16
Они лежали сейчас здесь, за полуразрушенной каменной стенкой, пытаясь найти хоть какое-то укрытие от минометного обстрела. Мины рвались на верхней площадке, в воздух взлетали комья земли и камней, искрошенные остатки кустарника, срезанные ветви деревьев. Осколки, рикошетя во все стороны, со свистом рассекали воздух. Невидимые глазу усташские минометчики знали свое дело хорошо. Коротко вскрикнув, упал и больше не шевелился один из разведчиков. Еще двое, перераненные, слабо двигая ногами, вытянулись вдоль стены. Марков огляделся по сторонам. Вот, стиснув зубы, скорчился с автоматом в руках Быков. Повязка на его голове снова пропиталась кровью. Тревожно озирается лейтенант Чередниченко, прижавшись плечом к старым камням. Вот заботливо накрыл пулемет собственным телом Паша-Комбайнер. Смотрит на Маркова, мучительно ожидая команды. Игнат Фомичевё выставив вперед нижнюю челюсть, сосредоточенно водит стволом автомата по кромке кустов у них за спиной – пытается обнаружить пока невидимого отсюда противника. Вот совсем бледный сержант Куценко. Вася Бурцев, сжавшись в комочек, совершенно по-детски обеими руками тщетно пытается натянуть каску поглубже на голову. Что-то неслышное за грохотом разрывов кричит подполковник Ратников, размахивая своим неизменным ППСом. А мины все продолжают и продолжают ложиться чертовски грамотно, нанося им все новые и новые потери. Положение складывалось отчаянное.
– Командир! – перекрикивая вой минометов, закричал Быков, указывая руками в сторону кустов у них за спиной.
Марков глянул в указанном направлении – между деревьями перебегали фигурки в немецкой форме. Осторожно высунулся, посмотрел в сторону долины – там от опушки снова начали разворачиваться неприятельские цепи. Вскоре к минометному обстрелу с закрытых позиций добавился винтовочный и автоматный огонь по ним с тыла. Разведчики попытались отвечать из стрелкового оружия. Но, прижатые осколками мин к каменной стенке, вести прицельный огонь они не могли. С вытянутых над головой рук наугад куда-то стрелял Фомичев. Метался Клюев, напрасно пытаясь найти место, где установить пулемет. За эти минуты они потеряли еще двоих человек убитыми.
Неожиданно пулемет ударил с башенки. Все машинально задрали головы. Обороняющиеся стреляли не в долину, как перед этим, а в обратном направлении – прикрывали разведчиков с тыла. Усташи за деревьями были вынуждены на время залечь.
– Эй, советчики! – раздалось со ступеней, ведущих на первый ярус. – Давайте сюда!
Марков переглянулся со своими бойцами.
– Не дурите, братцы! Пропадете! Лезьте к нам! – громко повторили приглашение снизу.
Несколько пар глаз наверху устремились на Маркова. Нужно было решать. И капитан отчетливо произнес:
– Спускаемся. Это приказ!
– Не стреляйте! – прокричал в сторону лестницы Чередниченко. – Мы идем!
И решительно нырнул вниз, придерживая одной рукой болтающийся на шее автомат. Затем волоком подтащили к лестнице двоих тяжелораненых. Прикрываясь каменной стенкой, начал спускаться ефрейтор Быков. На середине лестницы он остановился, готовый принять раненых. Одного разведчика спускали вниз в бессознательном состоянии. Второй кое-как, придерживаемый ефрейтором, сполз по лестнице сам. Марков кивнул в сторону Ратникова. Фомичев, закинув оружие за спину, подхватил подполковника под мышки.
– Своих сдаешь, Марков?! – заорал Ратников, пытаясь сопротивляться.
Автоматная очередь выбила над их головами из стены каменную крошку.
– Другой вариант на тот свет. Куда прикажете? – прокричал в ответ Марков.
– Да я лучше сдохну! – отчаянно дернулся подполковник, пытаясь согнуть простреленные ноги и тут же бледнея и корчась от дикой боли.
– Тащи его! – махнул рукой Фомичеву капитан.
Игнат поволок начальника политотдела с насквозь простреливаемого верхнего яруса. Разорвавшаяся совсем рядом мина сыпанула новой порцией осколков по камням. Фомичеву пропороло щеку, Ратников же вдруг неожиданно обмяк и закатил глаза. Выяснять, что с ним, наверху не было ни малейшей возможности.
– Принимай, – головой вниз свалил по лестнице подполковника Фомичев, заливая ступени капающей с лица собственной кровью. – Упрямый, как осел.
– Все?
– Слава Богу, да…
Быков обхватил бесчувственного Ратникова за грудь и вместе с лейтенантом Чередниченко потащил по сводчатому коридору. За ними следом заскочили на лестницу остальные разведчики. Вниз полетели вещмешки с боеприпасами. Паша-Комбайнер перед тем, как нырнуть вниз, все же исхитрился дать длинную очередь по засевшим в кустах у них за спиной усташам. Последним по лестнице спустился капитан Марков.
Попетляв по сводчатому кирпичному коридору, миновав несколько совсем низких проходов, разведчики попали в достаточно просторное помещение с узкими окнами-бойницами. Дневной свет падал неровными полосами, чередуясь с участками полумрака. Справа крутая каменная лесенка уходила наверх – надо полагать, вела в башенку, из которой можно было контролировать верхний ярус. Световое пятно у лестничного проема освещало добрую треть помещения. Марков по достоинству оценил позицию – здесь можно было отбиться от целого полка. Внутри резко пахло горелым порохом, а утоптанный песчаный пол был сплошь усеян стреляными гильзами. У стены на ворохах соломы уже лежали двое раненых разведчиков рядом с несколькими такими же ранеными в немецкой форме. Над ними хлопотал седой худенький человек в военном френче с накладными карманами. Сюда же поместили и подполковника Ратникова. От окошек-бойниц, в которых они занимали оборону, на вошедших разведчиков устремили взгляды люди в немецком обмундировании и снаряжении. Десяток пар глаз пытливо изучал бойцов в советской военной форме. В устремленных на них взглядах Марков обнаружил скорее удивление и любопытство, нежели неприязнь или угрозу. А вот разведчики смотрели насупленно и угрюмо – за четыре года они привыкли только убивать или брать в плен всех, кто носил серо-зеленую форму с орлом над карманом. И война еще не закончилась…
Из минутного оцепенения и тех, и других, вывела раздавшаяся сверху пулеметная очередь.
– Милов, патроны! – раздался гулко разносимый эхом голос пулеметчика из башенки.
Стуча сапогами, в помещение скатился с лесенки молодой человек в коротком немецком кителе с закатанными рукавами. В руках он держал несколько изогнутых рожков от чехословацкого пулемета «зброевка». Быстро окинув взглядом советских разведчиков, он звонко выпалил:
– Ух ты, как наши! И форма такая же…
И кинулся к цинковому ящику, упав на колени, принялся набивать рожки патронами.
Фыркнул от явной видимой несуразицы Фомичев – одетые в немецкую форму люди говорят, что разведчики выглядят как непонятно чьи наши, да еще и про форму какую-то глупость несут. Будто не видно, что на одних форма немецкая, а на других советская. Остальные разведчики только недоуменно переглянулись. Кровь из пропоротой щеки Игната полилась вновь, и он, сморщив от боли нос, обхватил лицо ладонями.
– Они и есть наши, – неожиданно громким, густым баритоном произнес субтильный старичок-доктор и, приглядевшись к Фомичеву, решительно потребовал:
– А ну идите сюда, батенька. Будем зашивать.
– Противник с фронта! – выкрикнули от окна.
– По местам! – распорядился одетый в пятнистую куртку немолодой человек в заломленной на затылок немецкой офицерской фуражке, с короткой рыжеватой челкой и подстриженными старорежимными усами. И, выйдя на середину помещения, оглядел разведчиков. Задержал на несколько секунд пристальный взгляд на Маркове, затем резко повернулся к нему вполоборота и глухо произнес:
– Занимайте оборону…
Марков вздрогнул, судорожно проглотил комок в горле и приказал своим:
– К окнам! Клюев, пулемет на правый фланг!
Паша-Комбайнер на секунду замешкался, искоса глянув на своего командира – голос Маркова был неузнаваем. Затем вместе с остальными разведчиками устремился к бойницам. Быков вынимал из вещмешков патроны россыпью и гранаты. Присевшему тут же на солому Фомичеву доктор во френче зашивал скобой щеку. Игнат кривил физиономию, но терпел – шили наживую. У крайней левой бойницы заработал длинными очередями немецкий MG. Марков глянул в долину – неприятельские цепи залегли.
– Воронцов, береги патроны! – напомнил человек в пятнистой куртке.
Пулеметчик в немецкой форме, невозмутимо поправляя прицел, кивнул спокойно и уверенно.
– Не боись, поможем! – отозвался от крайнего правого окна Паша-Комбайнер, нажимая на спусковую скобу. В его руках бодро застрекотал «дегтярев»-пехотный. Разведчики Маркова рассредоточились у окон, смешавшись с обороняющимися здесь до них. Быков, сидя на полу, пригоршнями совал «лимонки» без разбора во все протянутые к нему руки…
Ожесточенный бой продолжался, не ослабевая, больше двух часов. Совместными усилиями отбили семь неприятельских атак. Дважды усташи подходили вплотную к стенам древнего укрепления и пытались закрепиться в мертвом пространстве – их забрасывали гранатами. В бою погибли еще несколько чинов Русского корпуса и разведчиков Маркова. Еще с десяток человек из числа оборонявшихся получили ранения разной степени тяжести. Доктор Головачев беспрестанно находился при раненых, не только оказывая медицинскую помощь, но и подбадривая каждого словом. Его густой баритон, внушавший спокойствие и уверенность, разносился под каменными сводами особенно отчетливо в те моменты, когда пальба немного стихала. Никаких различий между людьми, одетыми в немецкую и советскую форму, доктор не делал. Погиб пулеметчик в башенке. На его место заступил юнкер Милов. Вася Бурцев теперь бегал по крутой лесенке наверх – набивал и подносил рожки к «зброевке». Быков с пожилым солдатом в расстегнутом немецком мундире, поверх которого выбивался большой православный крест на простой веревочке, усердно снаряжали автоматные диски и готовили гранаты. Быков время от времени поднимал взгляд на узорчатый нательный крест своего напарника и лишь едва заметно качал головой, думая о чем-то своем. Работали оба споро и умело. Из левой бойницы вел огонь из своего MG Воронцов. Вторым номером, сменив раненого, к нему заступил Фомичев. Щека Игната была аккуратно перебинтована доктором. Теперь Фомичев, согнувшись у окна, придерживал на вытянутых ладонях длинную ленту, которую прожорливо поглощал содрогавшийся в руках Воронцова «эмгэшник». Круглые диски пулемета Клюева набивал молодой парень в немецкой форме, как говорят, с совершенно рязанской физиономией. Сержант Куценко и лейтенант Чередниченко, затесавшись под окнами среди серо-зеленых фигур, исправно поливали напиравших снизу усташей огнем из автоматов. Иногда то тут, то там раздавались короткие восклицания или команды на русском языке, половина из которых была сдобрена к месту произнесенным хорошим и родным крепким словцом. Зажмурив вдруг на несколько секунд глаза, Маркову неожиданно показалось, что они все вместе отбивают неприятельскую атаку в Галиции году эдак в пятнадцатом. Разве что тогда все больше разговаривали винтовки, а не автоматическое оружие. Он открыл глаза, оглядел всю эту плавающую в дыму отработанных пороховых газов картину, и она показалась ему фантастической…
К вечеру усташи отхлынули. Заключительным аккордом боя прозвучал громкий хлопок на башенке и последовавший затем разрыв где-то за верхним ярусом. Совершенно счастливый спустился вниз Вася Бурцев с использованной трубой фаустпатрона в руках. Следом шел Юра Милов, придерживая на полусогнутых локтях хорошо поработавшую «зброевку» – к раскалившемуся пулеметному стволу было не прикоснуться.
– Кажись, отступили, – выдохнул Милов-младший.
Люди заново открывали для себя наступившую вдруг над полем боя тишину. Солдаты утирали с лиц смешанный с гарью пот, застукали об пол сброшенные с голов советские и немецкие каски. Место вытягивающегося в окна тухлого порохового запаха в помещении начал занимать тяжелый дух пропотевшей одежды и амуниции. Многие продолжали тревожно вглядываться в прорези бойниц. Долина перед ними, подобно темному ковру, была устлана мертвыми телами.
– Ох и потрудились же мы, православные, – вздохнул кто-то, все еще напряженно присматриваясь перед собой.
– Может, теперь отстанут?..
– Будем надеяться.
– Дай-то Бог…
Но вскоре над ними завыли мины. Обстрел из минометов продолжался минут пятнадцать, затем все смолкло окончательно. Видимо, неприятель просто сорвал таким образом свою бессильную злобу. Разорвавшиеся сверху мины не причинили никому ни малейшего вреда. Затем тишина уже установилась надолго.
Тем не менее усилили наблюдение за долиной и дорогой внизу. Дежурить в башенку наверх полез Паша-Комбайнер со своим пулеметом. Все остальные спешно приводили в порядок себя и оружие.
К Маркову подошел подтянутый человек в пятнистой куртке, закинул на плечо автомат и снял с головы немецкую фуражку. Поправил короткую рыжеватую челку и слегка усмехнулся в прокуренные усы.
– Ну, здравствуй, Жорж! – негромко произнес Лукин.
– Здорово, Сашка! – отозвался Марков и привалился плечом к низкому кирпичному своду коридора…
