Глава 22
Воды тьмы
Возвращение из небытия было медленным.
Неторопливо, по очереди восстанавливались чувства. Сначала он ощутил, что дышит необычно теплым воздухом, а по телу изредка барабанит что-то мелкое. Потом, когда застучало по лицу и потекло в открытый рот, он понял, что это – капли дождя… Теплого и крупного. В следующий момент он осознал, что умеет дышать, и вдохнул. Легкие наполнились воздухом, а в мир ворвался звук скрежещущим рокочущим ударом, прорезавшим пространство над ним, и он понял, что теперь еще и слышит. Звук повторился, на этот раз он был мощнее, громовой раскат, похожий на взрыв, резанул слух. Он вздрогнул и открыл глаза.
И не увидел ничего. Только тьма, кромешная и пугающая, да повсюду – негромкий частый шелест вперемешку с дробным стуком. В первый миг он подумал, что ослеп, и испуганно заморгал. Лишь когда над ним раздался новый звуковой взрыв, эхом отразившийся со всех сторон, и ломаная линия, напоминающая ветку дерева без листьев, угрожающе сверкнула, когда резкий свет выхватил из темноты предметы, он окончательно пришел в себя. И вспомнил, кто он и где он. По спине пробежал мерзкий холодок предчувствия недоброго.
Аня шевельнулась на его груди, веки ее затрепетали.
В свете новых молний он увидел, как она с изумлением смотрит то на него, то в черное, без просветов, небо. Там, прямо над ними, свинцово-черные, почти невидимые облака бесновались с такой силой, что становилось не по себе. Они будто затеяли между собой схватку на молниях, то и дело нанося друг другу пронзительные сверкающие удары. С трескучим грохотом удары распарывали небосвод, рикошетили в горы и, отразившись от склонов, долго гремели. И еще слышался гулкий, монотонный шум, что-то напоминавший Антону, вот только он пока не понимал – что.
Они, наконец, приподнялись и сели в темноте, изредка нарушаемой светом молний. И тут их ждал новый сюрприз.
Цветы были мертвы. Все до единого.
Антон не знал точно, сколько их росло на «поляне» – то ли около двухсот, то ли трехсот экземпляров… Все они лежали вповалку, чуть изогнув тела-стебли и уронив большие фиолетовые головы на землю и друг на друга. Один цветок покоился прямо на их ногах. Величественный, цветущий сад вдруг превратился в мертвое царство, в братскую могилу, в жуткую свалку мокрых трупов, видимую только в отсветах молний. От этого картина выглядела еще более зловещей.
– Мне страшно… – тихо произнесла Аня, хватая Антона за руку. – Что это с ними?
– Не знаю… – проглотив комок, сказал Антон. – Но что-то произошло, это факт. Только не бойся, не бойся, слышишь?!.. Все будет хорошо!
– Они все умерли… – голос Ани задрожал. – Антон… Почему?.. Они были такие славные… Большие… красивые…
– Не понимаю, – пробормотал он. – Ничего не понимаю…
– Что с ними могло случиться?
– Анечка, надо уходить! Срочно одеваться и возвращаться на станцию! «Ком» еще, как назло, нужно найти в этой темени… Интересно, сколько сейчас времени? Ну не плачь… – Он взял ее лицо, мокрое от дождя и слез, в свои руки. – Пожалуйста!
Она шмыгнула, вытерла влагу со щек и закивала. Надсадно треснул очередной удар грома, и она вздрогнула. Он поцеловал ее в губы, прижал на миг к груди, ощущая, как бьется сердце, и сказал:
– Одеваемся.
Они стали впотьмах искать свою одежду. Анин костюм нашелся быстро – маленькая кучка голубела совсем рядом, а вот свое тряпье Антону пришлось собирать в радиусе двух метров, перелезая через цветочные трупы, отгибая мертвые стебли, поднимая тяжелые безжизненные головы. Теперь они уже не дрожали.
– А что это за шум? – спросила Аня, натягивая мокрые брюки. – Все время шумит… где-то внизу, кажется… Не знаешь?
– Нет… – Он замер с курткой в руках и прислушался. И тут вдруг понял, что ему напоминал этот звук. – Похоже на шум воды! Да… Так реки шумят… Или водопады.
– Откуда тут водо… Ой, мама! – внезапно закричала Аня.
Он выронил одежду, подскочил к ней и схватил в охапку.
– Ты чего?! – испуганно выпалил он. – Аня, что случилось?!
– Там… – выдохнула она, показывая в сторону леса, который был почти не виден во тьме. Глаза ее округлились.
– Кто?!
– Кто-то смотрит… – прошептала она и стиснула его руку. – Оттуда, из леса!..
– Кто там может быть? – сказал он неуверенно. – Может, показалось?
– Я видела глаза! Огромные такие… глазищи… Мне страшно, Антоша!
– Успокойся… – забормотал он, помогая ей надеть блузку и напряженно вглядываясь в черноту лесной чащи. – Я вот ничего не вижу, например…
– Сейчас, кажется, уже нет… – Аня дрожала. – Вроде бы пропали… Но я видела их, Антон, правда! В тот момент как раз молния сверкнула. Секунды две или три… Они смотрели прямо на нас… Горели, как два огня! Так жутко стало, Антон!..
– Хорошо, хорошо. – Он погладил ее по щеке. – Не бойся, никто ничего нам не сделает. Надо отсюда убираться как можно быстрее.
Аня, вздыхая и шмыгая, продолжила одеваться.
– Бр-р, – сказала она, влезая в пиджак. – Безумно мокрый весь… Очень мило. Как мы сейчас пойдем, а?
Антон застегнул пояс, проверил кобуру с пистолетом, идентификационный ключ. Затем снова всмотрелся в мрачную стену деревьев, подступавшую к «поляне» с гор. Ничего подозрительного, ну ничего… Ни в свете молний, ни без него.
– Ты готова? – спросил он, снова прислушиваясь к странному шуму воды.
– Ага, – кивнула Аня. – Ты только не отпускай меня! А то в туфлях я куда-нибудь точно улечу…
Он взял ее за руку, и они стали пробираться к подъемнику, перешагивая через мокрые завалы из мертвых цветов. Чем ближе они подходили к обрыву, где была площадка, тем отчетливее слышался шум. Страшное подозрение возникло у Антона лишь тогда, когда он попытался вставить ключ в терминал системы защиты и обнаружил, что тот обесточен.
– Что за черт… – проговорил он, уже чувствуя неладное и шагая к подъемнику.
Но вовсе не безжизненная панель управления с матово погасшим экраном и не осознание того, что теперь они заперты на плато без средств связи, потрясло его. То, что предстало перед его взором, шокировало настолько, что Антон застыл на краю обрыва словно парализованный.
Впадина затоплялась.
Происходило это столь стремительно, что картина бедствия сначала не укладывалась в голове. Странный шум был ничем иным, как шумом вод, хлещущих с гор в пространство впадины. И это были отнюдь не ручьи, не горные речки – это были гигантские потоки, несущиеся по склонам и крушащие на своем пути все подряд, ломая деревья, смывая камни. Огромные бурлящие водные массы устремлялись во впадину со всех сторон, но в темноте было трудно определить, откуда они берутся: то ли с расщелин, то ли с вершин склонов, то ли прямо из-под земли… Казалось, что вода обрушилась на территорию станции сразу отовсюду. Потоки клокотали, сшибались друг с другом, потом сливались в общее русло. Даже кратких вспышек молний было достаточно, чтобы понять, что масштабы стихии грандиозны. Было очевидно, что она бушует далеко не первые минуты. Сколько метров из тех пятнадцати-двадцати, на высоте которых находилась «поляна», уже успело скрыться под водой, оценить было сложно. Но даже по тому, что над поверхностью несущейся в круговерти воды не было заметно никаких строений автономного лагеря, располагавшегося неподалеку от плато, можно было судить, что высота затопления уже составляла несколько метров. И продолжала увеличиваться. Стихия не собиралась униматься, она громыхала и метала молнии, она смывала груды камней и тонны земли со склонов, она гневно закручивала бушующие воронки, напичканные выдранными, сломанными деревьями и гнала их, гнала…
Антона из шока вывела Аня.
– Что же с нами будет? – почти беззвучно произнесла она. – Боже мой…
Он опомнился, медленно отступил назад. Уже через минуту сумел собраться с мыслями, и мозг стал действовать сосредоточенно и целенаправленно.
– Туда! – крикнул он, показывая рукой на западный край плато, к которому ранее примыкала разрушенная эстакада.
Они ринулись к эстакаде в темноте, не дожидаясь новой подачки света от стихии, стали пробираться на ощупь, спотыкаясь о стебли, ударяясь о них ногами, иногда падая и поскальзываясь на размокших волокнистых прядях. Добравшись до западного края плато, они остановились у разрушенных останков магистрали, переводя дух и глядя вниз. Отсюда хорошо просматривалась станция, и картина масштабов потопа прояснилась.
Станция по всему периметру пульсировала красными аварийными огнями, звуки сирен были почти не слышны: те, которым удавалось пробиться сквозь клокот потопа и раскаты грома, тут же сносились порывами ветра. Опоры станции были погружены в воду примерно на треть, из чего следовало, что уровень воды во впадине был никак не меньше пяти метров. Из наземных сооружений Антон разглядел над водой лишь жалкие, одиноко торчащие башни наружной защиты и вышку мультисвязи.
Он сделал шаг к краю обрыва, вытянул голову и глянул вниз. Не менее десятка метров. Между рухнувшими концами эстакады на земле, насколько он помнил зрительно, было не более пятнадцати метров. А на воде, на высоте пяти метров, это расстояние с учетом углов наклона, по его прикидкам, могло быть раза в два больше. И если поток воды в этом пространстве относительно спокоен, то шанс его переплыть был весьма реален.
– Аня, – произнес он серьезно и повернул ее к себе. – Малыш…
– Да, любимый, – одними губами ответила она.
– У нас небогатый выбор, – сказал он как можно спокойнее. – Либо остаться здесь и полагаться на волю айских богов, что они не станут топить плато, либо…
– Я все поняла, – сказала Аня на удивление спокойно. – Мы будем прыгать, да?
– Нет-нет, – помотал головой Антон. – Отсюда прыгать опасно. Попробуем спуститься по концу эстакады к воде, а потом переплыть место разлома. Заберемся на тот конец, а там докарабкаемся по эстакаде до станционного портала, это не проблема… Лишь бы успеть добраться до станции, пока ее не затопило всю. Там на каждом ярусе есть аварийно-спасательные блоки с катерами, даже на крыше… Но мы должны успеть! Главное, не бойся, Аня. Я уверен, у нас всё получится!.. Ты меня слышишь?! Ты только не бойся!..
– Я не боюсь, – все так же спокойно ответила она и даже улыбнулась. – Как я могу бояться, когда ты рядом? Когда я люблю тебя…
– Иди строго за мной и умоляю: по возможности держись за меня… или хотя бы дотрагивайся, чтобы я знал, что ты тут.
– Хорошо.
В ту секунду, когда он сделал несколько шагов и уже схватился за мокрый металл покореженной опоры, он отчетливо почувствовал на спине чей-то взгляд. Настолько явно, что замер как вкопанный. В следующее мгновение он резко обернулся. Успел услышать, как вскрикнула Аня, а потом все окружающее куда-то исчезло…
…Они смотрели на него – два огромных светящихся круга или скорее полусферы. Смотрели не из леса, а с противоположного края «поляны». С самой ее кромки, где проходила граница с лесом, теряющаяся во тьме. Глаза не просто смотрели – они пригвождали к месту и лишали воли к движению. Антон не мог ни шевельнуться, ни отвернуться от этих чудовищно огромных глаз величиной с кулак… Взгляд их был пронзителен, он парализовал его, выворачивал душу. Словно вытаскивал ее наружу. Антон вдруг ощутил себя Ничтожеством, мелкой букашкой, вселенской пылью, ничем и никем… Ему заглядывали в самые потаенные уголки его вынутой души и пристально рассматривали их содержимое. Он почувствовал, будто чья-то незримая рука взяла его сердце в свою ладонь… и даже не то чтобы сжала, нет… а стала поглаживать, поглаживать мягко, но ощутимо… И ничего нельзя было поделать с этим ощущением, ни задавить в себе, ни противиться… Бессилие вызывало страх, а тот лишь усиливал скованность. Казалось, только смерть в состоянии прервать это мучительное состояние, но и этой возможности у Антона не было. Он не мог ни умереть, ни сопротивляться смерти – он не мог ничего…
Это длилось несколько мгновений, но ему почудилось, что прошла целая жизнь. А может, не одна, а много разных жизней… Чужих? Или тех, что он мог бы прожить?.. Душу и сердце его плавно выпустили на свободу. Светящиеся круги померкли, растворяясь в окружающей тьме. Именно померкли, потухли, как осветительные приборы с плавным выключением света. Но на долю секунды, в тот самый момент, когда свет глаз-блюдец исчез, сверкнула молния, и Антон успел заметить темное, размытое пятно над поверхностью «поляны». Обладатель глаз не то сидел на стеблях, не то висел над ними в воздухе. В следующий миг пятно шевельнулось и резко пропало из виду.
Антон вновь стал принадлежать себе, он вернулся к жизни, судорожно хватая ртом ночной воздух. Рядом пошевелилась Аня, белая и молчаливая. Он неистово схватил ее ослабшее тело, прижал к себе так, точно они вернулись живыми с того света. Он еще плохо соображал, и только одна мысль стала ему абсолютно очевидной.
– Уходим… – выдохнул он. – К чертовой матери уходим отсюда!.. Быстро!
Дальнейшее происходило словно в бреду. Действие демонического взгляда, по всей видимости, еще продолжалось, потому что они плохо воспринимали окружающее, и почти не помнили как, рискуя сорваться, спускались по залитой дождем эстакаде. Каблуки Аниных туфель постоянно подворачивались, и Антону пришлось в конце концов снять их с нее и прицепить к своему поясному ремню.
Эстакада была скользкой и холодной, ухватиться оказалось практически не за что, и их ноги все время разъезжались. Угол наклона эстакады был довольно опасен, и вмятины на ее металлическом теле зачастую переходили в огромные рваные раны. Запросто можно было сорваться в эти дыры, провалиться в зияющие чернотой щели и сломать ногу или хребет… При обрушении конец эстакады накренился таким образом, что поручни очутились под ногами, держаться за них было неудобно, а иногда просто бессмысленно.
Ветер стал откровенным врагом, он хлестал их нещадно, старался уронить, чтобы разбить им голову о металл, опрокинуть через погнутый монорельс, чтобы сломать им ребра, он мечтал сбить их с ног, чтобы сбросить в пучину… которая рычала и шипела совсем рядом, и чем ниже они спускались, тем чаще она яростно швыряла в них увесистые порции воды и клочья пены…
Полностью Антон пришел в себя только тогда, когда они очутились в теплой, грязной воде. Осознание того, что за жизнь еще предстоит побороться, привело их в чувство окончательно. Течение воды в районе разлома эстакады оказалось нешуточным, и им пришлось напрячь все силы, чтобы противостоять водоворотам.
Когда они все-таки выбрались на эстакаду и проползли несколько метров вверх, то сначала упали на спину, чтобы отдышаться. Несколько минут они лежали в полном молчании, держа друг друга за руку и ловя тяжелые капли, летящие с мрачного айского неба. Затем, не тратя сил на слова, стали карабкаться по эстакаде вверх.
Восточный портал второго яруса, некогда бывший одной из самых оживленных точек «Цветочного Сада», уже второй год был мертв. Он скорбно напоминал стороннему наблюдателю, что прошли те времена, когда из чрева его шлюзов на монорельс выезжали контейнеры, транспортные площадки и прочая грузовая техника. Когда-то по пешеходным зонам неспешно шествовали – на «поляну» и обратно – сотрудники станции всех мастей: от бойкого обслуживающего персонала и лабораторных сидней, сутками не выходивших на дневной свет, до элитного отряда «опылителей» и самых высоких ученых чинов. Отныне умерший портал вкупе с трупом магистральной эстакады являли собой один из печальных памятников айской колониальной истории.
В транспортной зоне Антон и Аня присели на какие-то заброшенные круглые баки недалеко от входа в шлюзовую камеру. Здесь, в мерцающем свете аварийных и эвакуационных систем, было видно, как в пристанционном небе роятся катера: от спасательных до грузовых. Каждую минуту то с одной, то с другой площадки какого-либо яруса в воздух взмывало несколько машин и, сделав разворотный маневр, они исчезали в темноте неба. Эвакуация на станции шла полным ходом.
Антон отцепил от пояса туфли Ани, отдал ей и стал возиться со шлюзовым терминалом. Дело осложнялось тем, что в отсутствие «кома» все коды доступа ему пришлось вводить вручную, полагаясь на память и везение. Тыча мокрыми пальцами в клавиши, Антон слышал клокочущее бурление совсем рядом – это означало, что вода уже поднялась на уровень портала К счастью, часть кодов, которыми он располагал, оказались еще действующими, и через несколько минут манипуляций дверь шлюза отъехала в сторону.
На станции царила эвакуационная суматоха.
По коридорам шныряли люди, проносились мимо, ныряли в лифты, исчезали в боковых ответвлениях и жилых секциях. Выражения лиц у всех были разные: от озабоченно-сосредоточенных до бледно-слезящихся и скорбных. Монотонно ныли сирены, система наблюдения беспристрастно и нудно перечисляла текущие значения критических параметров жизнеобеспечения.
Мокрые и взлохмаченные, Антон и Аня побежали по широкому мигающему коридору, оставляя за собой водяные следы, но никто, казалось, не обращал ни малейшего внимания на их внешний вид. Все люди на станции были заняты только одним – собственным спасением.
В первую очередь надо найти Карла, думал Антон, пока они мчались в центральный холл яруса. Но несмотря на то что он думал о Карле и собрался было подскочить к ближайшему сетевому терминалу, ноги вдруг сами понесли его в ином направлении. Вместо того чтобы искать работающий терминал или попросить у кого-нибудь «ком» на пару минут, Антон вдруг двинулся в сторону лифтов.
Туда, туда, колотилась в мозгу мысль. На пятый ярус! В его кабинет! Он ничего не мог с собой поделать – разум говорил ему одно, а сердце, разрывающееся от боли и негодования сердце, заставляло поступать иначе. Оно велело ему найти Стоцкого, отыскать его, где бы тот ни находился. Увидеть этого ублюдка, заглянуть в его глаза… Понять, что там… Или даже не заглядывать, нет! К чертям собачьим вообще все! Теперь это неважно… Просто схватить гада за горло и сдавить, сдавить… стиснуть так, чтобы слезы хлынули из глазенок! Взять за волосы эту тварь и об стол ее лицом, об стол…
– Антон!
Карл застиг их" на пути к лифту, в самом центре центрального холла, среди гомонящей толпы. Он вприпрыжку приблизился к ним, окинул взглядом с ног до головы, секунду молчал, потом выпалил недоуменно:
– Где ты… где вы были?! Я обыскался!
Он был чуть бледен, привычная розовость щек отсутствовала, но с самообладанием у него было в порядке.
– Я потом тебе объясню… – заговорил Антон поспешно. – Позже, дорогой. Ты подожди меня… Слушай, мне нужен Стоцкий! Не знаешь, у себя он или где?
– Да что происходит, а?! – воскликнул Карл, не переставая пристально осматривать его и Аню. – Какой Стоцкий?! Что позже?.. Антон! Я тебя какой час не могу найти… Ты почему на вызовы не отвечаешь? – Он бросил взгляд на пояс Антона. – Я… я ничего не понимаю! Я уже не знал, что и думать… Тебя все потеряли, Габен постоянно мне названивает!.. И вас… – Карл посмотрел на Аню. – Вас тоже ищут…
– Что значит… Постой! – выпалил Антон. – Ты что такое говоришь-то?! Сколько сейчас времени?
Карл уставился на него как на ненормального. Покосился на притихшую Аню.
– Ты что, серьезно? – спросил он настороженно. – Вас три часа не было, ты это-то хоть знаешь?!
– Как три часа?! – ахнул Антон.
Карл сокрушенно покачал головой и скрестил руки на груди.
– Ребята… – Он нахмурился. – Откуда вы явились? Тут конец света, а вы…
– Потом, потом все расскажу! Давно это началось?
– Гм… – произнес Карл. – С полчаса назад.
– Каковы прогнозы?
– Какие еще прогнозы, Антон! – Карл взмахнул руками. – Первый ярус уже под водой! Еще пять минут – и второй тю-тю!.. Мы едва успели катера наверх перегнать!
– Так сколько еще есть времени, черт подери?!
– А я знаю?! Никто не знает! Может, полчаса, может, десять минут… Тут не предугадаешь! Скорость повышения уровня воды все время растет… Ничего не понимаю, так внезапно все началось!..
– Погоди… Много народу эвакуировано?
– Большая часть. Сейчас начинается последняя массовая посадка на третьем ярусе. Здесь, на втором, уже никого не осталось.
– Ясно. Где Саймон?
– Я его на самом верху запер. На шестом ярусе, чтобы никто случайно не нашел…
– Ладно, Саймона я беру на себя. Это рядом…
– Слушай… Так ты все-таки решил идти к Стоцкому, я понимаю? На кой черт тебе… – Карл замолк и махнул рукой. – Может, этот супчик уже смотался давно! Зря время потеряешь, я тебе точно говорю!
– Мне надо его увидеть, Карл. Хотя бы на пять минут.
– Пять минут… – буркнул Карл. – Кто знает, что тут будет через пять минут! Ладно… Ты же все равно пойдешь, я тебя знаю. – Он вздохнул и опять осмотрел их обоих с ног до головы. – Только советую поторопиться. Сюда не возвращайтесь, сразу на верхние площадки идите… или на крышу – еще там катера есть!
– Понял. Координаты Саймона давай.
– Так в этом… в складе биоформ, что ли… Короче, номер 18.5. Левое крыло от лифта.
– Уровень доступа?
– Да на свой ключ я закрыл, на свой!.. И твой подойдет, я ж без всяких наворотов…
– Хорошо-хорошо!.. А ты-то сам сейчас куда?
– На третий ярус. Оставшийся народ по катерам распихивать. А то паника начинается, просто кошмар какой-то! Мозги у многих мутнеют прямо на глазах…
– Ну давай. На Базе увидимся.
Антон хлопнул его по плечу, схватил Аню за руку, и они ринулись к лифту. Из него вывалилась разношерстная толпа с десяток человек.
– Думаешь, он сидит и ждет тебя?! – бросил вслед Карл. – Зря ты!.. Берите Саймона и улетайте! Не нравится мне это!..
Он стоял посреди пустеющего холла, всклокоченный, хмурый и озабоченно смотрел, как они заходят в лифт. Последнее, что они успели увидеть, – это как пропитанная страхом и напряжением толпа окружила Карла, и он, мгновенно переключившись на нее, увлек людей за собой в боковой коридор.
В лифте непрерывно мигало красным и ревели аварийные зуммеры. Антон прижал Аню к груди и нажал кнопку пятого яруса.
– Все будет хорошо, малыш, – прошептал он. – Вот увидишь.
