XXII
Эсэсовец отрешенно молчал, как будто собственная исповедь раздавила его нечеловеческой тяжестью ее содержимого. Аникин тоже не говорил ни слова. Из оцепенения его вывел Болтян. Боец прибежал, запыхавшись, на бегу выговаривая:
– Наши идут, товарищ лейтенант!.. Крапива с Караваем идут… Я их в окно видел…
– Тише ты, тише… – успокоил его Аникин. Внутренне он благодарил Болтяна за то, что тот появился именно сейчас, вернув Андрея к действительности из того жуткого морока, который нагнал этот пленный эсэсовский гад и который заволакивал мозг мертвящим туманом.
– Ладно, по коням… – поднявшись, бодро произнес Андрей. Он словно пытался встряхнуться. – Слушай, Болтян, твое дело молодое… Поднимешься к Лещу на колокольню, отнесешь ему патроны запасные. А прежде собери. «Цинки» брал запасные?
– Четыре, товарищ командир… – неохотно ответил Болтян, перебрасывая винтовку на другое плечо. Патроны каждый берег и брал для себя.
– Хорошо… Один для снайпера выделишь. Так, что у Шулепина?…
– У него ж «ППШ»…
– Черт, не подходит его боезапас.
Болтян рассмеялся.
– Как не подходит, товарищ командир?!.. – удивленно воскликнул он. – Он же под калибр 7,62.
– Деревня… – махнул на него рукой Андрей. – 7,62, да только длина 25 миллиметров. Ростом он не вышел для «СВТшки» Лещенко. А твои – в самый раз…
– Вот так всегда… – буркнул Болтян.
– Ну ты не жмоться. Для товарища оставляешь, – воспитательно повысил голос Андрей. – Мы дальше пойдем, а ему тут одному оставаться, куковать на высоте. Он нас прикрывать будет…