Книга: Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем
Назад: XXII
Дальше: XXIV

XXIII

В этот миг скрипнула дверь, и в зал вломились взмокшие бойцы. От Крапивницкого и Караваева в нетопленой холодине зала шел пар. Они были явно довольны тем, что выполнили поручение.
– Все сделали, как полагается, товарищ командир… – с места в карьер, едва переведя дух, отчитался Крапивницкий. – Нигде вроде не засветились… До самых огородов Телка довели. Ну, он и полез дальше. Егор у нас шустрый. Только его и видели в заснеженных просторах. А мы – обратно…
– Никого не встретили? Из нежелательных элементов?… – поинтересовался Аникин.
Крапива хотел было ответить, но его опередил Караваев.
– Да чуть не завалились, товарищ лейтенант… – возбужденно выпалил он. И тут же получил сильный тычок в бок от Крапивницкого.
– А что, Крапива, сам виноват… – оттолкнул его Караваев и снова запальчиво стал досказывать: – Этот, значит, говорит: давай, мол, заглянем к хозяйке нашей… Ну, у которой ночевали мы… А я говорю, что надо, мол, назад скорей чесать, что наши, мол, ждут. А этот прет к тому дому, и все, как будто его баграми туда кто тащил.
– Дурак ты, Каравай… – зло процедил Крапива и, сплюнув ему под ноги, отошел в сторону.
– Сам ты дурак, понял?! – вдруг с еще большей злостью взъярился в ответ Караваев. – Чуть под пули нас не подвел из-за мозгов своих поросячьих… И не плюй тут, не в свинарнике находишься, а в храме…
– Да я тебя… – кинулся на него Крапива. На руках его повисли Болтян и подбежавший Шулепин.
– Прекратить балаган… – спокойным, но не терпящим малейшего неповиновения тоном произнес Аникин. – Выкладывай, что дальше было.
– Ну так вот… – упрямо глядя ненавидящим взглядом прямо в лицо багрового Крапивницкого, зло говорил Караваев. – Этот, значит, прямиком вдоль стены и к двери ее, чтобы, значит, постучаться. А я гляжу – мать моя – женщина!.. – с другого бока стены, из-за угла колесо торчит мотоциклетное, с рулем и фарой! Хоть бы глянул, что перед порогом снег вытоптан. Они, видать, сзади откуда-то подъехали… Я ему и крикнуть не могу, что, мол, стоять! Нельзя туда! Ну, я молча – в два прыжка к Крапиве, хватаю его сзади за шею и валю на снег. Хорошо еще, что намело за ночь. А там, вишь, на углу целый сугроб высится. Только мы с этим… умным… значит, в сугроб грохнулись, а тут дверь открывается со скрипом, и только голоса слышны. По-немецки шпрехают. Два, значится, мужских голоса. Один басовитый такой. Он в основном тараторил. Второй ему поддакивает. А в ответ – эта приветливо так, ласково им отвечает что-то. Я-то сразу узнал ее голос-то. А мы лежим – не шелохнемся. Ни живы ни мертвы. А они не торопятся, значит, ля-ля да тополя… Я уже чувствую – дубеть начинаю. Сейчас не выдержу и по ним очередь врежу, к чертовой матери… И в этот момент, в аккурат, они и отчалили. Слышу, взревел моцик ихний… а движок мощный в нем… Ну да, и укатили. Она-то не сразу в дом зашла. Еще, стерва, минуту стояла на пороге. Или почуяла что… Бабы, они очень чуткие… А стервы – так те вообще… Ну, и все, мы вылезли – еле-еле душа в теле – и – сюды…
Назад: XXII
Дальше: XXIV