Глава 6
Через минные поля

За первый день боев передовые укрепления гитлеровцев были прорваны мощными ударами артиллерии, штурмовиками, бомбардировщиками. Вперед пошли стальные клинья танковых соединений. Но гитлеровцы опомнились от первого – самого яростного натиска советских войск и продолжали упорно сопротивляться. Знали: за «Белой Русью» – Восточная Пруссия, а там и до фатерлянда недалече… К тому же Красной армии пока еще противостояли закаленные в боях подразделения вермахта и Ваффен-СС, моторизованные, закованные в крупповскую броню, вооруженные смертоносными «Тиграми», «Пантерами», «Фердинандами», «Штурмгешютце» и прочим «вундерваффе».

И поэтому бронетанковым частям Красной армии надлежало развивать наступление, наращивать его темп, не давать опомниться все еще сильному и смертельно опасному противнику. Но как раз вот тут и были сложности.

Во-первых, сама природа Белоруссии, ее рельеф создавали большие трудности для наступавших и благоприятствовали обороне. Обширная лесистая равнина прорезалась многочисленными реками и озерами. Берега рек преимущественно низкие, заболоченные. Грунтовые воды стоят близко к поверхности. Пологие холмы здесь сменялись обширными заболоченными низменностями по долинам рек. Лесисто-болотистая местность очень сильно сковывала продвижение советских танков, затрудняла маневр.

Особую опасность в таких условиях представляла противотанковая артиллерия гитлеровцев. Скрытно расположенные, хорошо замаскированные артиллерийские батареи преграждали путь нашим танкам и пехоте. Она быстро сосредоточивала заградительный огонь по атакуемым участкам и останавливала наступающие части, даже если им удавалось вклиниться в немецкую оборону.

Еще одной опасностью стали мины. «Поля смерти» в изобилии прикрывали подступы к узлам обороны, траншеям, транспортным развязкам. Перед первым ударом наши саперы проделали достаточно проходов в минных полях и проволочных заграждениях. Однако по мере продвижения вглубь обороны противника вести разминирование становилось все труднее и труднее.

Но у советских войск на этот случай было припасено свое «чудо-оружие» – простое, надежное и эффективное, как все русское…

Отдельный гвардейский танковый полк прорыва остановился на краткий отдых. Требовалось пополнить боекомплект, запасы топлива, масла. Да и самим танкистам помыться и подкрепиться не мешало. Но сначала – танки!

И после труда ратного настало время труда хозяйственного. Это в авиации летчики только летают, а обслуживают матчасть техники. Танкисты же все делают сами. Головной «Иосиф Сталин-2» второй роты стоял, раскрыв все люки. Оба механика-водителя копались в двигателе, Степан Никифорович Стеценко, голый по пояс, помогал им. Благо танковый дизель В-2ИС мощностью 520 «лошадей» не слишком сильно изменился со времен установки почти такого же на «Климе Ворошилове». Позвякивали гаечные ключи, танкисты переговаривались, изредка ругались на особо заковыристое соединение или упрямый болт. В принципе, мотор был в порядке, за этим следил и сам гвардии старший лейтенант Стеценко. Бойцы из роты технического обеспечения помогли заменить забившиеся фильтры-«циклоны». Вообще-то они тоже были весьма эффективны, но пыль, грязь, гарь, дым на поле боя забивали их напрочь. Танк живет в аду боя, а не на парадной брусчатке!

Наводчик тем временем проверил пушку и пулеметы.

Потом он опустил массивный «хобот» пушки, увенчанный дульным тормозом, и все четверо стали драить канал ствола длинным банником.

– И – раз-два! Взяли! Еще раз. Не сачковать!

Потом настал черед погрузки боекомплекта – вчетвером перебросали в боеукладку танков двадцать восемь тяжеленных снарядов и столько же латунных гильз раздельного заряжания. Ваня Шляхта забросил еще два бронебойно-трассирующих снаряда БР-471 и заряды к ним – «для ровного счета».

Умотались основательно, а тут и полевая кухня подкатила.

Но гвардии старший лейтенант был неумолим:

– Выкупаться и привести себя в порядок! Еды на всех хватит, чай, не сорок первый… – Он имел право так говорить, он встретил сорок первый аккурат 23 июня.

Посвежевшие и переодевшиеся в чистые гимнастерки, танкисты принялись за еду.

– И аппетита больше, когда в чистом, – заметил добряк Ваня Шляхта.

– А я что говорил?

Котелки быстро опустели, и танкисты выстроились в очередь за добавкой. А там и «наркомовские» сто граммов. Гвардейцев снабжали по высшему разряду, и еды хватало на всех. Степан Никифорович помнил сорок первый год и еще более страшный – сорок второй, беспощадную битву за Ржев, о которой стремилось забыть командование и с леденящим душу ужасом вспоминали выжившие. Тогда Калининский фронт называли «голодным фронтом»: еды не было, снарядов не было, запчастей для ремонта немногочисленной техники тоже не было. Зато в достатке было необученных солдат и некомпетентных командиров. Вторые гнали первых на смерть толпами, а потом и сами стрелялись или намеренно подставлялись под вражеские пули, чтоб только не отвечать перед грозным командованием.

Командарм Ефремов до конца выполнял приказы Ставки и погиб, выходя из окружения с остатками своей армии. Но даже его смерть не остановила трагедии…

Но после переломной Сталинградской битвы все изменилось, а огненная Курская дуга закрепила триумф Красной армии.

К расположившимся бивуаком танкистам подъехал вестовой на мотоцикле:

– Командира роты вызывает комполка!

– Есть! Сейчас буду. – Гвардии старший лейтенант Стеценко расправил складки гимнастерки под туго затянутым ремнем с портупеей. Приставил ладонь к козырьку фуражки, проверяя, правильно ли она надета.

Штаб ОГвТТП находился в отбитом у немцев просторном блиндаже. Комполка гвардии полковник Илья Григорьевич Рыков собрал всех офицеров на оперативное совещание.

Возле блиндажа собрались танкисты, курили, разговаривали, вспоминали прошедший ратный день. Как оказалось, вторая рота гвардии старшего лейтенанта Стеценко была единственной, которая не понесла потерь. В первой роте сгорел один ИС-2, уничтоженный сосредоточенным огнем трех «Пантер», которые потом сумели отойти. В третьей и четвертой ротах, вооруженных тяжелыми танками ИС-1 с 85-миллиметровыми пушками Д-5Т, выбыло три машины: два танка уничтожены и один подбит. Постояли, помолчали… Смерть у танкистов – лютая!

Солдат из наряда по штабу пригласил офицеров войти.

– Товарищи офицеры! Гвардейцы! Мы успешно прорвали передовые рубежи обороны, но коварный враг все еще силен. Сейчас самую серьезную опасность для нас представляют противотанковые средства противника и минно-взрывные заграждения. С первой напастью мы уж как-нибудь сами справимся, а вот с минами нам не совладать. Поэтому наступление мы продолжим, имея в особом эшелоне специальные танки-тральщики. – Гвардии полковник Рыков представил офицера: – Это полковник Павел Михайлович Мугалев, создатель противоминного танкового трала.

– Каткового трала, – поправил Мугалев. – Здравия желаю, товарищи офицеры. Разрешите мне ознакомить вас со своим детищем. Катковый минный трал ПТ-3 позволяет с ходу проделывать проходы в минных полях…

Минный трал ПТ-3 устанавливался впереди танка на стальном водиле. К нему крепилась рама и два рычага, посаженных на вал. Этот вал, в свою очередь, вращался на двух подшипниках, прикрепленных к корпусу танка. Две катковые секции, каждая почти по полтора метра шириной, были посажены на ось трала независимо друг от друга. Это позволяло нормально проходить неровности местности. Поперечные уклоны также отслеживались рамой благодаря ее перекосу относительно рычагов.

Танк-тральщик толкал пятитонный трал ПТ-3 перед собой, подрывая мины. Каждый диск мог выдержать от пяти до десяти подрывов мин, в зависимости от мощности заряда – чего было вполне достаточно для преодоления немецкого «поля смерти» средней глубины.

Катки представляли собой массивные диски со специальными выступами-«шпорами». Они-то и давили на нажимные взрыватели немецких противотанковых мин. В войсках танкисты нередко переплетали диски еще и проволокой, чтобы наверняка исключить пропуск мины. Вышедшие из строя диски довольно просто заменялись на новые, примерно так, как это делают силачи, добавляя вес стальными «блинами» на штангу.

В танки-тральщики переделывались «тридцатьчетверки» различных модификаций. В транспортном положении трал прицеплялся за кормовые крюки танков и транспортировался на буксире. А перебросить его из походного в боевое положение опытный экипаж мог всего лишь за полчаса.

– А на каких танках может применяться противоминный трал? – задал вопрос один из танкистов.

– На любых, – ответил Мугалев. – Обычно мы используем Т-34—76 и новые Т-34—85, но в Карелии трал применялся и тяжелыми танками «Клим Ворошилов». Хочу заметить, товарищи офицеры, что все же более легкие «тридцатьчетверки» лучше подходят на роль танков-тральщиков. Ведь тяжелым машинам нужно еще и «себя таскать» по полю боя, а трал весит все ж более пяти тонн. И это при том, что на всех наших танках ставятся одни и те же, хоть и модифицированные, двигатели В-2.

Как говорится, все гениальное – просто.

Идея создания минного трала пришла к преподавателю Военно-инженерной академии Куйбышева Павлу Михайловичу Мугалеву во время боев на Карельском перешейке зимой 1939-1940 годов. Причем случай для войны был вполне рядовым. По плотно укатанной снежной дороге шла сплошным потоком техника: танки, бронемашины, грузовики с припасами, топливозаправщик. А в хвосте колонны лошаденка тянула за собой полевую кухню с огромными стальными колесами, как у деревенских телег.

И вдруг – прогремел страшный взрыв!

Полевую кухню подбросило в воздух, лошаденка и правящий ею солдат погибли сразу же. Воен-инженер 2-го ранга Мугалев оказался поблизости от места трагедии. И он обратил внимание на интересную особенность: стальное колесо прорезало укатанное снежное полотно фронтовой дороги, по которому проходили до этого сотни единиц техники. И колесо это нажало на взрыватель случайной мины, вызвав взрыв.

Идея показалась Мугалеву весьма интересной и заслуживающей внимания. Так одна смерть солдата позволила в дальнейшем избежать множества других смертей.

В принципе эксперименты с колейными минными тралами проводились и раньше, даже были попытки создать «сухопутный тральщик» на базе первого в мире серийного среднего танка Т-28 с тремя башнями. Но только Мугалеву удалось создать действительно простую и надежную конструкцию.

Конструкция с рядом тяжелых дисков привешивалась впереди танка. Тяжелые диски давили на мины, и те взрывались. И уже 5 января 1940 года первый минный трал был испытан.

А в начале марта отважный изобретатель на тракторе сам испытывал новый модернизированный трал. От мощных взрывов Мугалев получил контузию. В боевых условиях техническую новинку испытать не удалось – Финская война уже закончилась.

И только в августе 1942 года Павел Михайлович Мугалев с двумя тралами отправился на Воронежский фронт, он сам командовал первыми тральщиками в боях. В одной из атак его танк был подбит, а сам Мугалев – ранен. В госпитале он узнал, что два его трала отправлены на войсковые испытания под Сталинград, и, не дожидаясь полного выздоровления, отправился вслед за своим детищем.

Весной 1943 года в боях на Таманском полуострове участвовало уже шестнадцать танков-тральщиков. Павел Михайлович Мугалев лично готовил механиков-водителей к боям на основательно укрепленной гитлеровцами и их союзниками «Голубой линии». Во время одного из боев под станицей Киевской один танк-тральщик был подбит, бои за секретную машину шли четыре дня. Но немцам все же ночью удалось украсть уникальный противоминный трал.

К слову сказать, даже это «сумрачному тевтонскому гению» не помогло. Только в конце войны они сподобились построить совершенно монструозную конструкцию неуклюжего и громоздкого, 38-тонного «противоминного танка». Союзники тоже пытались что-то подобное создать, но их цепные минные тралы для танков «Шерман» ни в какое сравнение не шли с нашими ПТ-3 конструкции Мугалева.

Так что разминирование солдатами, которое так любит вспоминать современная «либеральная интеллигенция», – просто наглая ложь! Да и как может красноармеец подорвать противотанковую мину, просто наступив на нее?.. Ведь усилие срабатывания взрывателя немецкой мины «T.Mine 35» составляет минимум 90 килограммов! А улучшенный вариант этого же «изделия» – «T.Mine 35 «Stahl» реагировал на усилие в 210 килограммов.

А теперь представьте себе многотысячные толпы красноармейцев, подпрыгивающих на минах под прицелами немецких пулеметов MG-42!.. Абсурд? Но с точки зрения либералов – так и было! Их бы туда – минные поля разминировать, с черенками от лопат!..

О том, что на Таманском полуострове захвачен секретный танк, доложили лично Иосифу Сталину. Народный комиссар обороны заинтересовался этой разработкой и приказал доставить один из танков-тральщиков в Кремль для показа.

А через пять дней подполковник Мугалев был назначен заместителем командира 166-го отдельного опытного инженерно-танкового полка. А сам трал ПТ-3 стал серийно выпускаться на Тульском машиностроительном заводе с апреля 1943 года.

В августе 1943 года 166-й инженерно-танковый вместе с 21 тралом был переброшен на Украину. Боевое крещение полка состоялось на Букринском плацдарме. Шесть танков-тральщиков Мугалева были переброшены на пароме, не успев использовать тралы. Но в боях они сыграли очень важную роль. Потом Третью гвардейскую танковую армию Воронежского фронта перебросили на Лютежский плацдарм. Второго ноября, на два дня раньше срока, Мугалев со спецтехникой форсировал Днепр и снова вступил в бой. А в ночь с 5 на 6 ноября 1943 года танки-тральщики участвовали в штурме Киева, с ходу проделывая проходы в немецких минных полях.

В начале 1944 года было сформировано уже несколько полков танков-тральщиков, причем Мугалев лично готовил механиков-водителей. Танки-тральщики активно участвовали в наступлении в Белоруссии.

Коротка летняя ночь в Белоруссии. В предрассветное небо бледной зеленой звездой взлетела сигнальная ракета. Не успело утихнуть эхо от одинокого выстрела, как взревели десятки и сотни моторов, заклокотала огнем ярость. Досланы в казенники танковых пушек первые снаряды, закрыты массивные затворы орудий.

– Вперед! Вперед!!!

Снова несется на запад стальной огненный вал, а на передовых линиях немецкой обороны уже рвутся снаряды нашей артиллерии, рушатся бомбы, огненными кометами взлетают реактивные снаряды и огненные трассы наших штурмовиков – знаменитых Ил-2!

Наступление за огневым валом. В особом эшелоне, на острие бронированной атаки идут танки-тральщики отдельного инженерно-танкового полка, а вслед за ними – могучие ИС-2!

«Тридцатьчетверки» с противоминными тралами ПТ-3 выстроились уступом, немного перекрывая колею друг друга. Это позволяло избежать опасных разрывов в сплошном фронте проделываемого прохода в минном поле. Со стороны танки-тральщики напоминали трудолюбивых пахарей, только вот «пахали» они поле смерти, которое рождало не спелые колосья, а горе и слезы.

У гвардии старшего лейтенанта Стеценко по спине бежали холодные мурашки. Но это не был обычный мандраж перед боем. Ему было страшно не за себя и даже не за свой экипаж, а за танкистов на «сухопутных тральщиках». Мина была самым подлым противником стальных повелителей поля боя. Так же как и замаскированная противотанковая пушка: затаилась, гадина, и ждет своего часа, который станет смертным для многотонного гусеничного монстра. Но противотанковую пушку хоть самому уничтожить можно, а вот как танку уничтожить мину?.. И вот пришел русский ответ – только тралом!

Грохнуло!!!

Даже сквозь толстую броню «Иосифа Сталина» проник этот леденящий душу звук, когда килограммы спрессованного тротила извергают чудовищную энергию взрыва, заключенную в них! Земля перед «тридцатьчетверкой» взметнулась крыльями мрака. В танковую панораму «Иосифа Сталина» было видно, Т-34 с тралом проскакивает это сумрачное облако взрыва.

И почти тут же – еще один подрыв! – у соседнего танка-тральщика. Далее взрывы следовали один за другим. Все поле заволокли апокалиптические облака пыли и дыма. И из этого ада выползали советские танки!

Минное поле было прикрыто немецкой противотанковой артиллерией, чтобы добить уже обездвиженные танки. Но гитлеровцев охватил настоящий мистический ужас, когда они увидели, что после взрывов мощных противотанковых мин советские танки идут как ни в чем не бывало! И все же хваленая немецкая дисциплина позволила противнику открыть огонь. Правда, облака пыли и дыма не позволяли артиллеристам вермахта взять верный прицел.

Гвардии старший лейтенант Стеценко засек вспышки выстрелов.

– Наводчик! Лево пятнадцать – противотанковая батарея!

– Есть цель! – Электропривод башни сработал безукоризненно, развернув массивный ствол 122-миллиметрового орудия, увенчанный дульным тормозом, на указанные градусы.

– Осколочно-фугасным – огонь!

Соответствующий снаряд уже был заряжен: Ваня Шляхта умудрился вместо штатных двадцати восьми снарядов и зарядов к ним забрать на борт тридцать один! Крайний выстрел раздельного заряжания он вогнал в казенник пушки заранее. В принципе, осколочно-фугасная пушечная граната ОФ-471 общей массой 25 килограммов и с тремя килограммами тротила была более универсальной. Вес снаряда, помноженный на начальную скорость в 800 метров в секунду, мог с гарантией проломить броню вражеского танка или же сокрушить бетонный ДОТ. А фугасный заряд при взрыве уничтожал все вокруг ударной волной и осколками. Так случилось и на этот раз – на передовой противника поднялись фонтаны взрывов. А бьющая с фланга противотанковая батарея противника была накрыта прямым попаданием 122-миллиметрового «тульского пряника».

Мгновенный огненный смерч полыхнул, разбрасывая во все стороны острейшие иззубренные осколки! Ударная волна перевернула несколько 75-миллиметровых противотанковых пушек Pak-40 и снесла напрочь орудийную прислугу. Досталось и прикрывавшим противотанковую батарею пехотинцам – иззубренные, острее бритв, осколки шинковали плоть, сдирая кожу, прошибая навылет грудную клетку, снося полчерепа, отрывая руки и ноги.

Экипажи танков-тральщиков не уступали в опыте и подготовке гвардейцам. «Тридцатьчетверки» вели огонь из пушек и спаренных с ними пулеметов из-за тралов, как из-за щитов. При этом башнеры светящимися цепочками трассеров выполняли целеуказание для «ИСов» с их тяжелыми 122-миллиметровыми пушками. И такое огневое взаимодействие позволяло эффективно давить немецкую оборону.

Но и гитлеровцы сосредоточили на участке прорыва сильнейший артиллерийский огонь. Били из специальных танковых окопов «Пантеры» и «Pz. Kpfw-IV», им досталось все ж меньше, чем противотанковым батареям. Завывали «Скрипачи» – реактивные шестиствольные минометы «Небельверфер». Из оперативного тыла громыхали несколько батарей легких 105-миллиметровых гаубиц, обрушивая сотни тонн смертоносного металла.

Однако и наши гаубичные батареи не дремали. Тяжелые 122-миллиметровые гаубицы-пушки А-19 и мощные «шестидюймовки» ответили огнем на огонь.

В ходе подготовки наступательной операции в полосе прорыва была развернута большая сеть наблюдательных пунктов, в том числе и артиллерийских. С этих наблюдательных пунктов велось круглосуточное наблюдение за обороной противника. Для изучения группировки неприятельской артиллерии использовалась еще и специальная звуковая разведка, которая охватывала всю полосу прорыва. В результате этого были определены координаты более чем сорока артиллерийских батарей врага.

А вес «легкой» гаубицы «leFH-18» почти две тонны, и быстро ее все равно не перетащишь, тем более что и в 1944 году большая часть немецкой артиллерии была на гужевой тяге.

Так что советские гаубицы калибра 122 и 152 миллиметра били прицельно, эффективно ведя контрбатарейную борьбу. И в этот раз русские снаряды точно легли на фашистскую батарею. Полыхнуло. Низкие раскаты, словно рев рассерженного дракона, послышались из-за искалеченного раскаленным металлом леса. Всего четыре залпа тяжеловесных снарядов понадобилось, чтобы подавить батарею противника.

А на ближних подступах бушевал огненный шторм! «Тридцатьчетверки»-тральщики шли по полю медленно и вели беглый огонь из своих танковых 76-миллиметровых пушек Ф-22 и спаренных с ними пулеметов. Их задачей было не давать противнику поднять головы. К тому же могущество 76-миллиметровых осколочно-фугасных снарядов и во второй половине Великой Отечественной войны было вполне достаточным для подавления обычных полевых укреплений и деревоземляных огневых точек гитлеровцев.

Идущие вслед за средними танками тяжелые «ИСы» били прицельно – с коротких остановок по целеуказанию трассеров «тридцатьчетверок».

Немцы тоже били в ответ – и довольно точно. Все подступы к оборонительным позициям были пристреляны, координаты и ориентиры – определены. И гитлеровцы эффективно пользовались своим преимуществом в оптике и баллистике пушек.

Несколько довольно ощутимых попаданий пришлось и по командирскому «Иосифу Сталину-2» – словно молотом по пустой бочке! Степан Никифорович Стеценко заковыристо выматерился сквозь зубы. Но броня тяжелого танка прорыва устояла, а мотор работал ровно и мощно.

– Механик, короткая. Наводчик, ориентир № 1, ближний – одиноко стоящее дерево. Дистанция – семьсот, замаскированная самоходка противника. Бронебойным огонь!

– Есть огонь!

Оглушительно грохочет выстрел самой мощной в мире советской танковой пушки – 122-миллиметровой Д-25Т. Остроголовый бронебойно-трассирующий снаряд БР-471 огненным росчерком пронзает тучи дыма и пыли. Приземистая пятнистая самоходка-«истребитель» «Sturmgeschütz-III» отличается малой заметностью и смертельно опасна благодаря своей длинноствольной 75-миллиметровой пушке «StuK-40/L48». Это орудие может пробивать бронебойно-подкалиберным снарядом «Pzgr.Patr.40» 120 миллиметров брони на дистанции в полкилометра. По отчетам панцерваффе, к началу 1944 года на счету StuG-III в общем было около 20 000 подбитых танков противника!

Но и у советских танкистов было чем ответить! Кучность боя 122-миллиметровой пушки Д-25Т была вполне приемлемой: при стрельбе с места на дистанции в километр среднее отклонение бронебойного снаряда от точки прицеливания составило примерно семнадцать сантиметров по вертикали и около тридцати сантиметров по горизонтали.

Так что один точный прицельный выстрел бронебойно-трассирующим снарядом БР-471 буквально размозжил гитлеровскую противотанковую самоходку!

– Есть попадание – цель уничтожена!

– Вперед!!!

Особенно сильный взрыв громыхнул под тралом идущей чуть в стороне «тридцатьчетверки». Массивная пятитонная конструкция приняла на себя весь удар мощного немецкого фугаса, но и танк оказался обездвижен. От взрывной волны заглох двигатель. И тут же с дистанции чуть менее километра обреченный советский танк принялись обстреливать несколько вкопанных по башни «Панцер-IV» и «Пантер». Сосредоточенный огонь их длинноствольных 75-миллиметровых пушек не оставил ни единого шанса нашей «тридцатьчетверке». Секунда – и ее заволокло серией взрывов, причем гитлеровцы стреляли не только бронебойными, но и осколочно-фугасными и шрапнельными снарядами. А потому наши танкисты просто не имели никакой возможности спастись: внутри броневой коробки их пожирало пламя и постоянные удары о броню, вызывающие контузии и переломы. А снаружи – раскаленные снопы осколков и шрапнели.

Идущие позади этого танка-тральщика линейные танки застопорились, но быстро повернули на соседнюю «проторенную колею» в минном поле. Наступление продолжалось, а ярость сражения только увеличивалась.

Напряжение такого боя хорошо передано в стихотворении Михаила Калинкина:

И вот – передовые траншеи гитлеровцев! Они все перепаханы советскими бомбами и снарядами, но опытные танкисты знают – не всех еще оккупантов «выкурили» из их глубоких нор! И словно бы в подтверждение, навстречу головной «тридцатьчетверке» вырывается слепящий яростный факел ранцевого огнемета! Струя пламени способна раскалить броню в считаные минуты, ударить по смотровым щелям, прожечь жалюзи вентиляции на моторном отсеке танка. Но сейчас жадные языки пламени встретили лишь массивные стальные диски катковых тралов, изрядно побитых взрывами сработавших под ними мин. Танки отвечают яростным пулеметным огнем, прострачивая каждый метр перепаханной земли раскаленным свинцом.

Катковый минный трал не только действует как своеобразный щит, но и удлиняет общую базу танка, поэтому «тридцатьчетверки» уверенно форсируют противотанковые рвы перед передним краем неприятеля и переползают окопы. А следом вгрызаются в немецкую оборону тяжелые танки прорыва.

Вот тут-то и пригодился круговой обстрел из пулеметов на «Иосифе Сталине-2»! Неподвижный курсовой пулемет в лобовой броне насыщал раскаленным свинцом пространство прямо перед танком. «Дегтярев-танковый», спаренный с орудием, бил более прицельно, выкашивая тех фрицев, которые еще шевелились в окопах. А кормовой пулемет в шаровой установке в приливе на задней части башни прикрывает тыл мощного танка. Пулеметом этим управляет заряжающий. Так что это была своего рода система «киллер-хантер» для ближней защиты танка, которая появилась лишь спустя три десятилетия. Тяжелые ИС-2 сразу же переполовинили боекомплект ко всем «дегтярям», составлявший по 2520 патронов на ствол. Многие гитлеровцы затаились, но не дрогнули. Они намеревались продать свои подлые грязные шкуры подороже! Однако горячий русский свинец существенно «девальвировал» эту никчемную цену!

Сухо трещат пулеметы, выкашивая пехоту в серых мышиных кителях. Широкие гусеницы давят, перемалывают в фарш тех, кого недострелили. А могучие сталинские исполины ломают противопехотные заграждения и «утюжат» окопы!

Могучий, но относительно компактный, словно жилистый и выносливый ратник, «Иосиф Сталин» то и дело сотрясается от попаданий. Но толстая, рационально установленная броня ИС-2 успешно противостоит снарядам немецкой артиллерии. Фрицы палят второпях, не особенно целясь. А вот ответный огонь русских танкистов сносит все напрочь!

– Рота, прием! – срывает голос в микрофон рации гвардии старший лейтенант Стеценко. – Вперед не высовываться! Маневрировать позади окопов, ждать подкреплений.

Степан Никифорович правильно оценил тактическую обстановку. Да, мы выбили гитлеровцев из передовой линии траншей промежуточного эшелона обороны. Но только лишь благодаря скорости и натиску. Сейчас фрицы придут в себя, соберутся с силами и начнут контратаку.

И к ней следовало подготовиться со всей основательностью.

Тяжелые танки прорыва и танки-тральщики рассредоточились по фронту, занимая ключевые позиции. По проложенным ранее проходам в минном поле пробирались саперы, расширяя и обозначая их вешками. А далее по ним подтягивалась пехота, линейные «тридцатьчетверки», артиллеристы на «раз-два, взяли!» тащили на руках противотанковые пушки, минометчики навьючили на себя стволы, сошки и массивные опорные плиты, пулеметчики волокли за собой «Максимы», некоторые из них были вооружены трофейными MG-42.

А в траншеях уже работали саперными лопатками наши бойцы: расчищали, подравнивали, делали брустверы – уже на противоположной стороне. Мертвых гитлеровцев сваливали в кучу, а их оружие тотчас же разбирали наши бойцы. Патронов, гранат, трофейной амуниции хватало благодаря хваленой немецкой запасливости и дотошности. Спасибо, «гитлерюги», что решили вопрос со снабжением передовых частей Красной армии. Теперь мы все это повернем против вас. А потом отпразднуем победу немецким же шнапсом, заедая их «рейхконсервами»! Хотя наша водочка, да под черный-то хлебушек с сальцом и чесночком – всяко милее!

Но это – после, а сейчас – нужно встретить стальной натиск безжалостного врага и устоять!

Гвардейцы-танкисты тоже зря времени не теряли. Они обустроили основные и запасные позиции для своих машин, замаскировали их. Труд тяжелый, земляной, да еще и под палящим солнцем. Но – шансы на выживание прямо пропорциональны глубине окопа.

– Давайте, братья-славяне, скоренько! Сейчас фрицы пожалуют, гостинцев нам принесут!

Как в воду глядел гвардии командир.

Три девятки немецких пикировщиков с характерным обратным изломом крыльев молотили воздух бешено вращающимися лопастями пропеллеров. Когда натиск русских доходил до предела, когда напряжение боя достигало своего высшего накала – вспоминали о них. Римляне в таких случаях говорили: «Res ad triarios rediit» – «Дело дошло до триариев». Триариями называли самых стойких и опытных воинов, которые составляли последний резерв римских легионов.

А в вермахте вполне можно говорить: «Дело дошло до «Sturzkampfflugzeug»!

Пилоты «Stuka-бомберов» летали «ниже всех и медленнее всех», оказывая непосредственную поддержку пехоте. Пилоты даже рисовали на бортах своих Ju-87 стилизованный пехотный знак «За штурмовую атаку»: скрещенные кинжал и гранату на фоне немецкой каски в обрамлении дубовых листьев. Такое отличие давали за личную храбрость в рукопашной схватке, и эти пилоты вполне заслуживали его. Отдельные эскадрильи во второй половине Великой Отечественной войны вообще использовались как своеобразные «пожарные команды». И ими затыкали дыры в трещавшей по швам от Балтийского и до Черного моря обороне. Эскадрильи пикирующих «Юнкерсов» Ju-87 являлись рекордсменами по числу награждений рыцарским крестом, уступая лишь таким же элитным истребительным частям. Но и гибли они чаще других.

Постепенно «крылатые шакалы» Ju-87 прошли эволюционный путь от пикирующего бомбардировщика до фактически штурмовика. Таковыми были летящие сейчас «Юнкерсы» Ju-87D-5, вооруженные 20-миллиметровыми пушками MG-FF в крыльях. Но все же главными модификациями оставались «Доры» – классические «пикировщики» Ju-87D-3. Все они ко второй половине Великой Отечественной уже изрядно устарели: были тихоходными и маломаневренными, да и вооружение оставляло желать лучшего. И тем не менее это был чуть ли не единственный «самолет поля боя» в люфтваффе.

Но все же главными были в этом строю «противотанковые пикировщики» – Ju87G-1. Если обычная «Штука» Ju87D-3 выглядела неуклюже, то новая модификация вообще стала «воздушной каракатицей»! Установка под крылом двух 37-миллиметровых пушек Flak-18 снизила скорость и еще более ухудшила и без того отвратительные маневренные характеристики.

Вместе с магазинами на дюжину снарядов пушки крепились под крылом сразу за стойками шасси. В контейнерном варианте Flak-18 обозначалась как ВК-3,7 – «Bord Kannone 3,7-cm».

Противотанковый пикировщик Ju-87G-1 показал себя медлительным и очень неповоротливым, что в сочетании с уменьшенным бронированием и слабым оборонительным вооружением делало машину идеальной мишенью для истребителей. Максимальная скорость самолета снизилась, а перетяжеленный «Юнкерс» Ju-87G-1 уже не мог пикировать, хотя на проходивших испытания опытных машинах все же имелись явно не нужные уже тормозные щитки.

Атака целей производилась с планирования под углами не более 10-12 градусов. Кроме этого, ввод на планирование был весьма неудобным и тяжелым. Таким же было и прицеливание из-за плохой путевой устойчивости. А все из-за «главного калибра» противотанкового самолета люфтваффе. Здесь – и ужасная аэродинамика: вдобавок к неубирающимся шасси добавились еще и две «оглобли» массой почти по полтонны каждая! Точнее, вес одной пушки с лафетом, без учета веса магазина и снарядов, составлял 473 килограмма.

Однако, по мнению командования люфтваффе, выгоды от использования такого вооружения перевешивают ухудшение летных качеств. Ну-ну…

Сомкнутый строй противотанковых пикирующих бомбардировщиков Ju87G-1 вышел на рубеж атаки. Внизу виднелись угловатые очертания русских танков. Маскировка их была примитивной и могла обмануть разве что наземные части, но не «противотанковых пикировщиков».

Головной противотанковый «Юнкерс» Ju-87G-1 наклонил крыло, разворачиваясь, и перешел в пологое пикирование. Они атаковали советские танки с кормы – в самую незащищенную часть бронекорпуса. Опытные пилоты «противотанковых пикировщиков» били короткими очередями, по два-три снаряда, экономя боеприпасы. Ведь боекомплект противотанковых пушек составлял всего дюжину снарядов на ствол.

Через мгновение огненные трассы протянулись к ближайшей «тридцатьчетверке» с тралом – она полыхнула и замерла. Бронебойные 37-миллиметровые снаряды с сердечником из карбида вольфрама разворотили моторный отсек советского танка и подожгли топливные баки.

Длинноствольное зенитное орудие Flak-18, которое стало прототипом подвесной «Bord Kannone-3,7», обладало начальной скоростью подкалиберного снаряда более 1000 метров в секунду. Оно пробивало бортовую броню не только американских и английских танков, но и наклонные бронелисты советских «тридцатьчетверок».

Вслед за «Юнкерсом-87Г» командира противотанковой группы спланировал второй самолет и тоже открыл огонь из подкрыльевых пушек, за ним – третий, четвертый. Они атаковали непрерывно, огненной «фрезой» вгрызаясь в наши танки.

Однако не все пилоты хорошо освоили противотанковую модификацию «Юнкерса-87». Один из них начал стрелять по русскому танку слишком рано и длинными очередями. «Тридцатьчетверку» заволокло пылью разрывов. Но все снаряды прошли мимо – отдача тяжелых противотанковых подкрыльевых пушек была чересчур сильной. И от вибрации пошло сильное рассеивание снарядов. Кроме того, подвесные пушечные контейнеры под крыльями были разнесены по сторонам от центра масс противотанкового Ju-87G-1, и это тоже сбивало прицел. Но и это было не самое страшное.

Пытаясь попасть в танк, он опоздал с выводом из атаки, а когда потянул ручку управления на себя, тяжелый самолет снизился и зацепил деревья крылом и хвостовым оперением. Яркая вспышка взрыва, и вот уже обломки пикировщика разлетаются вдребезги! А в наушниках раздаются предсмертные вопли экипажа.

Вдобавок ко всему, русские палили в воздух из всего, что могло стрелять, – даже из ракетниц! А идти в лобовую на огненный шквал – не у всех «арийских бестий» нервов хватит! Особую опасность представляли крупнокалиберные пулеметы ДШК. Огненные плети стегали небо, и по крайней мере еще один «Юнкерс» Ju-87G-1 не вышел из своего последнего пике…

Противотанковые «Юнкерсы-87Г» своим внезапным налетом уничтожили несколько русских танков. Но эффективность этих самолетов была, мягко говоря, спорной. В руках «экспертов», привыкших брать от «Юнкерса-87» все, крылатое противотанковое оружие было весьма эффективно. Однако в люфтваффе уже не хватало опытных пилотов. А «зеленые» юнцы, которые приходили в летные училища, не могли в полной мере реализовать весь потенциал Ju-87G-1.

Вот как описывал это в своей книге «Пилот «Штуки» сам Ханс-Ульрих Рудель:

«Первый боевой вылет, предпринятый Ю-87, сопровождается потерями. Начальство относится к идее скептически. Но на меня производит впечатление возможность попадания в цель с точностью в 20-30 сантиметров. Раз такой точности можно достигнуть, это означает, что летчик окажется способным поразить легко уязвимые части танка, если только сумеет подойти достаточно близко. Мы учимся безошибочно распознавать различные типы русских танков и узнаем, где находятся их наиболее уязвимые части: двигатель, баки с горючим, боеприпасы. Попасть в танк еще не значит его уничтожить, необходимо поразить определенное место (например, горючее или боеприпасы) зажигательным или разрывным снарядом. Пушки стреляют снарядами с вольфрамовым сердечником, способным пробивать броню любой толщины. Эти снаряды не взрываются до тех пор, пока не пробивают броню насквозь. Ю-87, который и так не отличается высокой скоростью, после установки этих пушек становится еще медленнее и тяжелее. Его маневренность резко сокращается, а посадочная скорость существенно возрастает.

После первого дня у механиков полно дел, потому что почти все самолеты повреждены зенитным огнем. Жизнь такого самолета недолга. Но главное в том, что дьявольское заклинание сломлено, и, имея этот самолет, мы обладаем оружием, которое может быть быстро размещено повсюду и способно успешно бороться с массой советских танков. Это открытие и его практическое применение воодушевляет нас всех. Для того чтобы обеспечить поступление этих экспериментальных самолетов, всем экипажам приказано немедленно присоединиться к нам. Так сформирована противотанковая часть. В оперативных целях она находится под моим командованием».

Но совсем уж хреново немецким «противотанковым пикировщикам» стало, когда появились наши истребители. Легкокрылые «Яки» с красными носами – гвардейцы! – сразу же атаковали противника. Действовали «сталинские соколы» не только смело, но и умело. Пока одна группа Як-9 сковала четверку «Мессершмиттов-109G» прикрытия, еще одна группа советских истребителей набросилась на «Юнкерсы-87». Многим из них даже не довелось сбросить свой смертоносный бомбовый груз.

А «противотанковым пикировщикам» Ju-87G-1 совсем хана настала. За установку относительно мощных противотанковых пушек пришлось заплатить довольно высокую цену. Неуклюжий и медлительный «Густав-Штука» был сравнительно легкой мишенью для истребителей. Чем не преминули воспользоваться краснозвездные легкокрылые Як-9.

После налета пошли и танки – только успевай стрелять! Вперед выдвинулись четыре «Пантеры» и пара массивных «Фердинандов». Под их прикрытием пехота и относительно легкие «Pz.Kpfw III» попытались выбить красноармейцев из недавно занятых ими окопов. Но фрицы все ж недооценили огневую мощь тяжелых танков прорыва «Иосиф Сталин-2»! «ИСы» сосредоточили огонь на тяжелых немецких самоходках и «Пантерах». Хотя даже 122-миллиметровый бронебойно-трассирующий снаряд не мог пробить лобовую броню «Феди», но рисковать немецкие самоходчики все ж не стали. К тому же «Фердинанды» и сами совсем не желали подставляться под огонь тяжелых советских танков. Они вели огонь с предельных дистанций, чтобы и самим не попасть под страшный «молот» 25-килограммового снаряда, разогнанного до 800 метров в секунду. Инструкции панцерваффе прямо запрещали вести бой с ИС-2, не имея численного превосходства в танках.

В итоге одна «Пантера» все же превратилась в обгорелые стальные руины, равно как и все три средних танка «Pz.Kpfw III», не помогли им ни новая пушка, ни усиленное бронирование. Оставив до батальона убитых, немцы откатились на другие рубежи обороны.