Они были пьяны от крови и наслаждались своими изуверствами. Весь берег был усеян трупами заключенных. Несколько тысяч трупов. Они развлекались тем, что кричали «Aufstehen!». У заключенного концлагеря эта команда – в крови. Я сам был в концлагере, я знаю, что это значит – не подчиниться команде «Встать!». Это означало смерть. И вот конвойные кричали «Встать!» над горой трупов. Их пьяные глотки перекрикивали ветер. И кто-то из пленных пытался подняться. Срабатывал рефлекс. Таких тут же добивали прикладами и каблуками.

Закончили уже под утро. Бросали гранаты в кучу убитых… Из поселка прибежал мальчишка. Его послал местный бургомистр. Он просил передать, что некоторые наиболее бдительные жители поселка видели бежавших пленных. Бургомистр требовал оказать помощь в уничтожении заключенных евреек, которые разбежались по округе.

В сердцах Вебер послал посыльного бургомистра к черту. Но потом, успокоившись, он отправил меня и еще нескольких людей в подмогу Фридриксу. Так звали эту сволочь. Он оказался законченным алкоголиком и еще более законченным антисемитом. Он кричал, что по его территории «никогда не будут шастать еврейские сучки».

Фридрикс, которого за беспробудное пьянство его юные подчиненные называли за глаза «Синяк», уже успел организовать облаву своими силами: собрал сопляков из местного «гитлерюгенда», который он возглавлял. Каждому Синяк вручил винтовку, налил по стакану шнапса и объявил, что они призваны выполнить «настоящую мужскую работу» – уничтожить ненавистных евреек.

Пьяные, ополоумевшие подростки разбежались по окрестным дюнам, как молодые легавые в поисках дичи. Мы для виду вышли их сопровождать. Никому не хотелось заниматься этим чертовым делом, да и после безумной ночи ни у кого не осталось сил.

Тогда я и наткнулся на одну. Она сидела на корточках в дюнах. Я услышал ее по стуку зубов. Они выбивали нескончаемую дробь, то ли от страха, то ли от холода. Мы не произнесли друг другу ни одного слова. Помню только ее глаза. Они показались мне огромными. Они занимали почти все лицо. Они были переполнены страхом и болью. И мольбой… Я секунду постоял перед ней. И пошел дальше. Никому не сказал, что видел ее. Не знаю, удалось ли ей выжить… Мы еле унесли ноги из проклятого Пальмникена. Русские заняли поселок спустя несколько часов… Нашу группу срочно расформировали, всех по отдельности разбросали в разные подразделения СС. Про Вебера и остальных я ничего больше не слышал. Меня перебросили сюда… Да, я пошел дальше… пошел дальше…