Глава 24

Работа кипела. В первую очередь следовало обзавестись транспортом посерьезнее, так как вещей, с момента нашей с Марком эвакуации из здания бизнес-центра, существенно прибавилось и грузовик явно не справился бы с подобной нагрузкой. На наше счастье, один из бойцов Горина прекрасно разбирался в грузовых автомобилях, с лету расчитывая расход, грузоподъемность и вместительность, стоило только чему-то подобному появиться на горизонте. Путем недолгих размышлений остановились на двух транспортерах, автомобилях грузовых, маленьких и юрких, а именно новых и стоящих на выставочной площадке автосалона, что по левую руку от центральной улицы, по нескольким причинам. Сам немецкий микроавтобус примечателен свой короткой, легковой базой, из-за чего маневренен и расторопен, а грузоподъемности у него в разы больше чем у любой легковушки. В свое время, данный вид транспорта весьма и весьма полюбил криминал, именно из-за его вместимости и ходовых качеств. И почти семьдесят процентов нападения на банки, инкассаторов и прочие прелести, требующие серьезного транспорта и быстроты самого авто, происходило именно на нем.

— Вы давайте вперед, — кивнул я своим в седане, а сам, прихватив автомат, выбрался наружу и зашагал к пристроившейся позади восьмидесятке. Один из бойцов Горина сидел на руле, трое скучали на броне, вяло отстреливая особенно обнаглевших бешеных одиночными выстрелами. Стреляли парни хорошо, ну или даже замечательно. Каждый патрон на выходе заканчивался дыркой в гнилой башке, так что КПД было стопроцентным. Позавидовав такой меткости, естественно, моей любимой белой завистью, я окликнул того самого знатока грузовой техники.

— Петр, подсоби.

— Фольцы будем брать? — Хмыкнул боец, спрыгивая с борта на землю.

— Их, — я кивнул в сторону двух прекрасных образчиков бюргеровского автопрома. — Добра у нас набралось прилично. Старым транспортом не справимся, так что нужно помочь.

— Вдвоем пойдем? — Поинтересовался он, мимоходом проверяя обойму автомата.

— Да, — кивнул я. — Пусть ребята, — кивок в сторону бронемашины, — дальше едут, а мы тут с тобой прекрасно справимся. Тут дел на пять минут и рожок патронов.

Марк с компанией в сопровождении тяжелой техники двинулись по улице дальше, а мы с Петром Семенным, лейтенантом Питерского ОМОНа, а так же неплохим технарем и просто нормальным парнем, отправились на автомобильную мародерку. Улица, по которой мы шли, была не то, чтобы не пуста, но и не переполнена. С каждым днем, все более умные бешеные старались не попадаться на глаза людям с огнестрельным оружием. А если и пытались атаковать, то исподтишка, в темных ограниченных пространствах, не давая жертве пространства для маневра, ну или большими толпами под лозунгом «Всех не перебьешь», но ни того, ни другого на горизонте не было. Автосалон представлял из себя обычную типовую стекляшку, с массивным бело-синим логотипом и импортными буквами на вывеске и практиковал продажу в основном коммерческого транспорта. Самое то для наших нужд и потребностей, да и опять же, зарубежная поставка, собирали не у нас, а, следовательно, работать аппаратам и работать, пока самим не надоест.

— Выбито — Петр кивнул в сторону витрины, одно из стекол которой, большое, блестящее и залепленное агитками было напрочь снесено чем-то большим и массивным.

Присев на корточки около останков витрины, Петр принялся осматривать повреждения.

— Как кулаком выбито, — пояснил он. — Один удар и баста, причем стекло сначала выбили, а потом остатки выбросили наружу.

— Странно, — пожал я плечами, но автомат на грудь перебросил и затвором щелкнул, так, на всякий случай. Привычку ставить автомат на предохранитель я почему-то не завел, и старался пренебрегать ею даже в ущерб собственной безопасности. Бывало, секунды хватит, чтобы перекошенная мертвая харя вдруг появится из подъезда или кустов, в паре метров от тебя, и секунды, потраченные на перевод автомата в режим автоматического огня, могут аукнуться весьма нелицеприятными последствиями.

Бешеных в салоне не было, о чем ярко свидетельствовало отсутствие привычного уже тошнотворного запаха гниющей плоти, но что-то больше, невероятной силы и по видимости опасное зачем-то проникло в здание, и не факт, что успело его покинуть. Сначала в голове мелькнула мысль, поискать автосалон с не такими явными признаками опасности, но транспортеры стояли совсем рядом, приветливо посверкивая белыми отполированными боками. Руку протяни, и они твои. Халява плиз, ну какой же русский человек от такого откажется? Правильно, никакой, и я в их рядах.

— Идем? — Поинтересовался лейтенант.

— Входим, — махнул я рукой. — Бог не выдаст, свинья не съест.

— Слушай, — вдруг перешел на полушепот мой новый напарник, — вот мы с тобой, два дурня отважных идем машины отжимать. Ну, найдем мы ключи, ну даже зеведем, возможно, а бензин, дизель точнее?..

— Процедуру отбора бензина у бесхозных средств передвижения проходили, — попытался отшутиться я, тем временем внимательно прислушиваясь к каждому шороху. Тишина вокруг, неприятная, тяжелая. Такая еще бывает в миг затишья, когда черные, свинцовые тучи уже стремительно заволокли небо, а ливень еще не хлынул. Так было и сейчас. Хрустнуло под ногами разбитое стекло, щелкнул затвор, где-то ударило от ветра открытую кем-то форточку, а вот это самое интересное, следы. Странные следы, непонятные, будто зверь прошел. Человек оставляет четкие следы, обувь там или босые ноги, но след идет за следом. Шатуны, когда не атакуют, идут ноги приволакивая, оставляя в пыли и грязи длинные размашистые росчерки, а тут лапа не лапа, нога не нога, а если и нога то размера пятидесятого, не меньше.

— Вижу, — прошептал Петр, видя мой интерес к следам на полу. — Зверюга здоровая. Метра четыре в длину. Капитан говорил о жрунах, так не они ли?

— Вполне, — кивнул я. — Только, что ему тут делать? Мертвяками не пахнет, значит, логова у него тут быть не может. Забрести на интерес, так какой у мутанта интерес тут завелся? Не пожрать, не попить, ничего, что его волновать может?

— Судя по удару в стекло, — поджал губы лейтенант, — интерес у него был, так что не расслабляйся.

Помещение автосалона разделилось для нас на две части. Первая была выставочная и потому обнесенная стеклом на всеобщее обозрение зевак и потенциальных покупателей прекрасно просматривалась как с улицы, так и изнутри, а вот вторая была исключительно для персонала. Четыре двери подряд вели в кабинеты менеджеров, раздевалки и кухни, и возможно архивы. Никогда особо не было интересно в той старой жизни, что скрывается за этими невзрачными воротцами, а вот теперь любопытно было до ломоты в зубах. Может там бумаги, ключи и документы от автомобилей, личные вещи продавцов салона, а может быть смерть. Быстрая, хитрая, изворотливая или наоборот тупая и смердящая, но от этого не более гуманная, чем ствол дробовика, засунутый в задницу.

— Двери, — кивнул я в сторону хозчасти. — Надо проверить.

Осторожно, шаг за шагом, мы начали продвигаться внутрь помещения, готовые в любой момент начать пальбу. Шаг за шагом, вздох за вздохом, кровь в висках забухала, отдаваясь напряжением голову. Первая дверь — пусто. Полки, заваленные папками, пара давно уже отключенных компьютеров, вешалка для одежды и пластиковый стаканчик с кофе. Пыль.

— Дальше, — Петр кивнул головой, пинком ботинка распахнул дверь и, вскинув автомат, так и застыл, будто соляной столб. Ни выстрелов, ни шума, просто шок и непонимание в глазах лейтенанта. Сделав шаг вперед, я аккуратно заглянул за угол и остолбенел. Внутри, на полу, расположились двое. Один из них, девочка лет семи, в стареньком испачканном платье, уверенно двигала фигуры одной рукой, в другой держа шоколадный батончик. Пригоршня похожих сладостей лежала горкой в дальнем углу. Шок, конечно шок. Маленькая девочка внутри автосалона, посреди апокалипсиса кушала шоколад и играла в шахматы, но не это было самое удивительное. Крайне примечателен был её соперник. Массивная, грязно серая фигура с бугристой спиной и шишковатыми лапами, нависала над доской словно утес, в задумчивости переставляя фигуры неуместно тонкими пальцами, заканчивающимися впечатляющих размеров когтями. Искаженная до неузнаваемости морда существа была донельзя похожа на человеческую.

Секунды столбняка начали растягиваться в минуты. Не хватало воздуха, света. Во рту пересохло, и сердце медленно и размеренно бухало, да так, что, наверное, было слышно на улице. Наконец существо отвлеклось от доски и повернуло морду в нашу сторону уставившись внимательным оценивающим взглядом. Из оцепенения меня вырвал звонкий детский смех.

— Здравствуйте, дяди, — улыбнулась девочка и приветливо помахала нам рукой с зажатым в кулаке шоколадом. — А мы тут с Басурманом в шахматы играем.

— Каким еще басурманом, милая? — поинтересовался я, пытаясь понять, как ловчее угробить тварь и не задеть ребенка.

— Да вот он, вы не видите что ли, — рассмеялся ребенок. — Басурман меня спас от злых зомби.

— Жрун, — в замешательстве промямлил я. — Жрет и охотится, охотится и жрет.

— Оставайся здесь и не дури, — кивнул я Петру и, протянув ему свой автомат, шагнул в комнату. Вроде бы не надо было этого делать, вскинуть автомат и в два ствола снести гадине череп свинцовым дождем, ан нет, опять мое шестое чувство, будто заставило сделать, толкнуло в спину и прошептало, иди, Константин, все хорошо будет.

Жрун оторвал лапу от фигуры и напрягся, готовый в любой момент сорваться с места. Я остановился и развел руки вверх ладонями.

— Бе-зо-ру-жен, — по слогам произнес я, внимательно наблюдая за реакцией мутанта.

— Басурманушка, все хорошо, — вскочив, девочка обежала доску уставленную набором фигур в два цвета и обняла толстую извитую мускулами шею мутанта. — Дяди хорошие, видишь, не стреляют.

— Ты понимаешь меня? — Произнес я, обращаясь к зверю. — Ты слышишь меня?

— Он говорить не может, — пояснила девочка, — я пыталась. Хрипит только, а вот да, или нет, может показать. Мы с ним так договорились. Если да, то руку вверх поднять, если нет, то опустить. Да вы не бойтесь его, дядя, он добрый. Он меня от зомби спас, вбежал в комнату и расшвырял их по сторонам, потом мы сюда пришли. Тут безопасно и еда есть.

— Петя, — обернулся я к лейтенанту, серьезно «повисшему» в дверях. — У тебя же связь с Гориным есть? Свяжись. Обстоятельства сильно изменились.

Пока лейтенант бегал на улицу и пытался найти точку с более или менее устойчивой связью, я сидел в комнате напротив жруна и девочки и пытался понять, как же мне себя вести дальше.

— Ты понимаешь меня?

Лапа ползет вверх. Уверенно так ползет.

Что бы ему еще такого задать, чтоб ответил односложно. Долгого монолога от мутанта явно не добиться.

— Ты хочешь причинить вред?

Лапа опускается. Уже легче. Черт, сумятица в голове.

— Ты боишься меня?

Снова лапа вверх.

— Я не причиню тебе вреда. Я безоружен. Ты ведь спас девочку, верно?

— Верно, — вновь подал голос ребенок. — А меня Вика зовут.

— Очень приятно, Вика, — улыбнулся я. — А меня Константин. Почему ты называешь его Басурманом?

— Его так зовут. — Кивнула Вика.

— А откуда ты узнала? Он же не говорит?

— Да жетон у него на шее. Там и написано.

Чертов раздолбай, ну как можно такое просмотреть. Действиетльно, на шее жруна висела тонкая цепочка, на который болтался парный смертник, две жестяные пластинки с выбитым именем и, как правило, группой крови. Носят у нас обычно такие военные, один обычно на шее болтается, а второй зашнуровывают в ботинок, а то мало ли как умрешь. Так бывало, люди нарывались, что потом только по кускам собирать да в пакет складывать. Сам конечно не плавал, не знаю, а вот мужики рассказывали, когда с кем-то из приятелей за кружкой пива в пабе… Что это я, совсем в ностальгию впал. Нет больше ни приятелей, ни вечеров пятничных, ни доброго ирландского напитка, а есть только я, маленькая чумазая девочка и здоровенный разумный мутант со смертниками на груди.

— Можно я взгляну, — осторожно поинтересовался я, внимательно следя за реакцией существа. Если сейчас что-то не так пойдет, промелькнуло у меня в голове, то все, хана вам, Константин. Автомат мой у Петра, а летеха небось на столбе сидит и с Тимуром общается. Впрочем, что уж, снявши голову, по волосам не плачут. Ух-ты, облегчение, лапа ползет вверх.

Сделав несколько шагов вперед я, наконец, почти вплотную приблизился к жруну, что дало мне возможность как следует его посмотреть. Мощный, обвитый мускулами торс, здоровенная шея, толстенная костяная пластина на лбу и челюсти, будто для того и предназначенные, чтобы стальную арматуру перекусывать. Лицо действительно человечье, но измененное, отвратно и неаккуратно, как у оплавившегося оловянного солдатика, но не со звериной мордой, ни с чем другим его спутать невозможно.

На смертнике, чьей-то неумелой рукой было выбито «Басурманов А.В. Вторая положительная».

— Господи, — в глазах потемнело, в висках забухало так, что казалось, сейчас лопнет голова.

— Что с вами, дядя Константин, — услышал я будто в тумане.

— Константин, твою мать — это уже Петр. Шум, рык, чувствую, как чьи-то крепкие руки подхватывают меня, и шепчу — Господи всемогущий, какой же нелюдь мог сотворить такое. — Вот тебе и раз. В жизни верующим не был, а сейчас вспомнил.

— Понимаешь, значит, — Горин расхаживал по комнате из угла в угол, то и дело косясь то на Басурман, тихо сидящего в углу, то на меня, больше похожего по цвету на лист бумаги, чем на человека.

Стало мне тогда плохо, такой шок испытал. Подозревал, конечно, что-то подобное мозжечком, или копчиком, кому как нравится, но даже в самых страшных мыслях не мог поверить, что такое вообще возможно. Впрочем, почему, в бешеных же тоже никто не верил, а сейчас вот они, совсем рядом, по улицам ходят и харч живой ищут.

— Не смотри на меня так, — сглатываю слюну, а не получается. Петр протягивает третий уже стакан, в нем коньяк, какой не разберу, идет как вода.

— Да не парься ты, сам в шоке. — Горин хмыкнул и, подойдя к Басурману, присел возле него. — Значит так, мужик, ты нас не бойся. Все мы люди разумные и почем зря боеприпасы переводить не будет. Показал ты себя нормально, девочку спас, на моих парней не кинулся, а это кое о чем говорит. Договорились.

Мутант поднял лапу и что-то невнятное пробурчал.

— Интересная у тебя лапа, прости рука, — прищурился Тимур. — Пальцы гибкие, хватать можешь, а печатать, скажем, на ноутбуке, хоть одним пальцем?

Лапа снова пошла вверх.

— Ноут сюда, — крикнул Горин, — живее. Послышался топот ног и вскоре появился еще один омоновец, неся в руках искомый девайс. Открыв крышку, Горин вдавил кнопку пуска и, дождавшись загрузки, подвинул агрегат к мутанту. — Давай так попробуем. Я вопросы задаю, ты печатаешь. На что сочтешь нужным, можешь не отвечать, насильно никто тебя заставлять не будет, но если ответишь полно, очень поможешь. Согласен?

— Согласен. — Отбил длинный и острый как кинжал коготь, оставив на клавишах тонкие царапины.

— Ну и отлично, — улыбнулся капитан. — Давай сначала. Кто ты такой?

— Басурманов Андрей Викторович, восемьдесят третьего года рождения. Уроженец Санкт-Петербурга. Старший сержант внутренних войск.

— О как. — Покачал головой капитан. — Ну и как же тебя угораздило?

— Сам не знаю. — Мутант на минуту задумался. — Проходил действительную военную службу по призыву в Ленинградской области. Охраняли зеков, склады, массу всякой дряни. В конце первого года был откомандирован в Санкт-Петербург охранять одно НИИ. Служил я, впрочем, там не долго, заснул один раз, а проснулся уже за решеткой, подключенный к аппарату. Люди в белых халатах пояснили, что я идеально подпадаю под проект «Хомо-Супериор», и буду образцом для первого его этапа. Сам проект, это создание быстрого, выносливого и нечувствительного к боли солдата, а они попробуют на мне первый этап, который назвали «Уборщик».

— А тебя значит, не спросили? — Скривился я.

— Нет, — застучал по клавишам Басурманов-Басурман. — Рассмеялись только. Ну, а что? По сути, я никому не нужен, сирота. Кто меня хватится?

— Кто-то с тобой еще был?

— Да, человек десять. Все под программу «чистильщик», но кто-то на них работал, так как каждый день пригоняли новых людей.

— Почему не взбунтовались? Вас же больше, да и сильнее вы в разы? Должны били по кирпичику контору разнести.

— Масса причин. Постоянная охрана с крупным калибром, решетка под током. Периодически кого-то из наших, уже превращенных, выпускали в город, предварительно вешая на шею особый ошейник.

— О свойствах ошейника говорили?

— Конечно. В красках расписывали. Ошейник невозможно снять. Это симбиоз взрывного устройства и датчиков различного свойства. Любая попытка сорвать его размыкает цепь и бух, головы нет, одни ошметки кровавые. Остальные датчики — это объем и температура. Определяют, кто перед тобой. Если мертвяк, молчат, если человек, температура тела у них разная, срабатывает зуммер и ты должен убираться. Не послушал зуммера, голова с плеч тем же макаром.

— Интересная защита, — кивнул я. — «Уборщики» почти наверняка зверски ненавидят своих мучителей и чтобы в голове не витала тема мести, происходит такой оборот.

— Ладно, — отмахнулся Горин. — С этим будем мозговать. Теперь плохой вопрос. Почему мертвечину ешь?

— Есть надо. Постоянный голод. Ученые нам объясняли, что чтобы выжить, мы должны поглощать количество пищи равное нашему весу минимум раз в двенадцать часов, иначе организм перегорит. Так уж мы теперь устроены.

— А почему у тебя ошейника нет? — поинтересовался я.

— Бежал. Дождался, пока отвлекутся и бежал. Не хотел я быть никем, думал, выберусь из лаборатории и с крыши сброшусь или еще чего, а тут мертвяки и Вика. Бросить не смог. Теперь вот забочусь. Что нахожу из человеческой еды, все ей несу.

— Почему девочку к нам не привел?

— Не знаю. Боялся. Жить охота всем, а вы же наверняка палить бы стали не разобравшись. Девочку тоже одну не мог отпустить, не выжила бы.

— Час от часу не легче. — Горин вытащил из кармана сигарету и прикурил. — Надеюсь, ты понимаешь, что девочке с нами будет лучше?

— Понимаю, не против.

— С тобой тоже что-то делать надо. Все остальные «уборщики» такие же, как ты?

— Все.

— То есть, договориться можно.

— Нет.

— Почему?

— Ошейник, забыл?

— К себе мы тебя взять не можем, сам понимаешь. У нас просто жратвы столько не будет. Это же за десять дней минимум пятьсот килограмм, но своим команду дам, чтобы не стреляли, да и тебе координаты базы пригодятся. Оповести всех, кого сможешь, что у нас перемирие.

— Хорошо. Попытаюсь.

— Где тебя можно найти, если что?

— Да тут я, почти всегда. Попривык. Если нет, на охоте, вернусь позже, а зачем?

Горин глубоко затянулся и выпустил в потолок струю дыма.

— Думать, брат, будем, как с вас сбрую адскую снять без ущерба для тушки.

— Это хорошо, — вновь застучал по клавишам мутант. — Мы сильные, мы много чего можем. Нам бы счеты свести, за все, что сделали с нами, а потом будь что будет.

— Ну, давай тогда, — я подошел и протянул Басурману руку. — Поехали мы. Пора.

— С богом, опасайтесь хоббитов.

— А это еще кто?

— Даже не знаю, как и объяснить? Охрана бункера, где я находился. Все они — половина проекта «Хомо-супериор». Увеличены все параметры, но не до максимума. Тестовые образцы, половинчики. Их из-за этого за глаза сами ученые хоббитами прозвали.

— Видел я их, — хмыкнул Горин. — На вид люди как люди. Почему же с вами такое?

— Не знаю. Это не ко мне, а к тем парням в белых халатах, что внутри. Уходить будете, сигарет оставьте и зажигалку.