Глава 26. Июнь 1944 года. 2-й Белорусский фронт
К июню сорок четвертого Красная армия освободила почти всю территорию Украины и нанесла ряд тяжелых поражений вермахту. В Белоруссии успехи были более скромными – линия фронта подошла к рубежу Витебск – Могилев – Жлобин, образуя массивный выступ, который Ставка намеревалась ликвидировать в кратчайшее время. Уже к концу весны сорок четвертого, принимая во внимание резкое усиление сопротивления немцев наступлению 1-го Украинского фронта, где бои начали приобретать затяжной характер, было принято решение изменить направление основных усилий.
Оперативный план Белорусской операции, носившей кодовое название «Багратион», Генеральный штаб РККА начал разрабатывать еще в апреле сорок четвертого года. Общий замысел состоял в сокрушении флангов немецкой группы армий «Центр», окружении основных ее сил восточнее Минска и полном освобождении Белоруссии. Войскам четырех фронтов Красной армии противостояли четыре армии вермахта – драка обещала быть более чем серьезной, поскольку в ней должны были насмерть схлестнуться больше двух миллионов солдат и офицеров.
Разрабатывая план серьезного наступления, военачальники не советуются с простыми фронтовыми разведчиками – они всего лишь требуют от всех видов разведки исчерпывающих сведений о противнике. Расположение и передвижение вражеских частей и соединений, оборонительные сооружения, количество солдат, артиллерии, танков, самолетов – генералам нужно знать и учитывать все! А это означает, что с максимальным напряжением приходится работать и воздушной разведке, и наземной – всем, включая советских разведчиков, работающих в тылу врага, а также подпольщиков и партизан. Сведений, информации – как можно больше, как можно полнее, как можно свежее!
…За две последние недели лейтенант Миронов и ребята из его взвода вымотались так, что мечтали только об одном: завалиться где и на что угодно и просто выспаться. Сил не оставалось не то что на какие-то дополнительные тренировки и занятия – частенько красноармейцы, вернувшиеся из поиска, не могли даже дождаться, когда старшина принесет им котелки с едой, и, обессиленные, падали и забывались тяжелым сном.
А командование полка без конца теребило и требовало: «Дайте свежего, знающего языка! Языка, мать вашу!» И эта безжалостная требовательность отнюдь не была пустой прихотью, порожденной стремлением устроить разведчикам невыносимую жизнь. Командиров можно было понять – сверху от них требовали все больше новых сведений, совершенно не считаясь с тем, какую цену порой приходилось платить за каждого доставленного из-за нейтралки «языка».
Раз за разом разведка уходила за линию фронта, и далеко не всегда разведвыход заканчивался удачей: за неполных три недели июня взвод лейтенанта Миронова потерял треть состава. Это в кино немцев можно показывать дураками и трусами, в панике удирающими от красиво мчащейся советской «тридцатьчетверки» – на то оно и кино. В реальной же жизни немецкие солдаты и офицеры воевать умели жестко и очень даже грамотно, и трусов среди них было ничуть не больше, чем в Красной армии. Так что на деле не раз и не два бывало и «другое кино»: и нашим красноармейцам доводилось драпать от немецких танков.
Хотя чаще бойцы все же дрались насмерть – и не только потому что командиры требовали или комиссары уговаривали и грозили, а потому что для бойцов Красной армии простое слово «надо!» давно уже стало некоей заменой и красивым словам о верности Присяге, и речам о героизме, и прочим лозунгам-призывам. «Ни шагу назад!» вполне естественным образом переплавилось в короткое и емкое «надо!». Да, порой в рядах атакующих звучало и «За Родину! За Сталина!», но чаще все-таки кричали истинно русское «Ура!» и крепко, по-мужицки, матерились…
Получив приказ прибыть к помначштабу по разведке, Миронов молча кивнул, мысленно коротко матюгнулся и окинул скептическим взглядом форму и сапоги: первая давно мечтала о стирке, а вторые явно тосковали по сапожной щетке. Но ни сил, ни желания наводить какой-либо лоск не было, поэтому Алексей просто устало махнул рукой, выругался еще разок и отправился в штабной блиндаж.
– Вот, товарищ майор, это и есть, так сказать, наш герой! – обрывая уставной доклад Алексея о прибытии, капитан Вартанян по-ленински наклонил голову и указующе ткнул в лейтенанта открытой ладонью. – Миронов, вот товарищ майор тобой интересуется!
Лешка в ответ лишь молча пожал плечами, хотя внутренне слегка насторожился, припоминая все известные ему грехи – как свои личные, так и подчиненных ему бойцов из взвода пешей разведки. Красавец-майор вполне мог иметь самое прямое отношение к военной контрразведке СМЕРШ, и ухо с ним стоило держать востро, а языком трепать поменьше – на всякий случай.
Майор окинул стоявшего перед столом лейтенанта оценивающим взглядом: «Хорош! Молодой еще, но уже битый – и битый, судя по всему, всерьез. Сухой, жилистый, поджарый – что твоя борзая. Рожа черная от усталости, глаза воспаленные, настороженные и злые. Не высыпается – это понятно. Хорошие глаза – умные. А что злые, так это тоже хорошо. Эх, нам бы таких волков, да побольше, – каких дел можно было бы наворочать!»
– Присаживайтесь, лейтенант, – майор двинул подбородком, указывая на толстый пенек, служивший табуретом, и тут же бросил недвусмысленный взгляд на хозяина блиндажа. Капитан понимающе кивнул и оставил гостя наедине с Мироновым. – Давайте знакомиться! Майор Петров, разведывательное управление Генштаба. Прежде чем мы с вами начнем разговор, я прошу вас, товарищ лейтенант, подписать вот это…
Алексей, почти не читая, обмакнул перо в чернильницу и подмахнул протянутую майором бумагу: что там читать, и так все ясно – «совершенно секретно», «в случае разглашения – расстрел». За время учебы в военно-пехотном и службы в разведке Миронов подписал уже не менее десятка подобных бумажек.
– Хорошо, – убирая документ, кивнул Петров и продолжил: – Я ознакомился с вашим личным делом: воюете хорошо, грамотно, отмечены правительственными наградами, кандидат в члены ВКП(б). Ранения… Более двадцати раз ходили за линию фронта, одиннадцать «языков» – поверьте, я понимаю, что это означает… Гадаете, какого же черта надо от вас этому майору?
Вместо ответа Миронов неопределенно пожал плечами – мол, что тут говорить, командованию всегда виднее.
– Лейтенант, вы о рельсовой войне что-нибудь слышали?
– Да так, больше по газетам и на политзанятиях вроде рассказывали. Прошлой осенью наши партизаны эту войну устроили: рельсы рвали, мосты, эшелоны под откос пускали. Так? Чтобы, значит, снабжение немецких войск нарушить, подвоз боеприпасов и все такое…
– Ну, в общем, все верно, – согласно кивая, чуть улыбнулся майор. – Эта операция доставила немцам много неприятностей, а нашим войскам неплохо помогла! Дороги – это, можно сказать, артерии, по которым бежит кровь войны. А если в артерии образуется пробка, то организму приходится очень даже плохо. Но это все лирика, а если по делу… Лейтенант, а название «Бранденбург 800» вам что-нибудь говорит?
– Ну, наверное, какая-то немецкая часть, – снова пожал плечами Алексей.
– Да не «какая-то», а самая что ни на есть отборная. – Петров достал из кармана пачку папирос и закурил «беломорину». Щурясь от дыма и постукивая спичечным коробком по столешнице, начал неторопливый рассказ: – Полк особого назначения, созданный в сороковом году при активном участии самого адмирала Канариса – того самого, что еще с довоенных времен руководил абвером, – службой немецкой военной разведки и контрразведки. Много они, сволочи, нам за войну крови попортили… Правда, в феврале этого года Гитлер снял адмирала и отправил в отставку, а абвер переподчинил РСХА – так называемому главному управлению службы безопасности рейха. Так вот, о «Бранденбурге»… Главными задачами этих головорезов были разведка, диверсии в нашем тылу, уничтожение коммуникаций, убийства командиров и бойцов Красной армии и многое другое. В общем, диверсанты – прекрасно подготовленные и обученные. Кстати, набирали в этот полк и прибалтов, и украинцев, и деток бывших белогвардейцев – короче, всякое отребье, которое хорошо знало русский язык и ненавидело советскую власть. И вот эти ребятки переодевались в советскую форму, усаживались в наши машины – на полуторки или те же ЗИСы – и орудовали в наших тылах. В сорок первом, например, они захватили десятки наших мостов. Мысль улавливаете, лейтенант?
– Честно говоря, не очень, товарищ майор. – Миронов медленно покачал головой и тут же, опасаясь, что товарищ из разведуправления может подумать, что он просто прикидывается дурачком или невнимательно все выслушал, решил уточнить: – Нет, про «Бранденбург» я все понял, и про диверсии тоже, но не очень-то понятно, с какого бока тут я, как говорится. Я командир взвода пешей разведки, а диверсиями у нас, насколько я знаю, другие ребята занимаются. Правда, было разок и у нас одно дело – мы тогда склад боеприпасов рванули, – но, вообще-то, где разведка, а где…
– Я вас понял, лейтенант, – сминая окурок в консервной банке, приспособленной под пепельницу, нетерпеливо перебил Алексея майор. – Сейчас поясню. В последнее время ваш фронт большей частью вел бои местного значения. Сам, думаю, знаешь: за топтанием на месте всегда следует рывок вперед. В ближайшие дни планируется начать наступление – более чем серьезное наступление, в котором будет задействован не только ваш 2-й Белорусский. А для броска вперед, естественно, нужны дороги, мосты – и желательно в хорошем состоянии. Вот и соображай, какая связь между «Бранденбургом», будущим наступлением и тобой, товарищ командир взвода!
– Да сколько два и два ни складывай, все равно четыре получится, – задумчиво протянул Миронов, потирая затылок, и осторожно поинтересовался: – Товарищ майор, а обученных диверсантов что же – не хватает?
– Хватало бы – я б сейчас с тобой тут разговоры не вел, – с сожалением разводя руками, вздохнул Петров. – Ты знаешь, сколько времени надо, чтобы подготовить настоящего волкодава? Годы! А у нас не то что месяцы – дни наперечет… Поступил приказ: в кратчайшее время сформировать отряды и группы для захвата стратегически важных мостов – с целью предотвращения их подрыва отступающим противником и обеспечения… ну, и так далее. Ты карту Белоруссии видел? Сколько там рек, речек? А мостов? Вот и представь себе масштаб задуманной операции! Где уж тут обученных диверсантов наберешься…
– Ну, это понятно: война диктует свои сроки. – Алексей по личному опыту прекрасно знал, как проходит обучение любой гражданской или военной специальности в условиях войны, поэтому каких-либо особых объяснений ему не требовалось. – Если я все правильно понял, от меня требуется подобрать в группу подходящих бойцов, затем группе следует выдвинуться к определенному мосту и не дать фрицам его взорвать или как-то еще повредить, так?
– Все верно, лейтенант, именно так оно все и есть.
– Сколько человек я могу взять в группу? – деловито спросил Миронов, понимая, что увести взвод целиком и оставить полк без разведки ему, естественно, никто не позволит.
– Бойцов семь-восемь, – неопределенно прикинул Петров, – думаю, будет достаточно. Меньше народа – меньше шума. Сам понимаешь, оголять разведроту нам с тобой никто не даст! Да и мост… В общем, по сути, придется тебе на месте разбираться и уточнять – сколько там охраны, есть ли поблизости какие серьезные воинские части и все остальное. Сейчас все сведения устаревают за несколько часов, не то что за сутки. С собой обязательно возьми знающего сапера и, естественно, радиста… Да что я тебя учу – ты все это знаешь лучше меня.
– Ясно, товарищ майор, разберемся. Так, и где этот наш мост?
– Вот, смотри! – Петров ткнул пальцем в голубоватую извилистую линию на карте. – Это в двадцати километрах отсюда. Мост не так уж и велик – чуть меньше пятидесяти метров, но, как говорится, мал золотник, но… много от него будет пользы! Но это уже не нам с тобой здесь обсуждать… Ты должен твердо запомнить одно: мост должен быть захвачен целехоньким! И, естественно, удержан до подхода наших. В общем, выдвигаетесь в район, на месте все уточняете, связываетесь со штабом – что и когда делать, вам скажут. Так, вроде все. Вопросы, лейтенант?
– Вопрос один, товарищ майор, но ответа на него хотелось бы получить два. Когда?
– Выход группы – завтра! Со временем у нас небогато. А на второй вопрос я тебе пока не отвечу – это ты узнаешь, когда с группой будешь уже на месте. Сигнал-приказ начинать активные действия и будет означать, что наступление началось. Да вы там, думаю, все и без сигнала поймете – по артподготовке! И главное, товарищ лейтенант, – майор добавил в голос строгих официальных ноток, – повторяю: мост нам нужен целым и невредимым! Если фрицы его взорвут… В общем, ты меня понял. Все остальные детали обговоришь с вашим капитаном – все необходимые указания я ему дам, а с командованием полка уже все согласовано. Ну что, лейтенант, удачи тебе! И помни: целым и невредимым! Все, можешь идти готовиться. Да, и скажи там капитану – пусть зайдет…
