входа. Предупреждённый Клеменс уже стоял здесь — и сразу пошёл к ним. Первым из машины вылетел Карей, при виде которого куратор Алексы замедлил шаг, всматриваясь в него. Затем Карей открыл дверцу, чтобы помочь выйти Алексе, не убирающей с плеча Ферди ладони, и самому старшему брату, который наглухо закрылся капюшоном. На крыльце появился и директор больницы, чему нисколько не удивилась Алекса.

— Давайте побыстрей, — обеспокоенно сказал Клеменс, беря Ферди под другую руку и оттесняя Регину.

Та отстала на шаг, но не собиралась отставать от процессии вообще.

— Давно это у него? — подбежал и встревоженный директор. — О, я вас знаю, молодой человек. Вы Карей Тиарнак? Да? Этого больного вы привезли из корпуса? Но почему не было звонков оттуда? Когда же произошло самовозгорание?

— Три года назад, — процедил сквозь зубы Карей. — Три года назад.