В дыму и пыли, лавируя среди хаоса перевернутой мебели, штрафники продвигались по первому этажу. То и дело спотыкались о каменную щебенку и целые куски стен, разбросанные повсюду тумбочки, стулья, столы, валявшиеся тут и там трупы фашистов.

Стены, наплывавшие из дымной завесы, были сплошь иссечены пулями и осколками. Двигаться старались как можно быстрее, но все равно продвижение взвода замедляло то, что шли практически на ощупь, с трудом разбирая дорогу в череде коридоров и переплетавшихся друг с другом комнат.

Главное было не заблудиться в череде лабиринтов. В какой-то степени подспорьем в выборе направления движения являлся грохот немецкого зенитного орудия, выставленного на углу Королевской оперы. Ужасающий гул каждого выстрела немецкого орудия перекрывает даже треск выстрелов и взрывов гранат, который, не умолкая ни на минуту, доносится с верхних этажей. Тяжелая ухающая волна 88-миллиметрового калибра проникает внутрь здания и пронизывает насквозь, каждый раз врываясь с большей и большей силой.

– Сюда! Сюда!.. – доносится до Андрея спереди, из мутных потемок, голос кого-то из авангарда движения взвода.

Навстречу Аникину выныривает Капустин и, наталкиваясь на командира, тут же скороговоркой докладывает, что перед ними площадь. Он уверенно ведет Андрея и замыкающих по длинному коридору. По пути они ошибочно сворачивают в комнату без окон, скорее напоминающую подсобное помещение.

– Э, нет… не сюда, – вслух поправляет себя Капустин и спешно ведет дальше по коридору.

Наконец, и сам Аникин видит неяркое, но отчетливое просветление впереди. Он и другие бойцы входят в просторное помещение, напоминающее классную аудиторию. Столы все сплошь перевернуты, на полу среди бумаг валяются многочисленные пишущие машинки. Здесь тоже стоит пропахшая гарью пелена, сотканная из дыма и пыли, а за ней в оконных проемах жуткая, не похожая ни на что земное картина.

Впереди, метрах в четырехстах, пепельно-серый остов Рейхстага, со скелетом купола, полуразрушенными, дырявыми фасадными стенами и башнями по бокам. Все пространство до него – черная, выжженная поверхность. Земля обуглена, как будто каждый ее метр обработан огнеметом. Это так называемая Королевская плошадь. На карте майора Шибановского она обозначена зеленым цветом, подразумевающим многочисленные зеленые насаждения. Планируя наступление, обсуждались варианты использования кустарников и деревьев в качестве укрытия.

Теперь, глядя в обгрызенный осколками и пулями оконный проем, Андрей убеждается, что вся эта зелень осталась только на карте. В жизни площадь начисто лишена всякой растительной жизни. Взамен она сплошь изрыта воронками, усеяна подбитыми, перекореженными артиллерийскими установками, в том числе и самоходными «фердинандами», колесно-гусеничными бронетранспортерами.