VIII
В тот раз, когда я навещал ее, было чуть меньше половины девятого, так что сейчас мне пришлось поболтаться около ее дома минут десять, прежде чем войти.
У меня возникла мысль, может быть, совершенно ненормальная: привычка была второй натурой Урсулы Озен — так ведь часто бывает у молодых девушек.
Итак, мои часы показывали чуть меньше половины девятого, когда я нажал кнопку звонка на ее двери. Нажал и быстро отошел на три шага назад'. Мне показалось, прошло много времени, прежде чем дверь, удерживаемая цепочкой, слегка приоткрылась и большие фиолетовые глаза, близоруко щурясь, стали всматриваться в образовавшуюся, щель.
— Кто это?
Как и в тот раз, голос ее был низким и вибрирующим.
— Чарли! — ответил я простуженным баритоном.
— Дорогой! — Ее лицо прояснилось.— Ты должен был бы позвонить, прежде чем прийти ко мне. Я только что из душа.
Действительно, привычка была ее второй натурой. И купальный халатик на ней был тот же, что и в прошлый раз. Она широко открыла дверь, но я не торопился входить в квартиру, ожидая, пока она повернется ко мне спиной. Я предусмотрительно держался на расстоянии трех шагов от нее. Она ударилась бедром о низкий столик и вскрикнула от боли. Через секунду, сложившись, как перочинный нож, пополам, Урсула стала шарить по подносу на столике в поисках очков. Узкий халатик сильно обтянул ее аппетитные округлости. Расстояние до них было невелико, а искушение, наоборот, слишком большим: я слегка шлепнул по ним, и она издала радостный вопль:
— Ну что ты, Чарли! Ведь ты же еще даже не поцеловал меня!
Урсула выпрямилась и повернулась ко мне — с очка-
и в руке и с прелестной улыбкой на лице, совершенно для нее невероятной. Потом она надела свои очки с толстыми стеклами, и лицо ее совершенно изменилось.
— Мистер... Бойд?!
— Если вас это не устраивает, почему бы вам еще раз не снять очки и не броситься со мной в постель? — предложил я ей.— Вы даже можете называть меня Чарли, если вам это больше нравится.
В ужасе она откинулась назад и стремительно налетела на низенький столик. Некоторое время она бешено молотила руками по воздуху, потом, опрокинув столик, завалилась назад и очутилась на полу. Ноги ее взлетели вверх, судорожно брыкаясь. В результате всех этих манипуляций купальный халатик совершенно распахнулся, и в течение нескольких секунд — увы, слишком коротких! — я с интересом наблюдал этот необычный эротический спектакль. Наконец, ей удалось перевернуться на живот и встать. С гневным рыданием она бросилась к кушетке, упала на нее и спрятала лицо в подушках. Плечи ее конвульсивно вздрагивали, и я решил, что это надолго. Я сел в первое попавшееся кресло и закурил. За го время, пока я выкурил сигарету и раздавил окурок в пепельнице, плечи ее уже ни разу не шевельнулись, и только тяжелое дыхание свидетельствовало о том, что она еще жива.
— Вы меня интригуете, Урсула,— проговорил я кротким голосом.— Эти красивые фиолетовые глаза, эту исходящую от вас женственность я видел еще вчера вечером, в нашу первую встречу. Ваш голос был немного хриплым, немного вибрирующим, полным тысячи обещаний, конечно, невысказанных. И все это до того момента, пока я не представился вам. Тогда вы быстро изменили свой облик, и это заставило меня задуматься. У вас был такой вид, будто вы ожидали прихода совершенно другого человека. Когда вы появились спустя несколько минут уже совершенно одетая, я даже не понял, эта ли девушка только что была здесь. Я вспомнил, как вы натыкались на предметы, когда бежали через гостиную. Значит, вы ждали какого-то определенного человека, который должен был позвонить в вашу дверь? Кого-то нужного и важного, кому вы хотели показать ваши чудесные фиолетовые глаза без очков, рискуя сломать себе шею?
Урсула медленно выпрямилась, села, сняла очки и стала вытирать глаза носовым платком. Потом снова надела очки и посмотрела на меня с видом глубокого уныния.
— Неприятно, когда два человека придумывают одну историю и рассказывают ее совершенно одинаково, даже одними и теми же словами,— продолжал я.— Сегодня я видел Фремонта. Если бы я закрыл глаза,- мне показалось бы, что я слышу вас, за исключением, конечно, голоса. Слова были почти такие же, Он даже; посоветовал мне поговорить с вами. Ведь вы можете рассказать мне о тех сценах, что происходили в кабинете Максин Лорд, про ее гнусную привычку находить у людей их слабые стороны, и все остальное. Драма Фремонта в том, что он слишком много приписывает себе. Когда люди сговариваются, они должны соблюдать первое условие: им нужно понимать, что существуют моменты, когда лучше не выкладывать всего.
— Не понимаю, о чем выговорите,— прошептала она.
— Когда Максин решила порвать с Фремонтом, он, я полагаю, возненавидел ее до глубины души и изо всех сил пытался отомстить ей как можно больнее. И тут ему пришла в голову великолепная мысль: украсть формулу. Удар потерял бы свою силу, если бы кражу обнаружили до того, как духи были бы запущены в производство. Ему необходимо было завладеть формулой так, чтобы кража не была обнаружена до определенного момента. А какие возможности украсть формулу? Их три: Стал, который доводил формулу до конца, Джонатан и вы. Вот тогда-то .он, конечно, обратил внимание на вас.
— Я прошу вас. Умоляю, не говорите мне об этом!
Фиолетовые глаза наполнились слезами.
— У меня нет выбора,— холодно возразил я.— Фремонт видел превосходную секретаршу в очках с толстыми стеклами и в бронированном каркасе, который лишал ее даже подобия женственности. Он, безусловно, знал, что Максин изводила вас своими сочувственными речами, типа: какие длинные вечера у одинокой девушки; что вы относитесь к разряду тех девиц, которые высыхают, преданные своему служебному долгу, девиц, рожденных, чтобы остаться девами, и приговоренных умереть в одиночестве. Но Фремонт внимательно всмотрелся в ваши фиолетовые глаза и понял, что под этой броней прячется женщина нежная и уязвимая, которая только и ждет, чтобы раскрыть себя.
Она слушала меня, а мне казалось, что я повторяю уже давно сказанные по радио слова, но это был единственно возможный способ задеть за живое Урсулу Озен.
— Совершенно неожиданно вы заимели преданного поклонника. Мужчина самый что ни на есть сладкоречивый разглядел в вас нежную женщину. И я представляю себе, как вы тешили себя мыслью, каждый день видя Максин в конторе: «Если бы она только знала!..» А потом, так как дела у вас шли отлично, он стал сходить по вас с ума и заговорил о женитьбе. Вы же не чувствовали никакой привязанности к Максин, которая так издевалась над вами. И она, конечно, получила бы только по заслугам за то, что сделала вам обоим, если бы вы скопировали эту формулу и отдали ее Фремонту.
— Нет! — закричала она, отрицательно мотая головой.— Нет! Это неправда! В отношении формулы во всяком случае! Согласна, Чарли и я — мы собирались пожениться, он меня любит. Но ведь это не преступление! Я только держу это в секрете, потому что по-прежнему работаю у Максин, но мы...
— Значит, он сходит по вас с ума,— жестко перебил я ее,— А сколько — точно — раз вы видели его после того, как отдали ему формулу? У вас было время подумать обо всем этом еще до моего появления с этим нескромным вопросом,
— Я не знаю... не могу вам точно сказать. Но я никогда не давала ему формулу! Вы пытаетесь загнать меня в ловушку для того...
Ее взгляд, взгляд затравленного зверя, тронул меня, Она сняла очки, глаза ее затуманились, а слезы продолжали бежать по щекам.
— Ни одного раза,— прошептала она.— Даже когда вы начали заниматься этим делом, он не пришел повидать меня, просто позвонил из своей конторы и сказав то, что я должна вам говорить. И добавил, что, если вы когда-нибудь узнаете правду, я заплачу за это самой дорогой ценой. Ведь это я украла формулу. Но по его голосу я поняла, что он напуган. Потом я стала убеждать себя, что это мне показалось,— она медленно вы« терла глаза и печально улыбнулась.— Никто не решится сразу отказаться от своей мечты, не так ли?
— Напишите мне обо всем этом, Урсула,—твердо проговорил я.
— Все? — воскликнула она, надев очки и посмотрев на меня с ошеломленным видом.— О Чарли и обо мне?
Я покачал головой.
— Нет. Только то, что он попросил вас осторожно снять копию с формулы. Дату и время, когда вы смогли сделать это, час и место, где вы отдали ему ее. Это все, что я хочу от вас.
Она. встала и направилась неверными шагами к своему секретеру. Я успел выкурить еще одну сигарету, когда она подошла ко мне и протянула свои подписанные показания.
— Вам, конечно, мой вопрос покажется глупым,— проговорила она тихим голосом,— но что же теперь будет?
Я старательно уложил ее показания в бумажник и встал.
— Не знаю,— твердо ответил я,— но скажу вам, как только узнаю сам..
— С одной стороны, я даже рада, что все так произошло,— она так резко прикусила нижнюю губу, что показалась кровь.— Чарли наконец-то спустится с облаков на землю, когда вы покажете ему эти бумаги.
— Без сомнения.
— Вы не сделаете кое-что для меня? Когда увидите мисс Лорд, не сможете ли вы сказать ей, что завтра я не выйду на работу? — Она сделала героическое усилие, чтобы улыбнуться, но у нее ничего не вышло.— Я просто останусь здесь и буду ждать... дрожа.
— Как воровка вы не слишком-то счастливы, Урсула,— сказал я,— но, в сущности, это все к лучшему.
Я повернулся к ней спиной и, не торопясь, направился к выходу, давая ей возможность подумать. Мне казалось, что она начнет умолять меня или предложит сделку, если я вытащу ее из этого дела. Но она не произнесла ни слова. «Действительно, она очень редкое явление»,— подумал я.
На улице холодный воздух прервал мои сентиментальные мысли. На такси я доехал до Шестидесятой улицы, где среди стен, обтянутых бархатом, и с огромными египетскими кошками жили умные люди. Никто не отвечал на мои многочисленные звонки. Я решил, что обитатели особняка отсутствовали под предлогом, что меня не ждали.
Я уже собирался уходить, когда около дома остановилось такси и из него вышла Максин Лорд. Она расплатилась с шофером и пошла по тротуару, отыскивая ключ в своей сумочке.
— Что такое «Дом колдовства» без своей колдуньи?— громко спросил я.
— Как, так... вы?
По тому, как она это произнесла, можно было предположить, что она разговаривает с трупом человека, которого только что убила.
— Вы, может быть, считаете свою шутку остроумной, Бойд?
— Вообще-то я отлично понимаю слова, но смысл ваших слов ускользает от меня,— ответил я.
Максин открыла дверь, включила свет и направилась в холл. Я без промедления последовал за ней, боясь, как бы она не успела хлопнуть дверью перед моим носом. Она резко повернулась и очутилась прямо передо мной;— с лицом, искаженным от гнева. На ней была казачья папаха и лисья накидка, доходившая до черных сапожек. Ей не хватало только хлыста в руках, и тогда она смогла бы обратить в бегство целое стадо львов, испуганно зовущих своих мам.
— Что все это означает? — процедила она.
— А что означает все это? — возразил я таким же тоном.
— Ваша контора была настолько же весела, как может быть весела могила, когда я туда приехала. Мне потребовалось целых десять минут, чтобы разбудить сторожа, этого несчастного малого. Я умирала от холода, стоя на тротуаре, а он, вероятно, принял меня за сумасшедшую или за уличную девку, которая ошиблась адресом!
— У вас, наверное, была веская причина, чтобы примчаться в мою контору поздно ночью,— сказал я,— и мне бы очень хотелось узнать ее.
— Это по крайней мере безрассудно — совершенно не иметь памяти...— В течение нескольких минут она старательно испепеляла меня взглядом, потом губы ее раздвинулись в насмешливой улыбке.
— Или вы круглый идиот, Бойд? Значит, вы абсолютно не помните, что позвонили мне по телефону приблизительно час тому назад и сказали, что хотите немедленно меня видеть, что это вопрос жизни и смерти, и поэтому я должна срочно явиться в вашу контору?!
— И все это сказал я? — По выражению лица Максин я видел, что она не шутит.— А как вы нашли мой голос?
— Таким же отвратительным, как и вы сами! И ваш насморк, из-за которого вы хрипели, как ворона! Что такое?!.—Глаза ее округлились.— Что, это были... не вы?
— Я никогда не хриплю, как ворона,— уверил я ее,— даже когда у меня насморк.
— Значит... кто-то проделал это, уверяя, что это вы? Но почему?
— Просто из зависти,— радостно ответил я.— Кто-то желал походить на меня. Но по-настоящему ведь невозможно стать Дэнни Бойдом: классический профиль, мускулистое тело, почти гениальный ум, отличный характер... А в течение скольких секунд можно было верить этому голосу?
— О! Замолчите! — простонала она. —Не люблю я этого. Ведь должна же быть причина!
И еще какая! Может быть, вы ее узнаете, а может, и нет. Время покажет, как прошептала девушка своему любовнику в то время, как ее папа стоял на страже с ружьем.
— Бывают моменты, Бойд, когда я с удовольствием задушила бы вас!
Максин сняла шапку и накидку, небрежно бросила их на ближайшее кресло и осталась в платье джерси с розовыми полосами. Специально для того, чтобы у меня закружилась голова.
— Кстати, что вы хотите от меня получить? — зло проговорила она.
— Пять тысяч долларов,— ответил я не задумываясь.
Лазурные глаза стали темно-синими.
— Вы знаете того, кто украл формулу?
— Выпишите чек на счет «Предприятия Бойда»,— посоветовал я.— Мы не будем считаться с расходами на такси: пять тысяч долларов круглой цифрой, этого будет достаточно.
Блеск её ледяной улыбки по своей силе мог соперничать с северным сиянием. Она медленно облизала губы, предвкушая чудесное чувство мести.
— Кто? — прошипела она.
— Это не доставит вам удовольствия,—предупредил я ее,—но вы ведь наняли меня для того, чтобы я открыл вам всю правду, не так ли?
— Не теряйте времени, Бойд! Кто украл формулу?
Я вынул из бумажника признание Урсулы и протянул ей. Она вырвала бумагу из моих рук, потом стала пожирать ее глазами— до самой подписи.
— Как сказал один философ: никогда невозможно иметь то, что желаешь,— напомнил я ей.— Я могу привести вам еще несколько аналогичных изречений. Или вы предпочитаете сразу же звонить?
На одно мгновение в глубине ее глаз мелькнуло опасное пламя, потом она разразилась хохотом. Я смотрел на нее, открыв рот, но она смеялась совершенно искренне и очень при этом забавлялась.
— Маленькая свинья! — выдохнула она.— Бедная маленькая Урсула! Девушка, которая ничем бы не рисковала, даже если бы оставалась на необитаемом острову в компании моряков в течение пяти лет. И я еще думала, что все знаю о ней! Держу пари, она даже не поняла, что с ней случилось, когда Чарли стал таким активным! Ну что ж, теперь, когда я проявлю активность, она узнает, что с ней случилось! — проговорила она сквозь сжатые зубы.
— Урсула сейчас у себя и, без сомнения, ожидает появления полиции. Она уже видит себя в наручниках, брошенной в камеру на двадцать четыре года! Но боже мой, для чего? Она знает, что Фремонт просто воспользовался ею, чтобы заполучить формулу, и что она потеряла золотое место!
— У вас есть сердце, Бойд?! — насмешливо воскликнула Максин.— Но ведь это не ваша формула, не ваш дом, не ваши деньги, не правда ли?
— Зачем гоняться за вассалом, когда можно получить короля? — сказал я.— Вы же испытывали слабость к этим густым волосам! Воспользуйтесь же теперь ситуацией!
— Что?! — Она была на грани взрыва, но сумела взять себя в руки.— Не понимаю, о чем вы тут говорите?
— Вы приходили в восторг при мысли, что выйдете замуж за Фремонта. Но до тех пор, пока неожиданно не обнаружили, что он хотел вовсе не вас, а ваше дело. У вас в руках превосходное оружие мести. С такими доказательствами, да еще и с показаниями Урсулы, вы можете обесчестить его и сделать так, чтобы его осудили. Предложите ему выбор: или вы обращаетесь к правосудию, или он передает в ваше распоряжение все свое предприятие.
— Да,— вздохнула она,— это мысль!
— Вы даже можете позволить себе роскошь быть великодушной,— прибавил я.— Заключите с ним пожизненный контракт, контракт хорошо оплачиваемый.
— Вы грезите, Бойд?!
— Но не указывая должности,— продолжал я, как бы не слыша ее слов. — Он станет у вас, таким образом, чем-то вроде служащего. И не будет никакой проблемы. На один год бы облачите его в униформу и заставите открывать дверь вашим клиентам, на следующий год он может чистить мусорные ящики.
— О да! — прошептала она с видом гурмана.— О! Как бы я хотела этого!
— Идея не такая уж неосуществимая,— заметил я.— А Урсула Озен?
— Вы что, на самом деле заинтересовались ею? Пусть эта девица отправляется к дьяволу. И не смеет приходить ко мне за рекомендацией! Она уволена — и все.
— Спасибо. Теперь, плохо ли, хорошо ли, но не хватает лишь одного — чека.
— Я выпишу его наверху.
Мы молча поднялись на третий этаж. Входя в комнату, я попытался выдержать взгляд ближайшей кошки, но мерзкое животное не пожелало опустить глаз. Максин предложила мне выпить за успех, и я подошел к бару, чтобы приготовить напитки.
— А что случилось с моей приятельницей, миссис Малон? — поинтересовался я.
— У нее выходной день. Думаю, она отправилась за талисманом против моего дурного глаза. Она считает меня ведьмой. А многие принимают меня за распутную девку.
Она взяла щетку и стала небрежно расчесывать свои волосы, продолжая рассматривать меня в зеркало.
— Поставьте мой стакан там, пожалуйста.
Я поставил ее стакан на туалет, сам сел на диван. Расправившись с волосами, Максин расстегнула платье и позволила ему упасть на пол. Я наблюдал, как она, повесив его на спинку стула, стала медленно снимать черную комбинацию. Теперь на ней оставались лишь лифчик, черные кружевные трусики да оранжевый пояс для чулок. Дополняли картину высокие черные сапоги. Затем она медленно повернулась к туалету и взяла свой стакан.
— Я хочу предложить вам один тост: чтобы Чарли Фремонт закончил свою жизнь сторожем!
— Сборщиком мусора и чистильщиком,— добавил я.
Мы выпили, и она протянула мне свой стакан.
— Другой тост. За моего брата Джонатана. Чтобы он никогда не стал главой «Дома колдовства»!
За это она пила одна, глядя на меня поверх стакана.
— Мне нужно подписать вам чек на пять тысяч долларов, Бойд! А что, один дополнительный ноль вас не интересует?
— Это те замечательные нолики, которые украшают любые чеки,— пробормотал я.
— Найдите возможность связать руки Джонатану,— проскрипела она сквозь зубы.— Устраивайте это, как хотите, мне на это наплевать. И вы получите пятьдесят тысяч долларов.— Ее губы сложились в циничную улыбку: — И меня, если это может прибавить веса к лишнему нулю.
— Вот удивительно,— сказал я,— но мои глаза начали слезиться.
— Простите?.. — произнесла она, слегка наморщив лоб.
— Мне показалось, что я нахожусь в коже Стала!
Она снова наморщила лоб и слегка прикусила губу.
— Я делаю все, что в моих силах,— вздохнула она.— Лео Стал был не самой лучшей моей идеей. Я признаю это. Но надо было с чего-то начинать, а другой возможности у меня в то время не было.
Конечно.
— Я потратила десять лет своей жизни, своей молодости на наше дело. Я знаю своего милого братца лучше, чем он сам. Он не стремится сесть в директорское кресло, он только хочет причинить мне зло. За два года его руководства вся моя работа пойдет насмарку. Осталось еще два месяца, и я ему предложила: «Назначь свою цену, я выплачу!», но ему показалось это очень смешным!
— Может быть, теперь он захочет остепениться и женится?
— На этой ничтожной соблазнительнице?! — она разразилась хохотом.
— К моему огромному сожалению, я вынужден отказаться от вашего замечательного предложения,— заявил я.— Так что в конечном счете вам это будет стоить лишь пять тысяч долларов.
— Я выпишу чек,— холодно проговорила она.— Вы упускаете прекрасную возможность, Бойд!
—- (Это драма всей моей жизни,признался я.
Зазвонил телефон и заглушил ее последние слова. Максин сняла трубку и что-то пробормотала. Через несколько секунд она протянула ее мне, скверно улыбаясь.
— Странное совпадение. Мой брат желает с вами поговорить.
Я взял трубку.
— Бойд.
— Джонатан Лорд,— Его голос показался мне очень напряженным.— Я не хотел бы вас беспокоить, но разве Синди не должна уже вернуться?
— Откуда?
— А... Но от вас же, черт возьми!
— Боже мой! Но что она собиралась у меня делить?— закричал я.— Ведь я сказал ей, чтобы она никуда от вас не уходила!
— Это шутка, или что? — неуверенно ответил он.— Я был уже здесь, когда она разговаривала с вами.
— О!! — Я на секунду закрыл глаза.—Случайно она не сказала вам, что у меня насморк! Или что я хрипел, как ворона? Нет?.
— Она действительно сказала мне, что вы простужены, но я не вижу никакой связи во всем этом.
— А я вижу. Что еще она сказала?
— Что она немедленно должна отправиться к вам на свидание, в свою квартиру. Что это очень важно, но ничего опасного нет, так что будет лучше, если я останусь дома, не вмешиваясь во все это. После вчерашнего, после того, что вы для нас сделали, старина, у меня не могло возникнуть ни малейшего сомнения, даже если бы вы попросили разрешения пройтись с нею по Бродвею, прикрывшись одним фиговым листочком!
— Когда она ушла?
— Не могу сказать вам точно, может, час назад, может, больше,— ответил он с беспокойством в голосе.— Скажите, это очень важно?
— Мы сейчас выясним,— прорычал я.— Немедленно хватайте такси! Встретимся у нее!-
Я повесил трубку и увидел, что Максин с интересом смотрит на меня.
Мой брат позвал вас, и вы бежите к нему галопом?
— Точно.
— А вы по странной случайности не работаете также и на него?..
— Нет. Это исключено. Но Маленькая Бикерс может быть в большой опасности.
Она бросилась к гардеробу и быстро натянула платье.
— Вы разрешите мне поехать с вами?
— Я совершенно не знаю, что там происходит. Это может быть опасным,— ответил я.
Застегните мне молнию,— сказала она, поворачиваясь ко мне спиной,— Я готова рискнуть. Мне нечего беспокоиться, когда со мной вы и мой брат, вдвоем вы меня защитите.
— Если хорошенько подумать, то можно сказать, что вы никогда ни в чьей помощи не нуждались.
— Вы пугаете меня, Бойд!
Она закуталась в свою накидку, надела шляпу и прибавила:
— А по моим соображениям и расчетам, мы давно уже должны были быть в постели, а вместо этого я снова одета и готова выйти на улицу! Если вам больше нравится плоская грудь, может, мне сесть на определенную диету?
— Давайте не будем сейчас терять время на лишние разговоры,— проворчал я, беря ее под руку и увлекая к двери.— Мне становится нехорошо каждый раз, как я подумаю о Синди Бикерс.
— Она действительно должна быть необыкновенной, если вызывает у вас такие эмоции.
— Я беспокоюсь лишь о том, что с ней может произойти,— ответил я,— Вам никогда не приходилось думать о ком-нибудь, кроме себя?
— Никогда,— честно призналась она,— Я самая очаровательная из женщин, которых я знаю.
