Войдя в свою квартиру, я с чувством захлопнул за собой дверь, что обычно никогда не делал. В отличие от Людмилы, имевшей две комнаты, у меня была однокомнатная квартира. Я считал, что в ней легче убирать.

Но, уже оказавшись посередине комнаты, я остановился, как слон в лавке, не понимая, что делать, с чего начинать. Мысли бились в голове, порой сталкиваясь и разлетаясь в разные стороны, но не находя ни своего места, ни выхода, чтобы оформиться в законченную формулу.

Мне казалось, что я очутился в театре абсурда…

Сама смерть Людмилы, молодой, здоровой, жизнерадостной, красивой, была полным абсурдом, не поддающимся никакому логическому объяснению.

Трудно сказать, сколько бы времени я так простоял в оцепенении, гоняя из угла в угол головы мысленную жвачку, но меня вернул к реальности звонок телефона.

– Да, – коротко бросил я, взяв трубку.

– Где ты был?.. – резко прозвучал, как вопрос следователя во время допроса, голос Елены. – Я уже дважды звонила тебе.

Я не видел, но скорее почувствовал улыбку на своем лице: за такой короткий отрезок времени у меня будут требовать алиби уже во второй раз.

– Понимаешь, я ходил к Люси… – начал я, чтобы поделиться тем, в какое положение попал.

Но меня никто не захотел слушать. Елена резко прервала меня на полуслове:

– «Старая любовь не ржавеет»…

Только сейчас, прикинув в голове числа, я понял, что не сегодня, так завтра у Елены должны были начаться месячные. Это означало, что на денек-другой она становилась капризной дурой, в чем потом каялась. В первый раз в начале наших встреч я даже подумал, что у нее «крыша течет». Но потом она извинилась и все объяснила. В итоге я смирился с этим ее недостатком…

Сейчас я невольно вспомнил ее высказывание, ставшее сразу крылатой фразой: «Да, я знаю, что неправа. Но разве тебе трудно покаяться и извиниться?»…

Это была чисто женская логика.

В общем, не считая 2–3 дней в месяц, которые я научился вычислять и проводить в деловой поездке, Елена полностью устраивала меня во всех отношениях. Поэтому с момента нашего знакомства, уже в течение более шести месяцев, мы медленно прибивались к вопросу о свадьбе, или к официальному созданию, ставшей модной в наше время, гражданской семьи, т. е. когда мы перестанем встречаться, а начнем жить открыто вместе.

– Ее убили, – сказал я, в надежде прорваться через ее сегодняшнее состояние.

– Надеюсь, это сделал не ты в порыве страсти?.. – насмешливым тоном спросила она.

– О какой страсти ты говоришь?!.. – возмутился я и тут же скатился до уровня оправдывания. – Ты же сама прекрасно знаешь, что с Люсей мы были только знакомы…

– Когда захочешь покаяться, рассказав мне все подробно, как у вас было, то позвонишь, – уловив понятные только ей нотки вины в моих словах, резко сказала Елена и бросила телефон.

Услышав короткие гудки, я положил трубку. Это был очередной «приход» Елены Прекрасной. Но по опыту я уже знал, что сейчас звонить ей не имело никакого смысла. Этот звонок мог только усугубить ситуацию.

Я знал, что через некоторое время Елена опять отыщет меня сама для того, чтобы еще раз обвинить в измене и бросить трубку. Но был возможен и другой вариант: она вскоре заявится на мою квартиру, чтобы высказать все обвинения лично. Заставить ее замолчать возможно лишь, закрыв ее рот своими губами, а потом последует примирение в постели.

Я прикурил сигарету и прикрыл глаза. Но тут же перед моим мысленным взором предстало бледное, маскообразное лицо Людмилы, обрамленное разметавшимися по ковру белыми волосами. На лице выделялись широко открытые, устремленные в одну, только ей видимую точку на потолке, неподвижные глаза, всегда украшавшие лицо.

Чтобы снять стресс, я налил полстакана коньяка, выпил залпом, даже не ощутив его вкус, и загрыз яблоком.

Сигарета успела уже догореть, но я прикурил новую, сев на кухне и уставившись взглядом в одну точку.

Неправда, что нужно закрывать глаза, чтобы ярко, в образах вспоминать прошлое. Я неподвижным взглядом смотрел в одну точку, но вот видел не пустую стену своей кухни, а плывущие отрывочные картины прошлого… Началось все немногим менее двух лет назад.

Стояла жара в конце июня, когда все литрами стремятся влить в себя холодную жидкость, покидающую тело несколько позже с потом. Неловко повернувшаяся блондинка «угощает» меня «колой», которая просто выплескивается на мою, еще не успевшую потемнеть от пота, белую безрукавку.

Естественно, на ее лице испуг и растерянность, а сквозь пухлые губки слышатся бессвязные, невнятные слова извинения.

Потом я везу ее домой, где она обещает в течение часа исправить свою оплошность. Окинув взглядом ее стройную фигурку с выпуклостями в нужных местах, я просто не мог упустить случая и не познакомиться с ней.

Прежде всего, я узнал, что ее зовут Люси, именно Люси. Это имя она произнесла нараспев. Потом выяснилось еще одно интересное обстоятельство: она жила на расстоянии трех домов от того места, где я недавно приобрел себе квартиру.

Она не трещала, как большинство моих знакомых девушек, а говорила неторопливо, немного растягивая слова, будто обдумывая значение каждого.

Я узнал, что она только что сменила место работы и перешла работать в кафе «Старый фрегат», где будет выступать по вечерам, играя на клавишных. Так я понял, что передо мной музыкальная творческая натура. Но еще более приятным было то сообщение, что у нее образовалось «свободное окно» в две недели, в течение которых она хочет отдохнуть где-нибудь на берегу моря, но не на модном курорте, а подальше «от шума городского».

Для меня это было приятным совпадением. Я тоже собирался поехать немного отдохнуть, но раздумывал о кандидатуре попутчицы.

В общем, две недели в тихом месте на берегу моря для нас пролетели, как один день.

Люси совершенно не интересовали ни дискотеки, ни ночные кабаки.

Мы проводили время с Люси только на море или в постели в прямом и переносном смысле.

Дело в том, что с ней было прекрасно и ночью на берегу…

Естественно, кроме сна, еды, секса и плавания, мы в промежутках немного разговаривали. Должен признать, что она была хорошим собеседником. Люси довольно не глупа, но главное, умела слушать и вовремя кивнуть, располагая собеседник к себе и откровенности.

Я рассказал ей почти все, начиная с детства, о себе. Разумеется, в пределах допустимого, исключив из рассказа любовные приключения и не совсем благовидные поступки, которые встречаются в жизни каждого. Я никогда не говорил конкретно о своих любовных связях, тем более смакуя некоторые подробности. Поэтому не относил к числу настоящих мужчин тех, кто рассказывал о своих сексуальных подвигах, даже о мимолетной связи с проституткой…

В тоже время я открыл в Людмиле удивительное свойство: она умела долго говорить, не сказав при этом ничего существенного. При необходимости она могла тут же перевести разговор на другую тему. В итоге за все время отдыха я узнал, что она будет работать клавишницей в кафе «Старый фрегат». Эту информацию я получил еще в первый день нашего знакомства. Еще я узнал, что Люси приехала покорять город сразу после окончания школы, но откуда, так и не уточнила.

К концу первой недели отдыха у меня создалось впечатление, что Людмила появилась на этот свет уже взрослою, но не более месяца назад, а девственности лишилась только за день до встречи со мной, пройдя все обучение экстерном. Но я не был таким занудой, чтобы эти мелочи могли огорчить наш прекрасный отдых.

Ко всем ее отличным внешним данным, она была как любовница просто безупречна. Во всяком случае, всех знакомых до этого девушек я не мог поставить даже в близкое сравнение с Люси в этом отношении. У нее была одна великолепная особенность: во время секса голова выключалась полностью, а вот тело жило своей собственной жизнью на уровне рефлексов и эмоций.

Кстати, о ее теле… В жизни Людмила была, скорее всего, натуральной блондинкой, но с осветленными до белого цвета волосами на голове. Об этом говорили ее большие голубые глаза и русые волосы с рыжинкой на лобке. На лице эти глаза хорошо сочетались с аккуратным носиком и чувственными губами. В ее фигуре, начиная от лебединой шеи и кончая крошечными ноготками пальцев ног размера Золушкиных, при всем желании нельзя было найти изъяна. Чувственные к ласкам груди могли служить для всех эталоном, когда бюстгалтер не скрывал их красоту.

И все же мы пришли к одному и тому же выводу…

Основательный разговор у нас состоялся в последнюю ночь перед отъездом. Все началось со взаимного расточения комплиментов друг другу, а потом постепенно, без взаимных обид мы пришли к обоюдному выводу, что по жизни являемся совершенно разными людьми… Если же мы попытаемся создать семью, то это будет дорога в никуда, а мы вскоре станем врагами.

В итоге, мы решили в дальнейшем оставаться добрыми друзьями, сохраняя самые приятные воспоминания об этом отдыхе. Каждый из нас должен был жить своей собственной жизнью.

Я и сейчас считаю это самым разумным решением. За две недели я узнал только, что провел отдых с Фоминой Людмилой Ивановной по паспорту, 21 года, по гороскопу – «скорпион»… Порой мне казалось, что рядом находится засекреченный агент.

В принципе, все так и стало: мы расстались друзьями. Я несколько раз приезжал в кафе, – конечно, с девочками, – послушать выступление Людмилы. Она же обращалась в течение месяца два-три раза с обычными пустяковыми хозяйственными просьбами, которые обычно выполняет дома мужчина.

Но прошло немногим более месяца, когда в наших отношениях появилось небольшое исключение. За время отдыха на море мы успели понять одно, что именно в сексе нашли друг друга. Но также понимали, что не сексом единым живет человек.

В этом положении Людмила нашла выход, который предложила во время спокойной беседы. Я ее предложение принял.

Обычно дважды в неделю звонила Люси, а реже я, с одной короткой фразой: «хочу тебя»… После этого сигнала мы встречались, чаще в моей квартире, всего на час…

Но какой это был час!..

Мы не говорили ни о чем, не обсуждали никаких проблем. В это время было только буйство плоти. Затем, придя в себя, мы обменивались на прощание легкими дружескими поцелуями, чтобы продолжать жить каждый своей жизнью. Конечно, в таком положении было что-то ненормальное. Так могли считать те, кто не провел с ней ни одной ночи. Я же успел пристраститься к Люси, как к наркотику: понимал, что это не приведет ни к чему хорошему, но должен был хотя бы дважды в неделю получить свою дозу этой «дури».

Если кто-то скажет, что для молодого, здорового парня две встречи в неделю – крайне мало, то он просто не знал Люсю.

К тому же у меня периодически появлялись другие девушки, хотя не получались долгосрочные связи. С ними было то же самое, но в худшем варианте. Был ли кто-то постоянный у Людмилы, я не знаю и не интересовался этим, чувствуя, что не получу ответа.

Где-то в октябре прошлого года в моей жизни появилась Елена Воеводина. Правда, после первого ее «прихода» в канун месячных я быстрее хотел «делать ноги». Но потом приглядевшись побольше к Елене, я понял, что это не самый худший порок, встречающийся у людей, к тому же быстропроходящий.

Елена училась в институте, чтобы потом поднимать экономику нашей страны на должный уровень. Но главное было в другом: мы довольно быстро притерлись друг к другу во всех отношениях, в том числе и в направлении секса. После появления Елены, мне все меньше и меньше требовался наркотик под именем «Люси». Последняя встреча с Людмилой состоялась где-то в марте, а после нее я взял тайм-аут в наших отношениях…

Конечно, об этом исключении из нашего договора «только о дружбе и сотрудничестве» с Люси я нигде и никогда вслух не вспоминал. Теперь это стало только моей тайной, которую никто уже не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть.

Я прикурил очередную сигарету, немного подумал и сделал глоток коньяка прямо из бутылки. Соседей из подъезда и также по дому я сразу исключил из числа подозреваемых. Даже во время основательного ремонта после того, как я купил квартиру «в убитом» состоянии, я старался доставить минимум неудобств. За все время моего проживания в моей квартире ни разу не было ни шумных вечеринок, ни пьяных разборок, ни шумных семейных сцен. Знакомство с соседями практически не происходило: они не трогали меня, а я не трогал их. В лучшем случае, даже не зная по имени или фамилии, я при встрече ограничивался «Здравствуйте»…

Как ни странно, но из всех, проживающих в близлежащих домах, я был лучше всего знаком с соседкой Людмилы Ниной Ивановной. Но в этом была сугубо ее заслуга. В один из первых моих визитов к Людмиле она меня остановила и устроила самый настоящий допрос. На мгновение у меня даже мелькнула мысль, что передо мной стоит кандидатура в будущие тещи. Только придя в себя от ее первого натиска, я спокойно объяснил, что работаю вместе с Людмилой, извинился и ушел. Но это означало официальное знакомство. Теперь мы при встрече вежливо здоровались, а я пытался проскочить, ограничившись этим. И все же это знакомство оказалось для меня полезным: об ее наблюдении в отношении звука телевизора стоило подумать.

Окружение Людмилы, даже ближайшее, кроме работы, я практически не знал.

Повторяю, мне казалось, что Людмила родилась уже взрослой в кафе «Старый фрегат». Поэтому я знал только тех, с кем она работала. Из девушек Людмила выделяла двух официанток. Первой была пухленькая, среднего роста Ольга. Она когда при разговоре кивала головой, то ее короткая стрижка из темно-русых волос металась по голове из стороны в сторону. К ней часто приезжал Александр. Он работал таксистом. В принципе, они уже жили в гражданском браке, а теперь намечали дату свадьбы, на которую обещали пригласить и меня.

Вторую подругу все звали Мадлен, хотя по моему глубокому убеждению, при рождении ей дали имя «Маша». Это была полная противоположность Ольге: высокая, стройная, с обалденно длинными ногами, жгучая брюнетка. Ее явно крашеные волосы доходили до плеч, а на лбу, скрывая его высоту, лежала аккуратно подстриженная челка. Мадлен в настоящее время была свободна, хотя я не мог исключить наличие кратковременных связей. Она уже не раз, что можно было принять за шутку, предлагала мне провести ночь вместе.

Поддерживая подругу, Люси советовала провести сравнение между блондинкой и жгучей брюнеткой, хотя бы с научной точки зрения. Но я от подобного варианта отказался. Не могу сказать, что Мадлен не вызывала у меня эмоций как женщина, но просто, как говорится, до нее не доходили руки. К тому же, я боялся, что после такого сравнения для меня будет полностью закрыт доступ к наркотику «Люси».

А теперь еще появилась и Елена…

Конечно, я знал и мужчин, работавших в кафе.

Прежде всего, это хозяин Сергей, а точнее Сергей Саркисович Баев. Это был высокий, добродушный мужчина лет под сорок, немного склонный к ожирению, с редеющими на голове волосами. Он был хорошим бизнесменом, знающим свою работу. Не отсиживаясь в кабинете, Баев встречал каждого посетителя, когда бывал в зале, как родного или, по крайней мере, как близкого друга, чтобы тому хотелось снова и снова посетить кафе. Я знал, что он отличный семьянин, но ему не везло только в одном: трое детей и все три – дочери. Но, как шутил штатный балагур Гоша: Баев еще не терял надежду получить наследника и упорно трудился в этом направлении.

Егор Алексеев, он же Гоша, был барменом, умело орудующим за стойкой. Должен признать, что у него по любому поводу были шутка или анекдот. Конечно, посетителям нравилось это. Гоше было лет 25. Это был смазливый шатен, с хорошей фигурой, за которой он следил. Раза два мы встречались с ним в тренажерном зале, но, видимо, наши расписания посещений не совпадали. Кроме обычных шуток, он избегал разговоров на другие темы, словно боясь случайно выдать государственную тайну. О нем как-то Мадлен сказала, что это их доморощенный Казанова, не трогающий своих сотрудниц.

Еще был электро-гитарист Максим Груздев. Он играл вдвоем с Людмилой, иногда солировал в ее сопровождении на гитаре. Макс мог также петь несколько с хрипотцой голосом, дуэтом. Нужно признать, что пели они, главное, дело с душой, а вот играл Макс просто отлично. На вид ему было где-то под 40 лет, но морщины на лице и значительная проседь в волнистых волосах говорили о бурно проведенной молодости. Макс был неразговорчив, отвечал на вопросы коротко: «да» или «нет». За вечер он, как мне сказал Гоша, потихоньку выпивал свою дозу 250–300 граммов коньяка, никогда не превышая ее.

И все же я прекрасно понимал, что у Люси существовала и другая жизнь вне границ этого кафе, а также другое окружение. Как-то я видел, как Людмила садилась в черный «Мерс» с тонированными стеклами.

Но это была та часть ее жизни, к которой я отношения не имел…

Во всяком случае, из всего того, что мне было известно о жизни Людмилы, ни повода для ее убийства, ни желающих ее убить я так и не нашел. А уж увязать ее убийство с одновременной подставой меня я даже представить не мог.

Связать убийство с собой…

Вообще-то по жизни я человек неконфликтный. Но думаю, что насолить мне в большей или меньшей степени, впрочем, как и большинству людей, наберется с десяток человек, если хорошо подумать. Большинство из них могли тихо позлорадствовать моим неприятностям, но не предпринимать активных действий. Не думаю, что кто-то мог ненавидеть меня до такой степени…

К тому же, среди моих знакомых, практически никто не знал всей правды о наших отношениях с Людмилой Фоминой. При всем желании, не могу таких вспомнить…

От размышлений меня оторвал звонок телефона.

Я взял трубку. Но на другом конце провода, услышав мое короткое «да», не захотели ни продолжать со мной разговор, ни извиниться за ошибку номером. Вместо слов я услышал короткие гудки.

Сейчас был тот редкий момент, когда я пожалел, что до сих пор не поставил себе аппарат с определением номера звонящего. В данном случае я не исключал, что это мог позвонить преступник, чтобы проверить эффективность своей работы и действия ментов. Но с таким же успехом кто-то мог просто ошибиться номером и, услышав незнакомый голос мужчины, просто положить трубку…

Я даже успел выкурить очередную сигарету, но мысли упорно не хотели возвращаться в мою пустую голову…

Вновь раздался звонок телефона.

Я взял трубку и по привычке сказал:

– Да…

– Ты все еще продолжаешь думать о своей Людке? – раздался раздраженный голос Елены.

– Не о своей, а об убитой сегодня утром Люси, – спокойно поправил я ее.

– Ты не хочешь сейчас сесть за руль и приехать ко мне? – неожиданно, резко сменив тему разговора, спросила Елена, как бы не слыша моего ответа. И добавила, – я сейчас одна дома…

– Просто не могу… Я успел выпить…

Не знаю почему, но перед Еленой мне всегда приходилось оправдываться. Она же резко бросила:

– Тогда продолжай пить… Это тебе больше подходит.

Так и не объяснила, почему мне это больше подходит, в трубке после резкого щелчка раздались короткие гудки.

Елена была в своем репертуаре!..

Кстати, хоть и жертвой в этот раз была женщина, но в каждом преступлении французы советуют: «ищите женщину»…

Так, но единственной женщиной, которая стала жертвой, унеся с собой причину, уже нет в живых.

Если бы я просто случайно узнал бы об убийстве Люды, то, скорее всего, мог бы назвать причиной ее прошлое или ее личную жизнь, о которой не имел понятия.

Но почему ее убили именно так?.. Почему еще за одно решили определить в убийцы меня?!..

Ответ, даже приблизительный, не приходил в мою голову. Самое реальное, о чем я мог подумать, в убийстве Людмилы повинен какой-то Отелло, приревновавший ее. Но тогда все выглядело бы по-другому…

Я немного отвлекся и постарался подойти к вопросу с другой стороны.

Неожиданно у меня появилась абсолютно бредовая, впрочем, как и само убийство, идея: Люси убили только для того, чтобы только «подставить меня». Ее смерть играла лишь роль «пропуска в зону» для меня. Но тут же у меня мелькнула встречная мысль: почему, в таком случае, для убийства выбрали Людмилу, а не Елену. Для убийства Елены у меня было больше повода. Не знать о существовании Елены убийца не мог…

Из всего этого нагромождения глупых мыслей я мог сделать только один реальный вывод – кто-то хотел одним ударом убить двух зайцев: избавиться от Людмилы и подставить меня.

Кроме этого мог быть и еще один вариант, при котором уже я мог оказаться «сбоку припеку».

По какой-то, неизвестной мне причине преступнику срочно потребовалось убить Людмилу. Но, было одно условие: труп должен быть обнаружен сразу, да еще с готовым кандидатом в убийцы. Моя дальнейшая судьба при этом никого не волновала.

Итак, «не было ни гроша, да вдруг алтын». У меня появились сразу три основных версии убийства Людмилы.

Во-первых, кто-то очень хотел только подставить меня, а Людмила оказалась случайной, но вполне подходящей для такого случая жертвой.

Во-вторых, убить хотели именно Людмилу Фомину, но на роль убийцы определили меня.

В-третьих, убийце удалось так спланировать преступление, чтобы совместить, как говорится, «приятное с полезным»: он убивает Людмилу и тут же подставляет меня…

Я снова взял бутылку с остатками коньяка, сделал глоток из горла и прикурил сигарету…

Из всего этого мне, прежде всего, не нравилась одна деталь, что кто-то предусматривал во всех трех вариантах именно мое участие, причем, в самой неприглядной роли.

Если хотели убрать Людмилу по моему второму варианту, то можно было бы сделать все гораздо проще, без всех этих сложностей с телефонными звонками… Людмилу убивают ночью, когда она выходит из кафе, определив при этом на роль убийцы пьяного бомжа, которого находят рядом.

Я не сомневался, что кто-то уж очень хотел подставить меня таким оригинальным способом. В то же время Людмила должна была уйти из жизни в любом случае, вне зависимости от последствий для меня.

Тогда получается, что убийца должен был хорошо знать нас двоих: и меня, и покойную Людмилу. Но вот если их было двое, как это сейчас стало модно: заказчик убийства и исполнитель? В таком случае нас двоих должен был хорошо знать только заказчик, который и разработал весь план убийства. Исполнитель должен был лично знать только Людмилу или иметь «корочки» должностного лица, хотя бы того же мента, давшие ему допуск в квартиру. Меня же он мог знать только по фотографии.

Психологически, планировавший убийство все рассчитал правильно. Прежде всего, я мог отказать в просьбе Людмиле. В этом случае, под угрозой смерти, она должна была умолять меня придти до тех пор, пока я не согласился бы. Но ее участь, в любом случае, была предрешена…

Но кто же смог так все спланировать и выполнить?!.. Кто же он?.. Кто?..

«Ищите женщину»…

Конечно, это было легко и просто сказать, не указывая, где и какую женщину искать…

Вообще женщины в большинстве своем по натуре слишком импульсивны. Если бы я даже нанес одной из женщин серьезную обиду, то расплата не откладывалась бы в долгий ящик. Я бы уже давно получил свое.

Честно говоря, я любил женщин, скорее всего, как самое лучше произведение искусства в природе. Поэтому я никогда не был Дон Жуаном. Тем более после отдыха с Людмилой меня женщины стали интересовать в плане, чтобы можно было с ней пойти отдохнуть в компанию, но в то же время, и как постоянный объект удовлетворения сексуальных стремлений. Поэтому я не старался часто менять девушек. К тому же, после очередной дозы наркотика от Люси, особого кайфа с бабами я не испытывал: все, вроде было то и одновременно не то…

Последней подругой перед появлением в моей жизни Елены у меня была Лариса. Связь с этой приятной шатенкой тянулась около полугода. Должен признать, что Лариса была хорошая хозяйка, вкусно готовила, старалась ни в чем мне не противоречить. Но зато в вопросах секса была не только не искушенная, но еще и не хотела учиться. О таких женщинах обычно говорят: «для дома, для семьи». Лариса хотела быстрее законно оформить наши отношения и начать рожать детей. Но вот я к такому подвигу был совершенно не готов.

Все решилось неожиданно и мирно. Одна из ее подружек познакомила Ларису с заезжим офицером, срочно ищущим законную жену. Лариса, получив предложение, долго не раздумывала, забрала от меня свои вещи и после регистрации брака отбыла с законным супругом к месту службы.

Здесь, скорее всего, в роли обиженного должен был выступить я. Больше о Ларисе я ничего не слышал.

Только после нее у меня появилась студентка Елена.

Вот она ни с какой стороны не может иметь отношение к этому делу. После трагической гибели ее последнего бой-френда, за которого она собиралась выходить замуж, Елена долгие месяцы пребывала в одиночестве. Ее жених разбился на машине. Да, Елена долго не подпускала к себе парней, пока не появился я. Скорее всего, устав от одиночества, она выбрала меня, согласившись остаться у меня уже на второй вечер знакомства…

Естественно, в процессе наших встреч я имел удовольствие познакомиться с ее родителями.

Отец, Дмитрий Сергеевич, технарь, был вполне нормальным мужиком. Мы довольно быстро нашли с ним общий язык, говоря о машинах. Он был не против наших встреч, понимая, что его уже взрослая и современная дочь давно забыла, что такое девственность, а теперь должна удовлетворять свои физиологические потребности. Иногда, в шутку меня он называл: «будущий зятек».

Но зато будущая теща…

Я никогда не мог вспоминать о ней без содрогания. Только злейшему врагу можно пожелать подобную. Зоя Федоровна смогла стать бизнес-леди. Правда, она была хозяйкой небольшого магазинчика, имея в своем подчинении трех-четырех человек. Но зато вела себя так, словно была владелицей, как минимум, одного супермаркета. С момента нашего знакомства, я буквально физически ощущал, что она меня едва переваривает, но не более. Я старался как можно реже встречаться с ней, а тем более избегал разговоров о нас с Еленой.

Конечно, возможная в перспективе, то есть будущая теща была для меня явно не подарок, но вот к этому убийству она никак не могла иметь отношение. С убитой Людмилой Фоминой она вообще не была знакома, чтобы избавиться от меня, она могла найти много других способов. Основной причиной, как я понял, неприязни Зои Федоровны ко мне, было то, что она не могла допустить и мысли, чтобы ее ученая дочка вышла замуж за какого-то селянина.

Я никогда не скрывал, что родился и вырос в глубинке на Кубани. В Ростове же я появился всего четыре года назад, сразу после демобилизации. Служил в пограничных войсках вместе с ростовчанином Славой Грановым. Всякое бывало во время службы… Так между мной и Славкой возникла настоящая мужская дружба, проверенная в экстремальных ситуациях. Как-то в разговоре на отдыхе у меня вырвалось, что хочу продолжить учебу. Эти слова напомнил мне Славка в конце службы, объяснив, что учиться я смогу только в городе. Сначала он сам предложил поехать к нему, а потом еще показал письмо, в котором его родители приглашали меня пожить первое время у них.

Конечно, сразу после дембеля я поехал домой. Но вот отдыхал там всего две недели. За это время я убедился, что работы для меня, да еще хотя бы с приличной оплатой нет, и не предвидится. Крутить же быкам хвосты и потихоньку спиваться самогонкой мне не хотелось. Разговор с родителями был не из легких, но меня правильно поняли и благословили в дорогу.

Когда я приехал к Славику, у того дома все еще стоял дым коромыслом: он продолжал отмечать свой дембель. А тут новый повод: приехал сослуживец. Выпив в первый вечер, я дал ему возможность утром протрезветь и популярно объяснил, что приехал работать, а не «гудеть». Да и ему пора завязывать с выпивкой, чтобы не качать деньги из родных.

Естественно, все родные и знакомые были брошены на поиски работы для нас двоих. Так мы стали охранниками фирмы «Вита». Платили здесь хорошо, по сравнению с теми копейками, что мне предлагали как максимум дома. Да и свободного времени у нас было навалом.

Вскоре у меня опять состоялась не совсем приятная беседа со Славой. В принципе, я его понимал, что он радовался свободе, как молодой щенок, да и причину выпить всегда находил. Я объяснил ему, что семья – это святое. Но мы уже стали достаточно взрослыми и не должны надеяться на родителей, нам необходимо обзавестись своим жильем и своими «колесами», а не рассчитывать на «Ладу» его отца. Разговор был долгим и непростым, но в этом отношении я мог быть убедительным.

В свободное от дежурств время мы занялись ремонтом машин, тем, в чем я лучше всего разбирался. Ремонтировали мы у него во дворе или выезжали к клиентам. Рекламы мы не давали, но делали все быстро и на совесть. Это была лучшая реклама. Без работы мы не сидели.

Своего шефа все мы за глаза называли «Три В» или «В в кубе»: Виктор Викторович Власов. Через год фирма расширилась. За это время «Три В» успел заметить нас, а поэтому повысил. Мы стали дежурить реже, но зато стали чаще выполнять разные поручения непосредственно шефа, то есть, были «на побегушках». Естественно, зарплата наша тоже повысилась. Узнав, что я решил поступать в институт, он не только одобрил мое намерение, но даже оказал содействие. Так я стал студентом.

Да, мы «пахали» в самом полном смысле этого слова. Расслабляться договорились не чаще двух раз в месяц. Зато текущих в наши руки денег стало значительно больше. Я продолжал жить во флигеле со Славой, но вот плату с меня никто не брал.

Отец Славы, Федор Григорьевич, коренастый казак, как-то сказал мне, когда я предлагал плату за жилье:

– За твое положительное влияние, которое ты оказываешь на нашего раздолбая Славку, мы тебе еще должны приплачивать, а не ты нам…

Скорее всего, моя сильная сельская сущность давала о себе знать: я не мог зря швырять деньги, которые заработал трудом. К этому же и приучал Славу. Нет, я не был жмотом, а скорее, был экономным.

В итоге, Славик приобрел по случаю участок земли с развалюхой недалеко от дома родителей, чтобы со временем построить свой собственный дом. Пока мы успели только вырыть и заложить фундамент.

Мне же случайно попалась эта квартира, но в ужасающем состоянии. Людям срочно нужно было продать, а поэтому я заплатил меньше, чем она котировалась на рынке. Главное, у меня появилась своя «хата», причем в городе. Остальное уже было делом наших рук.

Вскоре нам подвернулись по случаю «колеса». Мне хозяин, счастливый тем, что остался жив, продал после аварии по цене лома то, что когда-то называлось «Тойота». Лично я считал, что машину можно еще восстановить. Славику попалась в таком же состоянии «Газель». Остальное уже зависело от наших рук и появления денег на запчасти.

Конечно, я не сомневался, что кое-кто на работе тихо позавидовал, когда я подкатил на сверкающей машине. Но ведь не до такой же степени завидовать, чтобы подставить меня таким изуверским способом…

Нет, здесь не было смысла искать…

Тогда кто же?!.. И почему именно меня?!..

Неожиданно перед моим мысленным взором явственно предстала вся сцена убийства Людмилы. Только вместо лица убийцы я видел неясную, расплывчатую тень.

Да, Людмила его хорошо знала.

С момента прихода убийцы в дом и до смерти хозяйки прошел очень короткий отрезок времени. Это не вызывало у меня сомнения: в мойке на кухне не было ни одной чашки из-под кофе. Секс между ними тоже исключался: Люся не успела выпить чашечку утреннего кофе… Без этого ритуала она не начинала свой день. Из-за характера своей, в основном, ночной работы, Людмила привыкла поздно вставать. Вымыть чашечку из-под кофе сразу после себя и гостя, также было не в ее привычке… Но судя по одежде, она уже успела не только проснуться, но и привести себя в порядок. Видно по всему, на очереди была заветная чашечка кофе, когда раздался звонок в дверь. Скорее всего, Людмила хотела угостить и гостя, но разговор был короткий и резкий. Он кончился тем, что убийца усилил звук телевизора на случай крика Людмилы и накинул ей на шею петлю, угрожая.

Людмила не только хорошо знала убийцу, но и знала свою вину перед ним. Поэтому она сразу поняла, что он не шутит. Времени, чтобы сделать правильный выбор у нее не было. Даже не думая, что будет дальше, Людмила просто решила выиграть немного времени. Не хочу думать плохо о покойной, но она сделала выбор, поменяв свою жизнь на мою.

Но почему именно я?!.. Чем мотивировал преступник необходимость встречи со мной?!..

Это не имело никакой ни связи, ни логики…

Только точно узнав, что я сейчас приду, убийца коротким движением ломает ей шею. Затем он выключает телевизор и, прислушиваясь к каждому шороху, тихо покидает место преступления, оставив для меня открытую дверь…

Он не мог позвонить с квартирного телефона Людмилы в милицию по двум причинам: во-первых, я мог задержаться по любой причине, а вот менты могли приехать по вызову раньше меня. Это делало весь хорошо разработанный план бессмысленным. Во-вторых, зарегистрированный звонок в милицию с домашнего телефона убитой, мог бы служить для меня алиби, если бы даже я сам не позвонил…

Скорее всего, убийца вышел и с определенного расстояния наблюдал, когда я выйду из подъезда своего дома. Именно в этот момент должен был раздаться первый телефонный звонок в милицию по поводу трупа…

Кажется, все потихоньку срасталось…

Но теперь нужно было найти главное – причину убийства.

С сожалением осмотрев пустую бутылку, из которой допил остатки коньяка, поставил ее на стол и прикурил сигарету.

Это временное переключение внимания на пустую бутылку помогло: я нашел реальное объяснение всему.

Конечно, Людмила, особенно в последнее время, зарабатывала неплохо, но не до такой же степени… Приехав в Ростов не более пяти лет назад, она уже имела двухкомнатную квартиру с неплохой обстановкой и скромную «иномарку», которую взяла за наличные, а не собирала по винтикам своими руками. Такое надо уметь. Даже если учесть, что мы практически начинали одновременно с нуля, но достигли не совсем одного и того же. К тому же, я отремонтировал свою квартиру и сделал машину своими руками и руками Славика. Да и зарабатывали мы тоже немало. Людмиле же приходилось за все это платить. Но не только за это. Конечно, я слабо разбирался в моде, а еще хуже в стоимости женских шмоток, но моих познаний было вполне достаточно, чтобы понять: Людмила одевалась не из «секонд-хенда». На это требовались тоже немалые деньги: больше, чем стоил мой скромный гардероб…

Нет, Людмила не была проституткой. Об этом я мог точно судить по многим признакам. Но вот без посторонней финансовой помощи обойтись не могла. Скорее всего, у нее был один, но весьма солидный спонсор. Это могло объяснить многое. И ее нежелание «светиться» со мной в людных местах во время отдыха. Она первой завела разговор с предложением расстаться хорошими друзьями после отдыха. Потом она сама предложила эти кратковременные, строго законспирированные встречи, во время которых стремилась получить максимум физического удовлетворения до следующей встречи.

Из этого я мог сделать вывод, что спонсор был достаточно богат, но не слишком перспективен в отношении секса, скорее всего из-за возраста.

Однако, оплачивая все прихоти Людмилы, он считал ее своей собственностью, которая не имела никаких прав, а тем более – права на личную жизнь. Неожиданно он узнает о нашей связи. Это было сделать несложно, наняв одного из расплодившихся частных детективов с современной техникой. Тому потребовалось не более недели слежки за мной или за Людмилой. Естественно, взыграла ретивая кровь спонсора, который принял такой проступок Людмилы за черную неблагодарность…

Одно было странно: эта информация попала к нему, когда мы не встречались уже более месяца. Но ее мог подбросить один из «друзей»…

Ревнивец пришел к Людмиле и прямо с порога высказал все, что думает о ней в довольно резкой форме. Но вместо того, чтобы все категорически отрицать, у Людмилы вырвались слова признания и покаяния…

Вот тогда у спонсора-рогоносца родился в голове дьявольский план, чтобы одновременно покарать обоих. Он не мог накинуть удавку на шею Людмилы: силы могли оказаться не равны. Скорее всего у такого солидного человека появился в руке пистолет. Это уже веский аргумент…

После телефонного звонка мне Людмила неожиданно поняла, что ее смерть всего лишь отложена на несколько минут: ее повелитель пристрелит одновременно обоих, когда я приду. Тогда она снова стала молить его о пощаде. Я не исключаю, что Людмила даже стала перед ним на колени. Именно это положение ее тела изменило его план. В приступе слепой ярости, он просто «открутил» ей голову. Для этого не нужно иметь большую силу…

Остальное уже стало импровизацией…

В подобной версии все становилось на свои места.

Не думаю, что в этом были виноваты коньяк и выкуренные сигареты. Опьянения я совсем не чувствовал, но было ощущение, как говорится, что голова «пухнет от мыслей».

Я добрался до дивана, скинул обувь и, не раздеваясь, повалился навзничь, продолжая думать о происшедшем…

Неожиданно, как защитная реакция организма, меня свалило в тяжелый, глубокий сон.