— О, нет! — Девушка со светлыми волосами, покрытыми лаком, казалась такой угнетенной, что даже в горле у нее что-то дрожало.— О, нет! Небо! Опять вы?!!

— Послушайте, я принес луч солнца в вашу надушенную атмосферу,— весело возразил я.— Можно подумать, что вы потеряли в весе уже три фунта, хотя вы знаете меня лишь двадцать четыре часа!

— Вы так думаете? — Короткий луч надежды блеснул в ее глазах и тотчас же погас.— Вы доставили мне достаточно неприятностей! Мистер Фремонт был просто в бешенстве, когда вы ушли! Он сказал, что я ни за что не должна была пускать вас...

— Он в своем кабинете?

— Да, но...— Я уже слышал тревогу в ее голосе.— Вы не можете его видеть! Категорически! У меня приказ...

— Вы следуете последней моде: узенькая бретелька,— небрежным тоном проговорил я.— Или это, может быть, бретелька от вашего лифчика?

Он издала звук, чем-то похожий на мяуканье, и этот момент показался мне наиболее благоприятным для того, чтобы пройти мимо нее и устремиться в глубь помещения. Дверь в кабинет Фремонта была широко открыта, и я, не мешкая, вошел, не забыв захлопнуть за собой дверь. Этот стук заставил Фремонта вздрогнуть и поднять на меня взгляд, полный беспокойства и неудовольствия.

— Бойд? Ведь я отдал приказ...

Я послал ему волчью улыбку.

— Знаю,— проскрежетал я.— Она сделала все, чтобы помешать мне войти, и мне пришлось ее оглушить. Она лежит в луже крови на полу в вашей приемной.

На какую-то долю секунды он мне поверил, так как его адамово яблоко сделало конвульсивное движение. Потом логика взяла верх над испугом.

— Не нахожу это смешным,— произнес он своим великолепным баритоном.— И если вы немедленно не уберетесь отсюда, я вызову полицию!

Я уселся в кожаное кресло и стал терпеливо дожидаться, когда он закончит говорить.

— Вчера вечером я познакомился с вашими друзьями. Знаете, такой огромный, с мускулистыми руками, это ему вы оказали услугу?

Некоторое время он ерзал на стуле, потом судорожно улыбнулся.

— Должен принести вам свои извинения, мистер Бойд. Я говорил под влиянием гнева. Это было ребячество с моей стороны, признаю это. Но ведь вы применили ко мне силу, вспомните!

— А я совсем не шучу,— проворчал я.— Были Оги, Пете и их патрон — Дон Слессор. Они вместе составляют весьма забавное трио, особенно когда приступают к какой-нибудь акции.

Его темные глаза стали бешено вращаться, будто уже началась война и вовсю палят пушки.

— Прошу вас,—наконец проговорил он,—я совершенно не переношу шуток, которых не понимаю. Я не знаю ни Слессора, ни Пете...— Он вздрогнул.— ...И никогда у меня не было знакомых по имени Оги.

Я холодно взглянул на него и закурил сигарету.

— На вашем месте я не стал бы клясться в этом, Чарли. Так вы отречетесь и от Господа Бога, если Вам это будет нужно. Но соблазнять дочь своего хозяина, когда она в таком нежном возрасте, и на полу лаборатории ее отца!.. Ну и ну!

— Что?!!—закричал он в полной панике.—Максин рассказала вам?!

— Она рассказала мне все! — торжественно проговорил я.— Она сделала меня своим поверенным. Да, такое уж я произвожу впечатление на женщин. Во всем виноват мой профиль, понимаете? Обаяние личности...

— Значит, ничего святого между мужчиной и женщиной не существует...— Он провел рукой по своим вьющимся волосам и с безнадежным видом взглянул на потолок.—Какие еще ужасные вещи она рассказала обо мне?

— Вы обольстили ее, когда ей едва исполнилось восемнадцать!

— Действительно, нечто подобное произошло именно в то время,—сказал он хрипло,—Но я не соблазнял ее, скорее было наоборот.

— У вас всегда все наоборот,— вздохнул я.— Как с формулой: это не ее, а ваша формула была украдена.

— Это святая правда, но вы все время не хотите мне верить, и это потому, что вы работаете на Максин, мистер Бойд! Она ищет любую возможность, чтобы помешать своему брату воспользоваться завещанием, и не хочет уступать «Дом колдовства». Думаю, для вас деньги имеют гораздо большее значение, чем мораль. Именно поэтому вы и пытаетесь помочь ей.

— Вы начали с того, что соблазнили ее, а потом сразу же бросили,— продолжал я, подавляя свое нетерпение.— Но. она отомстила вам после смерти своего отца, переведя вас в ранг ассистента Лео Стала. Этого вы не смогли перенести и ушли из «Дома колдовства», чтобы организовать свое дело. Так?

— И как я был прав,— воскликнул он, покачав головой.— Сегодня я окончательно понял: то, что я принял за детское огорчение и недоумение, на самом деле было затаенной неприязнью, которая с годами превратилась в ненависть и желание мстить. Я уже говорил вам, мистер Бойд, ей нужно полечиться у психиатра.

— И она к тому же еще нимфоманка?

Устремленные на меня глаза приняли удивленное выражение.

— Максин? Нимфоманка? Нет, я так никогда не думал. Женщина она темпераментная, это совершенно яснo, но не до такой степени, чтобы... Кто внушил вам эту мысль, мистер Бойд?

— Расставшись с вами, она через два месяца завела себе любовника. Он некоторое время жил у нее.

— Кто-нибудь, кого я знаю? — быстро спросил он.

— Лео Стал,— ответил я.

— Стал?!

На несколько минут он разразился хохотом, потом быстро успокоился.

— Полагаю, это опять одна из ваших шуток дурного вкуса?

— Ни в коем случае. Разговор идет действительно о Лео Стале.

— Послушайте, мистер Бойд,— внушительно проговорил он,— неужели вы серьезно можете представить себе, даже в самых безумных видениях, что такой мужчина, как Стал, способен представлять хоть какой-то интерес для женщины?

— Нет,— признался я,— и тем не менее — это правда.

— А! — вырвалось у него, и он щелкнул пальцами.— И все же я остаюсь при своем мнении. Максин никогда не сделала бы Стала своим любовником, если только не надумала бы что-нибудь получить от него. Для нее это была бы лучшая возможность убедиться в его преданности. Чего она хотела добиться? Конечно же, толкнуть его на кражу моей формулы! Вот вам и объяснение.

Он удобнее устроился в кресле, скрестил руки на груди и с удовлетворенной улыбкой посмотрел на меня.

— Когда я пришел сюда, то был уверен, что я в полном рассудке,— пробормотал я,— но вы вывернули мне мозги. И теперь я на самом деле не знаю: кто из нас двоих сумасшедший.

— Во всяком случае я абсолютно логичен в своих умозаключениях,— холодно возразил он.

— Поразмышляем немного. На чем мы остановились? Максин Лорд уговорила Лео Стала украсть вашу формулу и тут же выпустила духи, идентичные вашим. Несколько месяцев спустя она задерживает их продажу ценой колоссальных денежных потерь. И это только для того, чтобы все поверили: формула украдена у нее. Вор — ее брат. Он же продал формулу вам. И сделал он все это якобы для того, чтобы получить свое наследство. Так ведь?

— Совершенно точно, мистер Бойд.

— И вы говорите, что она умна? — удивился я.— Придумать такой нелепый план — это нужно быть совершенно ненормальной!

Он отрицательно покачал головой.

— Я не устаю повторять вам, мистер Бойд, что она нуждается в серьезном лечении. Стал первым сказал бы вам об этом, если бы не был сам замешан в этой истории. Спросите любого из ее окружения, и все вам скажут то же самое. Почему вы не поговорите об этом с ее секретаршей? Урсула была свидетельницей всех тех невероятных сцен, которые происходили в ее кабинете. У Максин чисто садистские наклонности: она находит слабые стороны у своих близких знакомых, чтобы потом жестоко поиздеваться.

— И она хорошо пользуется этим, не так ли? — спросил я.

— Безусловно, мистер Бойд!— закричал он, нервно проводя рукой по волосам.— Я говорю вам совершенно откровенно, я опасаюсь самого худшего, если только ее не призовут к порядку. Во время вашего первого визита ко мне, вчера, помните... я... вам могло показаться, что я... боюсь вас? Видите ли, я был абсолютно уверен, что она наняла бродягу, чтобы тот попробовал напугать меня, прибегая к физическим методам. Вот почему я и говорил вам всякие глупости, что отплачу тем же, и всякое такое. Я был очень напуган, признаюсь вам. И подумал, что она окончательно сошла с ума. Но кто-то должен ее утихомирить, мистер Бойд, пока не произошло худшее'. Я этого сделать не смог, но, может быть, вы сможете?

— Сегодня действительно были предприняты действия, довольно неприятные для меня,— пробормотал я,— но, по счастью, мне удалось выпутаться без особых повреждений. Вы помните, я вам говорил о трех типах? Я оставил их запертыми в тайнике за бронированной дверью. Ключ у меня. Вполне возможно, что об этом никто больше не знает. Это заставило меня задуматься... Они могут умереть с голода, все трое, и никто никогда не узнает...

Он неестественно рассмеялся.

— Опять ваши скверные шутки, мистер Бойд! И некий Оги! Где это вам удалось найти такое странное имя? Конечно, вы можете шутить, если вам угодно. Я же всегда очень серьезен, когда говорю о Максин. И если вы не сделаете хотя бы маленького усилия, чтобы ее образумить, у вас могут быть большие неприятности, может даже произойти убийство. С вас станется!

— Конечно,— ответил я.— А новые духи продаются хорошо?

— Очень хорошо,— ответил он, потирая руки.— Мы получили уже солидные заказы. У меня есть все основания быть довольным и потому еще, что это лишний раз подтверждает, насколько демоничен план Максин против брата.

Кресло признательно вздохнуло, когда я встал со своего места.

— Мне нужно бежать,—сказал я, улыбаясь.— Вы уверены, что не хотите напугать меня возможными серьезными неприятностями прежде, чем я уйду?

— Послушайте,— проговорил он с нелепым смешком,— конечно, это не пойдет мне на пользу, не правда ли, мистер Бойд? — Его смех усилился.— Я хочу сказать, теперь, когда вы заперли трех злодеев! — Он засмеялся еще сильней.— Как же их зовут: Слессор, Пете и...— Он подумал и окончательно зашелся от смеха, отчего по щекам у него потекли слезы.— Нет... это слишком замечательно... Оги!

Я оставил его радоваться: он хлопал по столу, и тело его сотрясалось от смеха и икоты.

В зале лакированная блондинка смотрела, как я приближаюсь к ней, и лицо ее выражало покорность.

— Только ничего не говорите мне.— Она подняла руку,, как бы отталкивая меня.— Меня уволили,, да?

— Когда я покидал его, он хохотал так, что у вас есть шанс получить премию,— ответил я ей.

— Как это так?.. Мистер Фремонт... смеялся? — недоверчиво усмехнулась она,— Я слышала, как он смеялся в последний раз три года назад, да, это было три года назад, тогда кто-то упал в шахту лифта и поломал себе кости!

— Вот как? А я было подумал, что ваш хозяин — человек веселый.

— Вы, вероятно, путаете его с каким-нибудь другим Фремонтом,— с горечью проговорила она.— Он скорее из тех людей, которые утром передвигают стрелки часов на пять минут вперед и вечером, после службы, заставляют вас отрабатывать это опоздание, каждый раз по полчаса. Если я еще буду работать здесь после того, как он умрет, я буду брать отгул во второй половине дня, чтобы пойти и потанцевать на его могиле.

— Мне казалось, что здесь, в этом коммерческом предприятии ароматов, все благоухает розами,— с невинным видом воскликнул я.

— Но только не у Чарли Фремонта, только не у него! Скажите, вы не можете оказать мне услугу? Вы ведь уже доставили мне много неприятностей, так что исполните мою просьбу, а? Пожалуйста, уходите отсюда прежде, чем он вас увидит, иначе он вообразит, что вы — мое новое увлечение.

— Как? Значит, уже не может быть речи об уик-эндах во Флориде? — состроив самую грустную мину, вздохнул я.— И это как раз в тот момент, когда вы мне так понравились, что я хотел доставить вам удовольствие оплатить и мои расходы!

Лицо ее начало мрачнеть, как небо в ненастную погоду, и я быстро выскочил из выставочного зала.

Было уже около четырех часов дня, и я решил зайти к себе в контору: недурно было бы узнать, осталась ли она на старом месте. Мой рабочий день только начинался, поскольку в это утро я лег спать уже после четырех часов утра. Синди Бикерс показала мне запасной выход у Слессора, и мы выбрались, никого не встретив по дороге. Я отвез ее домой к Джонатану, а сам вернулся к себе. Проснулся я в полдень, и визит к Фремонту был моим первым деловым действием в этот день.

Фран Джордан, моя секретарша, подняла на меня очень удивленные зеленые глаза, когда я вошел в контору. Как всегда очаровательная, она была одета во все фиолетовое. Этот ансамбль выглядел на ней не просто прелестным, а фантастично прелестным.

— Я звонила вам домой два раза, но вы не отвечали,— небрежно проговорила она,—Тогда я решила, что либо у вас что-то случилось, либо вы умерли. Во всяком случае, произошло что-то не совсем банальное, я полагаю.

Я положил обе руки на ее стол, наклонился к ней и, крепко зажмурившись, с силой втянул в себя воздух.

— Ну вот, теперь вы изображаете из себя собаку, или что еще? — громко спросила она.— Чего же вы хотите? Чтобы вас приласкали или дали вам погрызть косточку?

— Вы умеете выбирать духи,— с удовлетворением сказал я и выпрямился.— Это «Колдовство», не так ли?

Ее брови поползли вверх.

— С каких это пор вы стали интересоваться духами?

— С тех пор, как взялся за новую работу. Работу, которая заставляет меня трудиться день и ночь,—ответил я с печальной улыбкой.— Конечно, я могу и не поспать, если это даст какие-нибудь результаты, но бывают моменты, когда все мужчины чувствуют необходимость немного расслабиться, Я думал, Фран, что сегодня вечером...

— Я занята,— быстро возразила она.— Глаза одного очень хорошего парня внушают мне полное доверие. К тому же он считает, что наилучший вид спорта — это умение управлять самолетом. А чтобы спокойно провести с вами ночь расслабления, Дэнни, девушка должна надеть доспехи.

— Забавно то, что вы говорите,— пробормотал я с грустью.— Вчера я познакомился с девушкой, которая, похоже, считает так же. Вы думаете, у нее комплекс?

— Скорее всего, она просто узнала о вашей репутации до того, как вы появились,— возразила Фран.—Вам целый день звонил некий мистер Стал и все повторял, что это очень важно. Он хочет повидаться с вами сегодня вечером, после семи часов, если вы сможете зайти к нему.

— Я пойду. Это все?

— Поручение от одной женщины, Максин Лорд.— Ее глаза неожиданно с подозрением остановились на мне.— Держу пари, что ей не нужны доспехи! Она просила передать, что договор по-прежнему остается в силе, так что она не посылает вам чека на покрытие расходов на такси. Вы что-нибудь понимаете?

— Еще как!

— Больше ничего важного нет. Это все, что вы хотели у меня узнать? Мне нужно заняться собой и навести красоту для предстоящего свидания.

— А зачем, если он сейчас не пилотирует? — проворчал я.— Что это может изменить — будете вы красивы или нет?

Она с состраданием посмотрела на меня.

— Вы, без сомнения, воображаете, что все мое счастье заключается в том, чтобы оставаться запертой в этой конторе и подшивать ваши бумаги?

— Этот тип, с которым вы собираетесь сегодня встретиться, он что, занимается перевозкой пассажиров из Буэнос-Айреса? Надеюсь, вы не сможете совсем бросить меня и пришлете хотя бы открытку, когда там будете, хорошо?

На ее лице появилась неопределенная улыбка, и невозможно было догадаться, о чем она думает в данный момент. Она встала, взяла свою сумочку и направилась к двери.

— Вот такие красивые девушки, как вы,— вздохнул я,— никогда не стареют.

— Я знаю одну, которая наверняка этого не сделает. Во всяком случае здесь,— тихо пробормотала она.— До скорого, Дэнни.

— Может быть.

Я пожал плечами и постарался принять равнодушный вид.

— Для меня это на самом деле очень тяжелый удар.

— Да, серьезная проблема.— Она обернулась на пороге, полная участия.— Потому что, если вы умрете, кому же я пошлю почтовую открытку?

Из наших с Фран словесных перепалок я никогда не выходил победителем, всегда помнил об этом и время от времени старался сделать счет хотя бы ничейным.

Стук ее каблучков постепенно затихал, пока я набирал номер Джонатана Лорда.

— Алло? — раздался голос Синди после второго звонка.

— Салют! Это Дэнни Бойд. Как ваши дела?

— Очень хорошо, даже просто замечательно! После того как вы. привезли меня сюда, я все рассказала Джонатану. Он сразу же хотел позвонить вам, чтобы поблагодарить за все, что вы сделали для меня, но я уговорила его дождаться вечера, ведь вам необходимо было выспаться.

— Я очень признателен вам за это! — от всего сердца сказал я.

— Он сейчас в конторе... Дэнни... Вчера вечером я все рассказала Джонатану... все... понимаете, что я хочу этим сказать? И я очень счастлива, потому что эти ужасные фотографии прибыли сегодня утром. Он был прекрасен!— воскликнула она дрожащим от переполнявших ее чувств голосом.— Вы знаете, что он с ними сделал? Он сжег их не глядя, даже не вскрыв конверта!

— Это замечательно, верно?

— Да. И теперь может происходить все что угодно, потому что я счастлива и ничего не боюсь,— радостно продолжала она.— Ничто уже не сможет разлучить нас, Джонатана и меня. Это просто великолепно! И без вашей помощи, Дэнни, я бы никогда не добилась этого!

— Конечно, конечно. И все-таки оставайтесь некоторое время у него, понятно? И никому не открывайте дверь кроме того, кого вы ждете.

— Я обещаю вам это. Благодаря вам жизнь для меня стала теперь прекрасной, и я не хочу рисковать ею.

— Отлично. Итак, до скорого, да?

— Джонатан обязательно позвонит вам сегодня вечером. Вам не избежать этого, Дэнни. Постарайтесь быть терпеливым, дайте ему выразить свою признательность за то, что вы вчера сделали.

— Весьма возможно, я вернусь домой очень поздно,— сказал я, надеясь, что говорю правду.—Попросите его отложить звонок на завтра, будьте так любезны.

— Я скажу ему об этом,— со смехом ответила она.— И все-таки пусть он попробует дозвониться, хорошо? До свидания, Дэнни, спасибо, что позвонили.

Без Фран контора показалась мне довольно унылой, и я отправился в ближайший бар немного отвлечься. Выпив три стакана какого-то зелья и убив таким образом время, я решил, что уже настал момент отправиться к Лео Сталу и узнать, что он от меня хочет.

Стал провел меня в строгую гостиную с такими предосторожностями, будто я был легко бьющимся предметом, который не должен разбиться, чтобы не испортить его ковер. Как только ему удалось без происшествий усадить меня на диван, он облегченно вздохнул и уселся на край стула напротив меня. Его темные глаза по-прежнему слезились, и я задал себе вопрос: не действует ли так на него центральное отопление.

— Я очень рад, что вам передали мою просьбу, мистер Бойд,— проговорил он своим тоненьким голосом.— Просто счастлив. Мне нужно кое-что сказать вам. Вчера вечером я солгал вам, мистер Бойд, я вам солгал.— Чтобы подтвердить свои слова, он хрустнул фалангами пальцев.— Я вам солгал, не сказал всей правды,— повторил он.

— О чем же?

— Ммм... э... относительно моей временной связи с мисс Лорд. Понимаете, нас соединила не общность взглядов, как я сказал вам в прошлый раз. Это она меня соблазнила! А когда это произошло, сказала, что наши будущие отношения зависят от того, соглашусь ли я участвовать в осуществлении ее проектов.— На этих словах его влажные глаза еще больше увлажнились.— Я отшельник, мистер Бойд. В молодости в присутствии особ женского пола я был тихим и молчаливым. Едва начав работать, я страстно увлекся делом. В лаборатории, окруженный привычными предметами, я забываю о своих физических и моральных недостатках. Но в глубине души очень страдаю, что стал объектом насмешек и издевательств. В те редкие минуты, когда я позволял себе смотреть на Максин Лорд как на женщину, а не как на владелицу предприятия, я думал о том, что она самая красивая и самая желанная из женщин!

— А если мы оставим мазохизм и перейдем к делу?— холодно предложил я.

— Хорошо, хорошо,— торопливо ответил он, ущипнув себя за кончик носа.— К моему глубокому удивлению, как-то вечером Максин неожиданно пригласила меня на обед, Я был ошеломлен еще более, когда обнаружил, что я единственный приглашенный. Мы обедали при свечах, и своим поведением она ясно дала мне понять, что я выступаю тут в роли Дон-Жуана! Я не привык к алкоголю, но во время обеда мой стакан все время наполнялся вином, и я тогда много выпил. Она сказала, что всегда любовалась моей работой, лестно отзывалась о новой формуле, над которой я работал, и в конце концов призналась, что хотела бы иметь в моем лице друга. Ей просто необходим друг-мужчина, на которого можно было бы опереться. Я, разумеется, ей поверил.

— И вы перенеслись на седьмое небо, а немного позже и в кровать,— дополнил я.— Жизнь стала симфонией. А через несколько дней взошла заря разочарований, и Максин начала ставить вам условия: или вы сделаете то, что ей надо, или вернетесь к прежнему положению, Вы мне уже говорили об этом. Итак, что же она хотела от вас?

— Ее брат — неудачник, он слабый и скверный человек, сказала она мне. Будет катастрофой не только для всех, но и для меня, если он займет директорское кресло. Нужно во что бы то ни стало помешать этому. Когда я спросил ее, каким образом она собирается это осуществить, Максин ответила: первое, что я должен буду сделать, это предложить ее брату работать со мной в лаборатории и добиться его доверия настолько, чтобы он считал меня своим другом. Так как это никак не могло повредить Джонатану, я согласился. Он пришел в лабораторию, и я постарался сделать все, чтобы расположить его к себе. Должен признаться, что у меня это плохо получалось, но не потому, что я не старался... Через несколько недель Максин небрежно предложила мне, чтобы я привлек его к работе над новой формулой, взяв в ассистенты. Тогда он был все время около меня... то есть в те дни, когда он соизволял приходить в лабораторию, не чаще двух раз в неделю.

— А потом?

— Потом Максин приказала мне испортить формулу, когда она уже будет готова. В определенный момент я должен был притвориться больным и дать указание Джонатану: передать формулу на фабрику и следить за изготовлением продукции. Все это привело бы к огромным расходам, а когда обнаружилась бы ошибка, я должен был свидетельствовать, что это Джонатан изменил формулу. Максин была уверена, что с моей поддержкой ей удастся убедить нотариусов считать Джонатана неспособным руководить предприятием их отца. В этом случае она осталась бы во главе предприятия, а я сохранил бы должность главного химика и ее любовника.

— Вы отказались?

— Ну разумеется! — жалобно воскликнул он.— О! Я должен признаться, что мне было трудно решиться на это. Я думал, что ее брат действительно был, как она говорила, слабым, безвольным и что он искусно это скрывал. Но, с моей точки зрения, это было недостаточным поводом, чтобы лишать его наследства.

— Держу пари, Максин была в восторге от вашего решения, когда вы объявили его! — со смехом проговорил я.

Бедняга даже задрожал при этом воспоминании.

— Она резко изменилась. Никогда я не смог бы даже вообразить, что у такой прекрасной женщины столь ужасный характер. А ее язык! Любой извозчик покраснел бы, услышав ее!-

— И она выгнала вас из «Дома».

— Из своей личной жизни, мистер Бойд... да, совершенно. Мне было нелегко вернуться к прежнему существованию. Особенно трудно было на службе, но тем не менее я счастлив, что нашел в себе силы отказаться от ее предложений.

— А что заставило вас рассказать все это мне? — с любопытством спросил я.

— Мне не давала покоя совесть. Я отлично понимал, что вы, работая на Максин, фатальным образом можете способствовать достижению ее цели. Итак, это конец моей долгой службы в «Доме колдовства», и у меня нет ни малейшей возможности получить где-нибудь должность главного химика. Но должность первого ассистента я, безусловно, найду, так что мое жалование будет достаточным.

— Раз она не уволила вас, когда вы отказались выполнить ее приказ, вероятно, она ничего не станет предпринимать против вас и теперь. Вы так не думаете?

Он печально покачал головой.

— Максин может решить, что я пойду и расскажу все

Джонатану. Хотя это уже не имеет значения. Я совершенно уверен, Максин сама отдала формулу Фремонту и ожидает удобного момента, чтобы обвинить в краже брата. Абсолютно уверен я и в том, что она приготовила фальшивые доказательства и где-то их спрятала, а вы должны будете их найти. Вот так ее намерение и будет осуществлено.

— Я благодарен вам за то, что вы рассказали мне все это, мистер Стал,— проговорил я, медленно поднимаясь.— Ваш рассказ поможет мне понять некоторые моменты, которые мне были пока неясны.

— Я обязан был это сделать, мистер Бойд,— ответил он с видом мученика.

— Тут вы совершенно правы. Если Максин удастся лишить своего брата наследства, ничто не помешает ей вышвырнуть и вас. Но если вы сможете предотвратить этот удар и, таким образом, сработаете на Джонатана, то, безусловно, станете его самым доверенным человеком, когда он возглавит фирму.

— Мистер Бойд! — простонал он.— Уверяю вас, я сказал вам святую правду!

— Беда в том,— бормотал я, как бы размышляя вслух,— что я не знаю, должен ли я верить словам человека, одержимого сексуальным недугом.

Когда я выходил из гостиной, он завалился на спинку стула, вновь вытирая глаза. По какой-то странной ассоциации он напомнил мне невесту, брошенную на ступеньках церкви.