— Это тот парень, Оги? — спросил тип, расположившийся за письменным столом и наблюдающий за дымом своей сигареты с таким видом, как будто я вообще не существовал.

— Это он. Конечно, он,— ответил необыкновенно знакомый мне голос..

Я потряс головой, с огромным трудом встал на ноги и повернулся. Плешивая гора прислонился к двери: вероятно, он стоял позади меня после того, как я вошел в комнату. Оги Кран сидел слева от бара. Он занял такую позицию, что я не мог увидеть его, когда вошел. Не отрываясь, он смотрел на меня, и его маленькие змеиные глазки блестели от радости, а большой синяк на его лбу был для меня слабым утешением.

Тип, сидящий за столом, наконец удосужился взглянуть на меня. У него было квадратное, с тяжелыми чертами лицо, скрывающее истинные чувства под маской, как у игрока в Лас-Вегасе. Совершенно не вязались с его физиономией глаза: цвета ореха, окруженные длинными ресницами, похожие на глаза оленя, почти женские.

— Я — Дон Слессор,— заявил он безразличным тоном,— вы... мистер Бойд. «Предприятие Бойд». Мистер Бойд, герой, спешащий на помощь молодым беззащитным особам, которым угрожает некий Оги' Кран. Почему?

— Все люди, которым угрожает Оги Кран, нуждаются в защите,— проворчал я.

— Это я создаю сценарий, мистер Бойд,— проговорил он со злорадной усмешкой,— а вам, вам остается лишь подавать реплики!

— Я не забуду этого,— уверил я его.

— Не глупо. Вы поранили Оги, и он до сих пор сердится на вас,— продолжил он, затягиваясь сигаретой,— Если мы вернемся к последней реплике предыдущей сцены, мне кажется, я остановился на ПОЧЕМУ?

— Сегодня днем Оги оглушил меня сзади, ну а когда я увидел его вечером, я...

— Пете,— спокойно проговорил Слессор, смотря по-, верх моего плеча.

Плешивая гора сделал по направлению ко мне четыре шага, с трудом волоча ноги. Его голова, хорошо освещенная люстрой, была похожа на голову доисторического животного, вылезшего из болота. Огромная рука схватила меня за горло и сжала так, что в мои легкие прекратился доступ свежего воздуха. Через пять секунд он ослабил нажим и опустил руку.

— Вы должны ответить мистеру Слессору, пока у вас еще есть эта возможность, папа,— нервно посоветовал он мне.

— На этот раз, мистер Бойд, я повторяю свой вопрос более конкретно. Почему вы, частный детектив, интересовались Синди Бикерс?

Я осторожно массировал себе горло, но, когда стал отвечать, голос мой хрипел и ломался.

— Потому что у меня есть клиентка, интересующаяся ею.

— Которая зовется...

— Максин Лорд.

— Эта девочка, Бикерс, вероятно, все ему рассказала,— вмешался Оги.— Он оставил ей свою карточку... и мой револьвер...— Он почти задыхался.— Иначе как бы он мог узнать, что вы находитесь здесь?!

— Что вам, только точно, сказала Синди, мистер Бойд? — спросил Слессор.

В этот момент я сообразил, что чем больше народу будет замешано в деле Синди Бикерс, тем лучше будет для нее.

— Я полагаю, она мне рассказала почти все,— уверенно заявил я.— Драгоценности, будущая норка, письмо, которое Оги пытался заставить ее написать.

— Фотографии?

Его оленьи глаза неожиданно убрались с моего лица.

— Фотографии тоже.

На некоторое время все свое внимание он сосредоточил на спирали дыма, который поднимался от его сигареты, потом медленно проговорил:

— Вы поставили меня в трудное положение, мистер Бойд. Вы стали для меня проблемой.

— Он слишком много знает,— прошипел Плешивая гора,— может, было бы лучше немедленно убрать его, пока он не наделал чего-нибудь лишнего?

— Это твое мнение, Пете?

Предложение, казалось, не заинтересовало Слессора.

— Мне доставило бы адское удовольствие лично заняться им,— бросил Оги.— Но, как вы сказали, этот тип — проблема. Если мы сейчас же освободимся от него, это вызовет новые проблемы, вот и все. Мамаша Лорд — его клиентка, и мы не можем знать, что он уже успел сказать ей.

— Не забывайте также и ее брата,— быстро вмешался я.— В настоящий момент он устроился у телефона и ждет, что я позвоню ему и скажу, что с Синди все в порядке.

Мне было бы лучше не открывать свою большую пасть! Не успел я закончить, как заметил выражение удовлетворения, промелькнувшее в глазах Слессора.

— Ну что ж, это вы сможете сделать сейчас же,— сказал он, радостно улыбаясь.— Позвоните ему и скажите, что все идет прекрасно.

— Он захочет узнать больше,— прохрипел я.— Он захочет узнать, где она и почему ушла из дома.

— А вы ему скажете, что одна из девушек, с которой она раньше работала, обратилась к ней за помощью. Она живет одна в новой квартире и сейчас больна. По счастью, ничего серьезного, просто мигрень, вот и все, и Синди проведет с нею ночь... Оги, ты знаешь какое-нибудь имя, которое может подойти?

— Джеки Симмерс,— с готовностью ответил Оги.— Они были подругами в баре на Джерси. Мне кажется, что Лорд даже видел раза два малышку Симмерс.

— Отлично,— сказал Слессор, переключая все внимание на меня.— Маленькая Симмерс позвонила мне и сказала, что плохо себя чувствует. Я ничего не мог сделать для нее, но вспомнил, что Синди живет в Манхеттене, и позвонил ей. Убедите Лорда, что Синди просила передать: о ней беспокоиться нечего, она вернется завтра вечером и сразу же поедет к нему.

Он снял телефонную трубку и, протянув ее мне, добавил:

— Но будьте благоразумны, понятно?

Подождал, пока я возьму трубку, потом пробормотал:

— Пете, стань сзади Бойда, пока он будет говорить. Если только он произнесет что-нибудь неполагающееся, ты возьмешь его левую руку и сломаешь.

Я набрал номер Синди. Джонатан сразу ответил мне. Он даже не дал мне возможности полностью убедить его, что он помнит девушку по имени Джеки Симмерс. «У нее была совершенно фантастическая грудь»,— поделился он со мной своими воспоминаниями, и под конец разговора его голос стал почти радостным при мысли, что Синди' завтра, а может быть, и раньше будет с ним. Я вынужден был сжать зубы, слушая его благодарности, которые он высказал раньше, чем я повесил трубку. Потом я повернулся к Слессору.

— Вы очень хорошо вышли из положения,— признал он.— Вот теперь мы спокойны за Джонатана Лорда. Что же касается Максин Лорд, то пройдет еще некоторое время, прежде чем она станет интересоваться, почему вы не являетесь с докладом. Вы по-прежнему представляете проблему, Бойд, но проблему теперь уже гораздо менее важную. Разве так не лучше?

— Потрясающе,— проворчал я.— А что вы хотите, чтобы я сделал теперь? Чтобы я состарился здесь, стоя на ногах?

— Думаю, на какое-то время мы поместим вас в ледник,— любезно ответил он.— Нам нужно принять два-три решения, и, как я уже сказал, вы теперь не самое срочное и важное для нас дело.

— Куда это, в ледник? — спросил Оги.

— В компанию к маленькой Бикерс. Она уже не сможет сказать ему больше того, что он знает, и будет гораздо удобнее держать их вместе. Ты можешь проводить его туда, Пете?

— Конечно,— прошипел Плешивая гора.

— Проклятая лиса! — с улыбкой сказал . мне Слессор.— Вы будете купаться в роскоши, разделяя мои апартаменты с Синди Бикерс.— Его палец указал на большое зеркало, висящее позади него.— Внутри, за зеркалом, бронированная дверь. Там нет окон, но создан искусственный климат. Бронированная дверь заперта на ключ с этой стороны, и вы не сможете выйти оттуда.

Тяжелая рука Пете замкнулась вокруг моей руки.

— Пошли, пора.

Оги ждал нас позади бара. Он снял с полки около зеркала несколько бутылок, которые скрывали рукоятку, и потянул ее. Зеркало повернулось к нам, и появилась дверь. Оги вынул из кармана связку ключей и открыл ее. Пете слегка подтолкнул меня, и я, шатаясь, переступил порог. Дверь быстро захлопнулась. Это было «прощай» нормальной жизни.

Я попал в маленькую гостиную, комфортабельно обставленную и искусно оформленную, так, чтобы скрыть отсутствие окон. Одну стену целиком занимала фреска с изображением морского пейзажа с парусниками и чайками на фоне голубого неба, освещенного солнцем. Удачно подсвеченная, она имела совершенно естественный вид. Создавалось ощущение, будто действительно смотришь из окна на море. Дверь из гостиной была слегка приоткрыта, и я осторожно толкнул ее и вошел в комнату.

На кровати лежала Синди Бикерс. Она приподнялась на локте и широко раскрыла глаза, увидев меня.

— Дэнни! Вы отыскали меня! Каким образом?

— Не расстраивайтесь,— горько вздохнул я.— Я вас не отыскал. Это Слессор приказал Пете запереть меня здесь.

— А?! — она посмотрела на меня с неприязнью, но потом лицо ее смягчилось.

— Все произошло по моей вине, не так ли? Мне нужно было удрать в первый же день, когда Оги пришел с брошкой. Тогда бы ничего не случилось.

— Возможно, случилось бы что-нибудь похуже, кто знает. А как вы попали сюда?

Я сел на край кровати и закурил.

— Как только вы ушли, я позвонила Джонатану, но его не было дома. Я звонила несколько раз, но все безуспешно. И собиралась уже ложиться спать, когда зазвонил телефон. Естественно, я подумала, что это звонит он. Но это был Слессор. Он сказал, что человек, на которого он работает, изменил намерения, так что мне не о чем теперь беспокоиться. Он хотел только договориться со мной и предложил поменять эти ужасные фотографии на драгоценности, которые мне принес Оги. Если я согласна, он пошлет Пете с фотографиями, а я отдам ему драгоценности. Я сказала, что не желаю ничего лучшего. Но как только он положил трубку, я стала звонить сначала вам, а потом Джонатану. Но ни вас, ни Джонатана не было. Я не знала, что делать. Мне хотелось верить Слессору, потому что это означало бы конец моего кошмара.

Она улыбнулась жалкой улыбкой.

— И четверть часа спустя эта глупая Синди открыла дверь. Вошел Пете и, следом, Оги. Они не стали терять времени! Пете схватил меня за горло, чтобы помешать кричать, а Оги побросал мои вещи в чемодан. Потом они буквально запихнули меня в мой плащ и затащили в машину.

— А что сказал вам Слессор, когда вас привели к нему в кабинет?

— Его даже там не было. Они заставили меня войти в дом через черный ход, провели через пустой кабинет и бросили сюда.

— А драгоценности? Они унесли их с собой, когда уходили?

— Нет,— коротко ответила она.— Но теперь вы расскажите, как вы попали сюда.

Я поведал ей свою нехитрую историю. Мой рассказ был недолог, так как происшествия, о которых я сообщил, произошли с молниеносной быстротой. Бойд верхом на белой лошади устремился на врага и в рекордно короткий срок оказался под замком,

— Значит, Джонатан теперь думает, что я провожу ночь у изголовья больной подруги! — простонала Синди.— Отлично! Он даже не станет беспокоиться до завтрашнего вечера! У них в распоряжении восемнадцать часов для того, чтобы сделать что угодно со мной и с вами.

— Я знаю,— скрежетал я зубами,— но мы абсолютно ничего не сможем поделать. Мы не сможем выйти, пока они не откроют снаружи эту бронированную дверь.

— Что же нам предпринять, Дэнни? — прошептала она.

— Я полагаю, надо поспать,— проворчал я.— Вы можете предложить что-нибудь другое?

Она выпрямилась, зажмурив глаза и сжав губы.

— И где же вы собираетесь спать, Дэнни Бойд?

— Там есть диван и кушетка.

Она внимательно посмотрела на меня, потом ее лицо понемногу прояснилось.

— Простите, мне показалось на мгновение, что у вас нехорошие мысли: ведь мы заперты вдвоем.

— У вас необыкновенно изощренное воображение, Синди,— восхищенно воскликнул я.— Вы в состояний думать о разных сексуальных штучках, в то время как я порчу себе кровь и ломаю голову над тем, как бы выйти отсюда живым! Из этой проклятой тюрьмы!

Темные глаза на мгновение блеснули.

— Почему бы вам не портить кровь подальше от меня?—сухо проговорила она.— Тогда я тоже, может быть, могла бы заснуть!

На Синди были те же зеленые брюки, которые я видел на ней, когда приходил в последний раз. Разорванная блузка была заменена орлоновым свитером.

— На вашем месте,— посоветовал я ей,—я бы не стал раздеваться. Бог знает, когда в этом доме подают первый завтрак!

— Я так и сделаю.

Она растянулась на кровати, громко зевнула, потом повернулась на бок, предоставив мне возможность полюбоваться на ее спину.

— Спокойной ночи, мистер Бойд.

— Конечно,— проворчал я и пошел в гостиную.

Мои часы показывали начало третьего. Несколько минут я смотрел на фреску и размышлял! были бы у меня шансы поймать одну из чаек, если бы я бросился в это синее, освещенное солнцем море. После того как меня заставили позвонить Джонатану Лорду, Слессор сказал, что это позволит им подержать меня в леднике некоторое время, чтобы принять на мой счет какое-то решение. Я подумал, что он грязный лгун, потому что им нужна Синди Бикерс, а я был ненужной деталью, которую при первой возможности лучше уничтожить. Поэтому их больше бы устроила темнота, чем ясный день. Значит, если я не ошибаюсь, все, что я должен сейчас потерять,—это сон.

Почему-то вспомнилась поговорка о горе и Магомете. Если бы я был Магометом, то Пете, вне всякого сомнения, горой. Неплохо, если бы я, вместо того чтобы караулить всю ночь, смог заставить его прийти ко мне. Обстановку комнаты составляли диван, низкий столик с лампой, два кресла, ковер и торшер в углу. Я начал понимать, что здесь есть еще кое-что: побыв некоторое время в этой комнате, понемногу начинаешь терять интерес к фреске, а бронированная дверь все больше и больше привлекает внимание. Даже если бы во мне вдруг открылась неожиданная сила, диван лишь раскололся бы об эту дверь, не говоря уже о креслах. Тогда какое же оружие можно применить против этой двери?! Я стал бродить по комнате в поисках решения. Я заканчивал уже четвертый круг, когда мне стали мерещиться невероятные видения. Если бы я снимался в картине в роли супермена, я мог бы просто прижаться к этой двери, и мой сверкающий взгляд просверлил бы в ней отверстие.

В течение нескольких минут я был поглощен созерцанием Пете, обезумевшего при виде супермена Бойда, великолепного в пылающем костюме. Это видение настолько увлекло меня, что я совершенно не видел, куда ставлю ноги. Запутавшись в электрическом шнуре, я упал на живот и растянулся во весь рост. По счастью, торшер имел достаточно солидный металлический доколь и был почти два метра высотой, так что он пошатнулся, но не упал.

Я подобрал вырванный из сети провод и встал, чтобы как-то приладить его на место. Но тут обнаружил, что провод достаточно длинен для того, чтобы торшер можно было поставить в любом месте комнаты. Тогда, может быть, это были не просто видения, созданные моим воображением, а? Мне, может быть, и не нужен Эдисон, я сам могу кое-что сделать, а? Некоторое время я представлял себя постановщиком серии фильмов ужасов. Потом стал думать, как получить самый страшный эффект при малых средствах. И принялся за работу.

Я выкрутил лампочку, осторожно положил ее на диван, отвинтил патрон и выдернул шнур из цоколя. Теперь у меня был шнур длиной в целых пять метров. Концы электрического шнура я оголил. После этого вывернул вторую лампочку из настольной лампы и положил ее рядом с первой на диван. Теперь я был освещен только иллюминацией фрески, остальная часть комнаты погрузилась в темноту.

Синди повернула голову, когда я вошел в ее спальню.

— Мы уже пожелали друг другу спокойной ночи,— сухо пробормотала она,—Только не вздумайте мне рассказывать, что вы почувствовали себя ужасно одиноким!

— Совсем нет, но обстановка этого помещения не в моем вкусе. Мне она уже достаточно надоела, и я собираюсь уходить. Хотите пойти со мной?

Она села, выпрямилась и посмотрела на меня округлившимися глазами.

— Вы с ума сошли, или что?

— Это вопрос, на который я предпочел бы сейчас не отвечать,— признался я.— Но, по-моему, есть маленький шанс, что что-то получится. Что мы теряем?

— А! Ладно. Объясните мне, как это может произойти, и я иду с вами,— заявила она, вставая,—Что вы собираетесь сделать, мужественный человек? Воспользоваться мной как тараном и расколоть дверь?

— Вам предоставляется роль, которую можно назвать совершенно пассивной,— сказал я.— Вам надлежит лишь вопить, как оглашенной, когда я дам знак.

— Согласна,— вздохнула она, невольно пожимая плечами.— Надеюсь, вы все же понимаете, что делаете, Дэнни!

— Если бы я это знал, я бы, наверное, бросился на диван и попытался уснуть. Пройдите в гостиную, хорошо?

Когда она вышла, я вывернул лампочку из светильника на ночном столике, потом следом за Синди прошел в комнату и присоединил эту лампочку к моей маленькой коллекции на диване. Она была горячей, и я подумал, что следует подождать, пока она остынет, прежде чем приступить к показу фильма ужасов. Я старательно зачистил концы провода, избегая того, чтобы они случайно коснулись друг друга.

— Только не говорите мне, что вы держите динамитную шашку в своих ботинках и что мы взорвем дверь! — насмешливо проговорила Синди.— И потом, почему здесь больше нет света?

— Мне нужны лампочки,— пробормотал я.— Но нужно подождать, пока они остынут. Не хотите ли сигарету?

— А кроме этого что вы можете мне предложить? Стакан рома и повязку на глаза?

— Если это провалится,— запротестовал я,— вы останетесь здесь пленницей, больше ничего. Как вы сами сказали — нам совершенно нечего терять.

— Тем не менее я хотела бы узнать, над чем вы тут колдуете.— Ее глаза казались огромными в отсветах фрески.— У меня такое впечатление, что я стала пленницей доктора Бойда, сумасшедшего ученого с его адской машиной.

Лампочки остыли, и их уже можно было держать в руке. Я решил, что теперь могу обойтись и без сигареты. Нельзя было слишком много раздумывать о моем демоническом намерении, так как рассудок мог победить желание. Я сунул все три лампочки в карман пиджака и посмотрел на Синди.

— Вам нужно спрятаться за кушетку. Начинайте вопить, как только я подам знак, и прекращайте вопли, когда услышите шум. Как только бронированная дверь откроется, снова начинайте орать и продолжайте до тех пор, пока я не прикажу вам замолчать.

— Согласна.— Она с подозрением оглядела меня.— Я только надеюсь, вы понимаете, что делаете.

Я подождал, пока она спряталась за диваном, потом взял электрический шнур. Осторожно держа конец шнура за изоляцию, проверил, крепко ли держится шнур в стене, и расположился в полутора метрах от двери. Потом достал одну лампочку из кармана и взял ее в правую руку.

— Начинайте! — прошипел я.— Орите!

Полнейшее молчание. Я повернул голову и посмотрел на Синди, выглядывающую из-за дивана со смущенным видом.

— Я знаю, что это смешно,— проговорила она в свою защиту,— но я просто не могу орать без причины.

— Чего вы больше всего боитесь на свете? — спросил я.

— Змей,— медленно ответила она.

— Я не хотел вам об этом говорить,— со зловещей улыбкой проговорил я,— но здесь находится кобра, в настоящий момент она скользит по вашей правой брючине.

Она вытаращила глаза и от ужаса открыла рот. Потом стала так вопить, что ее, наверное, было слышно в Бруклине. Я подождал, пока она почти зашлась от крика, и бросил лампочку в дверь с такой силой, что, возможно, за этот бросок я получил бы медаль на Олимпийских Играх. Она разбилась в центре двери, и крик Синди захлебнулся в отвратительном хрипе. Я прижался к стене совсем рядом с дверью и вытащил из кармана вторую лампочку.

Хотя шум был заглушен металлом и зеркалом, его все же должны были услышать, если, конечно, кто-нибудь находился в кабинете. Вопли Синди, сухой, как выстрел, треск и потом — молчание. Если они не придут посмотреть, что тут происходит, значит, они нелюбопытны! Я подождал три бесконечно долгие секунды. Потом бронированная дверь начала потихоньку поворачиваться. Как раз перед тем, как она должна была полностью открыться, я прижал к ней оголенные провода. Раздался вопль, от которого кровь застыла в жилах. Одновременно блеснула голубая вспышка, и появилась тяжелая масса Пете. Медленными, неуверенными шагами он вошел в комнату и в судорогах повалился на пол. Я бросил вторую лампочку в фреску, затем следующую. Тут с револьвером в руке вперед устремился Оги. Лицо его было перекошено злобой. Помещение было погружено во тьму, и он не знал, что надо искать. Но в тот момент, когда он влетел в комнату, Синди неожиданно вспомнила, что она должна делать, и запоздало принялась страшно орать. Это навело Оги на след. Он осторожно, на цыпочках, стал красться в том направлении, выставив вперед револьвер, так что мне не составляло никакого труда так же бесшумно двигаться за ним. Когда я оказался совсем близко от него, я ребром ладони любезно шлепнул ему по затылку. Оги покатился на диван. Я выхватил из его обмякшей руки револьвер, огромным прыжком преодолел массу Пете и устремился в кабинет.

. Слессор по-прежнему сидел за своим столом, рот его был открыт. Правая рука скользнула к ящику, но, увидев в моей руке оружие, он изменил намерение. Я прошел бар с таким видом, какой принимает завсегдатай кабаков, когда не хочет больше пить и не прочь засадить вам в голову пулю, и закричал Синди, чтобы она галопом бежала ко мне. С быстротой молнии она примчалась в кабинет. Держа Слессора на мушке, я шагнул назад и запер бронированную дверь на ключ. Потом сунул ключ в карман, и мне сразу же стало лучше.

— Боже мой! Что происходит?! — прошептал Слессор.

— Это самый лучший вопрос за весь вечер! — засмеялась Синди.

Я радостно улыбнулся Слессору,

— Не могу лишить вас удовольствия самому взглянуть на это.

Он еще раз взглянул на дуло моего револьвера, потом тяжело поднялся и, как лунатик, направился к бару. Я дал ключ Синди и велел ей открыть дверь, сам же себя порадовал тем, что затолкал Слессора в его собственные секретные апартаменты. Заперев бронированную дверь, я почувствовал, что теперь можно немного и расслабиться. Я сунул петарду Оги в карман и приготовил нам обоим отличный виски.

Синди следила за моими действиями с беспокойным видом.

— Может быть, нам лучше здесь не оставаться, а поскорее убежать? — пробормотала она.

— Зачем нам бежать? Если кто-нибудь попытается нас остановить, я суну ему под нос пушку.

— Мой храбрый герой! — Но у нее по-прежнему был неуверенный вид.— Что же вы там проделали?

—- Это лишь инсценировка, придуманная королем видений и доведенная до конца Бойдом,— скромно ответил я.— Бросьте свою привычку задавать вопросы и пейте лучше виски.

Она воздержалась от дальнейших вопросов и отхлебнула добрый глоток из стакана. Я поставил свой стакан на письменный стол и принялся рассматривать содержимое его ящиков. В первом же ящике лежал мой револьвер, и я положил его на место, в кобуру. Я чувствовал себя все лучше и лучше. Но больше ничего интересного в столе не было. С осмотром было покончено, а Синди к тому времени расправилась со своим виски.

— Вы помните дорогу, по которой нам нужно выходить отсюда? — спросил я.

— Конечно, она будто начерчена у меня в голове. Что... мы сейчас уходим?

— Да. Я отвезу вас к Джонатану. Вы расскажете ему, что произошло сегодня ночью, и останетесь с ним. Я увижусь с вами завтра после полудня или вечером. Согласны?

— Согласна,—вполголоса ответила она.— Но я вас, кажется, даже не поблагодарила?!

— А к чему? — зевнул я.—Это само собой разумеется.