Я одолел два этажа бывшего отеля и позвонил.

«Жизнь в Манхеттене,— рассуждал я философски,— это беспрерывная смена взлетов и падений...» Мне показалось, что я грежу, когда дверь открылась и на пороге показался Оги Кран. Его маленькие глазки смотрели на меня так, будто хотели пробуравить.

— Это опять ты? — проворчал он своим тягучим голосом.— Что с тобой происходит? Ты недостаточно продегустировал то, что недавно получил от меня, и пришел получить еще одну порцию? Никогда не видел потрошителя, который любит, чтобы потрошили его.

Я ударил его. В данный момент это было единственное, что могло прекратить его болтовню.

Погрузив четыре жестких пальца в его солнечное сплетение, я вложил в удар весь свой вес. Он начал сгибаться пополам, и лицо его стало совсем серым. Я сжал кулак и ударил его прямо между глаз: сухой звук удара прозвучал вполне удовлетворительно. Так как он падал вперед, я деликатно посторонился, давая ему возможность шлепнуться лицом на пол. Потом перешагнул через него и вошел в квартиру.

Пара обезумевших темных глаз чуть не выскочила из орбит при виде меня.

Синди Бикерс сидела на диване с великолепным синяком под левым глазом, судя по окраске — недавно полученным. Ее зеленая блузка была разорвана сверху донизу. Лицо распухло и блестело от Слез.

— Дэнни Бойд?! — она смотрела на меня, не веря своим глазам.— Что же это такое... а... он?

Я выразительно подул на свои пальцы.

— Я немного позанимался с ним. В настоящий момент он получил сполна. Надеюсь, я не потревожил sac?

— Вы просто-напросто спасли мне жизнь! Вот и все! — воскликнула она, опустив глаза на свои лохмотья,—Он уже становился чрезвычайно опасным.

— Так как Джонатана Лорда не было дома, я подумал, что он, может быть, пошел повидать вас,— проговорил я в надежде.

Она покачала головой.

— Я его сегодня вечером и не видела, а так хотела бы, чтобы он был здесь, когда пришел Оги. По крайней мере многое прояснилось бы, и мне было бы легче.

— Вам нужно подкрепиться,— сказал я.— Но прежде всего я займусь Оги. Это не отнимет много времени.

Я вернулся к входной двери и нашел негодяя там, где и оставил. Перевернув его на спину, вытащил из его кобуры револьвер 38-го калибра, а из внутреннего кармана пиджака бумажник. После некоторого размышления, скрепя сердце, вынул оттуда деньги и сунул их ему в карман, так как рано или поздно они ему могли понадобиться на такси. Потом схватил его за щиколотки и поволок по лестнице, при этом он ударялся затылком о каждую ступеньку. Пока мы добирались до входной двери, я думал, что у Оги появилось немало шансов, чтобы никогда уже не стать прежним человеком, но что бы ни произошло, для него это уже не будет худшим вариантом. На входной площадке я положил его. параллельно ступенькам и толкнул ногой, от чего он скатился на тротуар и остался лежать в тридцати метрах от шоссе. Он совершенно на рисковал умереть от холода. Гораздо большей была вероятность того, что его подберут фараоны, приняв за мертвецки пьяного.

«Как бы там ни было,— думал я, поднимаясь на второй этаж,— для него это, без сомнения, будет новым переживанием».

Вернувшись в квартиру, я старательно запер за собой дверь, главным образом, чтобы обеспечить спокойствие в квартире.

Синди продолжала сидеть на том же месте. Лицо ее выражало беспокойство.

— Вы отделались от него? — быстро спросила она.

— Конечно.

Я подошел к бару с напитками, щедро наполнил два стакана и отнес их к кушетке.

Маленькими глотками она отпила половину,, потом вздохнула и упала на подушки.

— Мне это было крайне необходимо!

— Не хотите мне рассказать, что здесь произошло? — спросил я.— Или вы, может быть, подобны мазохисту, который умирает от желания дать разбить себе лицо?

— Ну что вы говорите? — воскликнула она с неожиданной неприязнью.

— Черт возьми! — выругался я.—Вы же были дважды спасены благодаря моим совершенно неожиданным появлениям в полдень и сейчас. На сколько неожиданных визитов Бойда вы рассчитываете теперь?

— Если это будет не Оги, тогда кто  -нибудь другой, а это, возможно, будет даже хуже,—проговорила она безразличным голосом и вздохнула.— Никто не ускользает от Слессора!

— Это то, что я называю таинственным ответом! А что если бы вы сказали яснее?!

— Слессор — шеф Оги. Я некоторое время работала у него,— пробормотала она, тщетно пытаясь привести в порядок свою блузку.— Многие воображают бог знает что о танцовщицах. Они считают: раз девушка снимает свои шмотки и немного вертит ягодицами, чтобы заработать себе на бифштекс, она должна быть готова на все. Слессор владеет большой частью стриптиз-бара, в котором я работала полтора года назад. Как-то он попросил меня выступить на одном вечере, он устраивался частным образом. Слессор хорошо заплатил и хотел только, чтобы я исполнила свой номер в другом месте и помогала ему развлекать приглашенных. Он совершенно ясно дал мне понять, что мне нужно будет лишь разговаривать с ними. Так было не раз, и обычно все проходило хорошо. Если какой-нибудь пьяница становился слишком назойливым, на страже всегда стоял или Слессор, или какой-нибудь тип, вроде Оги, которые быстро приводили его в чувство. С Джонатаном я познакомилась на одном из таких вечеров. Слессор сделал все, чтобы свести нас, и был по-настоящему счастлив, когда увидел, что мы поладили.

Она допила свой стакан и поставила его на пол у своих ног.

— Я не хочу надоедать вам рассказами о своих чувствах, но я полюбила Джонатана. Он стал для меня всем. Джонатан убедил меня бросить работу. Он нашел мне квартиру и сказал, что очень скоро мы поженимся. Я никогда не сомневалась в нем,— прибавила она с нежной улыбкой.— Понимаете, после миллиона предложений, сделанных мне разными проходимцами, я ни одной секунды не колебалась. Я сказала Слессору, что мне очень жаль, но я ухожу из бара, и, как идиотка, рассказала ему все о себе и Джонатане. У него был довольный вид, он был рад, что у меня все так хорошо устроилось. А потом попросил, чтобы я оказала ему небольшую услугу: развлечь на следующий день одного из его крупных клиентов. Он пообещал, что это будет в последний раз, что-то вроде прощального вечера.

— Да-a, история Сандрильоны, только с некоторыми вариациями,— сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Когда я приехала по данному мне адресу, то застала там только Слессора, Оги и еще одного из его людей, огромного типа, его зовут Пете. Слессор сказал мне, что клиент запаздывает, но беспокоиться не о чем, тот скоро появится. И предложил мне выпить стаканчик вина.— Углы ее рта опустились в горькой усмешке.— Это была самая обыкновенная история! Они положили в мой стакан наркотики в таком количестве, что я больше ни о чем не помнила. На следующее утро я проснулась в своей собственной кровати с дубовой головой. Я абсолютно ничего не помнила из прошлой ночи. Черная дыра. Но Слессор быстро разубедил меня в этом. Около полудня он появился с пачкой фотографий. Фото ужасные, просто отвратительные.

— Как вы уже сказали, это была обыкновенная история. То есть таким образом они хотели вас заставить покинуть Лорда и вернуться в бар! — предположил я.

— Все, что от меня потребовал Слессор, я собиралась сделать сама. Покинуть клуб, устроиться в квартире, которую приготовил для меня Джонатан, и жить там все время. Позже Слессор сказал, что у него для меня будет два или три маленьких дельца и то, что он попросит сделать, не составит для меня большого труда. Но если я откажусь... И он сунул мне фотографии в нос.

Она нагнулась, взяла свой стакан и протянула его мне.

— Мне необходимо выпить еще немного, Дэнни. Сама не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Ведь вы работаете на сестру Джонатана. Она сойдет с ума от радости, если узнает обо всем.

Я приготовил ей выпить и, вернувшись, сел рядом. Она с жадностью выпила и потом стала вертеть стакан между пальцами.

— Джонатан рассказывал о себе, о завещании отца, о деле, которое перейдет к нему от сестры после его двадцатипятилетия. Но пока, он сказал, денег у него немного, но мы как-нибудь выкрутимся. Он не мог оставить свою квартиру, так как был уверен, что сестра следит за ним, как стервятник, и что она воспользуется малейшей возможностью, чтобы помешать ему стать вместо нее во главе предприятия. Я ему сказала, что меня это нисколько не расстраивает, у меня есть сбережения, и мы можем прилично жить. Мы провели вместе четырнадцать совершенно восхитительных недель. Я уже почти забыла об этих фотографиях, когда месяц тому назад Оги пришел повидаться со мной. Он сказал, что Слессор послал его узнать, как я живу, и передал мне маленький подарок. Я развернула пакет и чуть не сошла с ума. Это была роскошная бриллиантовая брошь с надписью на обратной стороне: «Моей дорогой Синди, ее Джонатан». Оги стал смеяться, увидев выражение моего лица, и сказал, что я должна хранить эту вещь у себя. Он будет приходить и проверять, здесь ли она, если же ее не будет, то я знаю, что получит Джонатан с ближайшей почтой. После его ухода я спрятала драгоценность в ящик комода под стопкой белья, чтобы Джонатан не смог увидеть ее. Через пятнадцать дней Оги снова пришел и велел показать ему брошь. Потом он дал мне медальон, такой же роскошный и с такой же надписью. Сегодня днем он пришел, проверил, на месте ли она, и сказал, что в ближайшие дни я снова получу подарок. Теперь уже манто из платиновых норок, которое стоит по крайней мере десять тысяч долларов. Но я должна была немедленно написать письмо Джонатану, поблагодарить его за роскошные подарки и не забыть подробно описать каждый.

— И он это требовал как раз в тот момент, когда я появился?

— Когда днем он разделался с вами, то сказал, что придет снова сегодня вечером и что для меня будет лучше, если я буду одна. Тогда я позвонила Джонатану в контору в конце дня, хотела сказать ему, что не смогу увидеться с ним сегодня, потому что у меня мигрень. Оги пришел за полчаса до вас. Я знаю, у Джонатана есть долги. До знакомства со мной он вел рассеянный образ жизни и бросал деньги чуть ли не в окна. Но он очень изменился с тех пор, как устроил меня здесь, и вообще делает все, чтобы стать вполне солидным человеком. Я уверена, что Слессор работает на Максин Лорд. Это она хотела заполучить мое письмо к Джонатану, в котором я благодарю его за якобы им сделанные подарки. Тем самым она думает доказать, что он тратит гораздо больше, чем зарабатывает. Тогда я решила: у меня нет выбора, и заявила Оги, что не напишу этого письма, и пусть

Слессор отправляет фотографии со следующей почтой, все равно меня уже не будет здесь, когда Джонатан их получит. Я решила его бросить, порвать со Слессором и со всем этим отвратительным делом.

— И это не понравилось Оги, да?

Она неожиданно вздрогнула.

— Это совершенно ему не понравилось! Он заявил, что они потратили на меня слишком много денег, рассчитывая на мою помощь, так что он вынужден заставить меня изменить решение. И он занялся этим, но тут вы позвонили. Не представляю, сколько времени я смогла бы выдержать! Мне кажется, Оги мог бы пойти на все!

— Что же вы будете делать?! — спросил я.— Удерете? Пока еще есть возможность.

— Нет! — с яростью закричала она.— Это было глупое решение! Я позвоню Джонатану, попрошу его прийти и расскажу ему все, что рассказала вам. А потом пусть он сам решает.

— Я считаю, вы поступите правильно. Думаю, Слессор не отступится от своего намерения только потому, что Оги получил взбучку. Если хотите, можете устроиться у меня на несколько дней. Без всяких условий.

— Спасибо, но... вы очень любезны, но... нет,— пробормотала она с жалкой улыбкой.— Это касается в основном меня и Джонатана. Если он решит, что между нами все кончено, когда, услышит эту историю и увидит фотографии, я первым же самолетом улечу в Калифорнию и займусь прежней работой. Если он захочет, чтобы я осталась,— я останусь. Но я действительно буду очень рада, если в ближайшие дни вы будете чаще навещать меня!

— Это я вам обещаю. Мне кажется, вам нечего опасаться сегодняшней ночи. Оги потребуется немало времени, чтобы прийти в себя, а потом еще доложить обо всем своему патрону. Будет слишком поздно, чтобы Слессор мог предпринять что-нибудь.

— За это время я уже переговорю с Джонатаном, и моя судьба так или иначе будет решена. Я не знаю, как мне благодарить вас, Дэнни!

— Бросьте это. Мне доставило огромное удовольствие похитить у Оги пять лет жизни.

Я допил свой стакан и поставил его в бар.

— Вы хотели позвонить Лорду и попросить его прийти, так что я ухожу. Позвоните мне, если что-нибудь будет нужно. Можете звонить в любое время дня и ночи, договорились?!

— Спасибо, Дэнни.

Уходя, я взял пистолет и бумажник Оги, но потом мне пришла в голову другая мысль. Я сунул бумажник в карман и вернулся в комнату, У Синди округлились глаза при виде пистолета.

— Это револьвер Оги. Я не хотел, чтобы он снова начал хорохориться, когда придет в себя, поэтому забрал его. Я оставлю револьвер вам, ладно? Может быть, вы будете чувствовать себя с ним спокойнее.

— Да, конечно.

Синди сжала губы и с опаской взяла оружие.

Я открыл бумажник и исследовал его содержимое. В нем не оказалось ничего интересного. Я бросил его на кушетку и предложил Синди выбросить его на помойку.

— Еще один вопрос,— сказал я.— Как называется кабаре Слессора и где оно находится?

— Это «Блю Леди» в Джерси-Сити. Дэнни... прежде, чем вы уйдете, я бы хотела спросить вас кое о чем...

— Валяйте.

Темные глаза стали тоскливыми. Синяк и разорванная блузка действительно делали ее похожей на Золушку.

— Представьте себе на мгновение, что вы — Джонатан и что вы без ума от меня. Как вы думаете, какой будет ваша реакция, когда вы все выслушаете и увидите фотографии?

— Могли бы задать мне вопрос и полегче,— проворчал я.— Например, какая погода в Калифорнии. Если бы это был я, я попросил бы разрешения уничтожить эти фотографии. Но я никогда не был так влюблен в девушку, чтобы сходить по ней с ума и даже хотеть на ней жениться. Это не в моем духе.

Она медленно выдавила из себя улыбку.

— Вы действительно огромная поддержка, Дэнни Бойд! '

— Да уж, я такой,— скромно ответил я.— Не огорчайтесь, Синди. Я сделаю для вас все что угодно.

— О! Да! — серьезно проговорила она.— Второй раз в своей жизни я встречаю такого человека. Но будьте осторожны: может быть, около дома вас поджидает Оги с ножом.

— Буду осторожен и приду завтра в течение дня.

Никаких следов присутствия Оги около дома я не обнаружил. Чтобы окончательно убедиться в этом, я сделал сотню шагов вдоль Центрального парка, оглядываясь по сторонам, а потом взял такси. Ист-Сайд, Вест-Сайд, опять Ист-Сайд: мне казалось, что я стремительно двигаюсь по замкнутому кругу.

Было почти половина двенадцатого, когда машина доставила меня к элегантному особняку. Я подумал, что такая женщина, как Максин Лорд, не ляжет в постель раньше полуночи. Во всяком случае, когда она одна.

Прошло довольно много времени, пока дверь приоткрылась на четыре сантиметра. Но и этого было вполне достаточно, чтобы устойчивый запах достиг моих ноздрей.

 — Кого это принесло среди ночи? Кто там? — прозвучал недовольный голос.

— Дэнни Бойд,— быстро ответил я,— и если я вас беспокою, то только потому, что это крайне важно, миссис Малон.

Дверь широко распахнулась, и я вошел в холл. Мои ноги сразу же исчезли в синем китайском ковре. Кошмарное видение — страшная фланелевая ночная рубашка и кружевной чепчик, надетый поверх бигуди,— быстро закрыло дверь и повернулось ко мне.

— Если это «ее» вы хотите видеть, а другого быть не может, иначе бы вы не пришли, то вы найдете ее внизу,— сказала она, указывая пальцем на лестницу.— Вероятно, она занимается чертовщиной.

— Благодарю вас, миссис Малон,— вежливо проговорил я.

— Вы вытащили меня из кровати, но не надейтесь, что вам удастся проделать это во второй раз. Вы уйдете сами,—она опустила глаза и подозрительно посмотрела на мои ботинки.— А где же ваши галоши?

— Я снял их снаружи,— соврал я.— Вы же не хотите, чтобы на вашем прекрасном ковре остались следы снега?

— А что, еще идет снег?

— Нет,— громко ответил я,— но он мог пойти.

Она громко фыркнула и затем удалилась. Прежде чем спуститься вниз, я слегка погладил египетского кота по голове, и мне показалось, что глаза его стали менее недоброжелательными.

Тяжелая дверь была открыта, и я без стука вошел, окунувшись во влажную атмосферу бассейна.

Высокий, элегантно одетый человек стоял на краю бассейна. Он быстро повернулся, услышав мои шаги.

— Какого дьявола принесло сюда? Кто вы? — На его лице было выражение явного недовольства.

— Дэнни Бойд,— ответил я,—а вы, вероятно, Джонатан Лорд?

Его густые светлые волосы были точно такого же цвета, как и у сестры, одинаковыми казались и их лазурные глаза. Но на этом сходство кончалось. Остальные черты лица только проигрывали в сравнении, а безвольный рот придавал ему неприятный вид.

— Бойд? — Он повернулся к своей сестре, которая спокойно лежала на спине.— Это тот, твоя частная ищейка?

Максин засмеялась горловым смехом, подплыла к краю бассейна, перевернувшись со спины на живот, и вылезла из воды. Ее черный купальный костюм был, без сомнения, того же размера, что и утром: он так же был ей тесен. Верхняя его часть с большим трудом держала полную грудь, а единственная лямка каждую секунду грозила оборваться. И если бы вторая часть купальника была на сантиметр ниже, то в ней уже вообще не было бы никакой необходимости.

— Вы моя частная ищейка, мистер Бойд? — ироническим тоном спросила она. Потом откинула назад голову и медленно провела обеими руками по своим мокрым волосам.

— Я принадлежу к угнетенному классу,— ответил я.— Розыски — это все, что от нас требуют... а заплатят нам потом.

— И с вас требуют, чтобы вы любым возможным путем сфабриковали доказательство, что это я украл формулу? — спросил Джонатан напряженным голосом.

— Чтобы лишить вас наследства,— добавил я сухим тоном, глядя на его сестру.— Вы забыли сказать мне об этом, Максин.

Лазурные глаза гневно посмотрели на меня.

— Максин? С каких это пор вы решили называть меня по имени? Не помню, чтобы я разрешила вам это.

— С тех пор, как я услышал рассказы о вас. «Мисс Лорд» показалось мне неподходящим обращением.

— Думаю, мне следует задать вам вопрос,— прошипела она..— Что же вы слышали и какое представление обо мне составили?

— Полнейшую картину: наполовину нимфоманка, наполовину ненормальная,— весело ответил я.

Джонатан расхохотался, а она бросила на него один из своих взглядов, который мог бы заставить покраснеть и слона.

— Вы, вероятно, имели дело с очень осведомленными людьми, Бойд,— проговорил Джонатан, когда немного успокоился.— Но вы еще не слышали моей версии.

— И этого достаточно, замолчи! — проворчала Максин.— Что вы еще знаете, Бойд? Относительно моей формулы? Если вы, конечно, не были слишком заняты тем, что собирали всякие грязные сведения обо мне от разных кретинов.

— Фремонт утверждает, что это вы украли у него формулу, поэтому вы и изъяли из продажи духи, когда он выпустил свою продукцию. По какой-то причине, которая осталась для него неясной, он также предположил, что вы наняли меня для того, чтобы я набил ему морду, и он собирается использовать каких-то людей, чтобы хорошенько отделать нас обоих. Подождите, как же он сказал?! «Передайте ей мой привет и попробуйте уговорить ее повидать врача, потому что она срочно нуждается в психиатрическом лечении. И не забудьте сказать ей, что я спрашивал новости о Джонатане». Что-то в этом роде.

— Он спрашивал новости о Джонатане?! — сладким голосом пробормотала она.— Вот видите! Конечно, он торопится использовать мою пропавшую формулу.

— К черту все это! — со злостью закричал Джонатан.— На сегодня с меня достаточно!

Максин медленно провела языком по своей пухлой губе.

— А вы видели большую любовь Джонатана, Бойд? Зизи... я не знаю, как дальше?

Одно мгновение мне казалось, что он даст ей пощечину. Потом до него дошло то, что она сказала, и его злоба обрушилась на меня.

— Если вы только попробуете надоедать Синди, я..»

— Спокойнее,— посоветовал я ему.— Мы с вами самые что ни на есть друзья. Синди всецело на вашей стороне. Мне кажется, что и я пользуюсь ее симпатией. Одна деталь. Я ушел от нее полчаса назад, и она собиралась звонить вам. Она хотела рассказать вам нечто очень важное.

Он с недоумевающим видом пожал плечами.

— Если она мне скажет, что вы надоели ей, Бойд...

— Вы вырвете у меня почки и отдадите их на съедение диким зверям, я знаю. Но она этого не скажет.

— Ты должен отнести ей маленький подарок. Небольшой фиговый листочек из бриллиантов, тебе не кажется? Она сможет его надевать и снимать только для тебя, как она это делала перед публикой,— мурлыкала Максин.

Джонатан посмотрел на часы.

— Пройдет еще пять недель, четыре дня, шестнадцать минут и двадцать секунд, и наступит день моего рождения!— заявил он со стиснутыми зубами.— Да, я совсем забыл! Как только я стану хозяином «Дома колдовства», мне придется подумать о том, куда бы пристроить такую распутную и к тому же ненормальную женщину, как ты!

Он удалился, стуча каблуками по плиткам пола и громко хлопнув тяжелой дверью. Наступила тишина.

Максин тихонько вздохнула.

— Когда ему было четырнадцать лет, я застала его в постели с няней, и он тогда разразился рыданиями. И с тех пор все его подружки напоминают эту няню: у всех у них большая грудь. Как вы думаете, что мне надо было тогда сделать? Рассказать отцу?