Глава 32

Свернув за угол, Рэчел едва не наступила на ноги человеку в серебристом балахоне, так тихо он ступал. Она подняла голову и увидела его лицо.

– Джиллер! Как ты меня напугал!

– Прости, Рэчел, я не хотел пугать тебя. – Он осмотрелся, нет ли кого в коридоре, потом наклонился к ней: – А ты что здесь делаешь?

– Послали по делам, – ответила она, глубоко вздохнув. – Принцесса Виолетта велела мне сходить на кухню и отругать поваров за обед, а потом я должна пойти к прачкам и сказать им, что она нашла на своих платьях пятна от соуса, хотя никогда не пачкала соусом своих платьев. Значит, они сами это сделали, и если сделают еще раз, то она велит отрубить им головы. А я не хочу им это говорить, они славные. – Она коснулась рукой красивой серебристой тесьмы на его рукавах. – Но она сказала, что мне будет очень плохо, если я этого не сделаю.

– Ну скажи, как тебе велели, – кивнул Джиллер. – Конечно, прачки поймут, что ты говоришь не свои слова.

Рэчел посмотрела в его большие темные глаза.

– Все знают, что она сама пачкает соусом свои платья.

Джиллер тихо засмеялся.

– Ты права. Я сам это видел. Но ничего хорошего не выйдет, если ты будешь дразнить гусей. – Она не поняла этих слов и нахмурилась. – Это значит, что будет плохо, если ты скажешь ей об этом, так что лучше промолчать.

Рэчел кивнула: это было правдой. Волшебник тем временем продолжал осматриваться, но в коридоре никого не было. Он наклонился к ней поближе и сказал:

– Мне жаль, что я не поговорил с тобой раньше, не узнал, как у тебя дела. Нашла куколку?

Она улыбнулась и кивнула:

– Я так тебе благодарна! Это прелесть что такое! Меня выгоняли два раза с тех пор, как ты мне ее подарил. Она мне сказала, что я не должна говорить с тобой, пока ты не скажешь, что за нами никто не следит. Поэтому я ждала. Мы с ней все разговаривали, и мне стало куда лучше от этого.

– Я рад, дитя мое, – улыбнулся волшебник.

– Я назвала ее Сарой. Ведь у куклы должно быть имя.

– Вот как? – удивился он. – Я и не думал. Ну что ж, Сара – хорошее имя.

Рэчел улыбнулась. Она была очень рада, что Джиллеру понравилось, как она назвала куклу. Она обняла его за шею и сказала на ухо:

– Сара рассказала мне и о твоих тревогах. Я обещала ей, что буду помогать тебе. Я и не знала, что ты сам хотел бы убежать отсюда. Когда мы сможем бежать, Джиллер? Я так боюсь принцессы!

В ответ на ласку волшебник погладил ее по спине большими руками.

– Скоро, дитя. Но сначала мы должны здесь кое-что сделать. Мы ведь не хотим, чтобы нас выследили, нашли и вернули обратно, правда?

Рэчел покачала головой. И тут она услышала шаги. Джиллер выпрямился, глядя в ту сторону, откуда они доносились.

– Рэчел, – произнес он, – будет очень плохо, если увидят, что мы разговариваем. Они могут узнать о кукле… о Саре.

– Я лучше пойду, – проговорила она поспешно.

– Не успеешь. Стань к стене, покажи мне, какой смелой ты можешь быть и как тихо при этом умеешь вести себя.

Она повиновалась, и волшебник заслонил ее собой, так что ее не стало видно за балахоном. Она услышала лязг оружия. Наверное, охранники. Потом послышалось тявканье. Собачка королевы! Значит, это королева с охраной. Им не позавидуешь, если королева найдет Рэчел, спрятавшуюся за волшебником. И тогда королева прознает о куколке! Рэчел съежилась и замерла в своем укрытии. Джиллер поклонился, одеяние его заколыхалось.

– Ваше величество! – сказал волшебник, отступая.

– Джиллер! – произнесла королева противным голосом. – Что это вы здесь притаились?

– Притаился, ваше величество? Я полагал, что как слуга вашего величества, вовсе не таясь, просто должен был проверить волшебную печать на сокровищнице, чтобы быть уверенным, что она никем не подделана. – Рэчел услышала, что собачонка что-то вынюхивает у ног Джиллера. – Если вы так хотите, ваше величество, я могу оставить это на произвол судьбы и не проверять, даже если я о чем-то беспокоюсь. – Собачонка приближалась к Рэчел, та слышала ее сопение. Волшебник продолжал: – Все мы просто будем ложиться спать, молясь добрым духам, чтобы, когда прибудет отец Рал, все было в порядке. А если что-то пропадет, то мы просто скажем, что нам не хотелось, чтоб кто-то здесь таился, и мы ничего не проверяли. Может быть, он нас поймет.

Собачонка заворчала, и у Рэчел на глазах появились слезы.

– Ну, не надо ершиться, Джиллер, я только спросила. Золотко, – продолжала она, обращаясь к собачонке, – что ты там нашла, милая?

Собачонка заворчала и тявкнула. Волшебник еще попятился, крепче прижав Рэчел к стене, «Хорошо бы, – подумала девочка, – чтобы моя Сара сейчас была со мной».

– Что там, золотко? Что ты унюхала?

– Боюсь, ваше величество, что я сегодня еще прокрался в конюшню. Очевидно, ваша собачка унюхала именно это. – Он незаметно протянул руку под балахоном, доставая что-то рядом с головой девочки.

– В конюшню? – Голос королевы еще оставался противным. – Что, однако, вам было проверять в конюшне? – Рэчел услышала голос королевы отчетливее: та наклонилась к своей собачке. – Что там, золотко?

Рэчел закусила кромку платья, чтобы не выдать себя никаким звуком. Волшебник выпростал руку из-под балахона. Рэчел заметила, что он зажал что-то между большим и указательным пальцами. Собачонка сунула нос под его одеяние и залаяла. Джиллер насыпал ей на голову какой-то мелкий порошок. Собачонка начала чихать. Затем Рэчел увидела, как королева, протянув руку, вытащила собачонку.

– Ну-ну, мое золотко, все уже хорошо. Бедняжка! – Рэчел услышала, как королева по обыкновению чмокнула собачку в нос и чихнула сама. – Так что вы говорите, Джиллер? Какое дело привело волшебника в конюшню?

– Так вот, ваше величество. – Голос Джиллера при разговоре с королевой тоже стал каким-то противным, и Рэчел это показалось забавным. – Если бы вы были убийцей и хотели, явившись в замок королевы, пронзить ее стрелой, то как бы вы поступили: нагло прошли бы через главные ворота? Или притаились бы со своим большим луком в повозке, зарывшись, например, в сено или спрятавшись за мешками, чтобы потом в темноте вылезти в конюшне и там укрыться?

– Ну, я… А вы думаете, там… Вы нашли что-нибудь?..

– Ну, если вы не хотите, чтобы я неизвестно зачем проверял конюшни, я вычеркну из моего списка и это дело. Но если вы не возражаете, отныне на людях я буду держаться от вас подальше. Не хочу мешать, если кто-то из ваших подданных решит выразить любовь к своей королеве на расстоянии.

– Волшебник Джиллер, – голос королевы стал ласковым, словно она разговаривала с собачкой, – прошу вас, извините меня. Я последнее время так нервничаю, ведь скоро должен приехать отец Рал, и мне хочется, чтобы все было хорошо. Тогда мы все получим то, к чему стремимся. Я знаю, что вы искренне заботитесь обо мне. Пожалуйста, продолжайте делать это и забудьте минутный дамский каприз.

– Как угодно вашему величеству… – Он снова поклонился.

Королева быстро зашагала дальше по коридору, и Рэчел услышала, что шаги затихли.

– Да, вот что, волшебник Джиллер, – окликнула его королева. – Я еще не говорила вам? Прибыл гонец с вестью, что отец Рал будет намного раньше, чем ожидалось. Уже завтра. И ему нужна шкатулка для скрепления союза. Пожалуйста, проследите, чтобы все было в порядке.

Нога волшебника дернулась так, что он чуть не задел Рэчел.

– Конечно, ваше величество, – поклонился он в третий раз.

Он подождал, пока королева скроется из виду, затем вытащил Рэчел из укрытия и взял ее на руки. Его щеки, обычно румяные, теперь побледнели. Он приложил палец к губам Рэчел в знак того, что она должна молчать. Затем снова осмотрелся, нет ли кого в коридоре.

– Завтра, – пробормотал он себе под нос. – Проклятие, а я не готов.

– Что случилось, Джиллер?

– Рэчел, – прошептал он, наклонившись к ней, – принцесса сейчас у себя?

– Нет, – ответила она тоже шепотом, – она пошла выбирать материю для нового платья к приезду отца Рала.

– А ты знаешь, где у принцессы ключ от сокровищницы?

– Да, если она не носит его с собой, то кладет в ящик стола.

Джиллер прошел с ней по коридору к двери принцессы Виолетты, ступая по коврам так тихо, что Рэчел даже не слышала звука его шагов, когда он ее нес.

– Все изменилось, дитя мое. Ты можешь быть смелой ради меня и ради Сары?

Она кивнула, как могла, и обняла его за шею, чтобы удержаться, ведь он шел быстро. Наконец они дошли до двойной двери, самой большой в маленьком холле, украшенной со всех сторон резьбой по камню. Это была дверь принцессы.

– Ну вот, – прошептал он, – теперь пойди и принеси ключ. Я посторожу. – Волшебник опустил ее на пол. – Ну, скоренько. – И он закрыл за ней дверь.

Шторы на окнах были раздвинуты, и Рэчел сразу увидела, что комната пуста. Слуг в комнате не было. Огонь в камине погас, а новый, на вечер, развести еще не успели. Но большая кровать принцессы была уже разобрана. Рэчел очень нравилось покрывало с красивыми цветочками. Она всегда удивлялась, зачем принцессе такая большая кровать. Здесь могли бы спать человек десять. На ее родине шесть девочек спали на кровати вдвое меньшей, а покрывало было совсем некрасивым. Каково-то, интересно, побыть в этой кровати? Рэчел никогда даже не сидела на ней.

Она вспомнила, что ее ждет волшебник, что надо спешить, пересекла комнату, по пушистому ковру дошла до полированного стола и, взявшись за золоченую ручку, открыла ящик. Она сильно волновалась, хотя делала это уже не раз – по поручению принцессы. Она ведь никогда прежде не делала этого без разрешения. Большой ключ от сокровищницы лежал в красном бархатном футляре рядом с ключиком от сундука, в котором она спала. Рэчел взяла ключ, положила в карман и задвинула ящик, чтобы никто не заметил, что его открывали.

Поглядев на дверь, она увидела в углу сундук, где спала. Да, Джиллер ждал, но она не могла не заглянуть туда. Рэчел залезла и в темноте нащупала одеяло, сложенное в углу. Она осторожно приподняла одеяло: Сара лежала на том же месте и смотрела на нее.

– Мне надо спешить, – прошептала она, – я скоро вернусь.

Она поцеловала куклу и вновь укрыла ее одеялом, чтобы никто не нашел. Конечно, опасно держать ее в замке, но как же было оставить ее там, в приют-сосне, совсем одну? Ведь Рэчел знала, как там одиноко и страшно.

Закончив с этим, Рэчел бросилась к дверям и распахнула их. Она увидела, как Джиллер кивнул ей и махнул рукой, что означало: можно выходить.

– Ключ у тебя?

Она вытащила ключ из кармана, где лежала еще и огневая палочка, и показала волшебнику. Тот улыбнулся и назвал ее умницей. Никто еще не называл ее так, по крайней мере она этого не помнила. Тут он снова взял ее на руки и понес по коридору, а потом – по узкой и темной черной лестнице. Даже здесь она едва слышала его шаги по каменным ступеням. Спустившись вниз, он снова поставил ее на ноги.

– Рэчел, – сказал он, присев рядом с ней на корточки, – слушай очень внимательно. Все, что я тебе скажу, слишком серьезно, это – не игра. Мы с тобой должны выбраться из замка, не то нам обоим отрубят головы, как тебе и говорила Сара. Но мы должны быть умницами, чтобы нас не поймали. Если мы убежим слишком быстро, не сделав прежде все, что нужно, то нас найдут. А если задержимся… Ну, ты понимаешь, что нам лучше не задерживаться.

У нее на глазах появились слезы.

– Джиллер, я боюсь, что они отрубят мне голову. Люди говорят, что это страшно больно.

Джиллер прижал ее к себе.

– Я знаю, дитя мое. Я тоже этого боюсь. Но если ты доверяешь мне, если сделаешь все, как я скажу, если будешь смелой, то мы сумеем выбраться и отправиться туда, где никто не рубит людям головы и не запирает детей в сундук. Тогда ты сможешь играть со своей куклой сколько хочешь, и тебе это позволят, и никто не отберет ее у тебя, не бросит в огонь.

Рэчел немного успокоилась.

– Это будет чудесно, Джиллер.

– Но ты должна быть храброй и слушаться меня. Возможно, тебе придется нелегко.

– Я обещаю, Джиллер.

– И я обещаю, Рэчел, сделать все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Мы будем делать все вдвоем, но от нас зависит жизнь многих-многих людей. Если мы хорошо со всем управимся, то сможем устроить так, чтобы многим невиновным людям больше не отрубали головы.

Рэчел смотрела на него широко открытыми глазами.

– Ах, Джиллер, мне это очень нравится. Я терпеть не могу, когда людям отрубают головы. Это так страшно!

– Хорошо, тогда первое, что тебе надо сделать. Пойди на кухню отругать поваров, как тебе и было сказано. И там возьми большую буханку хлеба, самую большую, какую найдешь. Не важно, как ты достанешь ее, хоть укради. Главное, достань. Потом приходи в сокровищницу, открой дверь и жди меня там. Я приду, как только покончу со всем остальным. Тогда я скажу, что делать дальше. Ну как, справишься?

– Конечно. Это просто.

– Тогда до свидания.

Рэчел вышла в коридор первого этажа, а Джиллер бесшумно поднялся вверх по лестнице. Лестница в кухню была в дальнем конце коридора, по другую сторону от центральной большой королевской лестницы. Рэчел любила ходить с принцессой по большой лестнице, потому что там лежали ковры и было не так холодно, как на голых ступеньках лестниц, по которым ей полагалось бегать с поручениями. Дверь посредине была открыта. Ступени большой лестницы вели вниз, в зал с черно-белым мраморным полом. Пока Рэчел думала, как бы достать буханку хлеба, не украв его, появилась принцесса Виолетта, шествовавшая через зал в сопровождении королевской портнихи и двух ее помощниц. Они несли отрезы красивой розовой ткани. Рэчел быстро огляделась, куда бы спрятаться, но принцесса уже заметила ее.

– А, Рэчел, – сказала она, – подойди-ка сюда.

Рэчел подошла и присела.

– Да, принцесса Виолетта?

– Что ты здесь делаешь?

– Выполняю ваши поручения. Сейчас иду на кухню.

– Ладно… Не надо.

– Но, принцесса Виолетта, я должна идти.

– Почему? Я же сказала не надо.

Рэчел кусала губы. Ее пугал недовольный вид принцессы. Она попробовала представить себе, как говорил бы на ее месте Джиллер, и обратилась к принцессе:

– Ну, если вы не хотите, то я не пойду. Но ваш обед был просто ужасным, и мне было бы очень неприятно видеть, если бы вам пришлось снова есть такой же ужасный обед. Вы, должно быть, изголодались по чему-нибудь получше. Но если вы не хотите, чтобы я им все это сказала, я не пойду.

Принцесса с минуту поразмыслила.

– Я передумала: иди к ним. Обед действительно был ужасен. Непременно скажи им, как я на них сердита.

– Хорошо, принцесса Виолетта. – Рэчел присела и повернулась, чтобы уйти.

– Я иду на примерку, – продолжала принцесса, и Рэчел вновь повернулась к ней. – Потом я собираюсь в сокровищницу примерить некоторые вещицы, посмотреть, подойдут ли они к новому платью. Когда закончишь с поварами, возьми ключ, ступай в сокровищницу и жди меня там.

Рэчел показалось, что язык присох к нёбу.

– Но, принцесса, – проговорила она, – не лучше ли было бы вам подождать до завтра, когда будет готово платье и вы сможете увидеть, как красиво смотрятся украшения вместе с платьем?

Принцесса удивленно глянула на нее.

– А ведь правда, это было бы здорово. – Она еще немножко подумала и добавила: – Хорошо, что мне это пришло в голову.

Рэчел уже вздохнула с облегчением и направилась на черную лестницу, но принцесса вновь позвала ее:

– Я передумала, Рэчел. Мне нужно подобрать там кое-что к нынешнему ужину. Так что все равно иди туда и жди там меня.

– Но, принцесса…

– Никаких «но». Прямо с кухни ступай за ключом и жди меня в сокровищнице. Я приду туда сразу, как закончу с портнихой.

Принцесса стала подниматься по большой лестнице и скрылась из виду.

Что теперь было делать Рэчел? Ведь Джиллер должен встретиться с ней в сокровищнице. Она почувствовала, что вот-вот заплачет. Что делать? Надо делать то, что сказал Джиллер. Надо быть смелой. Надо, чтобы людям не рубили головы. Она решила, что не будет плакать, и пошла по черной лестнице в кухню. Интересно, зачем Джиллеру понадобился хлеб?

– Ну и что ты об этом скажешь? – прошептал Ричард.

Кэлен лежала рядом с ним у обрыва, глядя вниз и пытаясь понять, что там происходит.

– Не представляю себе, – ответила она тоже шепотом. – Я никогда прежде не видала столько короткохвостых гаров сразу.

– А что там у них горит ?

– Ничего. Дым идет из земли. Это место называют Горящим источником. Вон там отверстия в земле, из которых идет дым, а в других – кипящая вода. Есть и еще какая-то кипящая жидкость, желтая и вонючая. Этот запах отпугивает людей. Не представляю себе, что бы могли здесь делать гары.

– Посмотри-ка вон туда, на вершину холма, где самое большое отверстие. Там лежит что-то яйцевидное, окутанное дымом. Они стараются поглядеть на эту штуку и коснуться ее.

Кэлен покачала головой:

– У тебя зрение острее моего. Я не могу сказать, что это за штука, даже не вижу, что она круглая.

Ричард слышал подземный гул, за которым время от времени следовало извержение дыма из отверстий. Тяжелый, удушающий запах серы достигал того места в горах среди карликовых деревьев, где они остановились передохнуть.

– Может, стоит поглядеть поближе? – неуверенно сказал он, наблюдая за суетой гаров.

– Это была бы непростительная глупость. И один rap достаточно опасен, разве ты забыл? А там их сейчас десятки.

– Надо думать. Но что это такое там вдали, где холм? Не пещера ли?

Она пригляделась.

– Да, ее называют пещерой Шадрина. Говорят, что она проходит гору насквозь, выходя в долину с другой стороны. Но наверняка этого никто не знает, да и не собирается проверять.

Он заметил, как гары дерутся из-за трупа какого-то животного.

– А что это за Шадрин?

– Это зверь, который, говорят, живет в пещере. Одни считают, что это сказки, другие клянутся, что это правда, но никто не изъявил желания проверить.

Ричард поглядел на Кэлен. Она продолжала наблюдать за гарами.

– А ты что об этом думаешь? – спросил он.

– Не знаю. В Срединных Землях есть немало мест, где, говорят, водятся такие звери. Я была во многих из них, но никаких зверей не нашла. Большинство подобных рассказов – просто басни. Большинство, но не все.

Ричард был рад тому, что она наконец заговорила. Все эти дни она почти не разговаривала. Поведение гаров, видимо, поразило Кэлен и вызвало живой интерес, так что на время она отвлеклась от мрачных мыслей. Но лежать здесь и продолжать беседу – значило бы терять время. К тому же, если они задержатся, их заметят гары. Они отползли от обрыва, стараясь двигаться тихо и не поднимать голов. Кэлен снова ушла в себя.

Они направились вниз, по дороге, ведущей в Тамаранг, край, граничащий со страной, где правила королева Милена. Вскоре они достигли распутья. Ричард думал, что надо свернуть направо, ведь Кэлен сама говорила, что Тамаранг лежит на востоке. Тогда Горящий источник должен остаться слева. Но Кэлен выбрала левую дорогу.

– Что ты делаешь? – С того дня, как они покинули Предел Агаден, Ричард не спускал с нее глаз. Он больше не доверял ей. Она стремилась только к одному – покончить с собой, и сделала бы это, не следи он за каждым ее движением.

Кэлен ответила ему тем же пустым взглядом, что и обычно в последнее время.

– Это место называется хитрым перепутьем. Вон там, впереди, за густым лесом, дороги вновь пересекаются и меняют направление. Кроме того, в чаще трудно понять, где солнце и куда ты идешь. Если мы сейчас пойдем направо, то придем к Горящему источнику, если же пойдем налево – в Тамаранг.

Ричард нахмурился:

– Кому же понадобилось прокладывать дороги подобным образом?

– С помощью такого фокуса древние правители Тамаранга сбивали с толку захватчиков из Дебрей. Иногда это давало возможность защитникам края выиграть время и перегруппироваться, чтобы снова ударить по противнику.

Он поглядел на Кэлен, пытаясь понять, правда ли то, что она говорит. Его выводило из себя, что теперь приходится сомневаться, говорит ли Кэлен правду.

– Ты проводница, ты и веди, – наконец сказал Ричард.

Услышав это, она молча повернулась и пошла вперед.

Ричард не знал, сколько еще он сможет выносить такое состояние. Кэлен только отвечала на вопросы по делу, никогда не пыталась поддержать разговор и старалась даже, чтобы он не подходил к ней слишком близко. Она вела себя так, словно его прикосновение заразно, хотя он знал, что Кэлен думала так о своем прикосновении. Когда они наблюдали за тарами, Ричарду сначала показалось, что в ней произошла перемена. Но он ошибся: Кэлен быстро вернулась к прежней мрачной сосредоточенности.

Она сама превратила себя в пленницу, а из него против его воли сделала надсмотрщика. Он держал ее нож у себя на поясе. Он знал, что будет, если вернуть нож. С каждым шагом она все сильнее отдалялась от него. Ричард понимал, что теряет ее. Но он не знал, что с этим делать. Ночью, когда подходила ее очередь караулить, ему приходилось связывать ее по рукам и ногам, чтобы она не убила себя, пока он спит. Она еще как-то сносила это. Ему же самому было от всего очень больно. Ночью он боялся сомкнуть глаза, несмотря на все предосторожности. Спал он у ног Кэлен, чтоб она смогла разбудить его, если увидит или услышит что-то подозрительное.

Лучше бы они вовсе не ходили к Шоте! Он не мог себе представить то, что узнал. Мысль о том, чтобы Зедд выступил против него, казалась ему невозможной, думать же, что это могла быть Кэлен, было невыносимо.

Ричард достал немного еды, стараясь держаться повеселее, чтобы подбодрить ее.

– Не хочешь ли поесть вяленой рыбы? – Он улыбнулся. – Ужас, что такое.

Кэлен не рассмеялась его шутке.

– Нет, спасибо, я не хочу есть.

Ричард старался улыбаться и не показывать, как он злится.

– Кэлен, ты почти ничего не ешь уже несколько дней. Тебе надо поесть.

– Я сказала, не хочу.

– Ну ради меня, – начал уговаривать он.

– Что ты хочешь сделать? Запихнуть в меня еду насильно?

Его бесило безразличие, с которым она говорила, но он постарался смягчить если не слова, то тон:

– Да, если придется.

Она повернулась к нему, тяжело дыша:

– Ричард, я прошу тебя. Отпусти меня! Я не хочу быть с тобой. Отпусти, пожалуйста. – Это было первое проявление чувств с ее стороны с тех пор, как они покинули Предел Агаден.

Тут уж и он проявил свои чувства.

– Нельзя.

Ее зеленые глаза вспыхнули.

– Ты не можешь следить за мной каждую минуту. Рано или поздно…

– Могу каждую минуту… если надо.

Они стояли, сердито глядя друг на друга, потом ее лицо снова стало бесстрастным, и она пошла вперед по дороге.

Они остановились всего на несколько минут, но этого оказалось достаточно, чтобы существо, следовавшее за ними, снова обнаружило себя, что случалось нечасто. Оно подошло настолько близко, что Ричард снова разглядел острые желтые глазки, пусть и на секунду.

Ричард уже знал, что оно увязалось за ними на второй день после того, как они покинули Предел Агаден. Годы, проведенные в лесу, научили его всегда чувствовать, когда кто-то идет по его следу. Для него это было вроде игры, в которую играли, бывало, и другие проводники в Оленьем лесу, проверяя, сколько времени они могут идти друг за другом незамеченными. Тот, кто следил сейчас за ними, хорошо умел это делать, но все-таки не так хорошо, как Ричард. Три раза он уже видел эти желтые глаза, которые не увидели бы другие. Он знал, что это не Самюэль: цвет глаз был темнее, а взгляд – острее. Это не дикая собака, она бы уже давно напала. Но кто или что бы это ни было, оно только следило за ними.

Ричард знал, что Кэлен никого не заметила, она была слишком поглощена мрачными мыслями. Однако рано или поздно эта тварь обнаружит себя, и Ричард был готов к этому. Но с Кэлен, какой она теперь стала, и так было полно хлопот, и лишние тревоги ни к чему.

Так что он решил не оглядываться, не петлять, не маневрировать. Просто перехватывал брошенные на них взгляды, избегая пристально смотреть на неизвестное существо. Он был уверен, что их преследователь не знает, что обнаружен. В этом было преимущество Ричарда.

Он смотрел на понурую Кэлен, шагавшую впереди, и думал, что делать, когда они достигнут Тамаранга. Нравится ему это или нет, но Кэлен брала верх в их изматывающем единоборстве. Она могла проиграть раз или два, но выиграть ей достаточно только раз. Он же должен побеждать каждый раз. Одна ошибка – и она умрет. Нет, в конце концов ему не удастся справиться с этим, и он, кажется, бессилен что-либо изменить.

Рэчел сидела на скамеечке для ног перед высоким креслом, отделанным белым бархатом и золоченой резьбой, и ждала, чувствуя, как дрожат ее коленки. «Скорее, Джиллер, скорее, – повторяла она про себя, – пока не пришла принцесса». Взгляд ее упал на шкатулку королевы. Она надеялась, что придет принцесса, и ей, Рэчел, больше не придется дотрагиваться до шкатулки. Ей было так страшно!

Дверь чуть приоткрылась, заглянул Джиллер.

– Скорее, Джиллер! – произнесла она громким шепотом. Он вошел, потом выглянул в коридор, закрыл за собой дверь и посмотрел на девочку.

– Ты принесла хлеб?

– Он здесь. – Рэчел вытащила из-под кресла узелок и положила его на скамеечку. – Я завернула его в полотенце, так что никто не заметил.

– Молодец! – сказал Джиллер и посмотрел в другую сторону.

Она улыбнулась, потом нахмурилась.

– Мне пришлось украсть его. Я никогда еще ничего не воровала.

– Уверяю тебя, Рэчел, это ради доброго дела. – Он смотрел на шкатулку.

– Джиллер, сюда должна прийти принцесса Виолетта.

Он удивленно обернулся к ней:

– Когда?

– Она говорила, сразу после портнихи. Ей шьют новое платье. Она очень суетится, может, она там долго провозится, а может, и нет. Она любит примерять украшения и смотреться на себя в зеркало.

– Проклятие, еще не легче! – тихо сказал Джиллер. Он снова оглянулся и схватил шкатулку, лежавшую на постаменте.

– Джиллер! Ее нельзя трогать, она принадлежит королеве!

Он сердито посмотрел на Рэчел:

– Нет, не ей! Подожди немного, я все тебе объясню.

Он поставил шкатулку на подставку рядом с хлебом, потом вытащил из складок одежды еще одну шкатулку и показал ей.

– Ну как? – спросил он, чуть улыбнувшись.

– Ой, совсем такая же!

– Хорошо. – Он поставил вторую шкатулку на постамент, где прежде стояла настоящая, затем сел на пол рядом с ее скамеечкой. – А теперь, Рэчел, выслушай меня внимательно. У нас мало времени, а мне важно, чтобы ты поняла.

Она видела по его лицу, что это действительно очень важно.

– Хорошо, Джиллер, – кивнула она.

Он положил руку на шкатулку.

– Эта шкатулка волшебная, и она не принадлежит королеве.

– Правда? Тогда чья же она? – нахмурилась девочка.

– У меня нет времени все это объяснять сию минуту. Может быть, лучше потом, когда нас здесь уже не будет. Самое главное то, что королева плохая. – Рэчел кивнула. Он говорил правду. – Она отрубает людям головы потому, что ей это нравится. Она ни о ком не заботится, кроме самой себя. У нее есть власть делать все, что ей вздумается. А волшебная сила шкатулки помогает ей поддерживать эту власть. Вот почему она взяла шкатулку себе.

– Понимаю. Вроде как у принцессы есть власть, поэтому она может бить меня, обрезать мои волосы, смеяться надо мной.

Он кивнул:

– Правильно! Молодец, Рэчел. Но есть на свете человек, который даже страшнее, чем королева. Это Даркен Рал.

– Отец Рал? – удивилась она. – Но все говорят, что он очень славный. Принцесса сказала, что он самый милый человек на свете.

– Принцесса еще говорит, что она никогда не пачкает свои платья соусом.

– Но это вранье!

Джиллер положил руки ей на плечи.

– Так вот слушай, Рэчел. Даркен Рал, отец Рал – самый скверный человек на свете. Он приносит зло и страдания стольким людям, что королеве такое и не снилось. Он настолько подлый, что убивает даже детей. Ты понимаешь, что значит убить?

Она сказала печально и испуганно:

– Это значит отрубить голову или сделать что-то еще такое же, и тогда человек умрет.

– Верно. И как принцесса смеется, когда бьет тебя, так и Даркен Рал смеется, когда убивает людей. Ты ведь знаешь, когда принцесса ужинает с важными дамами и господами, она бывает вежлива и ведет себя очень хорошо. Но наедине она дает тебе пощечины, верно?

Рэчел кивнула, ей захотелось плакать.

– Она не хочет, чтобы все знали, какая она гадкая.

Джиллер поднял палец.

– Верно! Ты очень умненькая девочка. Таков же и этот отец Рал. Он не хочет, чтобы люди знали, какой он на самом деле гадкий, поэтому он умеет быть очень любезным и даже может показаться самым приятным человеком на свете. Поэтому, Рэчел, ты всеми силами старайся держаться от него подальше.

– Да, конечно.

– Но если он заговорит с тобой, ты отвечай ему тоже вежливо, не подавай вида, что знаешь, кто он на самом деле. Это избавит тебя от неприятностей.

Она улыбнулась:

– Это как с Сарой. Я никому о ней не говорю, и потому ее у меня не отнимают. Это ее спасает.

Он быстро обнял ее.

– Благословенные духи, что за умный ребенок. – Ей стало очень хорошо от этих слов. Никто не говорил ей ничего подобного. – Так вот, слушай, я скажу самое главное.

– Хорошо, Джиллер, – снова кивнула она.

– Эта шкатулка волшебная. Когда королева отдаст ее Даркену Ралу, он сможет с помощью волшебной силы принести зло гораздо большему числу людей, чем сейчас. Очень многим людям он отрубит головы. Королева – сама гадкая женщина, поэтому она хочет помочь Ралу. И она собирается отдать ему шкатулку.

Рэчел посмотрела на него широко открытыми глазами.

– Джиллер! Мы не должны позволить ему забрать шкатулку, иначе всем этим людям отрубят головы!

Он широко улыбнулся и приподнял ее подбородок.

– Ну, Рэчел, ты самая умная девочка, которая мне встречалась в жизни.

– Мы должны спрятать ее, эту шкатулку, как я прячу свою Сару!

– Вот этим мы и займемся. – Джиллер показал на шкатулку, стоявшую на постаменте. – Это подделка. То есть она не настоящая, а только похожа на настоящую. Значит, с ее помощью нам удастся обмануть их на время, и мы убежим, прежде чем они разберутся, в чем дело.

Рэчел посмотрела на подделку. Да, точь-в-точь как настоящая.

– Джиллер, ты самый умный человек на свете!

Его улыбка слегка угасла.

– Боюсь, дитя мое, что мой ум мне не на пользу. – Он снова улыбнулся. – Так вот смотри, что мы сделаем.

Он взял буханку, которую принесла Рэчел, и разломил ее пополам. Затем выковырял оттуда часть мякоти. Половину он засунул себе в рот, так что щеки его надулись, вторую половину дал девочке. Она жевала так быстро, как могла. Хлеб был вкусным и еще теплым. Когда они все съели, Джиллер взял настоящую шкатулку, положил на место съеденной сердцевины и вновь соединил обе половинки. Потом показал ей.

– Что скажешь?

Рэчел поморщилась.

– Весь помятый и поломанный. Люди поймут, что его разломили.

– Ну что за умница! Но я все-таки волшебник, пожалуй, смогу что-нибудь сделать, а?

– Пожалуй, – кивнула она.

Джиллер положил хлеб на колени и провел над ним рукой вдоль и поперек. Потом он снова показал ей буханку. Никаких трещин! Буханка выглядела как новенькая!

– Ну, теперь никто не догадается! – Рэчел засмеялась.

– Будем надеяться, дитя мое. Я заговорил хлеб и окружил его сетью волшебника, чтобы никто не почувствовал магической силы шкатулки, которая там спрятана.

Он разложил на стуле ткань, завернул в нее хлеб и завязал узлы, так что получился мешочек. Потом положил мешочек на ладонь и показал Рэчел. Сейчас он не улыбался, глаза его были грустными.

– Вот теперь самое трудное, Рэчел. Нам надо вынести отсюда шкатулку. Мы не можем спрятать ее в замке, тут ее найдут. Ты помнишь, где я прятал в саду твою куколку?

Рэчел гордо улыбнулась: она помнила это.

– В третьем вазоне справа.

– Да. Я спрячу там шкатулку, как прятал куколку, а ты должна будешь так же достать ее оттуда и вынести из замка. – Он наклонился к ней поближе: – И ты должна сделать это сегодня вечером.

Рэчел принялась теребить подол платья. Она снова готова была заплакать.

– Джиллер, я так боюсь дотрагиваться до шкатулки королевы!

– Я понимаю, ты боишься, дитя мое. Но вспомни: это не ее шкатулка. Ведь ты же хочешь, чтобы людям перестали отрубать головы?

– Да, – ответила она сквозь слезы. – Но разве ты сам не можешь вынести ее из замка?

– Клянусь тебе, Рэчел, если бы я мог, я бы давно это сделал. Но за мной следят и не хотят, чтобы я покидал замок. Если меня поймают со шкатулкой, она попадет к отцу Ралу, а ведь этого нельзя допустить, правда?

– Правда… – Тут она по-настоящему испугалась. – Ты ведь говорил, что убежишь вместе со мной? Ты обещал!

– И я собираюсь сдержать слово, поверь мне. Но мне потребовалось бы дня два, чтобы прокрасться в Тамаранг. И было бы очень опасно оставлять шкатулку здесь еще на один день. Да я и не смогу достать ее оттуда сам. Спрячь ее в своем тайнике, в приют-сосне. Там ты подождешь, пока я смогу прикрыть наше бегство и присоединиться к тебе.

– Я постараюсь. Если ты говоришь, что это важно, так я и сделаю.

Джиллер поднялся и сел в кресло. Рэчел он усадил к себе на колени.

– Послушай меня. Даже если ты проживешь еще сто лет, ты никогда ничего не сделаешь в жизни важнее этого. И тебе придется быть смелой, как никогда в жизни. Ты не должна никому доверять и не должна никому отдавать шкатулку. Я приду через несколько дней, но если что-то случится и я не приду, ты должна будешь спрятаться где-нибудь со шкатулкой до зимы. Потом все устроится. Если бы я мог кого-нибудь прислать в помощь тебе, я бы сделал это. Но я не могу. Только ты одна можешь спасти нас.

Рэчел смотрела на него испуганно и удивленно.

– Но ведь я еще маленькая.

– Тем безопаснее. Ведь все считают, что ты – никто. Хотя это неправда. Сейчас нет никого на свете, кто значил бы больше тебя. Но ты можешь обмануть их всех, потому что они этого не знают. Ты должна сделать это, Рэчел. Я нуждаюсь в твоей помощи так же, как и все. Я знаю, что тебе хватит ума и отваги.

Рэчел заметила, что глаза его увлажнились от слез.

– Я буду стараться, Джиллер. Я буду смелой. Ты лучше всех на свете, и если ты говоришь, что так надо, я сделаю, как ты скажешь.

Он покачал головой:

– Я был очень глупым. И далеко мне было до лучшего человека на свете. Если бы только я прежде был умнее, вспомнил бы, чему меня учили, в чем мой истинный долг, ради чего я стал волшебником, то, может быть, мне не пришлось бы тебя сейчас об этом просить. Но как и для тебя, для меня это будет самое главное дело в жизни. Мы должны сделать это, Рэчел. Не подведи. Что бы там ни было, не давай никому остановить тебя. Никому.

Он прикоснулся пальцами с обеих сторон к ее лбу, и Рэчел почувствовала, что голова ее стала легкой и она перестала бояться.

Рэчел знала: она выполнит это и больше никогда не будет слушаться принцессу. Она будет свободной.

Джиллер вдруг отнял пальцы.

– Кто-то идет, – прошептал он и быстро поцеловал ее в лоб. – И да защитят тебя добрые духи!

Он встал и подошел к двери, прислонившись к стене. Буханку хлеба он спрятал под балахон и приложил палец к губам. Дверь отворилась. Рэчел вскочила. Это была принцесса. Девочка присела. Когда она подошла, принцесса дала ей пощечину и засмеялась. Рэчел, потирая щеку, опустила глаза и тут увидела у ног Виолетты, на полу, кусок хлеба. Она быстро поглядела на Джиллера. Он тоже заметил хлеб. Бесшумнее, чем кот, он нагнулся, схватил кусочек хлеба и положил в рот. Потом за спиной принцессы проскользнул в дверь, так что та его даже не заметила.

Кэлен сама протянула Ричарду руки, ожидая, пока он возьмет веревку и свяжет ее. Ее глаза смотрели в пустоту. Она уже говорила, что устала, но и у Ричарда от усталости голова стала словно свинцовой. Поэтому сегодня она караулила первой. Что она могла различить своим невидящим взглядом, Ричард не знал.

Он держал веревку, и руки его слегка дрожали. Ему казалось, что последняя надежда вот-вот оставит его. Ничто не меняется, не становится лучше, продолжается их изнурительный поединок: она хочет умереть, он делает все, чтобы не допустить этого.

– Хватит с меня, – прошептал он, глядя на ее вытянутые руки, освещенные слабым огнем небольшого костра. – Кэлен, может, ты хочешь умереть сама, но убиваешь ты меня.

Она посмотрела на него, и свет костра отразился в ее зеленых глазах.

– Тогда отпусти меня, Ричард. Прошу тебя, если ты хоть немного думаешь обо мне, докажи это.

Он выронил веревку. Дрожащими руками он снял с пояса нож Кэлен и с минуту разглядывал его. Потом схватил и засунул в ножны у нее на поясе.

– Ты победила. Уходи. Уходи, чтоб я тебя не видел!

– Ричард…

– Я сказал, уходи отсюда! – Он показал на дорогу, по которой они пришли. – Возвращайся, и пусть эти твари делают там свое дело. С ножом ты можешь только все испортить. А мне невыносимо было бы думать, что ты не выполнишь то, что хочешь. Невыносимо думать, что после всего ты не сможешь умереть.

Он повернулся спиной и уселся у огня на поваленную ветром ель. Кэлен молча смотрела на него, затем сделала несколько шагов назад.

– Ричард, после всего, что мы пережили, я не хочу прощаться с тобой… вот так.

– Мне какое дело, чего ты не хочешь? Ты своего добилась. – Он с трудом заставлял себя говорить. – Уходи с глаз моих.

Кэлен кивнула, глядя в землю. Ричард закрыл лицо дрожащими руками.

– Ричард, – сказала она тихо, – когда это все кончится, ты будешь вспоминать обо мне лучше, чем думаешь теперь.

Вот оно что! Он перелез через бревно, подошел к ней и схватил ее за ворот.

– Я буду вспоминать тебя такой, какая ты есть. Ты предательница! Ты предаешь всех, кто уже погиб и погибнет еще! – Она в изумлении посмотрела на Ричарда, пытаясь вырваться, но он крепко держал ее, полный мстительного чувства. – Предаешь всех волшебников, которые отдали свои жизни, Ша, Сиддина, всех людей Тины, которых убили! Предаешь свою сестру!

– Это неправда…

– Предаешь их всех – и других. Если Рал победит, то мы все должны будем благодарить за это тебя. И Рал – тоже. Ведь ты ему помогаешь!

– Да я хочу помочь тебе! Ты ведь слышал, что сказала Шота? – Она тоже начала злиться.

– Это мне вовсе не поможет. Да, я слышал, что она сказала: что вы с Зеддом каким-то образом пойдете против меня. Но при этом она не сказала, что вы оба поступите неправильно.

– Как тебя понимать?..

– Дело не во мне! Дело в том, чтобы остановить Рала! Откуда ты знаешь, что, если мы добудем шкатулку, то от меня она не попадет к Ралу? А если я окажусь изменником и вы с Зеддом сможете остановить Рала, только выступив против меня?

– Ерунда.

– А разве не ерунда, что вы с Зеддом попытаетесь уничтожить меня? В этом случае двое должны поступить плохо, в моем случае – только один. Это дурацкая загадка ведьмы! И ты готова умереть из-за этой дурацкой загадки! Откуда нам знать, что на самом деле принесет будущее? Мы даже не можем угадать смысл того, что она говорила, даже не знаем, правда это или нет. Пока это не случится, мы не поймем, как правильно поступить в этом случае.

– Я знаю только, что мне нельзя жить, иначе пророчество исполнится. Ты – путеводная нить в нашей борьбе.

– А что способна делать нить без иглы? Ты моя игла. Без тебя я бы даже сюда не добрался. Сегодня, на хитром перепутье, я бы пошел не в ту сторону. Ты знаешь королеву, а я – нет. Даже если бы я один добыл шкатулку, что дальше? Куда бы я с ней пошел? Я ведь не знаю Срединные Земли. Откуда мне знать, куда идти? Я могу угодить прямо в лапы Ралу вместе со шкатулкой.

– Шота сказала, что только у тебя есть шанс. Без тебя все пропадет. Она сказала, что если я буду жить… Нет-нет, я не могу этого допустить, Ричард!

– Ты предаешь всех нас, – ответил он со злостью.

– Что бы ты ни думал, Ричард, – Кэлен покачала головой, – я делаю это ради тебя.

Ричард с воплем отпустил ее и оттолкнул что было силы. Кэлен упала на спину. Он стоял над ней, гневно взирая.

– Не смей так говорить! – заорал он, сжав кулак. – Ты делаешь это только ради себя: не хватает духу бороться и победить. Не смей говорить, что ради меня!

Она поднялась и поглядела на него:

– Я бы почти все отдала, Ричард, чтобы ты не вспоминал меня вот так. Но я делаю то, что должна сделать. Ради тебя, ради твоей единственной возможности. Я поклялась защищать Искателя Истины даже ценой жизни. Пришел час платить долги. – Слезы покатились по ее щекам.

Он смотрел ей вслед, пока она не исчезла в темноте.

Ричард чувствовал себя совершенно опустошенным. Он вернулся к костру, опустился на землю, закрыл лицо руками и заплакал, как не плакал еще никогда.