Выходил из здания районного отдела я с ощущением того, что узнал от Никонова меньше, чем рассчитывал.

Прикурив сигарету, я старался мысленно поставить себя на место Никонова. Я слишком хорошо знал эту работу, а поэтому реально осознавал, что на месте Никонова не смог бы сделать больше.

Чем больше я думал об этом деле, тем больше поражался нелепостью, а убийство Зайцева больше тянуло на «глухаря». С такими данными прокурор никогда не даст санкцию на арест ни одного из двух реально подозреваемых на данный момент. Против Григория вообще нет ни одной улики, а также нет главного – мотива преступления. Против Милы тоже было немного: обвинить ее можно было только в том, что она пришла в неурочное время домой и обнаружила в квартире труп. У Милочки мог быть мотив для убийства шантаж Зайцева, но вот доказать это практически невозможно.

И все же у меня были отправные данные.

Я вспомнил слова Никонова, что Милочка путалась в своих показаниях, а поэтому в первую очередь решил нанести визит именно к ней.

Естественно, Григорий должен был в данный момент быть на работе. Во всяком случае, ему приходилось сейчас «пахать» за двоих, да еще разобраться, где, чьи деньги, чтобы передать часть, принадлежавшую покойному Зайцеву, его прямому наследнику. Еще было неизвестно, какое решение примет сын Зайцева: оставить деньги в деле или взять все.

Стоп!

Сын-наследник, который хорошо знал Зориных и все их окружение.

Но почему убийство именно в квартире Зориных?

Ответ мог быть довольно простым, но объясняющим многое: под общую шумиху получить в качестве наследства больше положенного.

Это стоило проверить сегодня же.

Я был уверен, что после такого Мила не выйдет на работу, а поэтому рассчитывал застать ее дома. Во всяком случае, во время похорон она выглядела убитой горем.

Оказавшись на четвертом этаже перед знакомой металлической дверью, которые стали входить в моду, как средство безопасности, я, скорее по привычке, трижды нажал кнопку звонка.

Мне пришлось довольно долго ждать, но никто не открывал. Я уже подумал, что Мила могла куда-то выйти или Григорий отвел ее к врачу. Перед уходом я хотел еще раз нажать на кнопку звонка, но дверь открылась. Передо мной стояла Мила в небрежно запахнутом и перехваченным поясом на талии халатике. Она сказала каким-то бесцветным, лишенным эмоций голосом:

– Проходи, Сережа.

Я вошел в квартиру, закрыв за собой дверь.

– Кофе будешь? – все тем же тоном спросила она.

– Не откажусь.

– Тогда пошли на кухню. Я чувствую себя разбитой и совершенно опустошенной.

Она шла впереди меня нетвердой походкой, слегка покачиваясь.

Да, сегодня Мила выглядела, мягко говоря, неважно. Вчера во время похорон я видел ее в черном одеянии рядом с Григорием и не особо разглядывал.

Последний раз, до этой встречи, я видел Милу в обычной обстановке месяца полтора назад. Мила никогда не была красавицей в полном смысле этого слова. Скорее, ее можно было назвать хорошенькой, со смазливеньким личиком. Основным ее достижением была отличная фигура. Зная все свои плюсы и минусы, Мила всегда следила за собой, умело пользуясь косметикой и одеваясь со вкусом.

Если в ту встречу передо мной стояла жизнерадостная яркая блондинка, которой на вид нельзя было дать больше тридцати лет, то сейчас это была резко постаревшая женщина, выглядевшая, пожалуй, даже старше своих сорока лет, которые должна была отметить в начале следующего года. Во всем ее облике сквозило полное безразличие к своей внешности и к жизни в целом. Нерасчесанные волосы свисали с головы. Маскообразное лицо было без следов косметики, а припухшие от слез глаза смотрели с полным безразличием. Даже мятый халат не сидел на ее фигуре, а висел, как чехол на плохом манекене. Скорее всего, Мила находилась под воздействием транквилизаторов. Не только ее бесцветная речь и безразличный взгляд, но и замедленные, неуверенные движения подчеркивали действие какого-то препарата.

Она нажала рычаг на электрическом чайнике, поставила на стол две чашки, у которых положила чайные ложки, сахарницу и начатую банку растворимого кофе.

– Садись, – сказала она, кивнув на табурет и добавила. – Ты свой, а не гость, поэтому у нас самообслуживание. Я спала, – пояснила она.

– Извини, что разбудил.

– Ничего страшного. Я почти все время сплю после этих таблеток. Сейчас выпью кофе и приду в себя.

Она подтвердила мое предположение, что глотала транквилизаторы.

– Понимаешь, Мила, – как бы извиняясь, начал я, садясь на табурет. – Гриша попросил меня немножко покопаться в этой истории. Ты не возражаешь?

Она безразлично пожала плечами.

– Мне все равно. Я знаю, что Гриша встречался с тобой до похорон. Но я не убивала Юрия.

– Никто тебя в этом не обвиняет, – поспешно уверил ее я. – Просто так сложились обстоятельства, что ты пришла первой домой. Но я хотел бы все услышать от тебя.

– Не надо, Сережа, тратить зря свои силы. Я прекрасно понимаю, что капитан, который несколько раз допрашивал меня, просто ждет момента, когда я сознаюсь в убийстве. Он…

В этот момент раздался щелчок чайника, прервавший речь Милы.

– Сыпь себе в чашку, сколько хочется. Я уже сказала, что сегодня самообслуживание, – проговорила она с вымученной улыбкой и закончила. – Можешь курить.

– Спасибо!

Я бросил в свою чашку полную ложку кофе и сахара.

Она положила в свою столько же, но потом добавила еще пол-ложки кофе. В обе чашки затем налила кипяток, поставила чайник и села напротив меня.

– Может быть, тебе в кофе плеснуть коньяк? – спросила она.

– Нет, я за рулем.

Она только кивнула. А когда садилась, то даже не обратила внимание, что халатик разошелся сверху, оголив две упругие груди. До этого я относил их рельеф на счет бюстгальтера, а сейчас убедился, что таким грудям могла бы позавидовать любая шестнадцатилетняя девушка. Я прикурил сигарету и сделал глоток кофе, отводя взгляд в сторону.

– Так что же ты хочешь от меня услышать? – спросила Мила, делая маленькие глотки.

– Если не против, то начни сначала. В день нашей встречи Гриша успел основательно выпить, а поэтому был немногословен, повторяя лишь одно, что Юру убили в вашей квартире.

– Да, в нашей квартире, – кивнула она. – Гришу тоже потрясло это убийство. В тот день я себя неважно чувствовала, а поэтому не досидела на работе даже до обеда. Я собралась и поехала домой отдохнуть.

– В котором часу это было?

– Думаю, что где-то около часа дня.

– Ты сразу отправилась к себе?

– Нет, – медленно покачала она головой. – День был довольно жаркий. Здесь недалеко есть кафе. Я зашла туда и поела мороженого. Я не смотрела на часы, но думаю, что вошла в подъезд уже в третьем часу. Подойдя к двери, я вставила свой ключ в замок и попыталась его повернуть, но он не поворачивался.

– Минутку, – перебил ее я. – Ты хочешь сказать, что дверь квартиры была не заперта?

– Этим же вопросом меня замучил капитан, – усмехнулась она. – Теперь я уже не уверена, поворачивала ли ключ в замке или нет. Столько всего навалилось…

– Понимаю тебя, – кивнул я. – Предположим, что дверь не была заперта. Что было дальше?

– Скорее, машинально, чем осознанно, я попробовала толкнуть дверь. Она открылась.

– Почему ты вошла, а не позвала на помощь?

– Я подумала, что раньше меня вернулся Гриша и забыл запереть дверь. Он ездил с утра в налоговую инспекцию и вполне мог освободиться раньше. Да и какое это имело бы значение, – неожиданно спросила она и пояснила. – Капитан бы все равно подумал, что это я застрелила Юру, а потом подняла тревогу, чтобы отвести от себя подозрения. Моих следов в этой квартире достаточно.

Мысленно я согласился с ее выводами и спросил:

– Ты вынула ключ из замка?

– Конечно. Я положила ключ в сумочку и вошла, закрыв за собой дверь. Уже хотела снять босоножки в коридоре, но неожиданно уловила какой-то посторонний запах, – она говорила все тем же ровным, бесцветным голосом. – Едва заглянула в гостиную, как увидела Юрия. Он лежал на полу в неестественной позе. Она замолчала, уставившись мимо меня неподвижным, невидящем взглядом.

– Ты трогала труп?

– Да, – кивнула Мила, – первое, что я тогда подумала, Юрий основательно пьян, хотя никогда не видела его в таком виде раньше. Даже не помыслила, как он мог в таком состоянии оказаться в нашей квартире. Я наклонилась и взяла его за голову, – она замолчала, отпила кофе и продолжила. – Его лицо было еще теплым, но безжизненным. С испугу я опустила голову, которая буквально упала на пол. Только тогда я заметила на его белой рубашке черное пятно, а на полу пистолет. Это было ужасно.

Она на мгновенье прикрыла лицо ладонями, а когда отняла их, я заметил в ее глазах слезы.

– Ты брала пистолет в руки?

– Нет, – медленно покачала она головой. – Честно говоря, у меня было первое желание взять пистолет в руки. Но меня охватил ужас. Этот ужас гнал меня из квартиры. Я выскочила на лестничную площадку, не зная, что делать. Силы оставили меня, а поэтому я села на ступеньки лестницы.

– Ты не позвонила соседям?

– Кому?! – искренне удивилась она. – Одни соседи были на отдыхе, а вторые – на работе. И потом, даже если бы они были дома, чтобы я им сказала? Я не знала, что делать.

– Почему ты не позвонила Грише?

– Меня бы под пистолетом не заставили еще раз войти в квартиру. А выйти на улицу у меня не было сил.

– И все же нужно было запереть дверь и спокойно вернуться на работу.

– А как же Гриша? Тогда он бы вернулся домой и обнаружил труп Юрия.

– У Гриши на время убийства железное алиби, а вот у тебя его нет, ты понимаешь?

– Это сейчас хорошо спокойно рассуждать, тем более тебе, профессионалу. Прежде всего, в тот момент меня сковал, как я уже сказала, ужас. Поверь, я ничего не соображала и не могла, наверное, действовать разумно. И потом все же так лучше.

– Чем?

– Мне скрывать нечего. А вот если бы я вернулась на работу, как ты считаешь, было бы еще хуже. Подумай сам.

– Ты права, – вынужден был я признать. – На время убийства у тебя не было бы алиби. Да еще тебя мог видеть у дома кто-то из соседей. Ты права, что так подумала.

– Подумала… – усмехнулась она. – Ты мне льстишь, Сережа. Я уже говорила, что в тот момент не могла ни о чем думать. Я только ждала Гришу.

– Долго ждала?

– Не знаю, но мне показалось, что вечность. Для меня в тот момент время остановилось. Я что-то стала осознавать, только увидев, как Гриша выходит из лифта.

– До возвращения Гриши тебя никто не видел, стоящей на лестнице?

– Нет, – медленно покачала она головой. – Правда, лифт сновал несколько раз вверх-вниз, но на нашем этаже никто не выходил.

– Что было потом?

– Гриша очень удивился, увидев меня, сидящей на лестнице. Я сбивчиво ему все рассказала, – Мила тяжело вздохнула. – Я снова вошла в квартиру, но на этот раз с Гришей. У меня даже промелькнуло чувство, что раньше было просто страшное видение, а сейчас мы войдем в нашу обычную, уютную квартиру Но когда мы вошли, все было по-прежнему: труп Юрия лежал на полу… – она сделала паузу, снова тяжело вздохнув. – Гриша сразу принял решение. Он позвонил в милицию и сообщил о происшествии. Мне он накапал корвалол, потому что меня все время била мелкая дрожь. Потом все было, как в дурном сне. Приехала милиция, и начались вопросы… вопросы…

Я внимательно слушал ее медленный, порой сбивчивый рассказ, мысленно сопоставляя время и факты, а поэтому невольно высказал свой вывод вслух:

– Тебе еще повезло, Мила.

– В чем? – искренне удивилась Мила.

– Да, Мила, тебе очень повезло, – повторил я. – Теперь на мгновение представь, что если бы ты с работы сразу вернулась домой, а не заходила в кафе полакомиться мороженым, то могла бы столкнуться в квартире с убийцей. Сама понимаешь, у него не было бы выбора. Нельзя оставлять свидетеля в живых.

Она внимательно слушала меня. Постепенно, по мере того, как мои слова доходили до ее затуманенного сознания, ее серые глаза раскрывались все шире. Осознав полностью услышанное, Милочка набожно перекрестилась.

– Да, – кивнул я. – Ты права, что не делается, все к лучшему. Теперь можешь успокоиться.

Однако ее мышление было замедленным, а внимание она акцентировала не на всей фразе, а на отдельно выбранных словах.

– Как ты можешь так говорить, Сережа? Ведь речь идет об убийстве Юрия, – медленно проговорила она.

– Я только имел в виду твою задержку по пути домой. Убийца мог убрать и тебя.

– Да, мог убрать, – машинально повторила она. – Но может быть, так было бы лучше.

– Почему?

– Как я поняла, этот капитан милиции, который допрашивал меня, считает меня основной подозреваемой в убийстве.

– Не все подозреваемые становятся обвиняемыми, – с улыбкой, чтобы как-то ободрить ее, сказал я. – Как ты думаешь, кто мог убить Юрия?

– Даже не могу представить. У Юрия не было врагов. Во всяком случае, я не слышала о таких.

– А как шли у него дела?

– Хорошо, – уверенно сказала она. – Даже слишком хорошо в последнее время. Честно говоря, я не интересовалась его бизнесом и не люблю считать чужие деньги. Но если много людей встретили дефолт, как личную трагедию, то Юрий в одном из разговоров случайно обронил фразу, что это самый лучший подарок от правительства за его жизнь.

– В чем заключается этот подарок?

– Не знаю, – пожала плечами она. – Извини, но я уже сказала, что не люблю совать нос в чужие дела. Да и в бизнесе в том виде, как он процветает у нас, я слишком слаба. Хотя, – она сделала паузу, что-то вспоминая, и продолжила. – Как-то я разговаривала с Гришей. Он сказал об удаче Юрия. Как я поняла, Юра успел продать все, что имел, а деньги перевел в доллары. После дефолта курс доллара подскочил больше, чем в три раза.

– Но доллар остался долларом, – возразил я.

– Не совсем. Вообще-то он так и остался долларом, – поправилась она, – но курс его резко подскочил. В то же время цена в рублевом эквиваленте, в том числе и на недвижимость, поднялась, но не так. Теперь Юрий мог вернуть все, что продал, за меньшую сумму, да еще остался бы с наваром. Лучше ты уточни все это у Гриши.

– Но если Юрий, скажем, обогатился за счет дефолта, то кто-то много потерял.

– А при чем здесь Юрий? – задала резонный вопрос Мила. – Не он виноват в этом дефолте.

– Ты права, – согласился я. – С кем по работе контактировал Гриша и Юрий?

– Это слишком сложный вопрос. У них прямые поставки и своя сеть магазинов. Гриша и Юрий хорошо дополняли друг друга. Да, все начинал Гриша. Я была так, – она сделала небрежное движение рукой и пояснила, – юридическое лицо. Фактически всем руководил Гриша, пока полностью не ушел в бизнес. У него были и опыт руководства, и хорошие связи. Но у Гриши оставались, я бы сказала, старые, классические способы руководства. Его успехи в бизнесе были потому, что Гриша пытался исключить даже малейший риск, действовал только наверняка, – она сделала паузу, неожиданно улыбнулась и продолжила. – И тут появился Юрий. Он лучше разбирался в этой пещерной экономике, умел вовремя рискнуть и легко заводил знакомства. В общем, они удачно дополняли друг друга.

– А когда и как познакомился Гриша с Юрием? – спросил я, и пояснил. – Я познакомился с Зайцевым у вас, но не задавал раньше этого вопроса.

– Гриша давно знал Юрия. Помнишь, как ты однажды назвал Гришу «идеологическим тунеядцем»? – с усмешкой спросила она.

Я молча кивнул.

– Так Юрий был из той же системы. Он начинал в райкоме комсомола, а потом – в горкоме, но изменение политической обстановки нарушило его карьеру. Правда, Юрий еще во время перестройки ушел в частные предприниматели. Как только Гриша официально возглавил дело, он предложил Юре объединиться, чтобы не соперничать на рынке.

– Понятно, – кивнул я. – Но вернемся к «нашим баранам». Так с кем вели дела Гриша и Юра?

– Извини, Сережа, но у тебя чересчур примитивное понятие о бизнесе, – слегка улыбнулась Мила. – Гриша и Юра имели не маленький магазин, где многое приходится делать самим. Они осуществляли, если можно так сказать, координацию, общее руководство, подписывали договор, а для остального у них был целый штат служащих. Правда, у Юрия остались старые связи, – это Жора Авакян и Олег Михайленко. Они были вхожи к Юрию, брали оптовые партии. С остальными работали помощники. Те брали мелкий опт, – она сделала небрежный жест рукой.

– Я знаю случаи, когда убивали и за мелочь.

– Но не так же, Сережа. Здесь должны быть замешаны большие деньги. Очень большие, – тихо закончила она.

– В этом ты права, – согласился я. – Но где мог убийца взять ключ от вашей квартиры?

– Не знаю, – пожала плечами Мила. – Во всяком случае, свой ключ я никому не давала. Думаю, что Гриша тоже.

– Но при желании кто-то мог снять слепок с ключа? Вполне, – не задумываясь ответила она. – Моя сумочка почти весь день лежит или висит в кабинете. Правда, чужие люди туда практически не заходят. Да и Гриша мог снять и повесить пиджак, где в кармане лежат ключи. Но кому это надо? – она внимательно смотрела на меня, а потом сказала. – Согласись, Сережа, что убить Юру где-нибудь в темном месте было бы проще. Да еще убийца мог инсценировать ограбление. Милиция никогда бы не нашла убийцу.

– Конечно, в таком случае убийцу было бы трудно найти, – неуверенно начал я, хотя мысленно был согласен с ней. – Скорей всего, здесь планировалось не только убийство Зайцева, но и удар по Грише. Убийца не думал, что домой первой вернешься ты.

– Но не проще было убить Гришу? – невольно вырвался у нее вопрос, но она тут же поспешила исправиться. – Ой, извини, Сережа, я этого не хочу.

– Не надо извиняться, Мила. Знаю, что ты не желаешь вреда мужу. Но главное, мне понятен ход твоих мыслей, – я сделал паузу и продолжил. – Должен признать, что ты в чем-то права. Зайцева могли убить в кабинете Гриши, как бы указывая на убийцу. Но вот в вашей квартире… Это слишком сложно и непонятно. Да и оружие…

– А что с оружием?

– Ты же видела его. Этот пистолет для дилетанта, который считает его оружием. Скорее всего, убийца знал, что придется стрелять с близкого расстояния. При этом калибр оружия не имеет особого значения.

Несмотря на выпитую чашку кофе, реакция Милы оставалась все еще замедленной, но мыслила она вполне нормально.

– А может быть наоборот? – спросила она.

– Как это?

– Ты же знаешь, Сережа, что есть люди, которые одинаково хорошо стреляют из всех видов оружия. Убийца может быть одним из таких, а пистолет выбрал, чтобы сбить всех с толку.

– Может быть, – задумчиво сказал я. – Но почему Юрия убили именно в вашей квартире? Я каждый раз задаю себе этот вопрос.

– Обнаружив труп Юрия, я была в шоке. После этого глотала успокоительные таблетки.

– Какие-то транквилизаторы, – медленно говорила Мила. – Да, я стала спокойнее, но чувствую себя отвратительно. Словно какая-то вареная курица. Мысли в голове вязкие. Мне все время хочется спать. Но поверь, я так и не выспалась по-человечески с тех пор. Едва я закрываю глаза и погружаюсь в сон, как всплывает одна и та же картина: распростертый труп Юры на ковре, – она тяжело вздохнула и продолжила. – Сам понимаешь, я все время думаю об этом убийстве. После разговора с тобой, я думаю, что кто-то решил не возвращать деньги. Этот кто-то и решил убить Юру физически, а Гришу – морально, надеясь, что его посадят.

– Неплохо, – кивнул я. – Теперь бы узнать, кто этот умный убийца.

– Не знаю.

Я понял, что продолжение разговора будет переливанием из пустого в порожнее. В принципе, все разговоры на эту тему сводились к одному: труп есть, а реально подозреваемого – нет. В сущности, я узнал от Милы все, что мог, и даже услышал пару свежих мыслей.

Только потом, спустя определенное время, я понял, что упустил самое главное.