Все пословицы и поговорки основаны на мудром наблюдении народа за жизнью.

Лично я полностью согласен с выводом, что «муж и жена – одна сатана». В то же время еще говорят, что «Бог сводит до пары». Но наблюдая со стороны за жизнью супружеских пар, часто отмечаешь промашки в этом вопросе.

Порой просто диву даешься, как могут жить вместе два совершенно разных во всех отношениях человека? Однако при более длительном наблюдении постепенно убеждаешься, что обоих что-то устраивает в этом совместном сосуществовании. С течением времени совместной жизни в любом случае супруги становятся похожи друг на друга, перенимая в большей или меньшей степени черты характера друг друга, постепенно начиная дополнять один другого и даже понимать друг друга не только с полуслова, но и с полувзгляда, то есть, становясь со временем «одной сатаной».

Думаю, что имею право на такое суждение, отметив в прошлом году «серебряную свадьбу». Честно говоря, жалею только об одном, что эти четверть века слишком быстро пролетели. Сейчас уже взрослая наша дочь живет отдельно с мужем и всеобщей любимицей Машенькой, сделав меня и Зою официально «дедушкой» и «бабушкой».

Во многих семьях, кроме имен, данных при рождении, часто используются ласкательные прозвища. Не хочу сказать, что все эти годы я был ангелом во плоти, но вот семья всегда оставалась для меня на первом месте, а Зоя все эти годы оставалась «золотой». Так я окрестил ее с нашей первой встречи за золотистый отлив ее русых волос.

Все это я говорил лишь к тому, что едва открыв дверь и взглянув на меня, Зоя спросила: «Что случилось?»

Обычно она никогда не задавала лишних вопросов, а наиболее распространенный вопрос: «Где ты был?» – вообще никогда не звучал у нас за все годы супружеской жизни.

С самого первого года после выхода замуж Зоя усвоила на все времена, если я уходил куда-то, независимо от времени суток, то значит, так было нужно.

Сегодня в ее вопросе скорее звучала тревога, чем любопытство. Но я не мог вот так сразу с порога сообщить ей о трагедии, разыгравшейся у наших друзей.

– Разговаривал с Григорием, – неопределенно ответил я.

Она едва потянула воздух своим слегка вздернутым носиком, возвращаясь в комнату, и с укором сказала:

– А вот выпить вы могли бы и здесь, дома, а не облизывать где-то чужие стаканы…

Пожалуй, это было единственным яблоком раздора на протяжении многих лет. Являясь гостеприимной хозяйкой, Зоя была готова принять моих друзей и накрыть на стол, могла налить мне рюмочку перед обедом, но всегда была против, чтобы я выпивал где-то на стороне, а тем более в какой-то забегаловке.

Не в обиду будет произнесено в адрес моей «золотой» такое сравнение, я не знаю как в отношение наркотиков и взрывчатых веществ, но вот в отношение спиртного по сравнению с ее обонянием, ни одной специально обученной собаке делать было нечего.

– Так уж получилось, – ответил я, пожимая плечами, – мы пили коньяк, сидя под «грибками» напротив нашего дома. Понимаешь, Григорию нужно было выговориться.

– Мужская беседа, – кивнула она.

– Да, – подтвердил я. – Завтра в четырнадцать часов будут похороны Юрия Зайцева. Нам нужно пойти.

– Что-что? – невольно вырвалось у нее. И тут уже насмешливым тоном Зоя добавила. – Ты всегда был большим мастером делать сюрпризы. Что случилось с Юрием?

– Его застрелили в квартире Зориных.

– Кто? Гриша или Мила?

– В том-то и дело, что это остается загадкой. Во время убийства хозяев не было дома. Когда они вернулись домой, то обнаружили входную дверь не запертой, а на полу в гостиной лежал труп Юрия.

– Ты сам-то веришь в подобную версию? – неожиданно спросила Зоя, пристально глядя на меня.

– Не знаю, – честно признался я, опускаясь в кресло, – во всяком случае, именно так все рассказал мне Григорий, попросив разгадать загадку.

– Другу надо помочь, – согласилась она. – Тем более в жизни могут быть самые невероятные совпадения. Не мне рассказывать тебе об этом.

По роду своей работы, мне довелось повидать в жизни немало смертей, если так можно выразиться, на любой лад. Здесь были и всевозможные убийства, и самоубийства, и несчастные случаи. К виду покойников я стал постепенно привыкать. Но вот никак не могу привыкнуть к самому ритуалу похорон, который никогда не вызывал у меня положительных эмоций. Именно во время похорон отчетливо понимаешь, что каждая жизнь имеет одну общую особенность: оканчиваться, хотя для каждого установлено свое время.

На похороны Юрия Михайловича Зайцева собралось довольно много людей. Кроме катафалка и частных легковых автомобилей, было еще два автобуса для желавших проводить его в последний путь. Не хочу плохо думать о людях, но и не могу исключить, что некоторых на эти похороны привели загадочные обстоятельства смерти Юрия Зайцева.

Мы с Зоей сразу разъединились в общей массе людей. Зоя сразу подошла к Ларисе Ивановне Зайцевой, которую сопровождал высокий, худощавый сын Виктор с женой. Я лишь поздоровался с ними и отошел в сторону.

Первое, бросившееся в глаза и поразившее меня в процессе похорон, было поведение Ларисы Зайцевой. Она совершенно не выглядела убитой горем вдовой. Ее глаза были сухими. А наблюдая со стороны за Ларисой, разговаривавшей с Зоей, я заметил легкую, мелькнувшую на ее лице улыбку. Как сама вдова, так и сын с невесткой скорее были похожи на людей, просто пришедших отдать последний долг покойному, которого едва знали при жизни. Они вместе подошли к гробу с телом Юрия, положили букет алых гвоздик и отошли в сторону. Когда погрузили гроб в катафалк, Лариса с сыном и невесткой сели в легковой автомобиль.

Все время возле гроба с телом Зайцева были только четверо: Григорий и Людмила Зорины, Костя Глумов, который в их фирме считался советником и правой рукой обоих шефов, и секретарша Леночка, довольно смазливая девушка лет двадцати пяти.

Я вошел в большой автобус вместе с основной массой людей, прошел в хвост и сел рядом с весьма упитанным мужчиной лет под пятьдесят с остатками былой растительности на голове. Черный пиджак его был расстегнут, показывая, как темно-синяя трикотажная рубашка обтягивала весьма объемистый животик. Обрюзгшее и плохо выбритое лицо выдавало в нем любителя выпить. Он смотрел в окно и даже не повернул голову, когда я садился рядом.

Чтобы как-то завязать разговор, когда автобус тронулся следом за катафалком, я со вздохом произнес: «Жаль Юрия…».

– Конечно, жаль, – подтвердил он, повернув ко мне лицо, – хороший был мужик, – и неожиданно закончил, – все равно мы все там будем…

При этих его словах я уловил довольно основательный запах алкоголя. Судя по всему, мой сосед уже успел помянуть усопшего.

– Это точно, – согласился я, чтобы поддержать угасающую беседу. – Но не каждого вот так застрелят.

– В этом ты прав. Такое убийство наделало столько шума, что о нем не скоро забудут, – неожиданно мой сосед улыбнулся. – А я вот уже успел принять, – и он для большей убедительности слегка провел кончиками пальцев по горлу, считая, наверное, что я не уловил запаха. – Все твердят, это вредно для здоровья, а я пока на него не жалуюсь. Лично я считаю, что в наше время самое вредное для здоровья – это иметь много «бабок».

Следя за философским высказыванием соседа, я сначала подумал, что он ведет речь о женщинах, которыми, возможно, увлекался покойный Зайцев. Это могло объяснить и странное поведение Ларисы Зайцевой. Но тут я вспомнил, что слово «бабки» означает всего лишь «деньги».

– На мой взгляд, не такой уж и богатый был Юрий, – возразил я.

Скорее всего, в моем собеседнике, как и в мистере Дулитл из фильма «Моя прекрасная леди», пропадал дар философа, хотя он и говорил не слишком витиеватыми фразами.

– В нашей жизни все довольно относительно. Далеко за примером ходить не надо, для одних «штука» наших «деревянных» почти целое состояние, которое они зарабатывают в месяц или получают, как пенсию, – он перевел дух и добавил, – да и то не все. Некоторые получают и того меньше. А о так называемых «зеленых» здесь и речь нечего вести, многие их видели только на картинке. Другие же все считают только в «зеленых», или, как у нас говорят, в «УЕ», – с усмешкой пояснил он. – А тут еще этот, как там его… – он замялся и закончил, – да, дефолт, черт его побери. Ну и словечко придумали. Многие потеряли тогда «бабки» свои.

– Меня проблема дефолта не коснулась. Пока еще, к сожалению, не научился собирать деньги.

– Вот в этом отношении я полностью с тобой согласен. Лично я считаю, что он может стать самым лучшим вложением денег, – усмехнулся мой собеседник, нежно поглаживая ладонью свой животик. – Как говорится: «Бог даст день, Бог даст пищу», а туда, где теперь Юрий, с собой ничего не заберешь, – и уже серьезно закончил. – Зря ты так о дефолте.

– Почему?

– Ты даже не можешь себе представить, сколько людей успело сколотить свое состояние за один день, а еще больше успело разориться. В последнее время творится черт знает что, даже по-человечески не смогли перейти из одной системы в другую. Мордуют народ, как хотят. То придумали эти ваучеры, – он сморщился при упоминании о них, сделав паузу. – Забрать бы все ваучеры, свернуть трубочкой, да засунуть в задницу рыжему гению, – с чувством договорил он и продолжил. – Потом стали раскручивать пирамиды типа Мавроди… Ну, а теперь дождались – дефолт.

Он замолчал, слегка разведя руки в сторону. Видимо, уже выпитое сбило его с темы нашего разговора, и он смог высказать все, что хотел высказать давно, поставив в конце заключения жирную точку словом «дефолт».

– Ты говоришь все верно, – кивнул я. – Но какое отношение дефолт имеет к убийству Юрия?

– А черт его знает? – растерянно проговорил он, даже не думая о возможной связи.

– Как видишь, не дефолт виноват в смерти Юрия, – усмехнулся я.

– Подожди, – он слегка сощурил глаза. – Все может быть. Григорий Константинович тот еще стреляный воробей! Он ведет все дела, как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой, обдумывая и рассчитывая каждый шаг. Такого на мякине не проведешь, – усмехнулся он.

– А вот Юрий был другим, он мог и рискнуть.

Я понял, что под «Константинычем» мой собеседник имел в виду Григория Зорина.

– С опытом Константиныча по-другому нельзя, – рявкнул я.

– А ты думаешь, что Юрия могли убить из-за денег?

– А разве из-за денег не убивают? – усмехнувшись, – ответил он вопросом на вопрос.

– Убивают, причем чаще всего, – подтвердил я… – Но почему Юрия застрелили в квартире Зорина?

– Они же дружили. Может быть, пришли с целью убить хозяина, а там оказался…

Он неожиданно осекся, уставившись на меня тяжелым неподвижным взглядом, как бы поняв, что сболтнул случайному попутчику лишнее, а поэтому махнул рукой:

– Дохлое дело. Не думаю, что полицейские смогут найти убийцу.

Сказав это, он демонстративно отвернулся и уставился в окно, показывая всем своим видом, что наш разговор окончен.

Вокруг свежевырытой могилы, на краю которой на холмике земли стоял гроб с телом Юрия Зайцева, сгрудились провожающие его в последний путь. Я отошел в задние ряды, внимательно разглядывая присутствующих. Возле гроба стояла все та же четверка, а несколько в стороне – два парня в замызганной серой робе. Они опирались на черенки лопат и лениво курили, дожидаясь, когда им дадут возможность закончить работу: забить крышку гроба, опустить его в выкопанную яму и насыпать свежий холмик земли.

По обычаю кто-то обязательно должен говорить слова перед погребением. Мне было очень интересно, кто и что будет говорить о покойном.

Первым слово взял Григорий Зорин. По выработанной годами привычке, он говорил хорошо поставленным голосом и уверенно перечислял все заслуги покойного, а в завершение высказал мысль, что подлый убийца, прервавший полет Юрия, не уйдет от законного возмездия.

Следующей попыталась говорить Людмила Викторовна Зорина, но уже на втором-третьем предложении она прервалась, давясь рыданиями, и отошла в сторону.

Затем к гробу подошли еще три-четыре человека, чтобы произнести несколько добрых слов об усопшем. Всем этим ритуалом руководил Зорин. Меня уже второй раз за время этого ритуала поразило, что ни жена, ни сын покойного Юрия Зайцева не подошли на кладбище к гробу и не сказали ни одного слова об ушедшем от них навсегда родном человеке, оставаясь в общей массе.

Уже в самом конце церемонии, когда гроб с телом Зайцева был предан земле, Зорин пригласил всех присутствующих поехать и помянуть покойного. Судя по молчаливой реакции приглашенных, эти слова были встречены с особым энтузиазмом. Все дружно потянулись к транспорту, считая первую часть траурного ритуала уже выполненной.

Поминки по Юрию Зайцеву проходили в небольшой столовой в Северном жилом массиве.

Как одну из принятых фаз похоронного ритуала – поминки я не любил больше всего, стараясь, по возможности, избегать этой процедуры. Но если мне это не удавалось, то я уже точно покидал поминальное застолье в числе первых. Не знаю уж, как проходят поминки у них там, за бугром, но у нас всегда найдется несколько человек, которые физически не могли покинуть место поминального застолья, пока на столе оставалась водка. Скорее всего, в этом проявляется наш российский менталитет: оставить водку «на халяву» – это было не в натуре наших и выше их понимания.

Вполне естественно, что в конце поминок значительно менялся тон разговора, в полный ход уже шли неуместные пьяные шутки, анекдоты, раздавались смешки в разных концах стола. Порой казалось, что многие даже забыли причину, по которой собрались за общим столом.

В этот раз, учитывая вчерашнюю просьбу Григория Зорина, мне предстояло пройти весь ритуал до конца, а главное – послушать разговоры в конце поминок, когда у поминающих основательно развяжутся языки.

Когда все расселись за столами, первую рюмку со словами о покойном Зайцеве поднял Григорий Зорин. На этот раз он был краток. После него рюмку поднял Глумов. Он тоже сказал несколько слов, предложив помянуть усопшего. Потом, уже разливая водку по рюмкам, говорил, кто хотел, многих из них я не знал. Судя по создавшейся обстановке, покидать быстро траурное застолье никто не собирался. Сначала вышли на первый короткий перекур, пока снующие официантки опустевшие тарелки с традиционной куриной лапшой заменяли на вторые блюда. Тут я заметил, как зал столовой покинула Лариса Зайцева в сопровождении сына и невестки. Второй перекур был более основательным. С прикуренной сигаретой я медленно переходил от одной группы мужчин к другой, ловя на ходу отдельные фразы.

Наконец, я остановился у группы из четырех мужчин, услышав заинтересовавшие меня слова, обращенные к худощавому мужчине лет тридцати с черными волосами и в очках.

– Да с таким воображением, как у тебя, только детективы писать, – сказал насмешливым тоном крепыш среднего роста.

– А разве так не могло быть на самом деле? – под действием алкоголя заплетающимся языком спросил мужчина в очках.

– Ну конечно, все именно так и было, – с иронией подтвердил крепыш. – Юрий пришел домой к Григорию Константиновичу и случайно напоролся на орудующих в квартире грабителей. Ценой собственной жизни он спас имущество Зориных, а странные грабители, застрелив его, ушли из квартиры, не взяв ничего из вещей.

– Не все так банально, Сема, – возразил ему очкарик, – убийца сам завел Юрия в квартиру Зориных и там пристрелил.

– Конечно, – так, – кивнул Сема. – Ты считаешь, что у покойного Юрия хватило ума стоять и ждать, пока преступник вскроет дверь его компаньона и друга, а потом войти вместе с ним, чтобы помочь отделить более ценные вещи от менее ценных, – все тем же насмешливым тоном продолжал Сема. – Ну, ты даешь, Серега! Настоящий фантаст!

Судя по всему, в сознании Семена авторы детективных романов и фантастических произведений особо не отличались, но я не стал обращать внимание на такую мелочь. Видимо, я пропустил начало разговора, когда Сергей излагал приятелям свою версию убийства Юрия Зайцева, а теперь слушатели разбирали ее слабые стороны, заставив автора по ходу разбора вносить изменения.

Конечно, это не был профессиональный разбор версии. Скорее всего, подвыпившие мужики всеми силами старались «посадить в калошу» умника, высказавшего свою версию убийства.

– Да вы так ничего и не поняли. Вам нужно, как маленьким детям, объяснять каждое слово, – в пьяном азарте Сергей отбивался от наседавших на него. – При современной технике у преступника с собой мог быть баллончик или какая-нибудь другая хреновина, чтобы вырубить Юрия на лестничной площадке.

– Не горячись, Серега, – спокойным тоном сказал светловолосый высокий мужчина, лет тридцати пяти, в черной кожаной куртке вместо пиджака. – Ты забыл, что дома у Константиновича весьма солидная дверь. Такую даже профессиональный взломщик не откроет за пару минут. Так что версия твоя относительно баллончика просто, извини, фигня.

– И самое главное, – не дав Сереге ответить, начал Сема, – какого черта, с позволения сказать, забыл Зайцев днем в квартире Зорина, зная, что тот уехал в налоговую, а Мила на работе? Может быть, он следил за преступником через весь город до дверей квартиры? – насмешливо закончил он.

Вот этот вопрос, пожалуй, был самым существенным из всех. Как говорится, не в бровь, а в глаз. Только получив ответ на него, можно строить версию.

Но Сергей упорно не хотел сдавать своих позиций.

– Это просто, – махнул он рукой. – Зайцев был по делам рядом с домом Зорина и решил зайти узнать, как дела в налоговой, – затем он повернулся к светловолосому. – А ты, Миша, подумай, что дверь открыли не отмычкой, а родным ключом.

– Которые преступнику дали Григорий Константинович или Мила, – все также с насмешкой продолжил Сема.

– Такие преступления не совершаются сразу, а тщательно готовятся. Преступник заранее приготовил ключи, – нравоучительно пояснил Сергей. – Читать надо…

– Вот в этом Сергей, пожалуй, прав, – вступил я в разговор, уточнив, правда, в чем же он прав.

– Во! – улыбнулся Семен. – Нашему Сереге прибыла группа поддержки. Но где же преступник взял ключи?

– Если тщательно готовиться к преступлению, то довольно легко можно было сделать слепок с ключей, а потом заказать дубликат, – чувствуя мою поддержку, разъяснил Сергей. – Григорий Константинович не слишком следит за своей связкой ключей, хотя и не бросает, где попало. Ну, а о Людмиле Викторовне и говорить нечего. В последнее время она стала какой-то воодушевленно-рассеянной. Ну, прямо, как гимназистка.

Я не стал уточнять, какой себе представляет Сергей гимназистку и, которую он имел в виду: ту, что до 1917 года или современную.

– Да, – неожиданно вздохнул Семен, – жаль мужика. Не исключено, что у нашего Константиновича выросли хорошие рога. Бабе под сорок лет, а она следит за собой, как молодайка.

– А что ты видишь в этом плохого? – удивился я. – Женщина в любом возрасте должна оставаться женщиной, а не превращаться постепенно в стареющую бабу. Моя жена с молодости следит за своей внешностью, чтобы я больше обращал внимания на нее, а не на других, чтобы сравнение ее с другими женщинами всегда было в ее пользу.

– Это, конечно, хорошо, когда женщина постоянно следит за собой, а не опускается и не превращается в неряшливую бабу после того, как выйдет замуж, – согласился Михаил. – Но вот в отношении Милы разговор особый. Нужно отдать должное, она всегда следила за своей внешностью, одевалась со вкусом. Но все заметили в ней разительную перемену где-то с весны этого года. Нет, плохого, в прямом смысле слова о Людмиле Викторовне никто не может сказать.

Михаил говорил неторопливо, а мужики молча кивали.

– Если про мужиков в такой ситуации говорят: «Седина в бороду, бес в ребро», – продолжал Миша, – то в отношении Милы я бы сказал: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодой». Уж больно она начала молодиться, работать под девочку. Да еще стала рассеянной. Витает где-то в мечтах…

– Это немудрено, – усмехнулся Сема, – Григорий Константинович должен был раньше понять, что разница в годах когда-нибудь, да скажется.

Меня не интересовало обсуждение личной жизни Зориных, а поэтому я перевел разговор в нужное для меня русло:

– Ну, со снятием слепка с ключа вопрос ясен, – сказал я. – Но скажи, Сергей, на кой черт было делать эти слепки и подбирать ключи к квартире Зориных?

– Скорее всего, это был не грабитель, – медленно проговорил Сергей, успевший пересмотреть свою версию. – Я не знаю причину, но убийце нужно было поговорить с Зориным именно в его квартире, а пистолет он прихватил так, на всякий случай. Но вместо ожидаемого хозяина пришел Юрий. Тогда преступник быстро меняет план. Он одним выстрелом убивает двух зайцев, – заканчивает Сергей.

– Ну, скажем, не двух, а только одного Зайцева, – пьяно хихикнув, поправил его Семен.

– Заткнись. Не забывай, что мы на поминках, – довольно резко оборвал его Сергей, и продолжил. – «Как я читал в детективе, в таких случаях преступник рассчитывает на возвращение хозяина домой. В нашем случае, Зорина. Его естественной реакцией в такой ситуации была бы та, что он поднял бы с пола пистолет, оставив на нем отпечатки своих пальцев. Чем бы потом Григорий Константинович смог доказать, что не заманил к себе в квартиру Зайцева и не убил его?».

– Но какова же цель убийства? – спросил я. Наша фирма, не в пример многим другим, спокойно пережила дефолт. Зорин и Зайцев умело руководили и не собирались покидать, так сказать, капитанского мостика. А вот так все бы пошло ко дну: Зайцев в могиле, а Зорин – в тюрьме, – Сергей развел руки. – Многие бумаги успели бы исчезнуть.

– Оказывается, может быть польза и от налоговой инспекции, – с улыбкой сказал мужчина, молчавший в течение всего разговора. – Григория Константиновича там столько мурыжили в день убийства, что тверже алиби придумать трудно.

– Повезло ему, – кивнул Михаил.

– А вот Людмиле Викторовне совсем не повезло, – вставил Семен. – Она пришла в рабочее время днем домой и обнаружила труп Зайцева. Хотя я не думаю, что она могла застрелить Юрия, – со своей постоянной усмешкой, сказал он и добавил. – Пошли, мужики, а то водка остывает.