Глава 10

За турниром последовал обильный пир для участников турнира, более похожий на те, к которым я привык. Мы сели за длинные столы, заставленные яствами и винами, одеты все так и остались в порпуаны, а более консервативная часть — в основном, пожилые люди — в гамбезоны. Из-за этого мы больше всего напоминали рыцарей, собравшихся на пир после очередной победы. Участвовал я в одном таком пиру, ещё в молодости, до того как стал раубриттером, а был простым оруженосцем, сыном своего отца. Это был маленький конфликт двух нобилей — Хенинкского герцога и его соседа по ту сторону границы с Ларанской империей. Мы разбили врага и закатили пир во дворе его замка. Были ещё пиры, подобные тому — в разграбленных моей шайкой деревнях и замках. Всё те же люди в порпуанах и гамбезонах, вино и еда разного качества да женское общество. И заканчивалось всё обычно на каком-нибудь сеновале или в сарае или в комнате замка, с сопящей девицей под боком и головой, более всего похожей на церковный колокол

В этот раз, надо сказать, всё закончилось куда благопристойней. Герцог Лотензак звал меня снова к себе, однако я вежливо — не без помощи Альтона Роско — отказался и уехал с остальными офицерами в нашу пристройку. Герцог, надо сказать, чувствовал себя преотлично, не смотря на сильные ушибы, полученные в ходе турнира, а особенно в последней схватке. Монтеглайф же выглядел несколько хуже его, наверное, из-за повязки на лице, закрывающей свежие раны. Тан со всей серьёзностью отнёсся к чествованиям и выпивал каждый тост, поднятый за его победу и в честь Первого копья, выпивал до дна, что, похоже, никак не сказывалось на его внешнем виде и самочувствии. Аквитанец сохранял относительную трезвость мыслей и чистоту речи до самого конца пира.

В пристройке, где мы жили, было удивительно шумно. Большая часть офицеров гвардии, что занимала её, предпочли продолжить пир здесь, а не разъезжаться по домам.

— Не нравится мне всё это, — неожиданно произнёс Марсель. Бывший вор слегка покачивался, в этот раз он решил "позабыть" о рекомендации обер-канцлера и основательно набрался. — Уж больно на засаду похоже.

— С чего бы гвардейцам устраивать на нас засаду? — спросил Кариэль. — Ну, не любят они нас, но ведь раньше ничего такого не было.

— Ты, верно, за конным турниром совсем не следил, — сказал ему Илья. — Сэр Галеас выбил из седла какого-то гвардейца, да ещё и покалечил его, вроде бы.

— Теперь они горят жаждой мести, — зловещим голосом произнёс Марсель.

— Надеюсь, за оружие хвататься никто не будет, — сказал я. — Не хотелось бы лить кровь этих несчастных мальчишек.

— Среди гвардейцев есть более зрелые мужчины, — заметил Илья.

— Вряд ли кто из зрелых мужчин, — покачал головой Кариэль, — станет участвовать в подобной авантюре. А вот если возьмутся за оружие, может пролиться очень много крови.

— Вот этого-то я и боюсь, — произнёс я.

— За жизнь свою опасаешься? — съехидничал Марсель.

— И за неё тоже, — согласился я. — Не хотелось бы сгинуть тут, в столице, когда в крепости каждый меч на счету. А если даже и не погибну, обер-канцлер с меня живого шкуру спустит за срыв переговоров.

— Да уж, — кивнул Кариэль. — Простая драка с гвардейцами — курьёз, не больше, а вот резня в гвардейских квартирах, учинённая стражами, совсем другое дело. Всего таланта нашего обер-канцлера не хватит, чтобы уладить такой инцидент.

Мы шагали по мостовой к квартирам, окна которых ярко светились, даже звёзды над ними несколько померкли. В дверях нас встретили несколько молодых гвардейцев. Они шутовски раскланялись с нами, а стоило переступить порог, как тут же захлопнули тяжёлые створки. Что самое интересное, в прихожей не горел ни один факел. Нас подхватили под руки, со смехом повлекли внутрь. Похоже, настроение у гвардейцев было вполне благодушное.

Мы не сопротивлялись, только Марсель ворохнулся было, но его стиснули плотнее, а в остальном его пальцем никто не тронул.

Нас оставили в большой обеденной зале, посреди которой на стульях с высокими спинками восседали трое старших офицеров гвардии. По званию — два капитан и полуполковник — но не по возрасту. Самому старшему из них, как ни странно, это был один из капитанов, было не больше тридцати лет.

— Вот и ублюдочные гвардейцы, — сказал он. — Я уж думал, вы не решитесь прийти к нам.

— Пропустить такой спектакль, — взялся говорить за всех нас Кариэль, — никогда.

— Молчать! — вскричал совсем ещё молодой — лет двадцать пять, не больше — полуполковник, разрушая атмосферу глупой, но безобидной шутки. — Вы станете говорить только когда к вам обратятся настоящие офицеры гвардии!

— Мы, сударь, — столь же спокойно продолжал Кариэль, пропустив его слова мимо ушей, — офицеры гвардии Срединной империи. По законам её вы, господа, не более чем герцогская стража, и у вас нет права сидеть в нашем присутствии.

— Ах ты! — попытался вскочить полуполковник, но капитан успел схватить его за руку.

— Нет-нет, — покачал он головой, силой возвращая его на троноподобный стул. — Зачем же горячиться? К тому же, тебя, друг, так легко спровоцировать. Заметь, ты только что встал перед этим ублюдочным гвардейцем.

Молодой полуполковник засопел и опустился обратно на стул.

— Вот так-то лучше, — сказал капитан, — гораздо лучше.

— Он с тобой, — продолжил провоцировать молодого полуполковника Кариэль, — разговаривает как с лошадью. С хорошей породистой лошадью.

— Да я тебя! — возопил юноша, вскакивая на ноги. — Бей их!

Это стало сигналом к началу драки. Против нас было человек десять, включая сидящих на тронах старших офицеров. Пятеро сразу кинулись на Илью, признав в нём сходу самого опасного в кулачном бою противника. И надо сказать, они не ошиблись. Прежде чем навалились на меня, я успел увидеть, как богатырь одним ударом здоровенного кулака выбил дух из самого ретивого гвардейца. А потом мне стало не до того, чтобы вертеть головой, на меня навалились двое полуэльфов, похожих, словно родные братья.

Первого я перебросил через спину заученным приёмом, второй же сумел врезать мне небольшим, но твердым, как камень кулаком в ухо. Эта боль, пустячная, но очень обидная, разозлила меня, так что ответный удар оказался, быть может, излишне силён. Он пришёлся точно в нос моему противнику. Брызнула кровь, раздался хорошо слышимый даже в общем гвалте треск, полуэльф покачнулся и схватился за лицо, что было большой ошибкой. Я добавил ему снизу в челюсть, отправляя в глубокий обморок, который Израель Толфс называл knock-out. Но тут с пола вскочил его приятель, тут же попытавшись схватить меня под колени и повалить. Я успел пнуть его в голову, однако полуэльф всё же встал на ноги. К тому же, к нему присоединился ещё один гвардеец — совсем ещё юнец.

Оба противника моих были скорее ловкими и быстрыми, нежели сильными. К тому же, как все дворяне имели весьма смутное представление о хорошей кулачной драке. Будь на их месте простые кметы или мещане, что уж говорить о лихих жаках из любого университета, которые щеголяют сбитыми костяшками и недостающими зубами, нас бы давно втоптали в пол квартиры. Но гвардейцы драться не умели, что нас и спасло.

Я поймал юнца за пояс левой рукой и ворот камзола правой — и, немного приподняв, толкнул на второго противника. Оба повалились на пол. Я же перепрыгнул через катающихся гвардейцев и ринулся на помощь Марселю. Бедного вора уже просто били. Мало того, что он был довольно щуплого телосложения, так ещё и пьян сильней всех нас. Вот и отводили на нём душу два гвардейца. Они, похоже, были мелкими подонками, предпочитавшими бить, а не драться. Быстрым ударом я свалил первого с ног, врезал так сильно, что он остался лежать на полу, выплёвывая зубы в кулак. Второй гвардеец успел только развернуться, тут же получив под дых, и буквально повис на моём кулаке. Я хотел добавить ему, но тут кто-то повис у меня на плечах. Видимо, полуэльф или юнец поднялся с пола и решил наплевать на законы чести, предписывающие нападать на противника только с фронта. И снова я применил заученный приём, бросив противника через спину. Приземлился он весьма удачно — точно на стоящего на четвереньках товарища, собирающего выбитые мной зубы.

Я помог окровавленному Марселю встать на ноги, прислонил его к стене. Его сильно качало и, похоже, он слабо представлял, что вокруг него творится.

На меня снова накинулись полуэльф и гвардеец, бивший Марселя, тот которому я под дых врезал. Теперь у меня за спиной была стена, так что я мог не беспокоиться за тылы, а это уже важно. Полуэльф попытался ударить меня кулаком в лицо, но я легко увернулся и кулак его врезался в стену. Надо сказать, бить он пытался сильно — из-под пальцев его брызнула кровь. Полуэльф отдёрнул руку, чем я мгновенно воспользовался, схватив его за шею сзади и ударив лбом о стену, как раз недалеко от кровавого следа от костяшек его же пальцев. Обмякшего полуэльфа я толкнул на его слегка опешившего товарища, а после ещё добавил тому справа в челюсть.

Когда же они оба рухнули на пол, я бросился к молодому полуполковнику, в руке которого блеснул серебристой смертью длинный кинжал. Похоже, дело принимает серьёзный оборот. Я успел перехватить его холёную ладонь прежде чем длинный клинок кинжала вонзился в спину Илье. Богатырь и не заметил этой подлости. Он сейчас больше всего походил на медведя, успешно отбивающегося от стаи собак. На него кидались двое-трое гвардейцев, в то время как один все время висел на могучих плечах капитана Четвёртой крепости. Кстати, это, похоже, ему совсем не мешало ловко отбиваться кулаками от остальных.

Я вывернул запястье юноши, так что тот скривился от боли, выпустив из пальцев кинжал. Я рефлекторно перехватил рукоятку и заодно врезал мальцу кулаком в лицо. Не без удовольствия заметил, что сумел своротить ему нос на сторону и в кровь разбить губы. Может быть, даже пару зубов выбил. Паренёк отшатнулся, едва не упав, и тут же схватился за меч.

Наверное, скрип извлекаемого из ножен клинка услышали все, не смотря на гвалт драки.

Нас словно волной откинуло в разные стороны. Мы сбились в тесную группку, прижавшись к стене рядом с так толком и не пришедшим в себя Марселем. Гвардейцы же, которых было куда больше, нежели десять, а значит, нас ожидали в засаде в других комнатах, отскочили к троноподобным стульям, давно перевёрнутым и полурастоптанным. Обе стороны, конечно же, обнажили оружие.

Слава всем богам, у меня хватило ума выкинуть кинжал — он сейчас торчал из досок пола почти точно между нами.

— Они пытались зарезать меня! — вопил, надрывая горло, молодой полуполковник. — Вот этим самым кинжалом и пытались!

— Очень интересно, — заметил я, отчаянно тыкая пальцев небо, — тебя хотели зарезать твоим же фамильным кинжалом.

Я не успел, конечно, толком разглядеть это оружие, однако герб на рукоятке заметил.

— А ведь правда, — раздался голос какого-то рассудительного гвардейца, — это же ваш кинжал, господин полуполковник.

Видимо, этого юнца, так быстро сделавшего карьеру по вполне понятным причинам не особенно любили остальные гвардейские офицеры. Ведь если ты сын, племянник или иной близкий или не очень родственник какого-нибудь маршала или большого придворного чина или члена королевской фамилии, жить тебе на белом свете гораздо легче, однако косые взгляды будут преследовать тебя до конца жизни.

— Хотели зарезать моим же кинжалом! — продолжал кричать, быстро нашедшийся, что говорило о его быстром уме, юноша.

— Это провокация, — решил образумить всех Кариэль, — нас кто-то стравливает друг с другом!

— Да кто вы такие, чтоб стравливать вас с нами?! — теперь в гвардейцах говорила пустая фанаберия.

— Мы — будущие союзники, — продолжал урезонивать их Кариэль, — а значит наш конфликт только на руку нашим врагам!

— Каким врагам?! — неожиданно резонным тоном возразил ему капитан, который, похоже, был тут заводилой. — Нет никакой нежити за вашими перевалами. Вы просто толпа нахлебников, доставшихся нам в наследство с имперских времён.

— Да ещё гвардейцами называться хотите! — встрял молодой полуполковник.

— Нахлебниками нас называете, — усмехнулся я. — Что мы у вас берём? Золото, хлеб, — назови, капитан.

— Мы не должны убивать друг друга, — снова вступил Кариэль. — Как бы то ни было, мы не враги друг другу.

— Вы продались ларанцам! — ошарашил нас капитан. — Хотите увести нас за перевалы, а в это время они вторгнутся к нам и снова захватят нашу землю!

— Это бред! — крикнул Илья. — Ничего подобного мы замыслить не могли! А нежить есть! Очень даже есть! И мы дерёмся с ней каждый день! Вы тут привыкли спать за нашими спинами, верить нам не хотите, драться не хотите, умирать не хотите! В нежить уже не верите!

Эти слова накалили обстановку до немыслимого предела. Казалось, ещё секунда — и офицеры кинутся на нас. И тогда нас ждёт смерть. Пусть та, которой, так или иначе, желали все мы, жестокой гибели в бою, но она разрушит плоды усилий многих людей, быть может, даже обречёт нас на гибель. Значит, ни в коем случае нельзя допустить кровопролитья. Вот только как? Похоже, это уже просто невозможно.

Офицеры уже двинулись на нас, стараясь обойти, понимая, что это будет уже не кулачная драка. Тут уже не обойтись разбитыми носами и выломанными зубами. Здесь точно кто-то отправится к праотцам, и никому не хотелось попасть в их число.

И тут отворились двери и в комнату стали входить гвардейцы. Они были одеты в лёгкие доспехи, вооружены алебардами, которыми неудобно воевать в помещениях, однако теснить кого-нибудь к стенам весьма сподручно. Командовал ими герцог Лотензак собственной персоной. Он был закован в броню куда тяжелее и в руках нёс двуручный меч.

— Прекратить! — скомандовал он, эффектным движением вгоняя меч в доски пола, как раз неподалёку от кинжала юного полуполковника.

И мы, и офицеры замерли, разделённые гвардейцами на две неравные части. Перед нашими лицами скрестились массивные лезвия алебард.

— Вы, как вижу, хорошо повеселились, — продолжал Лотензак, — но всему же есть предел! Лить кровь в королевском дворце! Господа офицеры, стражам границы это ещё можно простить. Они привыкли к суровой жизни и постоянной войне с нежитью, однако вы — лицо всего королевства, и какое теперь из вас лицо?

Он обвёл широким жестом офицеров гвардии с их расквашенными носами и разбитыми лицами.

— Кто за вас теперь будет дежурить во дворце? — спросил у всех герцог. — С такими-то рожами, как вам показаться во дворце, предстать пред королевские очи?!

— Ларанских прихвостней защищаешь, — прошипел капитан.

— Я защищаю наших союзников, — покачал головой герцог. — Они сейчас отправятся ко мне домой, и отдохнут, наконец, после турнира, на котором ваш представитель показал себя не лучшим образом. — Он решил лишний раз уколоть их гордость. — Идёмте, господа стражи.

Так, в сопровождении самого герцога и гвардейцев, мы покинули нашу пристройку в дворцовом комплексе и точно так же, шагом, направились к столичному дому Лотензака. Двое гвардейцев просто несли на руках Марселя, которого после побоев не держали ноги.

— Я уже вызвал к себе мага-лекаря, — сказал мне Лотензак. — Он займётся вашим товарищем.

— Что этот капитан говорил о том, что мы продались ларанцам? — воспользовавшись моментом, спросил я.

— Помнишь, я рассказывал обер-канцлеру про памфлеты, — напомнил герцог. — Те, в которых вас называют разбойничьей гвардией. Так вот, теперь их сменили новые. В них говориться, что вы — ларанские шпионы. Вы уведёте нашу армию неизвестно куда, а в это время ларанская вторгнется в наши земли и вновь поработить нас.

— И этому, наверное, весьма охотно верят, — кивнул я. — Подобным пасквилям верят особенно легко. Честно сказать, я готов был своими руками задавить ту гниду-капитана, когда он принялся кричать, что мы — нахлебники и беглые преступники, сидящие на шее у королевства.

— Получается, давление усиливается, — заметил Кариэль, шагающий рядом с нами. — Кто-то очень хочет, чтобы договор между границей и королевством не был заключён.

— По вашим словам выходит, что это может быть нужно только нежити, с которой вы сражаетесь, — пожал плечами герцог.

— Наш враг не столько нежить, ваше сиятельство, — ответил ему эльф, — в том смысле, как вы привыкли её понимать. Это не те зомби и скелеты, которые спонтанно поднимаются со старых кладбищ в полнолуние или же по зову человека-некроманта. Нет, ваше сиятельство, наш главный враг — личи, высшая нежить. Если вам будет интересна эта тема, можете почитать труды командора Второй крепости Кристобаля Гутьере. И вот от них-то, личей, можно ждать чего угодно.

— Даже шпионажа? — удивился Лотензак. — Это как же, незаметно разлагающиеся зомби могут быть вокруг нас? — Он даже заозирался, будто бы выискивая взглядом тех самых мертвецов.

— Возможно, — не стал спорить Кариэль, — однако весьма сомнительно. Достаточно ведь и обычных людей, падких на обещание бессмертия и вечной молодости. Ведь даже за дальними перевалами Бегучих гор живут люди и отнюдь не в полном рабстве у личей. Они вполне добровольно служат личам — и именно из таких могут получиться отличные шпионы.

— А вы на что? — спросил герцог. — Вы же границу стережёте?

— Мы стражи границы, — покачал головой я, — а не таможенники. Наше дело отражать атаки армий нежити, а для того, чтобы предотвращать проникновение мелких групп, нас недостаточно. Во времена империи, если верить хроникам, были летучие отряды, боровшиеся с такими нарушителями, но теперь нас слишком мало.

Тем временем, мы добрались-таки до герцогского дома. Гвардейцы отдали честь и направились обратно во дворец, герцог же широким жестом пригласил нас в дом. Уже знакомый мне пожилой мажордом отворил массивные двери, мы вслед за Лотензаком направились внутрь.

— Завтра у всех нас подъём довольно ранний, — сказал нам на прощанье герцог. — Слуги проводят вас в ваши комнаты.

— Медик, которого вы вызвали к пострадавшему стражу, — сообщил мажордом, — ожидает в малой госпитальной комнате.

Я вслед за слугой зашагал по лестницам и коридорам к комнате, что занимал и прошлой ночью. Скинув одежду, я плюхнулся на широкую кровать и мгновенно уснул, не смотря на синяки, полученные на турнире и после него. Только утром я вспомнил, как размышлял по дороге, что буду ворочаться с боку на бок, всем телом чувствуя каждый ушиб на многострадальном теле. Так ведь нет — уснул, наверное, раньше, чем на постель упал.