Глава 8
Аллегро со смертью
По характерному дребезжащему гулу Степан Никифорович определил: «лаптежники» – самые ненавистные самолеты Люфтваффе! Они как стервятники слетались, чуя легкую поживу: прицельно и точно бросали свой смертоносный груз, пользуясь практически полным отсутствием советских истребителей, вели себя нагло и безнаказанно, пикировали до земли и с бреющего полета расстреливали красноармейцев.
– Ну, идите-идите сюда, сучьи дети! Сейчас я вас «приголублю», сто немытых вам в душу! – цедил танкист-зенитчик, разворачивая «спарку» крупнокалиберных пулеметов навстречу черным силуэтам с характерным обратным изломом крыльев и нелепо торчащими «ногами» шасси в обтекателях-«лаптях».
Вот первый из стервятников перевернулся через крыло и понесся в пике, придавливая к земле истошным воем своей сирены, от которого кровь стыла в жилах. Считаные мгновения отделяли наших солдат от смерти.
И тут же Степан Никифорович нажал на педаль спуска «ДШК». Крупнокалиберные пулеметы с ревом и грохотом выплюнули поток бронебойно-зажигательных и трассирующих 12,7-миллиметровых пуль. Трассы прошли выше, и Стеценко рывком крутанул маховик вертикальной наводки – спаренные стволы опустились еще на несколько градусов. И снова огненная очередь 12,7-миллиметровых бронебойно-зажигательных пуль Б-32 и бронебойно-зажигательно-трассирующих – БЗТ пронзила пространство. Теперь наведение оказалось точным, упреждение взято правильным – и в определенной точке пространства тяжелые пули встретились с крыльями, фюзеляжем и прочими элементами конструкции немецкого пикировщика. Самолет с черными крестами на широких крыльях вдруг закрутился волчком, его потянуло куда-то в сторону от цели. Подбитый «Юнкерс-87» скрылся за развалинами домов, и тут же прогремел оглушительный взрыв, в небо взметнулся дымно-огненный фонтан. Немецкий летчик попытался освободиться от своего груза, но высота уже была слишком мала, и его же бомба отправила экипаж «штуки» прямиком на небеса! Свершилось мрачное правосудие: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет!»
А Степан Никифорович Стеценко уже развернул башню Т-90 навстречу новому врагу. Трассеры прошли прямо перед носом «Юнкерса-87». Его пилот не стал испытывать судьбу: вниз неприцельно полетела бомба, а сам «лаптежник» отвернул в сторону.
Но другие «Юнкерсы» сумели засечь позицию русской зенитной установки. И теперь ярость стервятников обрушилась на советский зенитный танк.
– Юрка! Давай жми на запасную позицию, иначе нам – хана! – Голос командира танка тонул в реве авиационных моторов и вое леденящих душу сирен.
Но механик-водитель сообразил быстро. Взревела «спарка» карбюраторных двигателей, скрежетнули по камням стальные траки гусениц. Зенитный танк Т-90 сорвался с места и рванул на другую сторону улицы. Малый, меньше десяти тонн, вес Т-90 в сочетании с неплохой подвижностью позволял надеяться, что маневрирование хотя бы поможет уклониться от атак пикирующих стервятников Люфтваффе.
А те, заметив внизу движение, естественно, стали «клевать» цель еще сильнее. Столбы взрывов встали спереди и сзади зенитного танка. Одна из фашистских бомб взрывом обрушила стену полуразваленного дома неподалеку. Но миниатюрный танк упрямо ревел своими двумя моторами, карабкаясь по завалам. Степана Никифоровича трясло и мотало из стороны в сторону. Хорошо еще, что он перед маневром застопорил стволы пулеметов. Иначе бы сбилась наводка коллиматорного прицела «К-8Т» и танк стал бы просто бесполезен.
Танк завернул за угол дома.
– Короткая!!! – заорал Стеценко.
Зенитный танк остановился, Степан Никифорович расстопорил стволы пулеметов и развернул башню. Над улицей висели клочья дыма и пыли, но в небе продолжали кружиться, словно коршуны, пикировщики с черными крестами на крыльях. Расправившись, как они думали, с русской зениткой, немецкие пилоты принялись бомбить и обстреливать позиции майора Валентинова.
Но едва только эту пелену невесомого савана растянуло, как Стеценко снова приник к пулеметам. Концентрические круги коллиматорного прицела перечеркнули один из силуэтов. Спаренная очередь попала куда надо – один из «Юнкерсов-87» потянул в сторону, заваливаясь на крыло и пуская дым из разбитого двигателя. Еще одним гадом меньше!
А остальные стервятники снова накинулись на «подвижную зенитку». Степан Никифорович вовсю вращал башню на все триста шестьдесят градусов, встречая пикирующие острые морды самолетов короткими злыми очередями. В итоге еще один «лаптежник» схлопотал свинца себе в брюхо, но каким-то чудом сумел уйти.
А вот у Степана Никифоровича с чудесами была напряженка – сказывалось материалистическое мировоззрение, основанное на учении Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Патроны в дисках, увы, были не бесконечными.
Во время перезарядки этих тяжеленных треклятых дисков их и накрыло.
«Юнкерс-87» мог нести только одну фугасную авиабомбу калибром 250 килограммов – SC/SD-250, или полтонны – SC/SD-500. Но их «лаптежники» сбрасывали первыми, и поэтому на пилонах оставались только мелкие бомбы калибром 50-100 килограммов. Разорвись возле Т-90 двухсотпятидесятикилограммовая фугаска, и легкий десятитонный танк превратился бы в груду металлолома и раздавленного мяса. По крайней мере Степан Никифорович Стеценко особых иллюзий на этот счет не питал.
Но и серия из 50-килограммовых авиабомб чуть не отправила советских танкистов в «светлое коммунистическое завтра».
Ад кромешный! Грохот, земля трясется под гусеницами легкого танка, перед глазами ярко-белое пламя, по броне тарабанят осколки и каменные обломки…
Им просто повезло.
Степан Никифорович на секунду потерял сознание, а когда очнулся, с трудом разлепил веки. Из носа текла кровь, голова – словно чугунный колокол. Контузия, к счастью, легкая. Еще одна, но кто на это сейчас внимание обращает. Пересиливая себя, борясь с мгновенно накатившей слабостью во всем теле, танкист-зенитчик дернул рычаг перезарядки пулеметов и развернул башню. В ушах шумело, но звуки доносились, хоть и приглушенные.
– Мехвод, заводись!
Расчихавшись, двигатель все же завелся, и зенитный танк пополз на новую позицию.
– Командир, один из движков «вырубился»! Тянем на одном моторе, как бомбардировщик!
Но Степану Никифоровичу было не до смеха. Вровень со вторыми этажами полуразрушенных домов на бреющем несся «Юнкерс-87». Под его брюхом Стеценко успел разглядеть что-то продолговатое, но не бомбу. А в следующий миг на зенитный танк обрушился огненный шквал!
Это была новая модификация пикирующего бомбардировщика «Юнкерс» Ju-87D-1 – «Дора». Это был пикировщик-штурмовик. Помимо бомб на усиленном подфюзеляжном бомбодержателе могла устанавливаться подвесная пулеметно-пушечная установка.
Существовало несколько вариантов такой установки: WB-81A с тремя сдвоенными, всего шесть стволов, пулеметами MG-81Z, стреляющими вперед по оси полета, WB-81B, в которой стволы пулеметов отклонены на 15 градусов вниз и WB-20 с парой 20-миллиметровых пушек MG-FF. Во всех вариантах боекомплект патронов или снарядов размещался в общем контейнере позади оружия.
Новая модификация Ju-87D-1 появилась одновременно на Восточном фронте и в Северной Африке.
Кроме мощного стрелкового вооружения, Ju-87D-1 отличался еще и довольно сильным бронированием. Летчика сзади прикрыли бронешпангоутом, 8-миллиметровой бронеспинкой и 12-миллиметровым бронезаголовником. Для защиты стрелка сзади смонтировали 8-миллиметровую бронеплиту, а снизу – бронированный пол. Блистер сделали из 50-мм бронестекла в прочной раме и скосов из легированной стали.
Также вся передняя часть фюзеляжа и радиатор были защищены броней толщиной в четыре миллиметра.
И сейчас эта крылатая сволочь неслась на советский зенитный танк на бреющем, плюясь раскаленным свинцом из всех стволов! Кроме шести пулеметов MG-81Z винтовочного калибра в подвесной установке, работали и 7,92-миллиметровые пулеметы MG-17 в крыльях «лаптежника».
Пыльные вихрящиеся трассы попаданий стремительно побежали к танку, взвизгнули, рикошетя о броню, пули выбили кирпичную крошку из уцелевшей стены дома. Даже пули винтовочного калибра были для легкого зенитного танка весьма опасны. Начальная скорость пули суммировалась со скоростью полета самолета, и это увеличивало убойность пулеметного огня «Юнкерса-87». К тому же бронированная крыша башни отсутствовала для обеспечения лучшего обзора воздушного пространства. Ее заменял откидной брезентовый верх. Сейчас он был снят, и командир танка в башне был полностью открыт сверху для огня противника.
Но, в отличие от танковой башни Т-70М, где угол наклона листов составлял 23 градуса, на Т-90 его увеличили до тридцати градусов при толщине брони в 35 миллиметров. Вообще, легкий зенитный танк Т-90, как и его «прародитель» – Т-70М, был весь «клепано-граненый». Его клепано-сварной корпус и пулеметная башня обеспечивали весьма неплохой для легкой машины уровень защиты, а вражеские пули в большинстве своем рикошетировали от «граней».
Слыша, как барабанят немецкие пули в наклонный верхний носовой лист толщиной 35 миллиметров, Степан Никифорович весь сжался, но от коллиматорного прицела взгляда не отвел. Минимальный угол возвышения для него был двадцать градусов, но проклятый бомбардировщик-штурмовик шел практически на границе этих градусов. Так что рассчитывать приходилось больше на собственный глазомер и опыт.
Педаль спуска утоплена в пол вращающейся башни зенитного танка, грохочут спаренные «ДШК», выплевывая крупнокалиберную смерть искрящимся потоком трассеров. Очереди 12,7-миллиметровых бронебойно-зажигательных пуль Б-32 и бронебойно-зажигательно-трассирующих – БЗТ вспарывали тугой воздух огненными плетьми. А в концентрических кругах коллиматорного прицела уже даже лицо немецкого пилота видно – настолько близко крылатая смерть, молотящая лопастями пропеллера упругий, спрессованный скоростью воздух.
Ширококрылая тень с черными крестами в белой окантовке на плоскостях и фюзеляже накрывает советский зенитный танк…
Рев стоит такой, что Степану Никифоровичу Стеценко кажется, что он умер и уже попал в ад!
Но все же ни глазомер, ни боевой опыт не подвели.
Два стальных монстра столкнулись в лобовой атаке – распростерший свои крылья над почти что полностью разрушенным городом, и другой – на гусеницах, за стальной броней, огнем своих пулеметов этот город защищающий. Огненные трассы пуль скрестились, словно сияющие клинки, но броня советского танка выдержала! Чего не скажешь о хваленом пикировщике-штурмовике, рожденном «сумрачным германским гением»…
Все ж много брони на самолет не навесишь по определению. Советский конструктор Сергей Ильюшин был гением, предложив совместить функции защиты и несущей конструкции. И советские металлурги и технологи были гениями – впервые в мире создали броню переменной кривизны, а не просто плоские бронепанели. Так родился «Ил-2», лучший в мире штурмовик!
А вот название «лапотник» говорит само за себя…
В итоге Ju-87D-1 с подвесной шестиствольной пулеметной установкой пронесся над «Т-девяностым» и врезался в развалины дома, подняв огромный фонтан пламени и дыма.
– Долетался, сука! – Степан Никифорович стер пот со лба и перевел стволы пулеметной установки на следующего неприятеля. Короткая очередь, и снова зенитный танк срывается с места и мчит по улице. А на том месте, откуда он только что стрелял, земля и каменное крошево взметается фонтанами под натиском смертоносного свинца и стали.
– Жми, Юра! Вперед по улице и за угол на следующем перекрестке!
Так зенитчики и танцевали аллегро со смертью – среди вздымающихся фонтанов разрывов, вихрящихся строчек пулеметных очередей и сполохов дульного племени собственных крупнокалиберных «ДШК». Только так можно было выжить в этом аду.
Авианалет закончился, оставшиеся «лаптежники», гудя и срываясь на высокие нотки, уходили на запад. Оседала поднятая взрывами пыль, понемногу рассеивалась дымная пелена.
Зенитный танк, захлебываясь единственным работающим мотором, отполз под защиту кирпичных завалов.
К танкистам подошел, пригибаясь, майор Валентинов.
– Ну, зенитчики, ну, молодцы! Хорошо поработали! От лица командования объявляю вам благодарность!
– Служим трудовому народу!
Степан Никифорович отсоединил колодку провода переговорного устройства рации и стащил с головы танкошлем. Потом, кряхтя, выбрался из открытой башни.
– Нам на ремонт надо, один из двигателей поврежден. И боекомплект на исходе.
– Хорошо, я свяжусь со штабом полка. Хотя нам такого зенитного прикрытия будет не хватать…
– Ничего, товарищ майор, сюда «лаптежники» теперь долго не сунутся!..
– Это точно…
– У меня просьба, товарищ майор.
– Слушаю…
– Распорядитесь выделить нам хотя бы три десятка крупнокалиберных патронов. Диски перезарядить.
– Н-да… У самих – негусто, но для вас найдется.
– Спасибо.
Вскоре подошло подкрепление. Три танка Т-70М и «полуторка» с зенитным крупнокалиберным пулеметом «ДШК» в кузове. Легкие танки заняли позиции и замаскировались. Такое подкрепление было сейчас весьма кстати.
А что касается легкого танка Т-70М, то мнения о нем в армии были самыми разными, а зачастую и вовсе противоположными. Например, командир 1-го танкового корпуса генерал-майор Михаил Ефимович Катуков во время приема у Иосифа Сталина на вопрос о том, как воюют наши танки, сказал о Т-70 следующее: «Легкий танк Т-70 имеет более солидную броневую защиту – имелось в виду по сравнению с Т-60, вооружен 45-миллиметровой пушкой, на нем установлены два автомобильных двигателя. Но он только начал поступать на вооружение и пока себя ничем особенным не проявил. Одна канитель с ними, товарищ Сталин».
И тем не менее воевать на Т-70 было можно. В документах военного времени часто встречаются донесения о героических действиях экипажей легких танков. А объясняется это тем, что легкие танки очень часто служили надежной защитой для пехоты. «Семидесятки» огнем и маневром прикрывали красноармейцев, взаимодействовали со штурмовыми группами на разоренных улицах волжской твердыни. Вообще, тактика действий танков в Сталинграде определялась особенностями уличных боев.
И здесь легкий и верткий Т-70М с полуавтоматической «сорокапяткой» в башне и спаренным пулеметом для вражеской пехоты был смертельно опасен. К тому же к 1942 году уже худо-бедно, но наладили выпуск дорогущих бронебойных снарядов с карбид-вольфрамовым сердечником и кумулятивных снарядов, которые прожигали броню направленным взрывом. А осколочно-фугасные и шрапнельные боеприпасы были в боекомплекте с 45-миллиметровой танковой пушки «20К» всегда.
Многие танкисты воспринимали легкие танки с иронией, но пехота их любила за неприхотливость и за то, что эти легкие боевые машины всегда приходили на выручку огнем и маневром. А в некоторых моментах уличного боя такая огневая и броневая поддержка для пехоты значит очень много.
Вовремя подошедшая подмога позволила танкистам-зенитчикам на Т-90 отвести свою поврежденную машину для ремонта и пополнения боезапаса.
