Глава 7
Акела — промахнулся!
«Что-то происходит с Дитой, и это «что-то» очень сильно изменило её поведение в последние недели. Но что?» — думал Сашка, направляя «тарелку» вдоль изломанного горного хребта. Каменный кряж, до самых почти вершин утонувший в ледниках и сугробах, был не самым лучшим ориентиром для точного определения места, означенного как точка, около которой необходимо искать «посылку». В глубине души землянин искренне сомневался, что «контейнер» вообще существует; он был уверен — вся эта затея с неизвестным оправлением выдумана бессмертной только для того, чтобы избавиться от него, «непутевого», под благовидным предлогом.
«Но зачем вместе со мной нужно убивать еще двух членов экипажа? Или, они, того — «балласт"»? — недоумевал бывший гладиатор, разворачивая шатл по широкой дуге, выискивая с воздуха место, где машину можно будет безбоязненно оставить на три местных дня. Без страха — то есть, не опасаясь, что её накроет лавина, или сметет случайный камнепад.
Наконец, он заметил подходящую площадку, снизил скорость, начал снижение….
— Ну, что, господа «альпинисты», какие будут соображения? — обратился Александр к своим попутчикам сразу после того, как все необходимое было выгружено на снег.
— Если верить спутниковой фотографии, — отозвался бессмертный, — то искомая вершина должна находится во-он там! — он уверенно ткнул пальцем в сторону довольно далекой вершины, надменно возвышающейся над остальными собратьями.
— Ну, что же, там, так — там! — вздохнул Заречнев, взваливая на себя высокий рюкзак с палаткой и запасом пищи. — Двигаем! Пока пойдем на лыжах, а когда достигнем подножья горы, наденем другую обувь. — он хлопнул рукой по рюкзаку, в котором находилась специальное горное снаряжение для передвижения по снегу и по горам.
Первые пару часов движения по склону меньше всего говорили о том, что это начало сложной и опасной экспедиции. Каменные склоны, покрытые толстой коркой снега, редкие деревья, похожие на мохнатые пики…. Безветрие. Идеальной чистоты снег.
Сашка, не скрывая своих чувств, вовсю крутил головой, наслаждался неземной красотой, вслух искренне сожалея, что у него нет хотя бы фотоаппарата.
«Было бы что показать, когда вернусь домой»! — думал он. — «Домой…. Домой…. Странно, почему так остро захотелось домой именно сейчас? Неужели из-за того, что вот этот склон как две капли воды похож на тот, на котором мы с Женькой Городиловым катались тогда на деревянных лыжах? Помню, мы тогда здорово извалялись в снегу. Неужели я никогда не увижу дом»?
Отчего-то заныло в левой половине груди, по щеке покатились слеза, за ней — другая….
— Что с тобой? — на всякий случай поинтересовался Стант, заметив, что командир их группы пару раз подозрительно шмыгнул носом.
— А ничего! — ответил за него Олег, скрипнув зубами. — Отстаньте от человека. Воруете, блядь, людей по всему космосу, а потом в душу лезете, спрашиваете, чего это с ними.
— Я лично никого не воровал!
— Ну, эта, твоя…. Сучка бессмертная! Вы ж одного роду-племени.
— Зачем ты говоришь это мне? Скажи этой ей! Я, если ты успел заметить, такой же пострадавший, как и ты, и твой друг.
— Этот человек мне не друг! — отрезал Олег.
— Так и Дита — тоже мне не друг. Почему ты меня обвиняешь в том, что сделала она?
— Отставить разговоры! — резко выдохнул Заречнев. — Приказываю беречь дыхание. Скоро подъем начнется. А если есть желание поговорить — вечером, когда поставим палатку, говорите сколько хотите. Хоть до утра.
— А чего это ты раскомандовался? — попробовал возмутиться бессмертный.
— Я — командир группы, и вы оба находитесь в моем подчинении. Временном, разумеется.
— Странно, но мне Дита сказала то же самое.
— Ах, вон оно как! Тогда есть просто способ решить эту проблему. Мы щас снимем рюкзаки и в рукопашной разберемся, кто из нас главнее! Ну, так как?
— Нет смысла тратить силы и время на пустое занятие! — ответил Олег, останавливаясь и наваливаясь на лыжные палки. — Ты нас победишь, так это — твоя стихия. Вот если бы мы сражались на компьютерах…. У тебя было бы мало шансов.
— А я и не спорю! — не стал накалять обстановку бывший гладиатор. — Если бы мы играли в компьютерные игры, я безоговорочно принял бы твое лидерство, или лидерство Станта. Но здесь…. Если мы не группа, выполняющая приказ командира, то тогда мы — стая. А в стае должен быть вожак. Вожак, как вы помните, определяется в серии драк. Так как, драться будем, или все-таки согласимся с тем, что мы — группа?
— А ты не так глуп, как кажешься! — заметил элой. — Разумеется, мы — команда! Приказывай, командир!
— Приказ — такой: привал! Сейчас начнется подъем, и нужно собраться с силами.
Сила тяжести на планете гор, снега и льда на треть, примерно, уступала земной, но после трех часов непрерывного подъема в гору с большущим рюкзаком за спиной это перестало иметь хоть какое-то значение.
— Все, не могу! — охнул Олег. Сашка оглянулся. Землянин едва стоял на подгибающихся ногах. Его заметно шатало из стороны в сторону. Стант еще держался, но было видно — ему тоже очень тяжело.
— Привал! — сказал Александр, с нескрываемым облегчением тоже заваливаясь на снег. Он нащупал фляжку на поясе, отстегнул, сделал пару глотков.
— Пить будешь?
— А что это? — ответил Олег.
— Чай. С сахаром и лимончиком. А?
— С лимончиком, говоришь? — он потянулся за питьем.
— Да, братцы. Это вам не по клавиатуре пальчиком — тук, тук…. Тут думать надо…. Олег попробовал возмутиться, но его жестом остановил бессмертный.
— Погоди, человек! Вот, дай Бог, выберемся из этого дерьма, придет и наше время сделать «тук, тук». И от этого «тук, тук», возможно, будет зависеть и твоя жизнь, и жизнь всего экипажа. Вот тогда мы и поговорим, что важнее — наши «туки» по клавиатуре, или ваши ножи, пистолеты, ракеты….
Что касается твоего превосходства в этой экспедиции, то оно вполне объяснимо. Олег безвылазно двадцать лет провел в трубе, то есть на Поясе Ареса, а ваш покорный слуга последние годы вёл праздное существование прожигателя жизни. Большой дом, много денег, много девушек…. Что еще нужно для ощущения полноты жизни?
— Дом! — резко ответил Александр. — Для ощущения полноты жизни человеку нужен только дом! Место, где его ждет бабушка, дедушка, мать, отец, жена, муж, брат, сват…. Одним словом — семья! Что для тебя дом, бессмертный?
— Для меня? — даже растерялся элой. — Место, где мне хорошо и комфортно.
— Ну да, вы элои, как голландцы на Земле — где пиджак повесил, там и Родина.
— Мы не носим пиджаков!
— Я в переносном смысле. Ладно…. Вижу, что дискуссия разгорается с новой силой. А это означает только одно — все отдохнули, набрались сил и готовы к новым трудовым подвигам. Все, встаем мужики, и — в путь!
— Что такое мужики? Это люди?
— Это хорошие люди мужского рода. Тьфу, черт! Опять затянули…. Все, заканчиваем с разговорами! Выступаем через тридцать секунд.
К закату поднялись на последнее перед вершиной плечо горы. Тусклый шарик местного светила уверенно катился к горизонту, не оставляя «снежным барсам» ни малейшего шанса на то, чтобы найти заветную пещеру до заката.
— Все! Готовимся к ночлегу! — отрешенно выдохнул Заречнев, стараясь не смотреть на спутников.
После слов Александра Олег упал на спину, раскинул руги в стороны. Лицо его из розового давно стало фиолетовым, он тяжело и часто дышал. По тому, как он шел, невозможно было понять, как он вообще держится на ногах. Бессмертный выглядел ненамного лучше.
Сашка ничего не сказал «барсам», свалил тяжелый рюкзак на снег, стал его развязывать, вытаскивать и устанавливать палатку. Во временное убежище элой забрался сам.
Человек лежал на снегу в той же позе, в какой упал на белое покрывало горы полчаса назад.
«Ну, ладно, меня Дита послала на верную смерть, потому что ненавидит. — думал бывший гладиатор, наклонившись над мужчиной. Дыхание Олега стало отрывистым, лицо приобрело синюшный оттенок. — А ненавидит — тоже понятно за что. За любовь. Но этих-то? Что плохого успел сделать ей вот этот человек, например? Или — тот, не человек; но тоже угодивший под её «раздачу». Да, видно неспроста почти все курсанты за глаза называют её «сучка бессмертная». И угораздило же меня влюбиться именно в неё. М-да…. Сердцу не прикажешь»!
Он стянул с землянина рюкзак, поволок в палатку. Через несколько минут вернулся за Олегом.
— Оставь его! — послышался из палатки голос Стана. — Он все равно не жилец. У него горная болезнь, скорее всего. Или просто очень большая общая потеря сил. Ночь ему не пережить. А если и выживет, завтра он не сможет продолжить с нами путь. Сашка ничего не ответил, зацепил Олега за воротник, потащил по снегу.
— Оставь меня! — прошептал землянин. — Он прав! Мне не выжить!
Заречнев остановился, перевел дыхание. Потом, опять наклонившись, с натугой затащил Олега вовнутрь.
— Через полчаса будет готов ужин. Тебе чего — борщ со сметаной, или чай с гренками? — обратился он к человеку.
— Борща хочу…. Со сметанкой….. — прошептал Олег, с трудом шевеля губами. — И чаю с гренками — тоже.
— Ну, вот, видишь! — довольно констатировал Заречнев. — если человек хочет жрать, значит, он хочет и жить! А ты, мудило бессмертное, — неожиданно зло выпалил он, вполоборота повернувшись к Станту, — больше никогда не предлагай мне оставить человека умирать! Заруби себе на носу — и ты, и все остальные элои — русские на войне своих не бросают!
— Да не надо так кипятиться! — ошарашенный таким неожиданным напором, Стант рефлекторно отклонился назад. — Не хотите бросать, не бросайте! Я только высказал свою точку зрения. У нас ведь демократия, разве не так?
— Не нужно при мне высказывать свою точку зрения! — Сашка сжал кулаки. — Держи её при себе! Если хочешь её высказать, поищи кого-то другого! Запомнил?! И заруби себе на носу: мне насрать на тебя, на твой город и на твою планету! Вы чё думаете — если можете жить вечно, то уже ухватили Бога за бороду? — он неожиданно сильно закашлялся. Приступ свалил его на пол палатки, долго не проходил.
Стант вздохнул, вытащил из своего рюкзака примус, поставил на него первый компакт-обед.
— Борща не обещаю! — сказал он, подмигнув Олегу. — Но блюдо вполне съедобное.
Дита оторвалась от экрана компьюзера, на котором видела и слышала все происходившее в палатке, переглянулась с Дягилевым. Старший офицер встретился с ней взглядом, но ничем не выдал своих мыслей.
Окончательно кашель у Сашки прошел только тогда, когда он с головой забрался в теплый спальник и выпил две кружки горячего чая.
— Вот что, ребята-демократы! — сказал он, проваливаясь в ломающуюся тьму. — Встаем перед рассветом, завтракаем и выступаем. Завтра к обеду будем уже дома….
«Где — дома? На корабле? Это ты корабль назвал домом»? — хотел возмутиться Олег, но, глянув на Сашку, промолчал — все равно он уже не услышал бы его слов. Однако еще не спал Стант.
— Как ты думаешь, почему Дита отправила нас сюда, в горы в одной компании с этим неандертальцем? — спросил землянин, кивнув на прихрапывающего во сне Заречнева.
— Если честно, то я тоже ничего не понимаю. Я выполнил все, как и обещал, даже сверх того….
— Что значит — сверх?
— Там, среди файлов, украденных мной из Дома Правды, есть очень интересная информация. Она касается сводного брата Хранителя Ключей, некоего Джаддаффа из Города Богов.
— Да, я слышал о таком. Говорят, презанятнейшая личность. И очень богатый чело…. Прости, элой.
— Ну, да. Это — то, что «на поверхности». А знаешь, как он стал таким богатым и столь влиятельным?
— Честно говоря, никогда даже не задавался таким вопросом.
— И напрасно! А я вот — задавался. И знаешь, что выяснил?
— Что?
— Помнишь, на Земле был такой пиратский капитан — Морган? Грабил корабли, убивал людей….
— Ну, как же, очень известная историческая личность.
— Ну вот, этот Джаддафф — это Морган Города Богов.
— Да ну? Не может быть!
— Может! И об этом содержаться сведения в фалах, вывезенных мной с Ареса.
— Но, если разобраться, то по большому счету — чем это может навредить ему сейчас? С тех пор, как он был корсаром, прошло, наверное, тысяч десять лет.
— Двадцать.
— Тем паче — двадцать тысяч лет. Все давно уже забыли, что Джаддафф когда-то был флибустьером. Как говориться в таких случаях, его капитал давно легализован. Нет тех, кто мог ты требовать отмщения за уничтоженные суда и загубленные души. Ну, был он пиратом. Что с того?
— Не знаю…. Не уверен, что ты прав…. Но вот то, что эта информация вряд ли стала той причиной, из-за которой Хранитель Ключей стремится нас уничтожить — в этом я с тобой, пожалуй, соглашусь. Значит, есть что-то еще. Что-то такое, о чем я даже не догадываюсь. То, что может нанести реальный ущерб сегодняшним интересам бывшего космического корсара. Но что? Я не успел расшифровать изучить все файлы. Чтобы это сделать, потребуется не один год работы.
— А еще — выжить в этом снежном аду.
— Есть предложения, как?
— Так…. Соображения.
— Что конкретно ты предлагаешь?
— Если мы не найдем контейнер, нас не заберут на корабль. Значит, мы его найдем в любом случае.
— Это как?
— Если контейнер есть, то проблема опадает сама собой. А если его нет, то контейнером может оказаться любой предмет. Абсолютно любой.
— Даже камень?
— Даже камень. Никто не видел и не знает, как должно выглядеть то, что мы ищем.
— А если никакого контейнера нет, и Дита отправила нас на эту планету умирать?
— Тогда мы умрем! Ладно. Хватит о грустном! Завтра — тяжелый день. Нужно укладываться спать….
— Последний вопрос, хорошо?
— Валяй!
— Как ты встряпался в это дерьмо?
— За последние два десятка лет, это — мой первый и пока единственный шанс выбраться с Пояса Ареса. Мне очень нужна была эта информация. Очень. Только раздобыв её, я гарантировал себе место на корабле, который избавлял меня от каторги в «трубе». Думаю, ты не хуже меня понимаешь, что еще двадцать-тридцать лет, и — все. Радиация сделает свое черное дело. Человек должен жить на дне воздушного океана, то бишь на поверхности планеты.
— И ты готов был пойти на все, чтобы покинуть Пояс Ареса?
Олег промолчал. Он перевернулся на спину, долго и задумчиво смотрел на потолок палатки, очевидно, размышляя над вопросом бессмертного, или просто не желая отвечать на него.
Элой не стал повторять вопрос, отвернулся. Вскоре послышалось его мерное дыхание.
Утро выдалось морозным. Заречнев проснулся первым, снова долго и надсадно кашлял; он никак не мог собраться с духом, чтобы выбраться из теплого спальника в ледяную свежесть палатки. От резких отрывистых звуков проснулись Олег и Стант. Они открыли глаза, наблюдая за бывшим гладиатором. Из спальников выбираться не торопился никто.
«Гляделки» Сашка, разумеется, проиграл. «Коль уж назвался «груздем» — командиром группы, то полезай в «кузов» — промороженную палатку — первым» — думал он, выбираясь из уютного тепла спального мешка. Землянин поднял свалившийся на бок примус, зажег его. Воздух в крохотной палатке стал быстро нагреваться. Александр достал из рюкзака законсервированные продукты, поинтересовался:
— Кому — что?
— Мне — только чай! — отозвался Олег, высвобождая из спальника одну руку. Судя по его замедленным движениям, присоединяться к Заречневу он не спешил.
— Предложение отклоняется! — весело сказал Сашка, разламывая один из компакт-обедов. — Следующий раз есть будем часов через шесть. На голодный желудок ты далеко не уйдешь. Завтракать будешь, как все.
— Разогрей мне курицу с лапшой! — подал, наконец, голос бессмертный. За ночь он сильно охрип, его глаза блестели нездоровым блеском. — И вот что! Идите дальше без меня. Что-то я себя не очень хорошо чувствую. Думаю, это простуда. Ломает всего. Температура.
— А я думал — бессмертные не болеют!
— Болеют! Как и все нормальные люди. И умереть может так же просто, как и любой из вас. Единственное, что отличает нас от вас — это возрастные ресурсы наших организмов. Очень давно, в древности, сразу после Великого Переселения наши ученые, случайно, если честно, нашли препарат, который отключает ген старения. Полностью. Начали экспериментировать. Вначале было много неудачных опытов. Стоило сломать этот ген, человек начинал очень быстро стариться. Из сорокалетнего, пышущего здоровьем человека, мужчина превращался в древнего старика буквально за полгода.
Но потом один гениальный ученый — между прочим, это был отец Диты, Дон, сделал открытие, которое полностью перевернуло жизнь и существование нашей цивилизации. Он нашел способ, как изолировать этот ген. Теперь, стоит ввести лекарство, изобретенное Доном, человек, или элой, или аресянин — любой гуманоид, — перестает стариться. Становится бессмертным.
Но он по-прежнему подвержен заболеваниям. А еще его можно застрелить, зарезать ножом, отравить….
— Да…. Тяжела жизнь бессмертного в Галактике! — с сарказмом сказал Заречнев, ставя на примус второй походный завтрак. — А зачем ты мне это все рассказал?
— Я вижу, что ты любишь Диту.
— Да, я люблю её! Ну и что? Это мое личное дело! Тебя это никаким боком не касается! И лучше тебе этой темы не касаться! Понял?
— Понять-то понял. Но я хочу, чтобы ты знал одну вещь. Ты тоже можешь стать бессмертным!
— Ах, вот оно что! Да, я слышал о таком! Одна «прививка бессмертия» для Николая Платоновича, другая — для Демьяна. Ты считаешь, я смогу дослужиться до такой чести?
— Речь идет не о чести получить, как ты говоришь, «прививку бессмертия». Я говорю о реальном бессмертии.
— Дита на это не пойдет никогда.
— А при чем здесь Дита? Бессмертие для инопланетников — это вопрос Совета Города Богов. Но претендовать на него может человек, совершивший что-то очень важное или полезное для всей цивилизации элоев, не только для своего командира.
— Например?
— Да много чего! Самое простое — открыл новое месторождение полезных минералов.
— Это так сложно?
— В, общем-то — да! Ресурсы большинства старых планет, как правило, полностью исчерпаны. Сырье давно уже поставляется из скоплений камней. Вы называете их поясами астероидов.
— То есть ты предлагаешь мне заняться поисками огромной глыбы, целиком состоящей из золота?
— Не обязательно! Очень хорошо продается алюминий, никель, железо…. Да почти все.
— Но как? Я же — член экипажа Диты. Курсант Звездной Академии….
— Стоит тебе в любом порту заявить, что ты желаешь направиться на поиски никеля, или железа, ты подпадаешь уже под юрисдикцию Города Богов.
— Не все понятно…. Почему, например, Олег за двадцать лет ни разу не заявил, что он хочет искать полезные ископаемые? Сразу бы ушел из Пояса Ареса.
— Дело в том, что такое занятие — дело трудное и опасное. Не каждому оно по плечу. Ты — сможешь!
— А можно узнать, сколько людей получили бессмертие таким образом?
— Ну, у меня нет такой статистики….
— Вре-ешь! Ты же — компьютерщик! Специалист по информационным системам. Ты должен точно знать цифры. Так — сколько?
— Шесть, или семь человек. — неохотно ответил Стант.
— И за какой период?
— Лет за двести….
— Больше вопросов нет! Пусть я проживу мало. Зато остаток своей очень короткой жизни поведу рядом с той, которую люблю. А сколько времени отпустят на это Бог, это ведомо только Ему.
— Кстати….. Коль уж ты заговорил об этом. Никакого Бога в том понимании, в каком имеешь его ты, не существует.
— Это ты так считаешь. А я думаю иначе. И давай дискуссию на эту тему закроем. Хорошо? А то скоро — рассвет, выходить, а мы еще даже не завтракали.
Мышцы болели нещадно. Ломило шею, острой болью давал о себе знать желудок. На Олега больно было смотреть. Заречнев, насколько смог, облегчил рюкзак человека, переложив в свой часть его «багажа». Это помогло, но лишь отчасти. Землянин выдыхался все быстрее и быстрее. От этого периоды активного движения в гору становились все короче, а время отдыха — дольше.
Из-за этого маленькая команда «барсов» сразу сбилась с запланированного еще вчера графика движения, отставая от него с каждым часом все больше и больше.
— Если так дело пойдет, — сказал Сашка во время очередного «привала», — то мы не успеем вернуться к шатлу в установленные сроки.
— Вот и отлично! — тяжело дыша, ответил Олег. — Бросайте меня прямо здесь! До пещеры около вершины — еще часа три ходу. Поднимайтесь наверх вдвоем, забирайте «посылку», а на обратном пути меня заберете! Как предложение, а?
— Дерьмовое предложение. Три часа — туда, два — обратно. За пять часов ты окочуришься, превратишься в ледышку. Так как будешь лежать. А что такое движение? Движение — это жизнь! Единственное, что мы можем сделать для тебя — это взять из твоего мешка оборудование.
— Я — пас! — мгновенно отреагировал бессмертный. — Еще килограмм в моем рюкзаке меня просто убьет. Если хочешь — то только сам.
— Ладно. Сам, так сам. Сашка присел около рюкзака Олега, стал доставать из него снаряжение.
— Так, это что? Это — еда! Зачем нам еда? Мы её оставим здесь! Это что? Это веревка! Хватит одной! Та-ак! Это — спальник! Слышь, Олег, ты часом, не — того, не пидорок?
— Ты чё? — не понял землянин, вытаращившись на Заречнева.
— Ага, вижу — натурал. Тогда скажи «гут бай» своему спальнику. Мужик ты не шибко толстый, да и я жиром не зарос. Спать будем пока в одном спальнике. Одну ночь выдержишь, надеюсь?
— Ну…. — Олег даже не нашелся, что сказать.
К концу «разборок рюкзака» часть вещей перекочевала на спину Александра, остальные остались на склоне горы.
— Все, теперь ты пойдешь налегке! — констатировал Сашка, взваливая на себя изрядно потяжелевший рюкзак.
«Хотя гораздо проще было бы оставить тебя и твое барахло здесь»! — подумал Заречнев, тяжело ступая вверх по склону. — «Ну, ведь нам, крестьянам, денег не надо, нам — работу давай»!
Пещера отыскалась только к закату. «Снежные барсы» одинаково тоскливыми глазами проследили путь местного светила к горизонту, осознавая, что даже если им улыбнется удача, и они сразу найдут контейнер, обратно, к шатлу им сегодня точно не успеть. А это значит — еще одна ночь в стылой палатке.
«Кого первым отправить в разведку»? — размышлял Сашка, стоя на краю горы. За спиной у него виднелась длинная цепочка следов, уходящая по склону далеко вниз, впереди — черным пятном манил провал над плечом скалы. Он заглянул в лицо Олега, затем — бессмертного. Выбирать было не из кого.
— Привал! — скомандовал он, с нескрываемым облегчением бросая на камень свой рюкзак. — Ночуем здесь! Олег! Ты ставишь палатку, а мы со Стантом сходим пока внутрь.
На лицо бессмертного наползла болезненная гримаса, он как-то странно глянул на человека, но промолчал.
Впрочем, перемена в настроении элоя не ускользнула от внимания смертельно уставшего бывшего гладиатора.
— Стоп! — сказал он, пряча глаза. — Предыдущий приказ отменяется. В пещеру я иду один, а ты Стант, поможешь Олегу развернуть наш небольшой лагерь.
Ярко-оранжевая капля на кончике длинной палки — синтетического факела, крепко зажатого Заречневым, отняла у темноты стены, пол и потолок небольшой пещеры. Сашка прошел вперед, внимательно осматривая любые неровности, которые хотя бы гипотетически могли быть «посылкой», «контейнером»; вообще любым предметом, которым можно было бы поднять и переместить к выходу.
Ничего! Ничего похожего на предмет (или камень), который мог бы скрывать внутри себя другой предмет, или нести на своей поверхности что-то похоже на информацию.
«На этой планете туристы, что, толпами шастают»? — думал Заречнев, возвращаясь к выходу и обдумывая план дальнейших действий. — «Иначе зачем было нужно так маскировать эту странную «посылку» непонятного размера, формы и с неизвестным содержанием? Надо посоветоваться со Стантом. Может, он что-то подскажет»?
Бессмертный долго не отвечал, задумчиво поглаживая кончиками пальцев свой обросший щетиной подбородок.
— Ничего нет? — еще раз переспросил он, пронзительно глянув в глаза человеку.
— Да, ничего! — подтвердил Заречнев, слегка разведя руки в стороны.
— Может, ты плохо искал, или просто не заметил?
— Возможно, хотя — маловероятно. Можно еще раз все проверить. Пещера — так себе, метров пятьдесят, не больше.
— Вот что! — решил что-то для себя элой. — Искать пойдем все вместе. Одна пара глаз — хорошо, а три пары — лучше. Как ты себя чувствуешь? — этот вопрос он задал уже Олегу.
— Да нормально! — отозвался человек. — На пятьдесят метров сил у меня уж точно хватит.
Пещеру проверяли с тщательностью вора-домушника.
Простучали все стены, до каких смогли дотянуться, в буквальном смысле на четвереньках облазили весь пол, тщательно, буквально по сантиметру осмотрели потолок. Контейнера не было.
— Ну, вот! — мрачновато-торжественно изрек Стант, когда трио «барсов» забралось, наконец, в палатку и занялось приготовлением скудного ужина. — Я так и думал.
— Что — так? — не понял Сашка.
— То, что твоя возлюбленная послала нас сюда не за каким-то мифическим контейнером; она просто таким изощренным способом избавилась от нас.
— Не согласен! — вспылил Александр. — Ты клевещешь!
— А вот и нет! — совершенно спокойно, даже равнодушно возразил элой. — Мы с Олегом изначально предположили, что никакой посылки — нет. Эта высадка — уловка вашего…. Нашего командира. — поправился он.
— Я не вижу здесь никакой логики! — упрямился Заречнев. — Если бы Дита хотела, она бы давно уже сделала то, о чем говорите вы, без использования столь хитроумных способов.
— А не нужна тебе никакая логика. Ты влюблен, и, значит — ослеплен.
— Я сейчас говорю о ней не как о женщине, а как о командире. Я лично ей, как командиру доверяю полностью. Она столько раз спасала нам всем, в том числе и мне — жизнь, что я никогда не поверю, что она замыслила подлый удар в спину. Это не её стиль!
— Её стиль, не её стиль! Какая разница? Мы подохнем здесь в любом случае. Ты разве забыл приказ — без контейнера не возвращаться? Ладно, о чем вообще с тобой можно говорить? Утром, во время очередного сеанса связи ты сам убедишься в том, кто из нас прав. А если ты не веришь нам, то поверь собственным глазам, рукам и ногам. Если не веришь себе — отправляйся в пещеру. До утра можешь на сто крат проверить её вдоль и поперек. А мы — спать! Как у вас говорят? Утро вечера умнее?
— Мудренее…. — машинально поправил новобранец, задумчиво глядя в черноту их временного пристанища. — Да, ты в чем-то прав. Еще раз проверить пещеру не мешало бы. Он зажег новый факел, решительно двинулся в глубь грота.
— Блажен, кто верует! — буркнул ему в спину Олег, раскладывая спальный мешок. — Безумству храбрых поём мы славу! К счастью, Сашка ничего не понял из его невнятного бормотания.
Утро напомнило Сашке якутскую сказку-притчу про три жизни, прочитанную в детстве. В ней один из «героев», наделенный тремя жизнями, однажды утром смог проснуться только благодаря тому, что у него вместо обычной жизни было три. Так вот, одну из своих жизней он потерял во время ночной ночевки в теле убитого животного.
— Да, было бы не три жизни, а одна, вознеслась бы моя душа на небеса! — прохрипел он, почувствовав, что рядом зашевелился Олег. Но на душе было пакостно и муторно.
Бессмертный оказался, увы, прав. Ничего похожего на «посылку» в пещере обнаружить так и не удалось.
«Что будем делать»! — хотелось просить Заречневу у Станта, или у Олега. Но ныли от мороза разворочанные десны, да и как-то некстати вспомнился эпизод с притязаниями на лидерство. Быть лидером оказалось намного тяжелее, чем это виделось со стороны.
«Опять придется вставать первым»! — сдался он, понимая, что здесь и сейчас иначе и быть не могло. От принятого решения даже как-то потеплело — на душе, во всяком случае.
Сашка воспользовался моментом, выскользнул из теплого спальника. Он чиркнул зажигалкой, зажигая примус….
До сеанса связи никто из двух «барсов» из спальников даже не двинулся. Берегли тепло, берегли силы. Значит, догадывались, что «опупея» с контейнером еще не закончилась?
— Ну, что, вас можно поздравить с успехом? — это было первое, что услышал бывший гладиатор, подключивший коммуникатор в момент очередного контакта с кораблем. Александр поморщился, как будто ему предлагали немедленно скушать килограмм лимонов, вдохнул, собираясь с духом.
— Контейнера нет! — выпалил он так, что на другом конце «провода» поняли, что его здесь не могло быть по определению.
— Вы хорошо все проверили?
— Мы нашли пещеру, три раза обыскали её вдоль и поперек. В пещере с координатами … ничего нет.
— Постой-постой! С какими ты говоришь координатами? Заречнев повторил.
— А вы что, до сих пор находитесь в этой пещере?
— Ну конечно! — стал злиться землянин. — А где нам нужно было ночевать — на склоне, что ли?
Дита ничего ему не ответила, очевидно, советуясь с кем-то, какое решение ей принять — возвращать «снежных барсов» на корабль, или оставить их там, где они сейчас находились.
— Акела — промахнулся! — неожиданно раздался в наушниках голос Дягилева.
— Не понял? Какой Акела? Куда промахнулся? — искренне изумился Заречнев, от неожиданного поворота в переговорах «потерявшийся» в пространстве и во времени.
— Эх, брателло! Мультики в детстве смотреть надо было! — посетовал довольный чем-то голос Евгения. — Вы ошиблись.
— В смысле?
— Контейнер ищете не в том месте, которое обозначено в координатах.
— Пещера что ли не та? Но где тогда другая?
— Ошиблись вы не просто пещерой, вы ошиблись горой. Точка, в которую вам нужно было прибыть, находится в шести километрах севернее того места, где вы сейчас находитесь. Можешь выйти из пещеры, стать лицом на Север и сказать мне, что ты видишь.
Сашка, как ошпаренный, выскочил наружу, зашел за край скалы, быстро сориентировался по сторонам здешнего света.
Действительно, горный хребет уходил в этом месте точно на Север, в нескольких километрах ломался почти под прямым углом. Но сколько верст было до ближайшей вершины — шесть, или — восемь, сказать без приборов было сложно. Заречнев прикрыл лицо от пронизывающего западного ветра, дождался восхода.
Голубой холодный шарик высветил конечную точку «путешествия» «снежных барсов», изломанную линию гребня, соединившую пик, у вершины которого находились люди и элой с горой, к которой им предстояло добраться.
«По самому верху гребня нам без специальной альпинистской подготовки и снаряжения не пройти». — размышлял землянин. — «А вот если спуститься на несколько сот метров вниз, то по снегу добраться до границы белого и серого, наверное, сможем. А там — снова вверх. Метров триста. Или пятьсот. Неужели не дойдем»?
Олег и Стант угрюмо выслушали его версию рассказа Дягилева о том, что «Акела промахнулся», не сделали ни одного движения, которое свидетельствовало бы о том, что они намерены выбираться из своих спальников и готовиться к переходу на соседнюю гору. Сашка не числил себя хорошим физиономистом, но даже его очень скромных навыков хватило, чтобы понять — добровольно «барсы» никуда больше не пойдут. У Олега на это просто нет сил, а бессмертный попросту считал всю эту затею с контейнером чем-то воде бреда сивой кобылы, посетившего воспаленное воображение командира корабля.
«Собственно, выбора у меня нет». — думал Александр, сосредоточенно собирая веревки, примус и остальное снаряжение в свой рюкзак. — «И дело даже не в том, кто из нас считает себя командиром группы. Если я сейчас не смогу заставить этих парней двигаться в сторону «настоящей» пещеры, на моих командирских амбициях можно будет смело поставить крест, а этих ребят — похоронить.
Уговорам они уже не поддадутся. Остается одно — страх. Но чем их припугнуть так, чтобы они вскочили, и, как ужаленные, «поскакали» на Север? Чем? А кто сказал, что их нужно пугать»?
Заречнев разогнулся, спокойно подошел к бессмертному и довольно сильно… пнул его в бок.
— Ты чего? — обиделся на него элой, вытаращив глаза. Вместо ответа землянин снова ударил Станта ногой, на этот раз — сильнее. Тот заворочался, стал выбираться из спальника.
— Если через десять минут вы оба не будете готовы к передвижению, я вам обоим поломаю ребра! — без выражения, абсолютно спокойно, так, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном и привычном, сказал бывший гладиатор. — А если задержитесь еще на пять минут, переломаю руки и ноги. Но перед тем, как вы станете инвалидами, я вас обоих трахну. Хоть какое-то удовольствие напоследок от общения с вами получу….. Подыхать будете медленно, как и должно педерастам. Ну?!
«Барсы» выбрались из спальников, начали натягивать на себя обувь и верхнюю одежду, поминутно оглядываясь на Заречнева. У обоих не было никаких сомнений, что землянин не шутит. Через десять минут отряд был готов к движению. Сашка поправил рюкзак, не оглядываясь, пошел вниз по склону.
— Он что — голубой? — удивлению Диты после последних слов её курсанта не было предела. Дягилев почему-то покраснел, пожал плечами.
— Нет. Это вряд ли. Я же вижу, как он на тебя смотрит. Скорее всего, эти его «помощнички» ему просто не оставили выбора. Он пока только учиться быть лидером — то есть начинает принимать осознанные, ответственные решения, добивается их исполнения. Да, это его решение — не лучшее. Но что делать? Я даже не знаю, на что я бы пошел, чтобы расшевелить таких «подчиненных». А как их еще было заставить вылезти из теплых спальников? Да больше — никак!
Ледяной западный ветер цепко ухватил Олега за левую щеку, оставил на ней заметный белый след. Сашка скомандовал «Привал!», заставил человека растереть обмороженное лицо.
— А я смотрю, тебе что жара, что лютая стужа — все нипочем! — прохрипел землянин, массажирую левую часть физиономии. — Сибирячок, значит? Откуда, если не секрет?
— Новосибирская область. — буркнул Заречнев, осматривая бессмертного. Однако мноопытный элой предусмотрительно замотался шарфом по самые глаза.
— Чё, приходилось бывать в снегах-то? — Поинтересовался Заречнев, по достоинству оценив ухищрения Станта.
— Ну, разумеется, приходилось. Как водится, один из «пунктов» свадебного путешествия — восхождение на одну из вершин Айсхауса.
— Это, что, болезнь такая — молодую жену тащить в горы, в снега, вешать на неё тяжеленный рюкзак и заставлять переть его добрый десяток миль? По мне — так лучше морской круиз.
— Ты ничего не понимаешь в жизни бессмертных! Совместный поход в горы — прекрасная возможность узнать о своем партнере по браку все, не тратя на это годы и годы. На склоне ледяной горы из женишка, или из невесты «вылезет» все, что в нем или в ней есть и хорошего, и самое главное — плохого. А то ведь можно всю жизнь с элойкой прожить и так и не узнать, что у неё на уме на самом деле.
— А это — надо? Иногда проще быть в счастливом в неведении, чем знать всю «подноготную».
— А ты, я смотрю, философ! Ну-ну, посмотрим, что ты «запоешь», когда сам женишься.
— А что стало с твоей женой?
Стант откинулся назад так, словно его ударили по лицу. Он вытаращил глаза, сомкнул губы, его брови поползли вверх. Сашка сообразил, что сморозил нечто совершенно недопустимое.
— Извини! — примирительно сказал он. — Я не знал, что у вас не принято спрашивать о судьбе супругов. У русских — это вполне нормальный вопрос.
Элой быстро успокоился, так ничего не ответил, несколько раз недоуменно покрутил головой.
— Извини! — еще раз повторил Александр, надеясь «замять» неприятный инцидент без последствий. — Да, и вот еще что! Стант! Достань веревку из своего рюкзака, мы обвяжемся ею и станем в одну цепь. Пойдем по восточному склону гребня. Иначе — пообморозимся к чертовой матери! Но идти по склону — опаснее, чем по вершине гребня. Кто-то может и оступиться…. Приказ не пришлось повторять дважды.
К полудню люди и элой израсходовали все свои силы. Зато они преодолели больше двух третей пути и подошли к самой горе, нависшей над ними, словно Рок. Сашка долго не мог отдышаться, а когда восстановил дыхание, задрал голову, оценивая высоту, на которую им предстояло еще подняться и путь, который они преодолели.
— Ты — семижильный, Заречнев. — тяжело дыша, прошипел Олег, для экономии сил усевшийся прямо на рюкзак, сброшенный на снег. — Не знаю, как мы поднимемся по этому склону, а если поднимемся — то как спустимся. Но прав ты в одном — лучше умереть вот так, в движении, добиваясь чего-то, чем подохнуть, как чебак, вытащенный из лунки и брошенный на снег удачливым любителем подледного лова.
— У нас есть существенная разница с этим чебаком! — в тон ему сказал бывший гладиатор.
— Какая? — не удержался от вопроса бессмертный.
— Мы знаем, кто наш рыбак и знаем, чего «он» от нас добивается. И мы — не подохнем, в отличие от этой безмозглой рыбешки, которую ты приводишь нам в пример. Мы почти дошли. Сейчас в последний раз перекусим, и — вверх.
Поставили палатку. Разогрели два компакт-обеда. Олег прилег на свой спальник, с аппетитом стал уплетать свою долю, выделенную им из рационов Сашка и Станта. Он поел, потянулся за кружкой с чаем.
— Саш! А может ты — того, наверх — без нас, один? — завел он свою старую «песню». Но землянин готов был к такому повороту.
— Я и не против, если честно. Один я всяко-разно быстрее поднимусь, чем с вами двумя. Но…. Кто знает, какого размера этот контейнер? Вдруг мне одному, или нам вдвоем не дотащить «багаж» до склона горы? Здесь, по снегу, вниз, мы спустим хоть слона. Но как быть там, в пещере?
Олег хрипло крякнул, понимая, что «крыть» нечем, зашевелился, пытаясь подняться со спальника. — Ну, и что мы тогда сидим? Давайте двигаться! «Двигаться» вверх было невероятно тяжело.
Едкий пот струился по спине, застилал глаза, ноги дрожали, подкашивались. Тяжелый рюкзак за спиной тянул обратно, к подножью горы так, что казалось — еще шаг, и ноги не выдержат, подогнутся. Тело переломится, упадет на снег и покатится вниз все быстрее и быстрее, не встречая препятствий на воем пути.
«Все! Надо что-то решать с этим рюкзаком! Еще немного — и он меня задавит»! — подумал бывший гладиатор, косясь на Олега. Человек едва передвигал ногами, но все равно — это были уже не те, не вчерашние движения, когда землянин едва отрывал от снега ноги. — «Ничего! От пяти-семи килограммов не умрет»! — решил Заречнев, объявляя об очередном привале. — «Тем паче, до пещеры осталось-то…».
— Вот, что Олег! — неожиданно раздался голос элоя, как оказалось, тоже очень внимательно наблюдавшего за состоянием своих спутников. — Думаю, пора бы тебе часть твоих вещей и снаряжения из рюкзака Александра забрать обратно. Возьми хотя бы спальник и запас топлива для примуса.
Олег помолчал, понимая, что отказываться сейчас — последнее дело. Но идти налегке было намного легче, чем даже с самым незначительным грузом.
Однако инстинкт самосохранения и совесть боролись в нем недолго. Совесть победила.
— Хорошо! — вздохнул он. — Тогда и ты. Стант, давай свой спальник. Тебе, я вижу, жизнь тоже медом не кажется.
Бессмертный не стал заставлять себя уговаривать, охотно вытащил из своего рюкзака нужную вещь, передал мешок землянину.
Последние триста метров подъема показались бесконечными. Жизнь скукожилась до одного-единственного шага, который необходимо сделать здесь и сейчас.
Сил осталось только на то, чтобы дойти. «Снежные барсы» шли молча, друг за другом, сосредоточенные на одним — сделать вверх по склону один шаг. Потом — еще один. Потом — еще….
Олег почернел лицом, дышал часто и мелко. Но это был уже не тот Олег, который проснулся в палатке сегодня утром.
«Умру, но дойду»! — написано было на его лице. Наверное, в каждом человеке существуют скрытые резервы. Да видно, не каждому дано использовать эти данные Богом ресурсы. Помимо желания, нужно еще кое-что. Воля, например. Наконец, взобрались на козырек перед входом в грот.
— Пещера Али-бабы и сорока разбойников! Дубль два! — прохрипел Олег, без сил опускаясь на снег рядом с провалом в горе.
— Я — с тобой! — сказал Стант, заметив взгляд, который Сашка бросил на его рюкзак, в котором находилась их палатка. — Олег здесь, я думаю, и без нас управится. Справишься? Олег ничего не ответил, только кивнул. Он полулежал на спине, шумно глотал морозный воздух. Но через несколько секунд зашевелился, переворачиваясь на бок.
— Идите! — едва слышно прошептал он. — Я тут — сам!
Проем в горе был заметно меньше того, в котором они провели последнюю ночь. Это обнадеживало меньшим временем на «осмотр достопримечательностей». Человек и бессмертный зажгли синтетические факелы, медленно двинулись в глубь пещеры, тщательно осматривая все неровности. Стант шел первым. Поэтому контейнер обнаружил именно он.
— Есть! — неожиданно громко крикнул он, бросаясь вперед. — Есть! — повторил он, не скрывая своего удивления и своей радости. Сашка увидел, как элой подбежал к чему-то темному, упал рядом на колени, обхватил «посылку» обеими руками. Со стороны казалось, что он её обнимает. Может, так оно и было….
— Ты уверен, что это именно то, что мы ищем? — озабоченно спросил Сашка, впрочем, тоже не скрывающий своего удовлетворения о того, что их мытарства, наконец, закончились.
— Да, конечно! — воскликнул элой, стаскивая с руки рукавицу. Он ткнул пальцем в замысловатый вензель на крышке серого параллелепипеда, царапнул его ногтем, соскребая грязь и пыль. — Это — отличительный знак семьи Диты, точнее — её отца и матери. Что-то вроде фамильного герба, по-вашему.
— Ну и отлично! — облегченно вздохнул бывший гладиатор. — Открывать будем?
— А зачем? — искренне изумился бессмертный. — Нам дан приказ — найти «посылку». И только. Зачем нам лезть в чужие тайны? Сам видел, к чему это может привести! — Он ткнул пальцем в потолок пещеры, имея в виду, разумеется, крейсер аресян.
— Да, уж. — согласился Заречнев. — Лишние неприятности нам ни к чему. — Ну, что, потащили?
