– Рядовой, ответьте трибуналу ветеранов, почему вы бежали с поля боя?

Стальной голос дознавателя гремел громом. Отражаясь от стен пустого ангара, бился об стены и вновь возвращался к столу с заседателями и одиноко стоящей фигурой бойца. Щетина двухдневного пребывания в карцере, помятый комбез и затравленный взгляд – все что сейчас бросалось в глаза Немезису.

Оставаясь молчаливым свидетелем суда чести, Воин взирал на происходящее действо хмуро подпирая стену. Необходимости в показательной порке юнца он не видел, но Данилов настоял на общественном обсуждении. С чем он согласился, но решил провести трибунал по своему сценарию.

Цитадель гудела от слухов о кровавости и жестокости первой стычки с "ведьмой", едва ли не легионах тварей голыми лапами разрывающих пехотную броню и бессилии человека перед притаившейся в джунглях опасности. И Данилов считал необходимым провести публичное расследование вместе с обнародованием всех подробностей, что бы распространявшиеся со скоростью лесного пожара слухи, прекратить раз и навсегда.

Вот именно слухи и волновали Немезиса больше всего. Он не мог понять откуда берутся порой противоречащие сами себе, а то просто абсурдные домыслы. И как назвал Данилов это "сарафанное радио" такие домыслы были тревожным звоночком и если с ними не бороться, то вскоре можно получить напуганное стадо, верящее всему кроме доводов разума.

Монотонный труд последних месяцев, давящее подземелье и невозможность проведения свободного время со своими близкими, зачастую являлись катализаторами мощных выбросов эмоционального напряжения. Ссоры легко перерастали в конфликты, конфликты заканчивались драками, что влекло за собой прогулку в карцер. Но одними репрессиями ситуацию не изменить. И стоит признать нападение на патруль, являлось очень удобным. Хороший штрих к образу общего врага, что может послужить отличной основой для сплочения разношерстного коллектива в один народ, способный устоять в любую бурю…

Тем временем заседавший трибунал закончил разбирать схватку в джунглях. По протоколу малых трибуналов, в заседатели избирались самые старшие десантники, прошедшие не один год службы и почти все были в форме с отметками за выслугу и участие в боевых операциях. И сейчас, старший заседатель, косясь на жужжащий шар, что выписывал бесшумные круги, выбирая лучший ракурс, прокашлялся и казенным голосом произнес:

– Слово предоставляется защитнику, мастер сержанту Митчелу.

Степенно поднявшись поджарый десантник, с серебром на висках, уткнулся в планшет с проекцией записей с "демки" и личного "черного контейнера" брони пехотинца. На большой проектор были выведены фрагменты записей боя.

– В хочу отметить, что мой подопечный очень молод. Его общий стаж с учебкой насчитывает всего восемь месяцев. И судить его, по всей строгости устава, не стоит. Для новичка это первый бой и он беспрекословно исполнял приказы командира, и стоит отметить, справлялся отлично. Но не хватило навыков, опыта и он дословно исполнил полученный приказ. В этом деле есть множество вопросов к спутникам службы мониторинга, что допустили промах, завысив температурный режим реагирования на биологические формы. И есть вопросы к командному звену. К разведке. Почему пехота готовилась к отражению стандартной атаки, а наш противник оказался этаким фокусником. Почему для всех это стало новостью? И нас всех сделал маневр по деревьям – не думаю, что более опытные товарищи смогли бы предугадать такую атаку… Мое мнение, стоит парню дать второй шанс.

– Рядовой Радригес несет ответственность не только за бой, – по нарастающей начал басить ветеран слева от председателя. Возвышаясь массивной горой над столом, ефрейтор едва умещался на стальном стуле, с тихим скрипом, медленно, терявшем жесткость. Упирая в рядового тяжелый взгляд, терзал понурую фигуру невысказанными обвинениями, – Почему он не сообщил дежурному по сектору о уничтожении дозора и мы потеряли пять минут реагирования? Почему не использовал тактику "укол-отход"? Ресурса реакторов вполне хватило на зачистку половины джунглей сектора! Почему не был выставлен маяк корректировки навесного обстрела? Почему только не отступил, дожидаясь подкрепления, а бежал не пойми куда? Как ты мог бросить товарищей?! А ты знаешь, что после тебя, твари набросились на безоружную смену землеройщиков?! Ты о них подумал?! Или только о своей шкуре скулил!? Отвечать рядовой, когда обращается старший по званию!

Вытянувшись в струнку, Радригес смотрел в стену над головами заседателей. В глазах читалась вся гамма чувств терзавшая изнутри. На каждое обвинение, лицо вздрагивало как от пощечины, глаза метались словно у пойманного с поличным вора. И с каждым словом, он все больше увядал, сжимался, пока на месте рядового не стоял униженный и сломленный человек не смевший оторвать взгляда от земли Человек упал на самую глубину внутренних переживаний, казалось что все, надломленный и униженный он не сумеет подняться и расправить плечи. Но сквозь пелену слез, на ефрейтора взглянул мужчина. Осознав глубину произошедшего, что нашел в себе силы произнести надтреснутым, но твердым голосом:

– Я прошу слова, – часто заморгав, Роберт поднял глаза и смело встретил взгляд обвинителя, что поддавшись вперед, волчьим взглядом рвал рядового в клочья, – Прошу дать мне второй шанс. Хочу искупить своё малодушие. Клянусь Девой Марией и честью предков, я кровью заплачу за каждого погибшего по моей вине. Направьте меня в самое пекло, дайте самую тяжелую службу, я все сделаю… Но такого больше не повторится. Клянусь…

Немезис смотрел на рядового и поражался. Сила эмоционального воздействия на рядового была строго рассчитана. И если судить по разворачивающемуся сценарию, трибунал может дать этому человеку второй шанс. Если бы рядовой расклеился окончательно, стал бы молить о прощении или изворачиваться, то скорее всего списали бы с волчьей пометкой в деле. Но сейчас, всего за несколько мгновений, человек сумел преобразиться, найти в себе силы и произнести слова, которые на глазах заставляли расправить плечи и смотреть на обвинителя ясным взглядом. Одно это уже говорит о сильном внутреннем потенциале, у человека есть стержень и такому стоит давать второй шанс. Коротко переглянувшись с сержантом председателем, Немезис покинул ангар.

Следующим пунктом его расписания было посещение Совета Семи. Ни сказать что в личном присутствии была необходимость, но он все чаще чувствовал, как восприятие ситуации обостряется, когда он находится рядом с людьми. Улавливая мельчайшие штрихи в поведение, вплоть до изменившегося ритма дыхания, он ощущал перемены в настроении собеседников. И зачастую это помогало в решении проблем с обычными людьми. Ведь в отличии от искусственных интеллектов и виртуальных просторов, с людьми было все намного сложнее.

Основная трудность в общении с которыми составляло отсутствие общего языка, вернее общего смысла. Каждое произнесенное слово имело своё значение и даже уже озвученное им, могло трактоваться, порой, в противоположных смыслах. Тот же пример – оранжереи детского уровня. Когда Воин ставил задачу инженерам и конструкторам, было описание, взятое из психологических рекомендаций: "…произвести раскраску уровня в детских цветах". В конечном итоге уровень и жилые каюты получились в ярких тонах. С одной стороны придающих уровню веселость и игривость, но после трех месяцев функционирования – персонал взмолился. Дети просто становились неуправляемыми. Яркие цвета постоянно возбуждали детскую психику на действия, они капризничали, требуя от уставших воспитателей новых развлечений, а о том что бы уложить их спать или заняться учебными процессами не могло быть и речи. Откуда он мог знать, что такие мелочи важны, а люди – буквально будут исполнять рекомендации "демки"?

Минуя череду коридоров и лифтовых уровней, Немезис оказался перед створками с двумя десантниками. Раскрывшиеся стальные панели впустили Воина в зал общей работы Совета. Вокруг круглого стола, со столбом постоянно меняющимися диаграммами и фрагментами из жизни колоний, в особых креслах восседали семь человек управляющих жизнью всей колонии.

Каждое кресло чем-то напоминало ложе его штурмовика, но в более щадящей оснастке. Вокруг изголовий размещались сенсорные блоки виртсвязи, а под руками раскинулись сияния виртпультов с которых отдавались оперативные решения для повседневной жизни производственных и бытовых служб Цитадели.

Заметив его присутствие, Козитинский коснулся рукой нескольких ярких символов. Утопая в проекции, пальцы украсились ярким сиянием подтверждения команды и по залу пронеслись вздохи выныривающих в реальность людей.

– Итоговое заседание совета под номером девятьсот восемьдесят пять дробь три, объявляю открытым, – проговорил председатель, устало массируя виски, осмотрел готовность всех присутствующих, – слово предоставляется коменданту Цитадели.

– Из оперативных задач большинство уже решено, – по существу начал Крафт, склонившись над столом, задумчиво крутил в руках серебряный обруч виртсвязи, – осталось три не разрешенных проблемы. Первая. Усиление патрулей для выездных бригад осуществлено – но мы оголяем мобильные группы периметра стен. Второе. Остается напряженность в графике подключения сторожевых башен – приданные бригады монтажников не справляются с инсталляцией. И третье. Системы регенерации. Нам нужны воздушные фильтры. Старые запасы подходят к концу. И если мы не находим решения по фильтрации и обеззараживания, придется открывать внешние воздуховоды и брать заборы прямо с атмосферы иначе седьмой и восьмой уровни начнут задыхаться. А в условиях враждебной фауны это чревато…

– Ясно. С кем работаете по смежным вопросам? – по деловому спросил председатель.

– По первому – с Даниловым и с Трофимовым. Но решение наших коллективов требует утверждения всего Совета или Адмирала. Вот основные пункты…

Все взгляды устремились к Немезису. С интересом наклонив голову Воин вслушивался в результаты работы трех мозговых групп, возглавляемое тремя руководителями. Не сказать, что решение было оптимальным, но выдача бригадам, при покидании Цитадели личного оружия позволяла усилить защиту, при этом не сильно и оголяя охрану периметра. А дополнительные занятия и инструктаж на стрельбищах превращали напуганных людей в довольно организованные группы, которые могли оказать грамотное сопротивление нападавшим. Требовалось только решиться на шаг. Раздача оружия. Благодаря запасливости Воина на складах хранилась партия списанных полицейских "Убоев -50". Укороченные варианты больших собратьев, ручной импульсник идеально подходил для возникшей задачи. Но количество было ограничено и необходимо было наладить выпуск новых партий.

Для универсальных линий, что могли перестраиваться на серийный выпуск несложных изделий из местного сырья, производство простых импульсников было не проблемой. Здесь был важен сам факт.

– Не стоит тратить время на полицейские варианты. Необходимо наладить выпуск армейских образцов, – прерывая обсуждение, произнес Немезис, – следует обучить людей управляться с этим оружием. Мы сможем наладить самостоятельный выпуск двухсотого импульсника?

Обратился Воин к Трофимову. Закряхтев от неожиданного вопроса, глава промышленного сектора отвечавшего за производственные комплексы подземелий Цитадели, задумчиво почесал затылок. Сверившись с запросом к общей сети данных, коренастый мужчина с растяжкой произнес:

– Ну, если мезонит для мини реакторов будет, а конструкторы дадут толковые чертежи, думаю сделаем.

– Конструкторский отдел?

– Чертежи выдадим, но…, – произнес глава конструкторского отдела. Самая малочисленная структура Цитадели, возглавлялась талантливым инженером, выходцем из захолустной планеты, что пустился в поиски лучшего места для воплощения своего не признанного гения. Взвешивая каждое слово и нервно тарабаня по столешнице холенными пальцами, инженер, с лошадиным лицом и проницательными глазами, с тяжелым выдохом признался, -… там отсутствуют блоки разгонников. А то что представлено в схемах – подано упрощенно. Основные блоки изготавливаются на Марсе и являются вотчиной Ордена. Без технологии мы не сможем выдать чертежи новых конвейерных линий. И ничего серьезнее полицейских пугачей…

– Будут технологии, – уверено ответил Воин, – следующий вопрос требующий моего одобрения?

Обсуждение продолжалось еще несколько часов, но результатом Воин был доволен. Спустя два месяца упорной работы, он все-таки сумел наладить работу управления колонией. Совет решал самостоятельно большинство вопросов. Ему удалось создать орган управления, который отличался от принятых на всех планетах корпораций и значительно в лучшую сторону. Когда он в муках рождал идею устройства общества, что моментально бы реагировало на любое вмешательство извне и в тоже время сохраняло устойчивую структуру, ему пришлось столкнуться с множеством проблем. Личные предпочтения, пристрастия, привычки работать в системах двойного стандарта и обычное классовое расслоение людей приводило к всевозможным конфликтам. И единственным вариантом служило создание полностью автономной и независимой системы оценки деятельности людей, их профессионализма и компетентности. Сразу же исчезло множество проблем, за то сразу же возникли ущемленные "демкой", что забрасывали протестами о нарушениях прав человека. Но подробный анализ требований и корпоративного права выводил всех жалобщиков и болтунов на чистую воду. Система не давала им бездельничать и увиливать, за завесой болтовни от выполнения возложенной работы. А когда заработали заложенные в системе "лифты" – возвышая действительно способных работать людей на руководящие должности и понижать, создающих видимость работы, – жалобы утроились. Но несколько показательных судов проведенных членами Совета, где был детально разобран по часам рабочий видео день особо буйных, сразу становилось все понятно даже самым осторожным.

Но больше всего он гордился Советом. Самая эффективная структура, работавшая по принципу независимых групп мозгового штурма. Немезису приходилось только слегка корректировать решения и то, только в принципиальных случаях, но с каждым совещанием, он все больше убеждался в правильности пути. Спустя еще полгода работы, Совет будет самостоятельно решать все вопросы касающиеся развития колонии Пандоры. Даже сейчас, он курировал только стратегические цели и все сопутствующие моменты. Например, как с воздушными фильтрами. За безобидным отчетом о критическом запасе фильтров, крылась довольно серьезная проблема. Колонии нужен чистый воздух. А это было связана с другой целью – колонии нужен воздух не зараженный феромонами. Нужен антидот. Но исследования Лаймы не спешили радовать результативностью.

Оставляя Совету решение повседневных задач, Немезис отправился в космопорт. Опускаясь в лифте на транспортный уровень, вышел на связь с диспетчерской и когда створки служебного лифта разошлись, полумрак туннеля встретил его призывно открытым колпаком мобильной платформы. Набирая ускорение, единственное и самое быстрое средство передвижение Цитадели, нарастающей тяжестью в теле, вжало пассажира в податливую глубину кресла. Спустя полчаса, Немезис уже ощутил запах рубки штурмовика и улыбнулся знакомой обстановке. Бортовые системы замелькали спешным пробуждение. По кораблю пронесся гул прогрева реакторов и дождавшись просвета над головой, штурмовик медленно поднялся выбирался из сплетений дока. Покидая яркое пятно раскрытого зева спецшлюза, штурмовик рванул в ночное небо огненным болидом.

Выйдя на орбиту, Немезис дождался оптимальной траектории к орбитальной крепости. Серебристое веретено было видно еще как только он вышел на орбиту, но вот пробраться к нему, сквозь траектории боевых сателлитов было задачей не простой. Опутывая форпост тысячами боевых платформ, орбитальная крепость брала все полушарие на Цитаделью под покров плотно простреливаемого пространства. Сотни тысяч орудий, торпедных бобин, сотни гектаров активных минных полей – превращали форпост в неприступную крепость. Боевые платформы сателлитов могли наносить залповые удары кораблям противника еще далеко на подступах к зоне эффективного поражения корабельными орудиями. А минные поля могли выводиться в заданные плоскости как по командам так и в при переводе в автономный боевой режим. Получив фарватер, штурмовик медленно поплыл по заданным координатам. Спустя час маневров в лабиринте смертоносных "сюрпризов", корабль очутился возле стены фортпоста, припрятавшей в своей тени букашку его "Молота".

Стыковка с крейсеров прошла в штатном режиме и спустя десять минут Немезис уже громыхал по пустым коридорам. Не задерживаясь на переговоры с дежурными патрулями десантников, что уже несколько раз встречались на пустых палубах корабля, Немезис только выслушал рапорт дежурного офицера. Уточнив местонахождение профессора, зашагал в столовую.

Огромное помещение для одновременного кормления сотен человек экипажа, блестело чистотой хромированных столешниц и пустотой ровных рядов стульев. Только за одним столом высилась одинокая фигура женщины в белом комбезе, меланхолично и без обычного оптимизма, мешавшая что-то в тарелке. И когда Немезис присел на заскрипевший стул, на него взглянули красные от недосыпа глаза, и изможденное лицо уставшей от всего женщины. Мазнув по нему взглядом, на краткий миг Лайма оторвалась от зеленой биомассы.

– А я то думаю, кто грохочет в глухую ночь по коридорам, – вымученная улыбка и потухший взгляд, и вновь рассматривание тарелки с вялым пережевыванием, – явились лично пристрелить загнанную лошадь?

– Откуда столько пессимизма? – спросил Немезис, активирую вызов кибер-разносчику, – Хотя, если судить по отсутствию результативного недельного отчета, ненормированному рабочему дню и только возрастающим нагрузкам на разумы крейсера- результат есть. Но делиться им, вы не спешите. Вот это факт меня и настораживает. Что происходит, Лайма?

– Ничего не происходит, – не отрывая взгляда от тарелки, буркнула профессор Свайкалис. Не домешав комок застывшей биомассы, разражено отодвинула тарелку. – Ничего вразумительного!

Глядя на вспышку раздражения профессора, Немезис с интересом рассматривал женщину, только сейчас заметив как осунулось лицо и проступили возрастные морщины. Складывалось впечатление, что человек постарел на десяток лет, а самое странное – в глазах царило сметание. Во взгляде одной из выдающейся женщины современности, добившейся признания за время работы во многих корпорациях и получившей, среди коллег, негласное звание "королевы скальпеля", и репутации редкостной стервы – метался испуг. Строптивый профессор, что откровенно могла наплевать на любое не нравящееся ей распоряжение руководства, не терпела бездарей и считала себя единственной и всезнающим светилом медицины – была не в себе.

– Чем больше ковыряюсь в этой истории, тем больше схожу с ума! Сплошная мистика и полный бред! Я себя чувствую сопливой девчонкой впервые открывшей учебник анатомии!

– Лайма, – стараясь успокоить перешедшую на повышенные тона женщину, Немезис поднял руки в примеряющем жесте, – давайте не будем делать поспешных выводов.

– Считаете, что я делаю поспешные выводы?! – вскочив с места, Лайма опрокинула стул и вцепившись кромку стола, прожигала в воине дыру. Одним движением швырнув планшет, кивнула головой на вспыхнувшую столбом проекцию, – Эти данные перепроверялись раз тридцать и всегда получали одни и те же результаты!

Пробежав глазами по итогам, Немезис отвлекся на изучение отчета.

"…Итоги экспериментов над фрагментом образца N1 показали высокие показания регенерации в течении трех часов после отделения от организма. Без дополнительных стимуляторов, клетки верхнего слоя кожного покрова восстанавливали целостность в течении сорока минут. При повторе эксперимента над участком кожи живого тандема организмов регенерация происходит в течении 10 минут…"

"…Исследования устойчивости биологических форм образца N1 и N2 к воздействию известных и распространенных штампов вирусов показали устойчивость тандема от заражения. Зараженные клетки продолжали существование внутри организма, но, по неизвестным причинам капсулировались в отдельные колонии и не проявляли агрессии, а трансформировались в неизвестные белки не свойственные человеческому организму…

В крови образца N1 присутствуют антитела перенесенных болезней. Состав болезней и редкие виды вирусных гриппов, принадлежат планете земного типа, а определенная последовательность и набор антител выдает в образце принадлежность к выходцу с планеты Верджиния Системы Сириус-3. Но этот факт, не дает ответа на вопрос о наличии у образца ускоренной регенирации и способности организма перестраиваться на выработку и обработку веществ из чужеродных биологических форм…"

– Мой уровень подготовки не позволяет напрямую усваивать исследовательские материалы. Вы можете спокойно и в двух словах озвучить эти заключения?

– Здесь все и так предельно ясно, – тяжело дыша, Лайма тыкала рукой в проекцию, выводя фрагменты диаграмм, – Существо внутри этого чудовища – ЧЕЛОВЕК! Наш с вами сородич, но вот его организм отличается от нашего – как колесо от плазменного двигателя! Его организм работает как часы, идеально и без сбоев. И выдает хозяину быструю регенерацию, иммунитет ко всем известным заболеваниям, и самое поразительное совместимость с биологическими формами с разными геномами! Пересади этому человеку ноги от собаки, а тело от лошади, человек будет чувствовать себя отлично!

– Но это же противоречит нашим знаниям…

– Вот именно. Противоречат знаниям. – Лайма обессилено осела на стул, саркастично усмехнувшись, убито бормотала, – По сравнению с образцами в лаборатории, все мои достижения в хирургии выглядят знахарством, а наши медицинские комплексы и регенерационные камеры- танцы с бубнами и заклинаниями. Но хуже всего другое.

Не нуждаясь в вопросе, Лайма подперла рукой голову и произнесла почти шепотом:

– В организме того несчастного, нет следов вмешательства. Понимаете? Нет следов вмешательства в ПРИРОДУ человека. Все эти возможности сидят внутри каждого и какая-то сила, НЕЧТО их пробудило. Получается, что мы все можем заживлять раны за пять минут. Не болеть, не стареть и владеть своим телом на клеточном уровне, но вместо этого – мы идем против течения. Умираем от старости, пичкаем себя химией, пытаясь избавиться от ран и болезней, внедряем костыли имплантов, прячемся от природы за стенами из камня и стали. И сейчас, перед нами открывается путь, указывается дорога предназначенная человеку, а мы противимся самой матери Природе. Боимся посмотреть правде в глаза. Истине…

– Интересная гипотеза, – спокойно произнес Немезис, с тревогой всматриваясь в глаза ученой с поколебавшейся верой в правильность пути, – Но думаю следует взглянуть на ситуацию шире. Если вы говорите, что такова природа человека и его предназначения быть одним в безликом стаде, то необходимо признать, что вся осознанная история цивилизации человечества является тупиком. Все наши самостоятельные достижения – песчаными замки. Но самое важное – человечество должно потерять индивидуальность. Ведь если судить по бойне устроенной при побеге "матки", все люди потеряли рассудок и бездумно, игнорируя базовые инстинкты, исполняли ЧУЖУЮ волю. И добавлю еще один гвоздь в выстроенную модель. Истина должна быть абсолютной для всех точек зрения. И согласно ей, цивилизация Цзанов должна быть единственной формой разумной жизни во вселенной. А вместо этого мы имеем: Человечество, Цзанов и еще неизвестных нам К-ха. Не слишком ли много вариантов истины нужно для всех троих?

С начала речи, во взгляде Лаймы мелькнул слабый интерес, но после последнего аргумента, лицо нахмурилось в раздумьях. Пока Немезис опустошал принесенный киберразносчиком поднос с сушенными фруктами, профессор Свайкале хмуро пролистывала свой отчет. Но самое главное – Воин видел как меняется лицо человека, как меняются жесты и осанка, а самое главное – наводится порядок в мыслях. За короткое время разговора из подавленной женщины, в голове которой царил хаос и смятение, на него все чаще бросались озадаченные взгляды прежней Лаймы. Въедливой как кислота, требовательной к себе и окружающим, жесткой и целеустремленной женщины.

– Хм, – решившись нарушить молчание, Лайма застегнула верхнюю застежку комбеза, перетянула растрепавшийся хвост и взглянула на Воина слегка виноватым взглядом, – Адмирал, я приношу извинения за…скажем так, за минутную слабость, надеюсь это не отразится на вашей оценке меня как компетентного руководителя проектом?

– Не извиняйтесь, Лайма. Вы слишком увязли в топтании на месте и погрязли в вашей теме. Думаю что Вам необходимо вновь вернуться к работе в команде.

– Опять этот выскочка Ригель?! – вспылила прежняя Лайма.

– Не только, – игнорируя вспышку праведного гнева, Немезис продолжил с той же полуулыбкой на губах. Напускная скандальность профессора была ни чем иным как ревностью к теме исследований. Этакая разновидность эгоизма в получении признательности. Что, что а читать такие вещи в людях Немезис уже научился, – Там сформирована команда из молодых исследователей, но вы знаете, одного Ригеля – явно не хватает на сотню пытливых умов. Думаю, что Ваш талант и опыт ученной с мировым именем станет отличным фундаментов для научной школы. Я вам предлагаю стать ректором исследовательского корпуса колонии. Думаю что первичное исследование Цзан и последующая адаптация результатов под нужды колонии и человечества, которое будет протекать под Вашим непосредственным кураторством является приемлемой оценкой самоотверженного труда.

Пронзая Воина взглядом Лайма пыталась уловить хоть каплю фальши. Не уловим насмешки или намека на сарказм, ответила:

– Пряник вы показали, а что за кнут припрятан?

– Максимально эффективное управление персоналом, жесткие сроки и результаты. Не справитесь – обеспечу подробной оценкой в досье найма, и не обтекаемыми формулировками как у департаментов научно-исследовательских концернах, а аргументированным разбором вашей деятельности, которую не смоет никакой межкорпоративный суд.

Поежившись от перспективы Лайма, напряженно терла лоб. Немезис не мешал. Колонии необходим собственный исследовательский корпус, который в последствии займется внедрением новых технологий полученных от столкновений с Цзанами. И результаты исследований Лаймы уже давали повод для приблизительной оценки перспектив. А на колонии имелось только два ученных с мировыми именами и репутацией. Ригель хороший специалист, но вот только административная работа была ему не по душе, он был творческим человеком который интересовался исключительно наукой. Оставалась Лайма. Женщина в возрасте так и не имевшая дома и постоянно кочующая по корпорациям как летучий голландец. Где не появлялась, всюду пыталась менять окружающих под свой стиль работы. Естественно сталкивалась с обратной реакций научных департаментов, вот и спроваживали ее с отличными рекомендациями и пожеланиями успехов, но в другом месте.

– Я согласна, – четко ответила Лайма, насторожено встретив взгляд Немезиса.

– Не сомневался в ответе, – стирая с лица полуулыбку, Немезис уже продолжил другим тоном, – Приказ о назначение уже разослан по системе. Готовьте эвакуацию персонала, составляйте план мероприятий и отправляйте на утверждение Совету Семи. Но самое главное. Лайма мне нужен антидот для феромонов "матки". Сроки есть неделя, на восьмой день кислородные фабрики обогащения останутся без воздушных фильтров.

Криво усмехнувшись, Лайма ответила:

– А я не сомневалась, что эта тема все-таки всплывет, – вновь уткнувшись в проекцию, несколькими касаниями, вывела не завершенные модели исследований, – готового решения нет. Только наброски, но они больше не по моей стезе, а по вотчине Ригеля, – немного замявшись, откровенно продолжила, – но в свете моего назначения, быть собакой на сене не намерена. Пусть он доводит до ума…

– Собакой на сене? – недоуменно переспросил Немезис.

Не понимающе посмотрев на Воина, Лайма пояснила:

– Это когда сама не можешь и другим не даешь. Вскрытие потерпевших после бойни на крейсере, оказалось очень интересным. У всех жертв побега, была увеличена тринадцатая пара нервных каналов или так называемая "нулевая пара". В организме, эта пара отвечает за передачу в мозг сексуального влечения и за обработку феромонов. То есть, наша пленница завораживает людей, играя на самом важном инстинкте – размножение вида. Так как это один из самых основных инстинктов, что всегда может превалировать над остальными, то массированная атака на мозг, по этому каналу, всегда приводит к успеху и не важно какого пола жертва. А затем, уже начинается бомбардирование мозга "запаховыми бомбами", что перестраивают восприятие человека под нужный "матке" манер. Без ошибочная тактика, если бы не одно НО! – Лайма победоносно посмотрела на неподвижное лицо Немезиса, и азартно продолжила, – блокировать этот канал мы не можем, зато возможно выработать вирус или культуру бактерий которая будет блокировать или например уничтожать чужеродные соединения феромо…

Речь Лаймы вдруг прервалась протяжным воем сирены и по крейсеру пронеслась вибрация оживающих реакторов. Мигнуло освещение и Немезис резко поднялся. Законсервированные боевые реакторы крейсера могли активироваться только в одном случае. Если автономная система, подключенная к общему контуру безопасности, получила сигнал "Вторжение".