Глава 12. Октябрь 1943 года. «Не загадывай наперед»
Жизнь устроена так, что человек со временем привыкает ко всему – даже к таким вещам, к которым, казалось бы, и привыкнуть-то невозможно. Судьба, в очередной раз раскидывая карты и насмешливо улыбаясь, предлагает людям то дальнюю дорогу, то казенный дом, а то и смерть. И человек, привычно кляня свою нелегкую долю, чаще всего послушно следует проложенному неведомым штурманом курсу и терпеливо сносит все беды, испытания и несчастья, лишь иногда прерываемые недолгими минутами покоя и счастья. На войне привыкание наступает еще быстрее, чем в обычной жизни.
Если бы Алексею Миронову еще несколько месяцев назад кто-то сказал, что можно почти совершенно безразлично относиться к десяткам трупов, разбросанных на поле боя, – он вряд ли поверил бы. Как не поверил бы и в то, что можно привыкнуть к бомбежкам, обстрелам, гибели товарищей, еще вчера со смехом и шуточками старательно наворачивавших с тобой кашу из одного котелка…
Теперь Алексей верил, поскольку все это испытал на собственной шкуре и накрепко выучил простое правило: на войне не следует слишком уж загадывать наперед. Сегодня вражеская пуля пролетела мимо, ты уцелел в бою – и хорошо. Ранило не тяжело, попал в госпиталь – еще лучше! Не стоит задумываться о смерти, а тем более стараться уцелеть любой ценой – занятие бессмысленное, поскольку старушка с косой всегда рядом, и в итоге все будет именно так, как решит насмешница судьба, а не так, как хотелось бы тебе. Война практически любого очень быстро превращает в фаталиста – чему быть, того не миновать, и будь что будет…
Разведгруппа готовилась к выходу в рейд по тылам немцев. Решение было принято Прохоровым и ПНШ-2 после того, как доставленного разведчиками «языка» командование полка забраковало по причине крайне слабой осведомленности. Раздосадованный лейтенант поначалу поворчал для порядка, а потом плюнул и начал разрабатывать приблизительный маршрут рейда. В случае удачи Прохоров рассчитывал притащить «языка» потолковее – непременно офицера званием повыше! – и доказать командованию, что разведчики не зря едят свой хлеб и каждый день получают наркомовские сто граммов. Если же, вопреки ожиданиям, группе с «языком» и не повезет, то и при таком раскладе сведения, добытые непосредственно в немецких тылах, окажутся несомненно важными и ценными. Во всяком случае, никак не хуже тех, что мог бы дать при допросе обычный пленный.
Разведгруппа готовилась: назначенные лейтенантом бойцы приводили в порядок обмундирование, обувь, прочее снаряжение. Пятнистые комбинезоны хороши для лета, белые – для зимних снегов, по осенней же поре грязноватые телогрейки цвета хаки и заношенные форменные бриджи – в самый раз. В вещмешки укладывается сухой паек, немного перевязочных материалов, гранаты и патроны – побольше патронов, побольше, поскольку боезапаса много не бывает! На пояса – фляги с водой. Одна фляга со спиртом – у командира, НЗ на всякий случай. Ножи, пистолеты – у кого советский «ТТ», а у кого и трофейные «парабеллумы» или «вальтеры». Естественно, обязательно наличие пары саперных лопаток, компаса, карты, часов. Для связи командование выделило небольшую радиостанцию «Север-бис» – правда, без радиста. Но от радиста категорически отказался сам Прохоров, в два счета доказавший ПНШ-2, что на рации сможет работать сам или, в случае чего, его заменит Миронов, изучавший радиодело в пехотном училище. Главной же причиной отказа была стойкая убежденность лейтенанта в том, что радист, не знакомый с азами действий в тылу врага, будет только мешать и может подвести всю группу…
– Равняйсь… Смирно! – Прохоров придирчивым командирским взглядом осмотрел бойцов с ног до головы, удовлетворенно кивнул и следующую команду подал уже другим тоном – чуть мягче, давая понять, что «официальная» часть закончена: – Вольно… Все готовы? Больных и прочих, надеюсь, нет? Документы, награды старшине все отдали, не забыли? Отлично. Тогда все дружно попрыгали!
Бойцы несколько раз подпрыгнули на носках – вроде бы ничего не звякало, не стучало. Прохоров снова кивнул, поправил на плече ремень немецкого автомата «МР-40» и коротко скомандовал:
– Напра-во, вперед марш!
На задания разведчики предпочитали брать оружие более компактное и удобное – штатные автоматы ППШ с круглым диском и самозарядные или обычные винтовки в определенных условиях были оружием не очень-то подходящим. С длинной винтовкой и ползать неудобно, и в узком окопе не сразу развернешься. Прохоров предпочитал автомат немецкий. А на случай расспросов у лейтенанта имелся не однажды проверенный полушутливый ответ: «А так для фрицев обиднее – от пули из своего же оружия и подыхать! Опять же, в случае чего, там немецкие патроны проще найти, чем наши. Да и на стрекот этой сороки они внимания меньше обращают! Понимать надо, дорогие мои!»
Заранее заготовленное и достаточно логичное объяснение было совсем не лишним – мало ли, нарвешься на мерзавца, страдающего излишней подозрительностью! На передовой всяких дураков хватает – в том числе и с большими звездочками на погонах. Напишет этакий бдительный донос в особый отдел, мол, такой-то нахваливал немецкое оружие – попробуй потом докажи, что ты благонадежный боец, а не «изменник Родины», только и думающий, как бы поскорее к фрицам удрать.
Миронов взял с собой ППС – советский автомат с откидным прикладом. Оружие неказистое, но простое, надежное и, что немаловажно в дальних переходах, на килограмм с лишним легче обычного ППШ – «Судаев легше Шпагина аж на цельный килограмм!»
Пока выдвигались в передовые траншеи, Алексей, шагавший в цепочке замыкающим, молча поглядывал на спины товарищей и неспешно размышлял о том, что вот и его, новичка, Прохоров взял в рейд. А означало это только одно: значит, лейтенант считает его, Лешку Миронова, уже достаточно знающим, умелым и достойным для выполнения таких заданий. Так что Алексей законно мог потихоньку гордиться собой – впереди вон какие орлы, настоящие волки топают!
Прохоров, можно сказать, ас разведки, с таким нигде не пропадешь!
Младший сержант Яровец – на первый взгляд совсем не богатырь, но тоже мужик серьезный и, судя по двум медалям, в деле не раз побывавший.
Ну, с рядовым Дукиным сразу все ясно: дядя здоровенный и на вид вроде простоват, но умеет не только носом сопеть и шмыгать – если что, и товарища раненого, и «языка» на себе куда хочешь дотащит и даже не вспотеет! Не так уж трудно было предположить, что и в этом рейде рацию и запасные батареи лейтенант нагрузит на Дукина.
Алексей едва заметно усмехнулся: не на Ганевича же дополнительный груз навьючивать – красивого парня чуть постарше Лешки, но очень уж деликатного сложения, которое при всем желании богатырским не назовешь. Правда, боевого опыта у Ганевича тоже хватает – не первый день воюет красавец. Кроме того, парень неплохо знает немецкий, что в рейде может здорово пригодиться.
И наконец, непосредственно перед глазами Алексея покачивалась крепкая спина Юсуфа Ахатова – этот боец по праву может считать себя мастером на все руки: и с подрывным делом хорошо знаком, и стреляет не хуже любого снайпера, и ножом с десяти метров в папиросную пачку попадает! Татарин, над которым красноармейцы частенько подшучивали: «Юсуф, да какой же ты татарин, если на русского больше нашего лейтенанта похож?!» На что Ахатов обычно без тени улыбки спокойно кивал: «Не сомневайся, друг, правильный я татарин!»
В передовой траншее группу уже поджидали двое саперов, задачей которых было помочь группе перейти нейтралку и преодолеть заграждения перед немецкими позициями. Саперы, мужики бывалые и несуетливые, покуривали, пряча огоньки самокруток в кулак и выпуская дым в землю, и о чем-то вполголоса переговаривались с бойцами из дозора.
– Здорово, славяне! – негромко поприветствовал Прохоров красноармейцев и спросил: – Ну, как тут у вас – все тихо?
– Да вроде ничего такого, товарищ лейтенант, – лениво отозвался боец, дежуривший у ручного пулемета, – дрыхнут фрицы! Даже ракеты сегодня, кажись, пореже пускают.
– Пореже – это хорошо, – рассеянно кивнул Прохоров и повернулся к саперам: – Готовы, отцы? Тогда вперед! Яровец и Ахатов – сразу за саперами, затем Миронов, Ганевич и Дукин. Я иду замыкающим…
Миронов перебрался через бруствер, поудобнее перехватил автомат за ремень, и, уже ни о чем не думая, двигался вслед за Ганевичем чисто механически, стараясь производить как можно меньше шума. Свои окопы остались за спиной – теперь все: с этой минуты ты должен превратиться в совершенный и бесшумный автомат, максимально приспособленный для войны в тылу врага. Ни о чем постороннем не думать, не отвлекаться, все слышать и замечать, оставаясь невидимкой, тенью, призраком.
С легким шипением взлетали над ничейной землей ракеты, изредка ударяли пулеметы, веером раскидывая нити трассирующих пуль – все это было для разведчиков привычным фоном, который скорее успокаивал, чем беспокоил. Значит, пока все в порядке, не обнаружили. Если бы разведгруппу засекли, то немцы не ракеты над нейтралкой пускали бы, а минами засыпали каждый метр, и пулеметы не постукивали лениво-дежурно, а лупили бы всерьез…
Саперы свою часть работы сделали: прощупали путь-дорогу для группы и проделали в заграждениях аккуратный лаз – ровно такой величины, чтобы свободно мог проползти человек с вещмешком за плечами. На этот раз колючую проволоку не резали, а просто приподняли на заранее припасенных колышках – чтобы не оставлять лишних следов. Пролезут разведчики, саперы подождут минут пятнадцать и, если все будет по-прежнему тихо, колючку опустят и поползут назад, к своим.
Прохоров не один час провел на НП, рассматривая каждый бугорок и кустик на немецкой стороне, – разведчики, точно следуя проведенному инструктажу, в выбранном лейтенантом месте преодолели заграждения, перемахнули первый ряд вражеских траншей и уверенно двинулись дальше.
Алексей уже знал, что глубина оборонительных линий немецких полков обычно составляла километра три-четыре. В передних траншеях располагались батальоны с их автоматами, винтовками, пулеметами, артиллерией и минометами. В глубине, за спинами передовых частей, располагался резерв – чаще всего это был учебный батальон полка. Позиции растягивались длинными нитками траншей, связанных друг с другом ходами сообщения. Повсюду были натыканы противотанковые и противопехотные заграждения: надолбы, колючая проволока и много чего еще, призванного остановить наступающего врага. Плюс ко всем заграждениям и огневым точкам перед траншеями повсеместно были раскиданы минные поля.
Преодолев первый ряд траншей, группа все так же скрытно продолжила движение – до второго ряда окопов нужно было пройти еще метров сто пятьдесят. И это было далеко не все – за второй линией, метров через триста, пряталась третья! По неуточненным данным, была еще и четвертая – правда, там вроде бы продолжали работать саперы и, возможно, проскочить будет немного проще, чем через передовые окопы, но тоже ведь не прогулка по бульвару…
От пригорка к кустику, по канаве в местечко потемнее – и все это по-пластунски. Лишь в двух-трех местах разведчики рискнули проскочить-перемахнуть относительно безопасные затемненные участки короткими перебежками, пригибаясь чуть ли не к самой земле. Попадись им чересчур бдительный и зоркий часовой или дозорный, дежуривший у пулемета, и все могло в одну секунду пойти прахом – группу обнаружили бы, и тогда вряд ли кто из разведчиков смог бы уцелеть!
Но то ли сама смерть в эти ночные часы махнула на все рукой и по-старушечьи вздремнула, то ли фортуна из каприза решила помочь разведчикам, но все траншеи группа Прохорова миновала благополучно. Правда, времени на прохождение этих очень непростых сотен метров понадобилось немало – едва красноармейцы миновали всю сеть немецких позиций и устремились в недалекий лес, как начало светать. Впереди была дневка, а за ней уже и настоящая работа, ради которой группа и пришла в немецкий тыл.
