Густые клубы тумана совсем затянули протяженную ложбину канала, окончательно скрыв от обзора бревенчатые переправы фашистов. Теперь они наверняка воспользуются этой естественной туманной завесой и попытаются опять перебраться на этот берег.

Словно бы в подтверждение опасений Андрея, с той стороны, из непроглядного клубящегося молока, донесся резкий окрик. Похоже, что какая-то вражеская офицерская шишка командует. Гонит своих подчиненных фрицев на переправу.

– Баклин… – окликнул Андрей пулеметчика. Тот, ежась в своем комбинезоне, устанавливал пулемет на новом месте, с подкладкой в виде аникинского планшета.

– Ух и пробирает, товарищ старший лейтенант… – ответил Слава, сметая со ствола налипшие комки грязи.

– Слава… ты запомнил, где у них мосты через канал были наведены? – спросил Андрей.

– Так я ж их уже раз нащупал. Теперь – хоть с закрытыми глазами можем… – уверенно отозвался танкист. – Щас мы их рассчитаем… На прежней точке ближние к нам бревнышки были десять градусов влево. А мы метров на десять взяли вправо. Значит, теперь примерно градусов сорок надо брать…

Свои вслух произносимые выкладки Баклин сопровождал методичными манипуляциями с пулеметом. В завершение он повернул «дегтярева» стволом в левую сторону.

– Так, чуток берем вертикаль… Ну, держись, падлы… Это вам за Васю и за Прошку…

Кучные порции пуль ушли в непроглядное молоко тумана. Тут же со стороны канала донеслись нечленораздельные крики и стоны, затем раздалась громкая, отчетливая немецкая брань, плеск и шум тяжелого предмета, упавшего в воду.

– Попал… попал!.. Так их… – вдруг, растеряв всю деловитость, радостно вскрикнул Баклин.

– Похоже на то… – одобрительно отозвались голоса штрафников по цепи.

В этот момент откуда-то сбоку, из клубящейся грязно-белой густоты, раздался грохот. Потом вдоль канала, над склоном пронзительно просвистело и громыхнуло далеко за границей правого фланга цепи штрафников. Туман становился все гуще, но стелился низко к земле, на метр-полтора.