Глава 4

В моих способностях, позволивших мне убить некроманта, нет ничего особенно мистического. На ментальные поединки натаскивают всех стражей, имеющих хотя бы крохи магического таланта. У меня оказались даже не крохи, а, как сказали маги-эксперты после обследования, вполне серьёзные способности, правда, совершенно неразвитые. Ну да и где им развиваться, если я разбойничал с малолетства. Мне предложили развить их, однако, как выяснилось, из меня получился бы только посредственный маг, а вот ментальный боец — изрядный. Конечно, я выбрал стезю ментального бойца. На самом деле, едва не каждого из стражей тренировали и на эту специальность, предупреждая, что вступать в поединки с врагом слишком опасно и грозит потерей не только жизни, но и души, самой сути стража, а это весьма прискорбно. Даже я, прошедший тысячи тренировок, сражавшийся в ментальных поединках с таким гигантом, как дон Кристобаль (я уступил ему, но весьма достойно, что признал и наш командор), впервые видел вымышленный мир некромантов. И если бы не крайний случай, я бы ни за что не решился на ментальный поединок с таким врагом.

После победы над колдуном я рухнул в глубокий обморок. Из церкви и опустевшей деревни меня выносили на руках. При этом, как доложил мне вахмистр Деребен, мастер Велит не отходил от меня ни на шаг. Какие заклятья творил маг, растративший почти все силы в битве с некромантом, и чего это ему стоило, я не знаю, а сам Закерий предпочитает не распространяться на эту тему. Но, видимо, он вытащил меня с того света, потому что когда я открыл глаза — а было это утром второго дня, считая от схватки с колдуном — мастер Велит спал беспробудным сном. Добудиться его никто не мог.

— Надо выдвигаться, — сообщил я своим орлам, едва лишь встал на ноги, — время не терпит.

— А мастера как, на себе понесём? — спросил у меня Деребен.

— Если не проснётся через час, — ответил я, — то да, понесём. А пока надо для него волокуши соорудить.

— Не надо волокуш, — заявил не открывавший глаз Закерий. — Я просплю ещё полсуток, а после перетащу всех куда угодно. За это время определитесь, куда пойдём.

— Во даёт, — выдал любимую фразочку Гимарт Ловкач.

— А это вопрос не праздный, — сказал я. — Мы хоть и армейское подразделение, даже часть рыцарского ордена западной границы, но, по сути — ни что иное, как шайка разбойников. Потому, господа стражи, я и спрашиваю вас, куда пойдём дальше?

— А ты как думаешь, командир? — тут же поинтересовался моим мнением Деребен.

— Сейчас говорите без оглядки на меня, — ответил я. — Я приму решение, исходя из ваших мнений. Как поступал, будучи главарём разбойничьей шайки.

— Да тут и думать нечего, — первым высказался Гимарт. — Надо дальше идти по деревням этим чёртовым. Потерь у нас нет, если считать твоего пистолета, командир, — моё оружие восстановлению уже не подлежало, я полностью исчерпал его энергоресурс, как мудрёно выражались наши учёные-артефакторы, — так что, по мне, прямой резон нам идти дальше. Мы теперь уже знаем, чего ждать и что делать, прежней ошибки не допустим, будем брать их не на ритуалах, а когда они останутся без паствы, так сказать, тёпленькими. Вот и накроем всё их кубло поганое, передавим некромантов.

— Легко сказать, передавим, — покачал головой вахмистр Шольц. — Этого прикончили, и правда, без потерь. Ещё одного-двух прикончим, а сколько всего деревень, командир? — Я показал пальцами семь. — Вот видишь, на третьей они всполошатся, и засаду нам устроят по всей форме.

— Да откуда им знать, в какую деревню мы следующую нагрянем?! — с жаром возразил ему Гимарт.

— А хоть бы и не устроят засады, — легко сдался Шольц, но от общей идеи не отступил, — да только готовы они будут к нашему приходу. Вот к чему веду!

— По-моему, — веско заявил Снорри, — даже не в этом дело. В крепость надо возвращаться по быстрому, раз мастер Велит обещает нас до любого места доставить. Доложить о результатах командору.

— Докладывать-то особо не о чем, — покачал головой вахмистр Деребен. — Одна деревня — не показатель. Надо ещё материала собрать для доклада дону Кристобалю.

— Надо возвращаться, — заявил Глостер. — Информация слишком важна, чтобы пренебрегать ею. Даже одного этого случая достаточно, а время мы можем потерять.

— А я поддерживаю вахмистра, — возразил ему Хаиме, перебиравший и чистивший прицел своего карабина. — Одной деревней ограничиваться нельзя, как бы ни важна была информация, нужно закрепить её, посетив ещё несколько. И по результатам этой проверки уже докладывать командору.

— Мнения разделились, — усмехнулся я. — Мастер Велит, вы ничего сказать не хотите.

— Я могу доставить вас до следующей деревни, — столь же ровным голосом сказал маг, — Быстрым путём. За два часа. Правда колдовать после этого мне будет сложно, но, думаю, на подпитке продержусь. Хватит меня при таком раскладе ещё на одну деревню, при условии, что бой будет не настолько жёстким, как этот.

Каждый маг обладал определённым запасом сил, к сожалению, у нашего штатного волшебника он был не самым большим, хотя мастерства в сотворении заклинаний он достиг довольно высокого. Именно потому он постоянно носил с собой амулеты, заряженные чистой силой, а то и просто магические камни, которые в силу природных свойств впитывают магическую энергию. О такого рода подпитке говорил мастер Велит.

— Да и мои защитные амулеты почти все погорели, — заметил я. — Но всё же, я считаю, что рейд надо продолжать. Раз за это высказалось большинство, вместе со мной, значит, так тому и быть.

— А рапорт в крепость вы завтра мне в Воздушное письмо надиктуете, — добавил, так и не открывший глаз мастер Велит.

Нужное заклинание, практически незаменимое в длительных рейдах. Ты проговариваешь слова, рапорт, в данном случае, а маг "упаковывает" воздух, который ты ими сотряс, после чего отправляет его куда нужно. Добравшись до адресата, письмо активируется и он слышит всё, что ты надиктовал. Куда удобней, чем отправлять рапорты, например, Подземной посылкой. Она и идёт дольше, и может испортиться от контакта с почвой или при прохождении через водные преграды. Зато, Воздушное письмо легче перехватить. В общем, у каждого метода есть свои плюсы и минусы.

День мы провели, что называется, зализывая раны. Таковых было немного, да и большая часть их оказалась не особенно опасна. Вот только мне стало хуже уже к вечеру. Но я списал это на усталость и завалился спать первым. Первые колокола тревоги забили, когда меня не смогли разбудить на дежурство. Я погрузился в столь же глубокий сон, что и мастер Велит, а раненное плечо утром просто горело огнём. Утром оно жутко распухло, а на повязках кровь мешалась с гноем.

— А заклятье-то оказалось с подкавыкой, — покачал головой маг. — Подсадил некромант в тебя какую-то гадость. Я с ней бороться не могу — просто знаний нет, не учили нас такие узелки распутывать. В крепость надо возвращаться, и как можно скорей. А пока надо вскрыть опухоль и прижечь рану, это должно остановить распространение магической заразы.

— Готовьте инструмент, — кивнул я. Я знал, чем это мне грозило, однако тупая боль в раненном плече сверлила мозг, грызя настырным червём, так что будущая адская боль казалась мне избавлением от нынешней. Я воспринимал её едва ли не как благо.

— Начинайте, — скомандовал я, вкладывая в рот свежесрезанную палочку.

Раскалённый кинжал вошёл в плечо легко, вскрывая опухоль. В глазах потемнело, зубы впились в мягкую древесину. Дурная кровь и гной зашипели на раскалённом докрасна лезвии. Сделав разрез крест-накрест, Гимарт, наш штатный лекарь, надавил тонкими пальцами на опухоль. От боли я втянул носом воздух, палочка затрещала в моих зубах. Выдавив гной, Гимарт быстро и ловко перемотал рану. Мастер Велит сделал несколько пассов, накладывая на неё обезболивающие заклятья.

— Спасибо, — сказал я, с помощью Ловкача натягивая рубашку и поверх неё куртку, о том, чтобы одеть под неё кольчугу, даже разговора быть не могло.

Мастер Велит, тем временем, нащупывал червоточину. Именно через такие вот исчезающе малые дырочки в ткани нашего мира, возникающие, как говорят многомудрые профессора, из-за его нестабильности и постоянных скачков границ, маги могли проходить огромные расстояния в один момент. Правда сначала нужно было найти такую червоточину и точно знать, куда именно хочешь попасть. Проходили всегда в знакомые места, ибо если в нужно месте червоточины не оказывалось, то маг навсегда оставался пленником этой дырки в ткани мира, так сказать, между тут и там.

Маг погрузил пальцы в ткань пространства и раздвинул его, словно плотные занавески.

— Прошу, — сказал он, кивая нам. Маг всегда заходит последним, а выходит первым, держа открытой червоточину для остальных.

Мы вошли в пустоту и темноту, единственным источником света была дыра в пространстве, открытая Велитом. Но вскоре и она пропала, маг прошёл мимо нас вперёд, взяв меня за руку. Я протянул ладонь стоящему сзади вахмистру. И далее, по цепочке, а как иначе идти там, где ни черта не видно и не слышно. Вот так и шагали, словно дети. Потом маг отпустил мою ладонь — и уже через секунду впереди загорелся просвет. Я прошёл мимо Велита, с облегчением ступив на камни крепости. Следом вышли остальные бойцы, последним — маг.

Вот только встреча была очень уж холодной. Нет, не верно. Она была горячей. И грозила перерасти в смертельную. Вокруг нас замерли с карабинами навскидку ребята из Гарнизона — личной гвардии командора крепости. Одетые в лучшие доспехи, с новейшими разработками артефакторов в руках, они составляли последний рубеж обороны крепости. И вот теперь они нацеливали своё оружие на нас.

— Что стряслось?! — вскричал я, поднимая руки.

— Взгляд, жест, слово! — коротко бросил мне ставшую уже почти ритуальной фразу командир гарнизонного отряда капитан Вацлав.

Мы замерли под дулами карабинов, направленных на нас, понимая, что стоит кому из нас только моргнуть так, что это не понравиться бойцам Гарнизона, и нас мгновенно нашпигуют зачарованным свинцом. Оставалось только ждать, когда прибудут компетентные люди, и разберутся с нашей проблемой. Они появились спустя несколько минут — два мага в длинных балахонах и с ними сам дон Кристобаль. У магов в руках — жезлы, наш командор, как обычно, при шпаге и пистоле, на голове — мягкая широкополая шляпа.

Нас проверяли не менее десяти минут, заключая в шары разных цветов, всех вместе и каждого в отдельности, просвечивали узкими лучами и широкими полотнами света, и всё это время бойцы Гарнизона стояли недвижимо, наведя на нас карабины. Некоторые проверки щекотали все нервы, другие обдавали тело морозом, третьи бросали в жар, однако ни один из нас не решился даже моргнуть, ибо это могло послужить сигналом для гвардейцев Вацлава. И вот проверки закончены. Маги выдели своё заключение.

— Этого, — жезл мага в красной магии указал на меня, — в лазарет. Остальных — в карантин, на двое суток.

— Опасности не представляют, — резюмировал его коллега в мантии цвета королевского пурпура.

— Капитан Вацлав, — обратился к гвардейцу дон Кристобаль, — вы свободны.

— Есть, — коротко ответил тот.

Бойцы Гарнизона опустили карабины и ушли. Следом площадку покинули и маги, а вот дон Кристобаль остался. Он явно вознамерился проводить меня до лазарета.

— Деребен, — обратился я к вахмистру, — принимай командование. После карантина ждать меня в казарме.

— Есть, — ответил тот, и увёл мой отряд за собой в карантин.

Мы же с доном Кристобалем направились к белоснежному зданию лазарета. Над большими воротами его красовалась эмблема наших медиков — змея и чаша. Говорят, её придумал дон Кристобаль, принеся её с собой из своего мира.

— А что стряслось? — спросил я у командора. — Такая встреча, будто мы с той стороны границы пришли.

— От вас так несло некротической энергией, что сработала добрая половина сигнальных амулетов, — ответил без усмешки дон Кристобаль. — Наблюдатель один даже подумал, что к нам лич прорывается, и ко мне ворвался с горящими глазами, брызжа слюной. Так что давай, докладывай, что у вас стряслось, рапорты ваши я почитаю потом, но мне надо знать это сейчас. Время очень дорого.

Я обстоятельно доложил дону Кристобалю обо всём, что с нами стряслось. Про секту в деревне, про некроманта, начавшего обращаться в лича, про его прислужников, один из которых стал призраком, про моё ранение и поединок с некромантом в их мире.

— Да ты с ума сошёл! — вскричал командор. — Только тренированные маги идут на такой риск! Ты понимаешь, что мог лишиться не только жизни, но и самой души?!

— А что нам оставалось? — спросил у него я. — Некромант мог с минуты на минуту стать личом, которому нам противопоставить было бы уже нечего. К тому же, я заметил, что хоть маг, эта сволочь, был исключительно сильным, зато знаний ему не хватало. Он то пулял в меня Костяными копьями, то пытался накрыть Облаком праха, то хлестал Плетью Пта. Даже моих невеликих познаний в магии вполне хватает, чтобы понимать, это самые основы некротического боевого искусства, верно? Значит, при силе ум его явно не достаточно тренирован. Так что даже я смогу его победить. И с самого попадания в мир некромантов я понял, что не ошибся. Некромант был заносчив, считая себя полновластным властелином, думал, что сделает со мной всё, что пожелает. Он даже не знал, что стражей также готовят бойцов для ментальных поединков.

— Ну хорошо, — сменил гнев на милость дон Кристобаль. — Отлёживайся пока. И сразу могу сказать тебе, что двумя днями с твоим ранением не обойдёшься. Так что будем думать после карантина, что делать с твоими орлами.

— Это ещё что значит?! — возмутился я, но командор ничего не ответил мне. Лишь хлопнул по плечу, а передо мной отворились ворота лазарета.

Каждый раз, попадая в руки наших врачей и лекарей — а это два совершенно разных понятия — я чувствовал, что попадал в некий другой мир. Светлые, от обилия света кажущиеся больше по размеру, помещения, стены и пол выложены белой плиткой, так что ходить по ним в грязных сапогах, оставляя следы, было как-то неприлично. Вместо носилок, каталки на колёсах и с металлическими ножками. Удобные палаты с мягкими постелями, так называемые "боксы" для тех, кто в силу обстоятельств не мог контактировать с окружающей средой. Для сильно обожжённых или опасных для других, например, так и исходящих некротической магией, попавших под мощные заклинание некромантов или личей. Вот в такой бокс и заперли меня, полностью изолировав за тонкой плёнкой, которая пропускала ко мне тщательно отфильтрованный воздух, и не выпускающей моей стороны никакой дряни. Если бы не ряд весьма полезных заклинаний, любой заключённый в таком боксе больной помер бы через несколько часов пребывание внутри.

Я валялся в нём, совершенно голый, а раз в час к моему боксу подходил врач или лекарь, снимал показания с медицинских амулетов, которыми был обвешан бокс, и уходил, не говоря ни слова. Звук мой бокс также не выпускал. К слову, лекари от врачей отличались принципиально. Врачами были те, кто пришёл на границу, но стражем не стал вообще, либо не проявил лекарских способностей, зато до этого был фельдшером, доктором или просто коновалом. Таких записывали в штат госпиталя, либо прикрепляли к отрядам вроде моего, как например Гимарт. Он до границы был не только стрелком в армии какого-то короля, по совместительству же пользовал в ней раненных солдат и коней. А вот лекари — другое дело. После посвящение в стражи у них в десятки раз усиливались их способности исцелять людей. Самые сильные даже простым наложением рук лечили тяжёлейшие болезни и затягивали практически смертельные раны. Их никто из госпиталя не отпускал, они следили за такими, как я, поражёнными сильной некротической магией, заряжали своей силой амулеты, которыми были обвешаны боксы, а в самых экстренных случаях даже оперировали самых "тяжёлых" и почти безнадёжных больных.

На пятый день ко мне зашёл дон Кристобаль в сопровождении лекаря в зелёном балахоне с всё той же эмблемой — змея и чаша. Лекарь проверил амулеты бокса, долго вглядывался в меня, после произнёс короткое заклинание — и в почти зажившую рану мою упёрся зелёный лучик света. Лекарь постоял с закрытыми глазами, после утвердительно кивнул и сказал дону Кристобалю:

— Только остаточные следы некротической магии. Можно более не занимать этот бокс.

Он произнёс ещё заклинание и плёнка, отрезавшая меня от внешнего мира, растворилась в воздухе.

— Но к оперативной работе допускать нельзя, — добавил маг, и дон Кристобаль при этих словах аж позеленел, а лекарь с невозмутимым видом продолжал: — Новое воздействие некромантии может привести к непоправимым изменениям в организме, вплоть до трансформации в низшую нежить. Упыря, вурдалака или даже вампира.

Вот такая перспектива. Радужная, нечего сказать.

— И как долго нельзя мне будет "в поле" выходить? — спросил я у лекаря, выбираясь из бокса.

— Мы будем наблюдать за вами, сэр Галеас, — ничуть не смутившись, ответил тот, — но никак не меньше двух месяцев, а наблюдение можно снять через полгода. Возможны подвижки, плюс-минус десять — пятнадцать дней.

— Идём, сэр Галеас, — поторопил меня дон Кристобаль. — Одевайся и пойдём. Нам надо о многом поговорить.

Я догадывался, что разговор нам предстоит не самый лёгкий. Быстро натянув одежду, лежавшую рядом с боксом, я поблагодарил лекаря и последовал за широко шагающим командором. Дон Кристобаль хоть и не отличался высоким ростом, а, попросту говоря, он был довольно маленьким, едва доставал до плеча мне, однако когда хотел, мог шагать таким размашистым и быстрым шагом, что не всякий мог угнаться за ним. Даже мне приходилось поспешать за ним, и я, основательно потерявший форму из-за тяжёлого ранения и прозябания в боксе, запыхался, так что говорить на ходу с командором было сложновато.

— Надо думать, — начал разговор ещё в лазарете, пока мы шагали по его белым коридорам, дон Кристобаль, — как теперь быть с тобой и твоими орлами. Держать команду в крепости я не могу, а потому передавай командование вахмистру Деребену, сам же на время до полного выздоровления переводишься в тренировочный лагерь. Будешь молодёжь готовить.

— А её так много? — спросил я.

— Теперь да, — неожиданно заявил командор. — Прибыло больше двух сотен человек из внутренних деревень.

— И многие стражами стали? — живо заинтересовался я.

— Все, — ошарашил меня дон Кристобаль. — Это, в основном, молодёжь из недавно прибывших. Король Пелиам, хозяин и покровитель большей части Вольных баронств, распустил часть своей армии, самых пожилых ветеранов с семьями, которыми те успели обзавестись. Они и поселились близ Западного, основали большой посёлок, а теперь вот от них прибыл большой отряд, в основном молодёжи, но есть несколько бывалых ветеранов, всех их потянуло, как говорят, так, что сил никаких противиться не было. Вот они и снялись, и пришли в нашу крепость.

— Хорошее дело, — кивнул я. — Так ведь их и натаскивать особенно не придётся. Там народ и без того вполне боевой.

— Ты, сэр Галеас, не крути, — усмехнулся командор. — Тебе ведь не о пополнении поговорить хочется. Можешь и не спрашивать. Я твоих орлов под командой Деребена уже на не особо сложные задания отправлял. В основном, обмен рапортами между крепостями. И, скажу тебе, вахмистр твой пока справляется.

— А как же право ознакомительного рейда? — напомнил я.

Это право оставляли за собой командиры отрядов, которых переводили на другое место службы. Чтобы проверить того, кто станет командиром вместо него, он мог потребовать ознакомительного рейда. В нём руководил уже новый человек, а бывший командир оставался наблюдателем, с правом взять всё в свои руки в случае полного провала. После рейда он писал рапорт и рекомендацию с оценкой действий нового командира.

— Ты, сэр Галеас, магистра плохо слушал? — с иронией спросил у меня дон Кристобаль. — Или, вообще, не слушал?

— Да помню я, помню, — вздохнул я. — И что де, мне теперь полгода молодёжь тренировать?

— А ты как думал? — развёл руками командор. — Я с лекарями спорить не буду. Из тебя столько некротической гадости выкачали, что подумать страшно. Тобой самые сильные лекари занимались и то, едва с того света вынули.

— Это за пять-то дней, — удивился я. — Что-то не припомню ничего подобного.

— Какие пять дней, — командор даже остановился и воззрился на меня, — две недели прошло. Ты только пять дней назад в себя пришёл. Как только в бокс тебя положили, сразу же в транс погрузили, чтобы работать нормально.

Вот те на! То-то дон Кристобаль говорит о нескольких рейдах моих орлов, а когда им делать это, если они двое суток должны были в карантине просидеть. Значит, команда уже успела, пройдя несколько рейдов без меня, так сказать, сыграться, и, скорее всего, в моём руководстве уже не нуждаются. Значит, никаких ознакомительных рейдов не нужно, можно смело браться за пополнение. Вот только муторно как-то на душе. Я же оперативник до мозга костей, всю жизнь в поле провёл, больше двух дней в крепости не задерживался — карантин и лазарет не в счёт — да и раньше-то особо на одном месте не засиживался. Всё время меня где-то демоны носили по чащам да болотам.

— Когда принимать пополнение? — обречённым тоном спросил я.

— Сейчас и примешь, — ответил дон Кристобаль. Он, похоже, несколько успокоился, отойдя от беспардонных слов и тона магистра-лекаря, вот так запросто выложившего всю правду мне в лицо. Шаги его замедлились, сложенные за спиной руки расслабились, а сам он выпрямился и поправил широкополую шляпу, надвинутую на самые глаза. — Они пока сами тренируются, ты прав, народ они достаточно боевой, но без руководства опытного стража — пропадут в первом же бою.

— А где же остальные наставники? — поинтересовался я.

— Нет их, сэр Галеас, — мрачно сказал Гутьере. — Ты и сам без наставника начинал, если помнишь. Сходу в команду к Степанычу закинули. Так и со всеми. Слишком мало было новых стражей за последние годы, и в наставниках нужда отпала сама собой. А тут эти ребята подкинули мне задачку.

— Это, значит, хорошо ещё, что я подвернулся, — невесело усмехнулся я, — а то пришлось бы кого-нибудь снимать из действующих стражей.

— Я, вообще-то, планировал их в Экипаж закинуть, — сообщил мне дон Кристобаль, — там ребята тёртые и новичкам пропасть не дадут.

История Экипажа весьма интересна. Во дни падения стражи, после раскола империи, когда рекруты в стражу почти не приходили, стали учащаться появления пришельцев из иных миров. Они являлись, когда поодиночке, когда группами по двое-трое, а однажды в окрестности нашей крепости появился экипаж линкора "Двенадцать апостолов". Корабль их после чудовищной бури выбросило на берег, разнеся в щепки. Но как ни странно почти все матросы и офицеры его остались живы, и обошлось даже без особо тяжёлых ранений. Утром они проснулись уже на границе, никаких останков гордого линейного корабля нигде видно не было, а на них прут жуткие твари, в которых узнать мёртвых матросов экипажа "Двенадцати апостолов" было невозможно. Кое-как отмахавшись от них шпагами и ножами, оставшиеся в живых матросы и офицеры направили стопы туда, куда влекло их смутное ощущение. Так и родился в нашей крепости ставший почти легендарным на границе Экипаж. С тех пор все, кто, так или иначе, был связан с морем, шли именно в Экипаж.

— И приняли бы эти "морские волки" "сухопутных крыс"? — уже веселее усмехнувшись, спросил я.

— Попросил бы я Ларсена, — совершенно заверил меня дон Кристобаль, — приняли бы.

Уж в этом-то можно быть уверенным на все сто. Приказы нашего командора не обсуждаются, а просьбы выполняют безо всяких оговорок. Даже гордые бойцы Экипажа, которыми руководил каперанг — звания они себе оставили флотские — Ларсен по прозвищу Морской волк, бывший капитан британского корсара, лихо громившего соотечественников дона Кристобаля на морях-океанах, и те никогда не возражали его. И не из-за страха, хотя многие и побаивались его, а из уважения к столь сильному и уверенному человеку.

Мы вышли к большому тренировочному плацу. Собственно, это был тот же самый плац, на котором каждой утро строились все бойцы, что ни есть в крепости, на поднятие флага. Вот и сейчас над нашими головами трепетало полотнище крепостного флага. Маг воздуха хорошо потрудились над ним, зачаровав столб и сам древний стяг времён едва ли не первого из Срединных императоров. В любую погоду — от полного штиля до могучего шторма — оно трепетало как при лёгком бризе. Изначально флаг этот принадлежал полку — объединению из нескольких когорт, на которые делились легионы империи, и полк этот стал первым гарнизоном нашей крепости.

На плацу выстроились новобранцы. Они были облачены в утяжелённые тренировочные доспехи, вооружены, видимо, своим обычным оружием и отрабатывали на деревянных чучелах удары. Другие стреляли по соломенным фигурам из луков и арбалетов, карабинов у них своих быть не могло, а доверить непроверенным рекрутам столь ценное оружие никто не станет. Даже бывалые ветераны с седыми бородами и рубцами на руках и лицах упражнялись с обычными луками и арбалетами.

— Господа стражи! — привлёк общее внимание дон Кристобаль. И когда все прервали свои занятия и обернулись в нашу сторону, продолжил: — Это сэр Галеас — ваш наставник, который подготовит вас с трудной и смертельно опасной стезе истинного стража границы. Прошу любить, — произнёс он свою любимую фразу, диковато звучащую в его устах, — а потом не жаловаться.

Хлопнув меня по плечу, дон Кристобаль попрощался и быстрым шагом покинул плац. Я же остался стоять перед вперившими в меня глаза рекрутами. Бывалых ветеранов среди них было шестеро — все похожи друг на друга, как близнецы-братья. При густых бородах, с широкими ладонями, привычными к рукояти меча и ложу арбалета, доспехи далеко не тренировочные, а вполне боевые. Видно, что они привыкли носить их, давно уже это железо стало им второй кожей. Они внимательно оглядывали меня, без щенячьего интереса, который горел в глазах у молодёжи — ну, конечно, всамделишный страж, да ещё так близко, дело-то небывалое, — а вот ветераны словно оценивали меня, прикидывали, каков я могу быть в бою, и каков из меня командир да наставник. Я молчал, давая им приглядеться к себе, пусть сами составят впечатление обо мне, ибо, как известно, никогда не выпадет второй шанс оставить о себе первое впечатление. А оно — это самое первое впечатление — весьма важно.

— А не тот ли ты Галеас, — подошёл ко мне гном в тяжёлом доспехе, с бородой, аккуратно разделённой надвое, и при щёгольском синем берете, — что шайкой раубриттеров верховодил в Хенинкском герцогстве?

— Он самый, — кивнул я, ничуть не стесняясь своей прошлой "профессии".

— Вот чудно-то, — подивился гном. — Я тогда в облавной своре совсем мелким щенком был, когда мы вас ловили. Это ж сколько лет с тех пор минуло? — задумался он, загибая толстые, что твои сосиски пальцы.

— Да не важно это уже, мастер-гном, — отмахнулся я. — Лучше скажи, ты в своре не у тана Золтана состоял? — Тот кивнул, а я усмехнулся, вспоминая былые дела. — Славно вы тогда нас в Костяном лесу прижали. Не на живот, на смерть сошлись, один я ушёл живым из леса.

— Стало быть, теперь ты над нами верховодить будешь? — спросил у меня гном, рассеянно поправляя щёгольски заломленный за ухо берет.

— Не верховодить, — покачал головой я. — Ты, что же, мастер-гном, скверно дона Кристобаля слушал? Я буду натаскивать вас, делать из просто бойцов настоящих стражей.

— А разница есть?! — крикнул кто-то из молодых парней. — Ну, меж бойцом и стражем?!

— Подойди сюда, парень, — махнул я ему рукой, — не хочу я кричать тебе через весь плац.

Стесняющийся общего внимания юноша подошёл к нам, встав за спиною у гнома.

— Ты знаешь, кто такой зомби? — спросил я у него.

— Мертвяк ходячий, — ответил тот.

— Молодец, парень, а чем от упыря отличается? — похвалив, продолжал спрашивать я. — А упыри от вурдалаков? Кто такие чёрные рыцари и стражи гробниц? Видел ли ты когда-нибудь лютого волка, сумеешь отличить его от обычного? Чем и как бить вагвульфа?

— Хватит, сэр Галеас, — покачал головой гном. — Довольно. Мы всё поняли и готовы слушать тебя.

— Об этом вы не слушать, а читать будете, — ответил я. — Все, кстати, умеют? — Многие отводили глаза, и не только молодые люди, но и некоторые седоголовые ветераны. — Научат, — сказал я, — маги скорым порядком в голову грамоту вложат. Я тоже читать-писать не умел, когда в стражи попал. Основные знания о тварях и прочем тоже маги вложат. А сейчас вас надо готовить к борьбе с самыми распространёнными тварями.

Я прошёл к флагштоку, где было магами устроена особая точка, в которой даже самый тихий шёпот разносился на весь плац.

— Стройся! — рявкнул я.

Ветераны быстро организовали молодежь, и рекруты выстроились в три шеренги, приготовились слушать меня.

— Раз вы пришли к нам такой толпой, — начал я, — и тренировать вас приказано всех вместе, значит, и позже не раскидают вас по отдельным отрядам. — Хотел добавить "вроде моего", но вовремя осёкся. — Скорее всего, вы станете ещё одним подразделением Гарнизона. А это означает каждодневные тренировки, выматывающие тело и душу, и постоянную готовность к драться на стенах и в поле, драться на смерть, ибо враг наш никого не щадит. И это вам надо запомнить, заучить, как "Pater noster". Не спрашивайте, что это значит, — усмехнулся я, — сам этого не знаю, просто звучит хорошо.

Все посмеялись, напряжение несколько спало.

— Основной силой в армии нашего врага, — продолжал я, когда все отсмеялись, — являются именно банальные зомби. Ходячие мертвецы. Они особо не страшны поодиночке, ибо едва волочат ноги и не обладают даже зачатками разума. Однако убить очень тяжело. Приходится едва не в лоскуты изрубить, чтобы остановить. Против них не особенно эффективны столь любимые многими булавы, ибо даже с переломанными костями они способны переть на вас, а больше они, собственно, ничего и не умеют. Зомби — пушечное мясо некромантов, смазка для клинка, как кому привычней. Но ударная сила их армии совсем не они. Ударная сила — это скелеты-воины. Именно с ними нам придётся сходиться всерьёз. Ножи в ножи, глаза в глаза. Они не слабее людей, вот только кости их хрупкие от старости. Именно против них отлично подходят разные булавы, шестопёры, перначи и моргенштерны, даже обычный кистень с песком — отличное оружие против них. Треснуть по черепу — и скелет "ослепнет". Также надо поражать его в суставы. На чём они там держатся — не знаю, но из опыта могу сказать, без рук-ног никакая некромантия не заставит драться. Вот тактику борьбы против них мы сейчас и будем отрабатывать на этих чучелах.

Я подошёл к ряду утыканных стрелами деревянных фигур. Выдернув пару стрел, сам не знаю для чего, я скомандовал:

— Тяжёлые бойцы, два шага вперёд!

Вышли полтора десятка крепких парней, в том числе и гном из облавной команды тана Золтана.

— Очистите тренировочные манекены от стрел, — приказал я. — Стрелы с болтами сложите пока тут. — Я указал за манекены.

Когда же деревянные "болваны" освободились, я подошёл к ним, вынув из ножен меч.

— Не самая подходящая штука для уничтожения зомби, — пояснил я, — тут больше подойдёт нечто, вроде секиры мастера-гнома, но на безрыбье, как говориться… — Я примерился получше и несколько раз сильно ударил её по голове и плечам. Клинок возмущённо зазвенел, на деревянном "болване" остались глубокие зарубки. — Вот примерно так. Голова, плечи, только рубящие удары, колоть — ни-ни. Многие на этом попадаются поначалу. Накалывают зомби на меч, а тот, знай себе, насаживают себя дальше на клинок, лишь бы до горла твоего добраться. Те, кто поумней, меч бросают, да за второе оружие берутся. Иные, кто половчей или посильней, успевают сапогом тварь спихнуть. Но таких мало, других же съедают заживо, никому такой участи не пожелаешь. — Я перевёл дух, отошёл от манекена и скомандовал: — Бей!

Плац тут же огласился стуком стали о дерево. Я же подошёл к остальным бойцам, успевшим выровнять ряды.

— Вашими врагами будут скелеты, — сказал я им, указывая на ряды растрёпанных соломенных чучел. — Нет у них ни оружия, ни щитов, но этого и не надо, как управляться с вооружённым врагом, вам уже в Гарнизоне объяснять будут. Моё же дело, научит вас азам.

Я перехватил меч и в несколько ударов расчленил чучело.

— Как я уже сказал, — сказал я, — метьте в суставы и голову.

— А как порубаем все чучела? — спросил у меня уже освоившийся бойкий парень, что интересовался боевой подготовкой.

— Заново навяжете, — ответил я. — Вперёд! Бей!

Засвистали клинки, затрещала солома, полетели во все стороны ошмётки.

Я отошёл прочь, глядя, как бойцы справляются с поставленной задачей. Тяжёлые бойцы выбивались из сил — крепкое дерево не поддавалось клинкам мечей и лезвиям топоров. Однако крепкие ребята продолжали наскакивать на них, нанося могучие удары, оружие отскакивало, вырываясь из рук наименее опытных бойцов. Они ловили его под дружный незлобивый хохот товарищей. Остальные же пластали соломенные чучела. Они разделились, без моего приказа или совета, на две команды. Пока половина изничтожала чучела, другие — вязали из остатков новые. Установив их, они принимались безжалостно рубить свои "творения", в то время как первые восстанавливали уничтоженные ими чучела.

Я ходил за их спинами, поправлял, подсказывал, иногда даже останавливал, подравнивал стойку, брал руку новичка в свою, показывал, как правильно бить, чтобы оружие хотя бы не вылетало из пальцев. В общем, к вечеру, когда солнце скрылось за стенами крепости, я приказал бойцам разойтись.

— После поднятия флага остаётесь на плацу, — сказал я их на прощание.

Они ушли к своей казарме, я же направился в Башню командора. Так назывался центральный донжон нашей крепости, в котором располагалась канцелярия и кабинет самого дона Кристобаля. Дверь его была открыта настежь, значит, дон Кристобаль у себя, я вошёл без стука. Как обычно, покосился на чучело Герлаха фон Бока, изо лба которого торчал короткий дротик. Скверное дело, выходит, настроение у командора не просто плохое, а жуткое. Только слухи ходили по крепости, что лишь сразу после Резни, когда расправлялись с последствиями того, что натворил фон Бок, Гутьере портил свежесработанное им чучело. Что же такого произошло за те дни, что я провалялся в лазарете.

— Чего надо? — спросил у меня дон Кристобаль, жестом притягивая дротик себе в ладонь.

— Я по поводу рекрутов, — заявил я, без спроса опускаясь в кресло. — Помнится, была у нас одна гномья штуковина, Давилка или Давильня. На ней держать строй под напором тренировали. Она раньше на плацу стояла, но я давненько её не видал.

— Её Экипаж с Гарнизоном себе прибрали, — ответил командор, несколько удивлённый моим вопросом. Он явно ждал чего-то иного, вроде жалоб или попыток отвертеться от работы с рекрутами. — Я поговорю с каперангом Ларсеном и кастеляном Макроем, они вернут Давильню на плац.

— Спасибо, — кивнул я. — Что, дела совсем плохи?

Командор поиграл дротиком, как бы прикидывая, куда им лучше запулить, мне в лоб или же всё-таки под козырёк фуражки чучела фон Бока. Выбрав всё-таки эсэсовца, он кинул дротик, а я поморщился от треска проламываемых лицевых костей. Отчего-то почудилось, что с таким же точно хрустом тяжёлый наконечник войдёт и в мою голову.

— Все ходоки вернулись в крепости, — ответил командор, — отряды дальней разведки тоже. А на подступах уже начались стычки с нежитью. Очень похоже на авангард большой армии. Такое впечатление, что нащупывают подходы, готовят сражение.

— Не впервой, дон Кристобаль, — даже мне собственные слова показались наполненными бодренькой фальши, — отбивались раньше и теперь сдюжим.

— Надеюсь, — вздохнул без малейшей нотки ненатурального оптимизма Гутьере, — но судя по тем потерям, что позволяет себе нежить в этих стычках, армия их просто огромна. В несколько раз больше, чем привёл под наши стены Лионель д'Арси.

— Ты же сам мне рассказывал, что мы отбивали атаки армий даже двух личей, — напомнил я. — Не на моей памяти, конечно, но ведь было и такое.

— Не вдвое больше, — покачал головой дон Кристобаль, — в несколько раз. Тут можно смело говорить о троих личах и даже задуматься о четвёртом.

— Четыре лича, — удивился я, — да это небывалое дело. Чтобы четыре твари, владеющие ленами в своих проклятых землях, объединили силы? Я в это поверить не могу.

— А я могу, — решительно заявил Гутьере, — очень даже могу. И один из них, скорее всего, Король умертвий.

— Этот чёртов кочевник снова объявился, — хлопнул я кулаком по столу, — со своими скелетами-всадниками.

Никогда не забыть мне битвы с конницей Короля умертвий. Я служил тогда ещё в отряде Василия Степаныча, уже выбился в его заместители и он стал поговаривать об ознакомительном рейде. Они напали на нас, когда несколько отрядов, объединившись, шагали через степь к крепости. Налетели вихрем, засвистели сабли, заплясали бунчуки, окрашенные свежей людской кровью. Мы только и успели, что сбиться в плотную кучку, вот только ни пик, ни копий у нас не было — нет в них нужды в рейде — а потому обороняться от наскакивающих всадников было очень тяжело. В тот раз полегли почти все наши тяжёлые бойцы, грудью закрывавшие нас от врага. В это время оставшиеся расхватали всё стрелковое оружие и отчаянно палили во всадников и их лошадиные костяки. Мы отбились, но из пяти встретившихся тогда в степи отрядов остались два. Одним из них командовал до недавнего времени я.

— Его всадники как раз и проверяют нас на прочность, как я думаю, — заметил дон Кристобаль. — Ни у одного другого лича нет такого количества лёгкой кавалерии, чтобы действовать одновременно в пяти-шести местах.

— Ты же сам говорил о нескольких личах, — напомнил ему я.

— Всё равно, — покачал головой командор, — у них в основном тяжёлая кавалерия. Чёрные рыцари — ударная сила, вроде нашей панцирной хоругви. А лёгкой кавалерии у остальных личей мало. Только Король умертвий обладает такой массой лёгкой кавалерии.

— Значит, сквитаемся с ним за драку в степи, — мрачно произнёс я, — давно уже хотел ему это припомнить.

— Ты только в ментальную схватку с ним лезть не смей, — вернул себе в руку дротик Гутьере. — Тебе с этакой древней нежитью не справиться никогда. Тем более, после столь тяжёлого ранения некротической магией.

— Можно и по-другому посчитаться, — пожал плечами я. — Много ведь способов.

— Берегись Король умертвий! — с мрачной иронией произнёс дон Кристобаль. — Идёт страшный сэр Галеас, гроза некромантов. Тысячу лет скакал ты по степи, а не знал, где смерть окончательная ждёт тебя.

И только тогда я понял, что дело, действительно, очень плохо. Просто отвратительно, раз командор нашей крепости принялся дурные шуточки отпускать. Он взмахнул рукой, отправляя дротик в полёт. И тот снова с отвратительным хрустом погрузился в череп чучела. В этот раз, похоже, несколько ниже, потому что я услышал, как на каменный пол посыпались с дробным перестуком зубы Герлаха фон Бока.