Поначалу оборонявшие баррикаду палили из фаустпатронов, «панцерфаустов» и «панцершреков» непрерывно. Особенно фашистов раззадорил дружный залп из гранатометов, организованный штрафниками в самом начале перестрелки. Но спустя час интенсивность стрельбы из этого вида оружия снизилась, а потом и вовсе сошла на нет. И Аникин с бойцами, и танкисты сделали правильный вывод, что запасы фаустпатронов и зарядов к «панцершрекам» у фрицев не безразмерны и снабжение боеприпасами, которое можно было бы предположить, отсутствует.

Несмотря на угрозу получить реактивную гранату или очередной 45-миллиметровый бронебойный себе в гусеницу или, еще хуже, 75-миллиметровый в башню или корпус, танки раз за разом предпринимали попытки уничтожить стационарную огневую точку и тем самым расчистить себе наступление на баррикаду.

За время боя мощное укрепление, возведенное фашистами, порядком поиздержалось. Снаряды 85-миллиметровых танковых орудий «тридцатьчетверок» проделали в баррикаде немало брешей. Оба здания, слева и справа окаймлявшие оборонительное сооружение, горели. Языки пламени были хорошо видны сквозь оконные проемы, откуда то и дело вырывались клубы черного дыма.

Но двойная порция боекомплекта, взятая в обе машины перед началом штурма квартала, уже подходила к концу, а отряд все так же упирался в по-прежнему неприступную баррикаду.