Сверху донесся раскатистый металлический стук пулеметной очереди. Харрингер снова взялся за дело. Трассеры наискось прошили пространство перекрестка, войдя в оконные глазницы дома. Дом как будто проглотил эту порцию раскаленной стали и теперь пытался переварить ее.

Стрельба и разрывы гранат были слышны через улицу. Там, в оставленном доме, шел бой. Похоже, кто-то из стрелков все-таки выжил. Теперь русские обнаружили их и пытались уничтожить. Вдруг в проеме третьего этажа появилась фигура солдата. Он истошно закричал что-то.

Отто не мог ошибиться. Это был Штрехмель. Его отчаянный крик преодолел грохот стрельбы и пространство расстрелянной улицы.

– Поддержите огнем, поддержите…

Не докончив фразы, он исчез в глубине этажа. Стрельба в доме разгорелась с новой силой.

– Харрингер! – высунувшись из проема, крикнул вверх Отто. Тут же несколько пуль со свистом ударились в наполненные битым кирпичом шторы, заставив Хагена нырнуть обратно.

– Харрингер, ты видел?! – повторил Отто уже из укрытия. – Это был Штрехмель!..

– Я видел… – донесся озлобленный отклик Харрингера. И тут же его пулемет оглушил новой длинной очередью.

Хаген прекрасно понимал эту злость. Она до краев переполняла самого Отто. Они ничем не могли помочь своим товарищам. Возможно, что Олхаузер тоже еще был жив. Им оставалось без особого эффекта палить по оконным проемам, пытаясь переключить внимание русских на себя.