Глава сорок девятая
А ночью ему опять приснился знакомый сон.
Он оказался все на той же странной планете, на которой не было ничего, кроме гор и песка. Над песчаной пустыней привычно висело багровое небо, похожее на залитую кровью простыню. От пейзажа шла такая тревога, что, как и всегда, судорожно заспотыкалось сердце. И по-прежнему Осетр был без скафандра, и по-прежнему это средство личной защиты ему не требовалось, ибо он не дышал.
И как прежде багрец в небе заволновался, забурлил, закрутился десятками водоворотов, образуя многочисленные воронки, которые стремительно понеслись вниз, к земле, потянулись щупальцами к Осетру, окутали его багровой полумглой, в которой не было ничего, кроме все той же тревоги.
А когда полумгла рассосалась, оказалось, что сон повторяется: вокруг раскинулся Медвежий Брод.
То самое, знакомое с детства место. Дерево, под которым мама спрятала сына в боксе-обезьяннике. А вот там перед нею опустился пиратский глайдер, а чуть в стороне в нее выстрелили из гасильника, и она, выгнув спину, упала, и Осетр смотрел на ее босые грязные неподвижные пятки и заходился в крике…
Как и в прошлый сон, ни глайдера, ни пиратов не было. Мама – была.
Прежняя. Прежняя не по детству – по прошлому сну: немного постаревшая, со слегка расплывшейся фигурой, но все еще прекрасная. Как любая мама…
Она стояла, прислонившись к стволу дерева, название которого Осетр так и не вспомнил, и на ней было драное платье, в многочисленных дырах была видна белая, не знавшая солнца кожа. Так выглядят в исторических фильмах преступники, осужденные на пожизненное заключение и проводящие остаток своих дней в темницах. Бледные лица, опущенные плечи, тоскливые глаза…
Однако у мамы не было тоскливых глаз. Она улыбалась, глядя на Осетра.
– Ты весел, Миркин, – сказала она. – Значит, тебе тогда удалось спастись?
– Да, мама, – сказал Осетр. – Я разоблачил предателя. И справился со своими врагами. Не со всеми, конечно, но ведь жизнь впереди длинная. На многих хватит.
Мама кивнула:
– Я горжусь тобой, сын мой. И отец бы гордился.
Осетр, как и в прошлый сон, открыл было рот, чтобы сказать, что погибший артиллерийский офицер Приданников – вовсе не его отец. Но опять промолчал. Потому что и сейчас это было совсем неважно.
А важно было подойти к матери, коснуться ее плеча, заглянуть в глаза. И обнаружить, что взгляд ее совсем не изменился. Именно так она смотрела на него, когда сажала к себе на колени.
– Мне жаль, что я был тогда мал. Я бы защитил тебя от пиратов.
Она погладила его по голове, и это было прикосновение, от которого стало вдруг тепло в груди.
Будто маленький огонек загорелся – из тех, которые умеют зажигать «росомахи». Не костер, нет, – костер ночью можно заметить издалека, – а костерок в ямке, укрытый со всех сторон подручным материалом. Согреться не согреешься, но чай вскипятить – запросто.
– У тебя еще будет возможность защитить меня от пиратов, сынок.
И все вокруг изменилось.
Это был уже не Медвежий Брод. Небеса нависли не просто голубые, а с каким-то фиолетовым отливом, и Осетр никак не мог вспомнить, наличие какого вещества в планетной атмосфере приводит при рассеянии солнечного света к такому цветовому эффекту.
А может, дело вовсе не в атмосфере, может дело в спектральном классе центрального светила?…
В памяти ничего такого не имелось.
Впрочем, уже через мгновение он забыл и о фиолетовом отливе, и о спектральных классах. Впереди, на горизонте, виднелось странное здание, приземистое, как капонир. Или как тюрьма для высокопоставленных преступников.
Это вам не Кресты, тут не добывают храпп, тут просто отбывают наказание, сидя в камерах, – до тех пор, пока не сменится власть. Или пока узники не умрут, если власть не меняется.
В ушах у Осетра все еще звучал мамин голос: «У тебя будет возможность защитить меня от пиратов, сынок».
И он понял, что в этой тюрьме держат его маму, и если ее не выручить, то его будут шантажировать ее судьбой, а властитель, которого можно шантажировать, – это не властитель, это игрушка в чужих руках.
Куда пожелают, туда и побежишь.
И потому надо было прежде взять тюрьму штурмом и освободить хотя бы одного узника. Вернее, узницу. А уж потом только соглашаться стать императором Росской Империи.
Был, правда, еще один вариант: уничтожить тюрьму со всеми ее обитателями, со всем, так сказать содержимым. В этом случае тоже исчезнет возможность для шантажа, но такой вариант развития событий Осетр рассматривать не собирался. То есть он понимал, что у императора может возникнуть необходимость пожертвовать близкими ради безопасности страны, но он предпочитал не замечать такую необходимость как можно дольше. Вот когда ему перевалит за…
Да никогда он не станет рассматривать подобную возможность! Сколько бы лет ему ни стукнуло! Потому что это не по-человечески! Потому что таким императорам грош цена!
И тут же кто-то принялся ему нашептывать, что именно принятие необходимости такой жертвы и говорит о мудрости правителя.
Он не знал, кому принадлежит этот вкрадчивый шепот, и не собирался его слушать, но голос шептал и шептал, и уже становилось ясно, что скоро придется согласиться с Вкрадчивым и вызвать к этой планете крейсер, чтобы превратить тюрьму в груду обломков, таких же, под которыми погиб когда-то артиллерийский офицер Приданников.
В конце концов, одна судьба бывает у совершенно разных строений. К примеру, во время войны пушки одинаково не щадят и морги, и родильные дома, но согласиться с этим значило дойти до неведомого уровня предательства собственных чувств.
И руки его уже тянули из нагрудного кармана говорильник, а ноги сделали шаг назад и еще один, и еще, но чувство долга сопротивлялось ногам и помогало рукам, и предательство вставало перед ним уже во весь рост, и чтобы освободиться от этой угрозы, он сделал усилие и проснулся.
Глава пятидесятая
В столицу, которую немногочисленные жители Иркута нарекли странным именем Ангарск, господа бывшие богатые бездельники летели рейсовым пассажирским глайдером.
Осетр сидел в кресле, невидяще глядя в иллюминатор, и раздумывал о том, что его ждет впереди. Было ясно одно: впереди, как и любого, ждет неизведанное, но казалось, что это неизведанное при ближайшем рассмотрении окажется предполагаемым.
Щеголев, судя по его поведению, прекрасно понимал, что происходит на душе у новоиспеченного капитана. С разговорами к соратнику не лез: едва глайдер оторвался от земли, подозвал стюарда, попросил у него наушники с очками, напялил на голову и принялся просматривать какой-то фильм.
За спиной, в конце салона, негромко пели под акустическую гитару – этим же глайдером возвращались к обычной жизни туристы, у которых закончился отпуск. Слова песни были просты и крайне непритязательны:
Друг мой, мы с тобой попали в горы
По одной причине, по одной…
Надоели нам родни укоры,
Ледоруб под мышку – и за мной!
И Осетр в очередной раз пожалел о том, что у него практически перестали складываться рифмованные строчки.
Все-таки ненависть – неважный эмоциональный источник для стихосложения. Наверное, только когда он встретится с Яной, в нем снова проснется поэтический талант. Может, теперь уже недолго осталось? Может, их скорая встреча и есть неведомое-предполагаемое?…
Потом он принялся размышлять о том, что ему дали последние месяцы.
Жив-здоров, пережил своих противников – это уже немало – раз.
Предательницу разоблачил, и теперь ему ясно, что не стоит доверять даже тому, кто кажется тебе самым близким человеком в Галактике. За исключением Деда, разумеется. Но и тому – до поры до времени. Это два.
Понял, что хочет не просто отомстить Владиславу за мать, но обрести власть с целью поработать на благо родной страны, поднять ее, сгорбленную перед Орденом, с колен. Это три.
Есть и еще кое-что по мелочам, но даже названные три вещи круто изменят жизнь любого человека.
И слава богу, что жизнь меняется. Хотя иногда она могла бы меняться и не столь резко и стремительно!..
Под глайдером какое-то время тянулись горные хребты, но потом на горизонте открылось голубое море.
Не чета, конечно, дивноморскому, но тоже красивое.
Глайдер пошел вниз. Едва различимая сквозь дымку береговая кромка начала приближаться, а круглый горизонт – выпрямляться.
Вскоре из дымки выплыл прибрежный город, а еще минут через пятнадцать пассажиры уже выходили на привокзальную площадь.
Тут у Осетра возникли сомнения, что он находится в захолустном мире.
Ангарск скорее походил на Новобибирево, чем на Петровск. Тут и там над жилыми домами, которые и сами по себе не были маленькими, возвышались высоченные небоскребы деловых центров с многочисленными рекламными триконками. В общем, вполне столичный город…
Осетр представил себе, как бы смотрелась в подобном небоскребе контора детективного агентства «Пушкаревы», и чуть не зашелся от смеха.
– Ты что, капитан? – удивился Щеголев. – Пора бы и расстаться с отпускным настроением!
– Вспомнил Петровск и контору, в которой там работал. – Осетр махнул рукой. – Отличия от здешних зданий разительные.
Щеголев хмыкнул:
– Да уж, Петровск… Куда только судьба не заносит «росомах»!
– Грех нам жаловаться, друг мой. В стране бесчисленное количество людей, которые по своей-то планете раз в десять лет путешествуют, а уж выбраться за пределы родной системы и вовсе не мечтают.
Уличное движение в Ангарске оказалось весьма оживленным. По городским улицам сновали четырехколесные водородники. А изредка встречались и байсиклы на одного-двух человек.
На двухместках, как правило, за рулем находился парень, а сзади, цепко держась за его широкие плечи, сидела девушка. Длинные волосы – платиновые, снежно-белые, жгуче-черные, огненно-рыжие, небесно-голубые – развевались по ветру, как вымпелы.
Любопытное транспортное средство. В Петрограде таких практически нет. Да и в Новобибиреве – почти тоже. Галактические столицы – что с них возьмешь, там все больше по воздуху летать привыкли…
«Росомахи» сели на маршрутный водородник и довольно скоро оказались возле высоченного (семьдесят семь этажей) здания гостиницы «Имперская». Наверное, чтобы ни у кого не возникало сомнений в правомерности такого названия, здание было увенчано двуглавым орлом. Из фешенебельных, должно быть, гостиница – использование государственных атрибутов власти в качестве украшений обычно обходится хозяевам в немалую копеечку.
Выходя из водородника, Осетр почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он уже догадывался, с какой целью два капитана сюда пожаловали.
Вошли в холл, подошли к рецепции.
Номера для вновь прибывших оказались забронированы, и Осетр только уверился в своей догадке.
Вселились на шестидесятый этаж. Номера оказались рядом. После кустанайских гостиниц и альпинистско-туристического пансионата здесь, на Иркуте, условия были почти королевские – гостиная и спальня.
В окнах открывался вид на городские кварталы. Висящее над Ангарском местное солнце Лада ничем не отличалось от Чудотворной, заливающей свои сиянием просторы Нового Санкт-Петербурга.
Заселившись, Осетр первым делом привел себя в порядок. Это не потребовало больших затрат времени, ибо прямо в номере стоял синтезатор. Впрочем, военной формы в перечне его услуг не было, поэтому «росомаха» заказал черный костюм с белой рубашкой и прочую мелочь: туфли, галстук, запонки…
После туристских одеяний натягивать на себя такие тряпки было непривычно.
Посмотрелся в зеркало и остался очень доволен. Оттуда на Осетра смотрел весьма симпатичный, подтянутый, уверенный в себе молодой человек. Этакий хлыщ из высокородных…
В дверь номера позвонили.
Гостем оказался Щеголев.
На нем был костюмчик, взглянув на который можно было подумать, что такая фамилия у капитана появилась не случайно.
– Догадываешься, какая нас ждет встреча? – спросил Щеголев.
– А то! – сказал Осетр.
– Я с ним прежде всего один-единственный раз говорил.
В дверь снова позвонили: пришел посыльный. Если таким словом можно было назвать мужчину лет тридцати. Он тоже был в штатском, но с явной военной выправкой. Незнакомый. Зато он их знал.
– С прибытием в Ангарск, господа капитаны! Вас ждут! Прошу следовать за мной!
Впрочем, у него работа такая – узнавать тех, кого приглашают на аудиенцию к начальнику.
Через пять минут господа капитаны оказались в спальне Дедова номера, в которой, как и на Дивноморье, был устроен рабочий кабинет.
Полковник тоже был в штатском.
Обменялись крепкими рукопожатиями, а потом и вовсе обнялись.
Седины у Деда прибавилось.
По крайней мере, так показалось Осетру.
Еще через пять минут капитану Щеголеву была выражена благодарность командования за успешное выполнение задачи, и он был отпущен восвояси. А Осетр остался с полковником наедине.
– Вот и ты, мой мальчик, – пробормотал Дед, снова обнимая Осетра, когда Щеголев скрылся за дверью. – Возмужал. Очень возмужал. Встретил бы где-нибудь случайно и не узнал. Похоже, эти месяцы тебя здорово изменили.
– Такие месяцы иных лет стоят! – сказал Осетр. – Было много работы, самой разной. Я ведь даже в качестве наживки на крючке побывал. – Он усмехнулся и прислушался к себе.
Обиды на Деда не было. Ни малейшей. Предназначение «росомахи», известно, – не пирожки выпекать!
Впрочем, Дед тоже не переживал. Он-то о предназначении «росомахи» знал в те времена, когда Осетра еще и проектировать не начали.
– Думаю, ты понимаешь, мой мальчик, что на Кустанае все было сделано правильно? Агентов противника непременно требовалось разоблачить. Несмотря ни на что! А риск для тебя был не столь и велик – ведь ты «росомаха»! Гвардеец! Один из лучших!
– Да я, Всеволод Андреич, в общем-то, и не возмущен, – успокоил полковника Осетр. – Окажись я на вашем месте, думаю, наверное, так же бы поступил.
Дед отодвинулся от него и осмотрел с ног до головы. Словно только-только познакомился…
– Ты не только повзрослел, Остромир, ты еще и помудрел изрядно. Я слышу речь не мальчика, но мужа!
Осетр прислушался к себе.
Так ли он рад встрече, как порой представлял себе, сидя в разведшколе и бегая за прелюбодеями на Кустанае?
Да, рад! Может, и не столь горячо, но все равно рад. Ибо Дед – единственный человек, в котором он уверен. Этот свой до мозга гостей! Этот не предаст! А если предаст, то самую малость, не до конца. Не противникам предаст, а политическим интересам… Это и не предательство вовсе, это работа сотрудника спецслужбы. Та самая – не пирожки выпекать… Впрочем, рогатки тут много серьезнее – Дед знает, что если вздумает предать, и минуты не протянет.
И это абсолютная правда – особенно теперь, когда у Осетра не стало прежних, приобретенных на Крестах и обнаруженных на Дивноморье возможностей.
Полковник положил ему руку на плечо:
– Я был чертовски расстроен, мой мальчик, когда узнал о твоей супруге.
Осетр понимающе кивнул.
Интересно, чем Дед был расстроен? Тем, что Катерина оказалась вражеским агентом, или тем, что умерла? Это соболезнование человека или сотрудника спецслужбы?
Впрочем, разве в данной ситуации это важно? Даже если враг – твой близкий родственник, он должен быть уничтожен. Таковы основы нашей работы. И не только нашей. Так повелось испокон веку во властных коридорах. Ради власти, бывало, матери отравляли сыновей, а сыновья душили отцов. По-другому нельзя. Всякого, кто стоит у тебя на дороге, смети. И без угрызений совести, боже тебя упаси!.. Лишь поначалу тебя будет донимать это чувство, а потом, с каждым бесстыдным поступком, она будет вести себя все гибче и беспринципнее. Стальная совесть сделается резиновой. И если ты заключил себя в клетку совести, то клетка эта тоже сделается резиновой. А потом ее и вообще не станет. Ибо в делах, повседневно творящихся вокруг трона, она не нужна, она – не главное…
Да-а-а, я – хороший ученик своих учителей.
– Не стоит расстраиваться, Всеволод Андреич! Все правильно! Собаке собачья смерть!
Дед снова осмотрел его с ног до головы.
– Ты прав, мой мальчик! Собаке собачья смерть… Мы затеяли дело, в котором не может быть нейтральных. Либо ты с нами, и мы положим за тебя свою жизнь. Либо против нас, и тогда не жди от нас пощады. – Дед двинулся к столу. – Ладно, прошлое осталось в прошлом. Присаживайся, Остромир! Давай-ка поговорим о делах, нам предстоящих.
Глава пятьдесят первая
В свой номер Осетр вернулся с двойственным настроением.
С одной стороны, заговорщики определенно продвинулись вперед. С другой, Дед сказал ему напрямик, что Остромиру Приданникову рано пока появляться на сцене в открытую.
Информация о незаконном сыне росского императора каким-то образом просочилась к противникам. Откуда именно прошла утечка – абсолютно неясно. Однако сомнений нет: информацию кто-то слил. Одно время полковник даже ждал задержания – было у него такое предчувствие, – но, видимо, доказательств у противной стороны пока не густо.
К тому же если закадычные враги в курсе, что Засекин-Сонцев закодирован, нет никакого смысла задерживать полковника.
Все равно от него ничего не узнаешь…
– Надеюсь, ты понимаешь, мой мальчик, по какой причине я не рассказываю тебе о наших ближайших планах, – сказал потом Дед. – Для тебя же пока лучше ничего этого не знать. Ты-то не закодированный.
И даже глазом не моргнул, болт ржавый ему в котловину!
Итогом разговора стало предложение снова спрятать Осетра. Варианты предлагались разные – от учителя физкультуры в какой-нибудь периферийной школе до послушника в монастыре.
– Спрятаться можно. Только есть ли хоть какая-то гарантия, что противники опять до меня не доберутся?
– Нет никакой гарантии. И не может быть. Думаю, ты и сам все прекрасно понимаешь!
– Тогда идти учителем в школу мне бы не хотелось. Зачем подвергать детей опасности? Пусть даже гипотетической…
Похоже, Дед об этой стороне проблемы даже не задумывался. Во всяком случае, в первый момент он был определенно удивлен последними словами Осетра.
Государственное мышление, болт ему!
– В общем, мой мальчик, ты поразмысли. Сейчас ты исчез из их поля зрения. Но рано или поздно они непременно доберутся до Иркута. К тому времени тебе надо отсюда убраться. У нас есть на это всего несколько дней.
– Господин полковник! А как вы думаете, кто они такие? Когда я вступил с ними в активный контакт на Кустанае, мне показалось, что по крайней мере один из них – мерканец.
Дед потер подбородок:
– Тебя это удивило?
– Да нет, не очень.
– И правильно. Тиму Бедросо выгодно, чтобы Владислав как можно дольше находился на троне. И потому Вершитель помогает нашим политическим противникам всеми силами Великого Мерканского Ордена. В основном, разумеется, активной работой спецслужб – чтобы Орден не могли обвинить в открытом вмешательстве в наши внутренние дела. Так что против нас выступают, можно сказать, объединенные силы.
И тогда Осетр задал вопрос, который давно уже беспокоил его:
– Скажите, Всеволод Андреич… А вы вообще уверены в нашем успехе? Выстоим ли мы в таком противостоянии?
Дед вздохнул.
Похоже, этот вопрос мучил и его самого. Причем полковнику-то задать его было некому…
– Я не знаю, мой мальчик. – Дед пожал плечами. – Врать тебе не стану. Все может случиться. Но мне абсолютно ясно одно: путь, которым идет император, гибелен для нашей страны. Если мы окончательно попадем под влияние сайентологов, ничего хорошего ждать не придется. Я понимаю, тебя волнует не только неясность будущего, но и, так сказать, собственное отношение к методам, которыми приходится добиваться наших целей. – Дед встал из-за стола и прошелся по номеру, подбирая слова. – Политика, друг мой, вообще вещь грязная, даже когда ты отстаиваешь интересы собственной страны. Но тут тебя хотя бы оправдают потомки. А если работаешь на чужие интересы, о тебе доброго слова не скажут ни современники, ни их дети и внуки. Я глубоко уверен, что мы делаем нужное дело. Хоть и совершаем с точки зрения нынешней власти государственное преступление. Они могут лишить нас с тобой жизни, если сумеют раскрыть наши замыслы, но этим только отсрочат свое поражение. Потому что их все равно сметут. Их поражение обусловлено исторически. Ни один властитель, действовавший вопреки интересам собственной державы, не умер своей смертью. Вспомни хоть Абдурахмана Седьмого, хоть Отто Девятого.
– Я понимаю все это, господин полковник! – сказал Осетр. – Я все это прекрасно понимаю!
Дед внимательно посмотрел в его лицо, словно пытался пробраться внутрь черепа, и на сем разговор молодого и пожилого «росомах» завершился.
И теперь, лежа у себя в номере на диване, Осетр раздумывал над словами Засекина-Сонцева.
Ничего нового ему господин полковник не открыл, но полковничья уверенность в собственной правоте поразила новоиспеченного капитана. Наверное, таким и должен быть настоящий заговорщик! Наверное, таким и должен быть настоящий государственный деятель!
Причем Дед несет на своих плечах груз ответственности не только за себя. Он отвечает за всех, кто ему поверил и кто его поддержал, а это гораздо труднее, чем беспокоиться только о собственной шкуре. И наверное, он подобрал себе хорошую команду, если тайного претендента на трон все еще не арестовали и не предали суду за измену родине.
Осетр представил себе, сколько людей работали и работают над обеспечением его безопасности, и ему стало откровенно не по себе. Все они рискуют жизнью ради него, и хотя бы поэтому он должен соответствовать их надеждам.
Мысли его перескочили на Татьяну Чернятинскую. В последние дни он вспоминал о ней не очень часто.
Как давно он ее не видел! Иногда даже начинало казаться, что ее и не было в его жизни, что эта девушка – просто мечта, просто греза, просто сон…
А вообще даже и хорошо, что между ними нет никакой связи. Потому что для нее общение с ним, с Осетром, теперь смерти подобно.
Ее не пощадят.
И пока он находится на нелегальном положении, он забыть должен о том, что ему хочется ее видеть. И он забудет. Или он не «росомаха»! Или он не гвардеец!
Вот так-то!
В углу гостиной прочирикал комп. Похоже, пришло какое-то сообщение.
Кому он, Осетр, потребовался? Найдён Щеголев, что ли, шлет предложение, как провести двум капитанам сегодняшний вечер? Да нет, тот бы просто зашел…
Осетр встал с дивана и подошел к столу.
Видеопласт компа оказался пустым: сообщение было ограничено аудиорежимом.
Осетр коснулся клавы, раскрыл послание и услышал бесполый голос:
– Вниманию человека, рожденного на планете Медвежий Бор и едва не погибшего там. Очень близкая вам женщина находится в наших руках. Ее жизнь зависит от вашего поведения.
Глава пятьдесят вторая
Он разбил костяшки пальцев правой руки. О стену.
Пришлось выскочить из номера и отыскать медицинский кабинет.
– С кем-нибудь подрались? – с участием спросила сестра, поправляя белую шапочку.
Нелепое предположение, что «росомаха» может разбить костяшки пальцев о чью-то челюсть, не показалось Осетру смешным, хотя в любой другой момент он бы рассмеялся.
– Споткнулся на крутой лестнице и неудачно упал. Не повезло.
– Наоборот, повезло. Обычно, падая на лестнице, ломают ноги. А то и голову разбивают!
Кажется, сестра тоже не смеялась. Хотя…
Осетр прекрасно понимал, что восприятие окружающей действительности у него сейчас не совсем адекватное.
И был благодарен хозяйке кабинета за то, что она больше не задает никаких вопросов.
Он бы их просто не вынес. Тысяча собственных вопросов жила сейчас с ним, они толпились в башке, отталкивая друг друга, натыкаясь друг на друга, гоняясь друг за другом, и он, сколько ни старался, никак не мог выбрать, который из них самый главный…
– Садитесь сюда, пожалуйста!
Он сел, не понимая, как эти сволочи… как эти паскуды посмели!
Это ж какую наглость надо иметь, чтобы не только похитить Яну, но и выйти с ним на прямую связь! И плевали они на слова Деда, что след Осетра ими потерян! Может, вся эта возня на Кустанае была затеяна исключительно для того, чтобы отвлечь внимание Деда, который наверняка дал своим людям задание присматривать за Татьяной Чернятинской, но, когда запахло жареным для Осетра, наверняка перебросил всех на Кустанай.
– Положите руку в этот аппарат, пожалуйста! Сюда, в нишу.
Он выполнил просьбу медсестры, продолжая возмущаться поведением противников.
Нет, вряд ли это были сайентологи. Это наверняка свои. Разве смогли бы мерканцы так бесконтрольно действовать в чужой стране? Пусть даже эта страна и является их союзником…
– Переломов нет, фаланги целы. Это хорошо.
Переломов нет – это и в самом деле неплохо. И неплохо, что эти подлецы не сообщили, где спрятали Яну. Иначе бы через час он уже штурмовал кабинет диспетчера на орбитальном вокзале, пытаясь повернуть ближайший транссистемник к нужной планете. И плевать, что не от диспетчера зависит, какой транссистемник в какую сторону направляется!
Руку защипало в костяшках, а потом сестра сказала:
– Вот и все, молодой человек! Сегодня больше не посещайте ваши крутые лестницы, и тогда к утру рука будет в полном порядке.
Она все-таки рассмеялась.
И он тоже улыбнулся, потому что наконец пришел в себя, и план штурмовать кабинет диспетчера на орбитальном вокзале Иркута показал ему, насколько он был неадекватен…
Когда пациента отпустили, его первым желанием стало немедленно отправиться к Деду. Он даже поднялся на нужный этаж и вышел из лифта, направляясь к Дедову номеру. Но потом остановился.
Первое желание, как правило, самое глупое. Его жизненного опыта теперь хватало для такого вывода.
Так что лучше всего сесть да подумать.
И он отправился домой.
Ему было понятно, что у него сейчас два варианта.
Либо смириться с унижением, заранее согласиться с требованиями похитителей и ждать, пока на него снова выйдут и эти требования выдвинут. Либо начать поиски людей, которые похитили Яну, и выбить из них название мира, где ее прячут. А там он всю эту мерзкую планетку перевернет, с ног на голову поставит! Уж если пираты нашли когда-то его маму на Медвежьем Броду, то Яну найти будет не труднее! Сканеры с тех пор стали только чувствительнее.
Впрочем, что значит либо-либо? Есть только один вариант – второй! Потому что идти на поводу у шантажистов нельзя ни в коем случае. Им дай палец – откусят руку! А потом и голову! Известное дело… Погоди, а если они пригрозят убить ее?… Да конечно, пригрозят, иначе зачем ее было похищать! Но вот исполнят ли они угрозу? Найдется ли среди них человек, пожелавший ТАК рискнуть? Ведь тот, кто приказал похитить Яну, прекрасно знает, кто такой Остромир Приданников. Это сомнению не подлежит. А значит, он должен понимать, что, убив любимую девушку возможного росского императора, он наживает себе смертельного врага. Захочет ли этот человек обзавестись личным врагом, под началом которого могут оказаться огромные вооруженные силы и весьма серьезные спецслужбы? Если он – государственный человек, не захочет! Государственные люди не совершают необратимых поступков. Это бандиты, промышляющие киднэппингом, получив деньги, убивают жертву. Потому что этой мрази, как правило, уже нечего терять. Государственному же человеку что терять всегда найдется. А потому в ближайшее время смерть Яне вряд ли грозит.
Он подошел к компу, словно, ждал, что похитители подтвердят этот вывод. Однако комп молчал, и Осетр вернулся на диван.
А теперь глянем на случившееся с другой стороны… Любой государственный человек не станет надеяться только на здравомыслие того, кто дал приказ похитить Яну. Значит, каким-то образом все равно нужно пытаться узнать, где они прячут девушку. Как ее вызволить из тюрьмы, мы подумаем потом, когда придет время, а сейчас надо придумать, как найти саму тюрьму.
Он снова подошел к компу.
Интересно, можно ли по сообщению, которое мне прислали, определить – откуда оно отправлено и кто его прислал? Погоди-ка! Ведь понятно, что отправитель находится на Иркуте, иначе бы пришлось пользоваться хивэсвязью. Там-то найти отправителя – раз плюнуть. Но и тут не спрячешься – если с ним, с Осетром, связались по планетной сети, то найти отправителя вполне возможно. То есть на самом-то деле возможно найти комп, с которого связывались, но по компу отыскать пользователя – задача для частного детектива, а не для секретного отдела РОСОГБАК. То есть все равно надо идти на поклон к Деду. Если же Деда оставить в неведении, то кто мне потребуется?… Да всего-навсего два человека. Хакер, способный проникнуть в сеть и найти комп-отправитель. И частный детектив, который после этого сможет найти отправителя-человека. И того, и другого отыскать на Иркуте не проблема: имеются тут наверняка и хакеры, промышляющие незаконными походами в сеть, и частные детективы, готовые найти клиенту хоть дьявола. Только плати! И деньги у него, Осетра, наверняка есть – жалованье все эти месяцы он не получал, и оно поступало на засекреченный счет. Правда, ему неизвестны реквизиты счета. Ну это-то Дед подскажет, не проблема…
Но вот как же все-таки гарантировать, что Яну не убьют? Как?! В каких случаях ее абсолютно точно не тронут?… Вариантов, прямо скажем, негусто. Во-первых, если Остромир Приданников согласится выполнить условия похитителей. То есть нужно согласиться для отвода глаз? Но сколь долго удастся водить этих подонков за нос? А если они сразу потребуют каких-нибудь активных действий? Убить Деда, к примеру… Нет, соглашаться нельзя. Но тогда есть вероятность, что они серьезно возьмутся за Яну…
Осетр едва не стукнул себя кулаком по лбу, но вовремя вспомнил, что руку желательно держать в покое.
Думай, кретин, думай, болван! Должен иметься еще какой-нибудь выход! Ситуаций с единственным выходом почти не бывает в жизни, и я просто чувствую, что здесь не этот случай!
Интуиция у меня «росомашья»…
Почему еще Яну не станут убивать?… Какая может быть причина?…
И тут его осенило.
Да элементарная причина, господи! – если Остромир Приданников попросту не получил сегодняшнего послания от похитителей.
Как же я сразу не догадался! Это же элементарно! Не получил – и все! А не получить послания господин Приданников может в том случае, если у него попросту не было возможности прослушать это послание. Отсутствовал он в гостиничном номере. В кино ходил, к примеру. Или еще где-нибудь болтался… Как хорошо, что мы с Найдёном избавились от старых браслетов еще на Кустанае. Их симки наверняка известны противнику, и носи я тот браслет на руке сегодня, они бы передали мне сообщение вовсе не на гостиничный комп. И сразу бы убедились, что я их предупреждение получил.
Да, это очень хорошо, что я не стал отправлять подтверждение. Интуиция сработала. «Росомашья»…
Отправитель, видите ли, запросил от вас подтверждение… Мало запросить. Надо еще, чтобы получатель дал добро на такую операцию!
Кстати, а как господа отправители смогут понять, что я получил сообщение, в нынешней ситуации? Да только по моему поведению. Если я, к примеру, начну брать штурмом кабинет диспетчера на орбитальном вокзале. Или примусь делать еще какие-нибудь глупости. Связываться с местными хакерами, к примеру, и с частными детективами. Между прочим, такое поведение не скроешь и от внимания Деда, и полковник наверняка призовет меня к ответу. И придется все рассказать. А значит, как ни крути, как ни ломай головенку свою буйную, от похода к Деду и доклада о случившемся не обойтись.
Этот вывод ему чрезвычайно не понравился.
Но потом пришла в голову еще одна мысль.
Подожди-ка! Есть совершенно безотказный вариант… Остромир Приданников не сможет получить сообщение, если его на Иркуте не будет, если он снова начнет скрываться. И тут кроется еще одна необходимость рассказать Деду о полученном послании.
Одна необходимость – это просто необходимость, а две необходимости – это уже судьба…
Так что Деду он сейчас обязательно доложит. Как говорится, ум хорошо, а два ума – праздник мысли…
Возникнет, правда, при удачном раскладе одна огромная проблема. Ну найдем мы того, кто отправлял мне сообщение, а он окажется закодирован. И цепочка оборвется, как было с Катериной. Ни фига мы не узнаем!..
Но тут к нему явилась еще одна, совершенно блестящая мысль.
Глава пятьдесят третья
Когда Осетр рассказал Деду о случившемся, полковник Засекин-Сонцев надолго задумался. А потом спросил:
– И что же ты от меня, мой мальчик, хочешь?
Это был удивительный для Деда вопрос, и Осетр даже слегка опешил.
– Ну-у-у… Я мог бы попытаться самостоятельно найти человека, который послал это сообщение. Хакеров и частных детективов соответствующей квалификации на Иркуте нанять наверняка можно. Так что тут проблемы нет. Однако, поразмыслив немного, я решил обратиться за помощью к вам, Всеволод Андреич. Причины просты, и скрывать я их не собираюсь. Во-первых, моя самодеятельность может нанести ущерб нашему общему делу. А во-вторых, на кого мне еще в такой ситуации надеяться?
Дед кивнул и вдруг вскочил из-за стола:
– Подожди немного. – Он стремительно покинул «спальню».
А Осетр принялся успокаивать колотящееся в груди сердце.
Все должно получиться. Все непременно должно получиться. Зря, что ли, ему так везет? Если судьба избрала его для достижения неведомой пока цели, все пойдет, как ей, судьбе, требуется…
Отсутствовал Дед недолго.
– Я дал срочное задание своим людям проверить, действительно ли Татьяна Чернятинская похищена, – сказал он, вернувшись.
Сердце Осетра перестало колотиться.
Все пошло, как требуется судьбе. Теперь надо подкинуть валежника в разгорающийся костерок…
– Спасибо, Всеволод Андреич! – И Осетр взял быка за рога. – Но мне еще кажется, что если информация о похищении подтвердится, надо будет без проволочек начинать готовить спасательный рейд.
Дед поднял руку в предупреждающем жесте:
– Мальчик мой, но ведь ты же понимаешь, что все случившееся может быть просто-напросто ловушкой для тебя?
– Понимаю, господин полковник. Думаю, случившееся наверняка и есть ловушка для меня. Но иначе я не могу!
– Однако твоя безопасность…
– Грош цена моей безопасности, если за нее станут расплачиваться близкие мне люди, вся вина которых и заключается в близости ко мне.
– Ты упрям, капитан! – сказал с неудовольствием Засекин-Сонцев. – Но подумай еще раз…
Последовали минут пятнадцать непрерывных уговоров с одной стороны, которые натолкнулись на все возрастающее упрямство другой.
Наконец Дед не выдержал:
– Ступай к себе, Остромир, и еще раз хорошенько подумай. Полагаю, ты примешь правильное решение. Приходи ко мне через час. Уверен, к этому времени мы уже получим информацию о Чернятинской.
Осетр ушел.
И через час вернулся.
За это время изменилось только одно – Дед и в самом деле получил информацию об Яне.
– Татьяна Чернятинская по месту проживания отсутствует, – сказал он. – Однако родственники утверждают, что она попросту улетела с Нового Санкт-Петербурга отдыхать. В каком направлении улетела, сообщать отказываются, ссылаясь на закон о тайне личности.
– И это легкообъяснимо, – сказал Осетр. – Похитители наверняка предупредили их, чтобы не болтали, а не то… сами понимаете!
– Поскольку заявления об исчезновении человека не поступало, полиция не может начать расследование.
– Нам еще только полиции не хватало! – Осетр еле сдержался, чтобы не выругаться. – Мы должны немедленно начать поиск похитителей.
Дед потер узкий подбородок:
– Как я понимаю, мой мальчик, ты ни на йоту не изменил своего решения?
– Не изменил! – Осетр вскочил с дивана. – И не изменю! Чернятинскую надо найти и организовать спасательную экспедицию! По-другому я просто не могу!!! Я стану предателем и перестану себя уважать!
– Да ты присядь, присядь. Зачем так волноваться? – Дед встал из-за стола и лениво произнес: – Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики!
Не будь Осетр «росомахой», полковник бы, конечно, застал его врасплох. А тут сработал оперативный инстинкт – сделать то, что от тебя ждут. И получить время на размышления.
Полковник и глазом не успел моргнуть, а капитан Приданников уже сделался внушаемым: разгладились морщины хмурости на лбу, чуть приоткрылся рот, исчезла жесткость в выражении глаз…
– Ты все правильно говоришь, сынок. – Дед покивал. – Все абсолютно правильно! И тем не менее я полагаю, что поступить надо совершенно иначе. Никакой спасательной экспедиции быть не должно. Это был бы слишком глупый поступок. Согласен? Или требуются еще аргументы?
В течение пары минут Осетр изображал усиленные раздумья. А потом шарахнул кулаком по дивану:
– Мне даже странно слышать такое от вас, Всеволод Андреич! Нас в школе «росомах» учили разным правилам, и одно из них было «сам погибай, а товарища выручай!» А Татьяна Чернятинская мне гораздо ближе, чем товарищ. Я просто обязан позаботиться о ее спасении!
Дед с трудом, но сдержал удивление: видно, тоже сработал оперативный инстинкт. «Магеллановы Облака» на сей раз явно не помогли. И полковник понял, что за прошедшие с дивноморской встречи месяцы внушаемость Остромира Приданникова резко уменьшилась.
А значит, требуется принимать экстренные меры по ее восстановлению.
– Ладно, – сказал он. – Дай-ка мне еще подумать.
Думал он, расхаживая по «спальне», пять минут.
– Хорошо, сынок, – сказал он потом. – Ты меня убедил. Я начну розыски лиц, которых ты подозреваешь в похищении Татьяны Чернятинской. Но тут появляется еще одна серьезная проблема. Пока что похитители прислали тебе сообщение один раз, и ты вполне мог его не получить. Потому и не забеспокоился. Они будут вынуждены прислать его еще раз, и это нам на руку. Но ты ведь не можешь не реагировать все время, такое поведение быстро станет подозрительным, и похитители вполне способны пойти на крайние меры. Но я знаю, как вывести тебя из этой ситуации. Ты попросту должен исчезнуть с Иркута. Причем немедленно! Пока они тебя снова отыщут, мы отыщем их. Кстати, отправителя-то сообщения мы найдем быстро, я в этом уверен. Но вот сможем ли мы его допросить? Не надежнее ли отследить его контакты и пройти по всей цепочке?… Если ты исчезнешь с Иркута, он наверняка забеспокоится и примется искать связи со своими. Так что преступную цепочку станет выявить проще. Но это может потребовать немалого времени. – Дед снова сел за стол. – В общем, как ни крути, а тебе надо немедленно исчезать с Иркута. Как считаешь?
– Думаю, вы правы, Всеволод Андреич. Такое решение будет самым правильным. Но есть ли гарантия, что противнику не станет известно, куда именно я исчез? Он вроде бы не должен был так быстро узнать, что я в Ангарске. И если они на меня выйдут там, куда я отправлюсь, изображать незнающего станет крайне затруднительно. Это будет не просто подозрительно, это будет означать, что мы начали с похитителями некую оперативную игру.
– Ну на Иркуте ты находишься уже не один день, так что времени на твои поиски у них было предостаточно. За две недели можно пол-Галактики пропрыгать. – Дед опять потер подбородок. – Чтобы информация не просочилась к противнику, я приму самые серьезные меры для сохранения секретности. О маршруте твоего нового полета будут знать всего трое: ты, я и капитан Щеголев. И в самом худшем случае мы хотя бы выявим очередного предателя. Хотя в капитане Щеголеве я уверен почти как в самом себе.
«Я так же был уверен в Катерине, – подумал Осетр. – А оно вон как повернулось!»
– Решено! – Полковник хитро улыбнулся. – И я знаю место, где тебе лучше всего спрятаться.
Осетр тоже знал такое место.
Глава пятьдесят четвертая
Капитан Башаров (такое имя теперь было у Остромира) не удивился, получив уже на следующее утро приказ вновь отправиться на Кресты. Было бы странно, придумай полковник Засекин-Сонцев какой-либо другой путь к восстановлению контроля над будущим императором.
Однако теперь, разумеется, решено было организовать посещение планеты совсем иным способом.
Никаких «суворовских купелей», никаких начинающих деловых людей, никакой торговли грёзогенераторами…
На тюремный мир отправлялся один из членов имперской комиссии по правам человека (из тех, кто был близок к заговорщикам, разумеется). А такой высокий государственный чин не мог посещать Кресты без собственной охраны. И капитан Башаров получил от своего начальства приказ сопровождать высокопоставленного правозащитника, ибо доверять в такой ситуации властям тюремной планеты было бы, в административном смысле, неправильно.
Засылать комиссию в город Чертков, где Осетра знали в лицо и заключенные, и их надзиратели, и вольные граждане, было бы неправильно уже в оперативном смысле. Поэтому местом дислокации высокопоставленного правозащитника решили сделать соседний с Чертковым город, носящий странное имя Етоев.
Конечно, полторы сотни километров – для любого мира не расстояние, но ведь на Крестах свободно воздушным транспортом не воспользуешься, а в таких условиях по городам вольные граждане не слишком разъезжают. А прочие – и подавно! Так что вероятность того, что в Етоеве окажется кто-то из чертковских знакомых Осетра, была близка к нулю. Ко всему прочему, в нынешнем Осетре трудно было узнать того пацана, которого пригрел когда-то Чинганчгук…
Капитана Башарова на сей раз никто не сбрасывал с орбиты с помощью «шайбы». Он заблаговременно прибыл на центральный орбитальный вокзал Нового Санкт-Петербурга и присоединился к откомандированным вместе с правозащитником специалистам. Правозащитнику (статского советника звали Григорий Пантюхин) Осетра представили как уже бывавшего на Крестах сотрудника отдела собственной безопасности министерства исправительных учреждений.
– Обстановку на Угловке представляете себе? – спросил Пантюхин, с сомнением глядя на молодого офицера.
– Представляю, – сказал Осетр. – Контактировал в прошлом и с мертвяками, и с черепами.
Во взгляде правозащитника, этого пребывающего в состоянии привычной недоступности чиновника, появилось нечто, похожее на уважение.
– Полагаю, господин Башаров, спрашивать вас о сути дела, которым вы тут занимались, бессмысленно?
– Ну почему же, ваше высокородие?… Дело не было секретным. Я проверял донос на одного из штатных сотрудников министерства исправительных учреждений. Пришлось провести десяток дней в городе Чертков.
– И как проверили? Успешно?
– Как выяснилось в ходе проверки, к нам в отдел поступила откровенная клевета… Честное имя сотрудника удалось защитить.
Пантюхин посмотрел на Осетра с явной благосклонностью. Если он и решил, что честное имя сотрудника было защищено не иначе как с помощью взятки, полученной проверяющим, то оставил это мнение при себе.
До Крестов добирались на том же самом транссистемнике, на котором Осетр летел с Яной и няней Аней. И он воспринял это в качестве доброго знака – замысел его непременно должен был удасться. И пусть некоторые полагают, что это исключительно их хитроумный замысел…
Единственной заботой Осетра во время пребывания на борту «Дорадо» стало не столкнуться с майором Мурашко, начальником охраны транспортного судна.
Хотя если бы они и встретились, какая в этой встрече таилась опасность? Да никакой! И тот и другой – государственные люди, выполняющие задание начальства. И если пассажир не желает показывать свое прежнее знакомство с майором, значит, у него, у пассажира, имеются достаточно серьезные для этого основания. Так что страшного бы ничего не случилось. Просто Осетр загадал: если удастся не встретиться с майором, это тоже будет добрый знак.
Не встретиться удалось.
И это был еще один добрый знак.
На планету высаживались совершенно официальным порядком – с помощью шаттла. Как обычные государственные чиновники, а не секретные агенты с тайным заданием…
Едва заселились в центральную гостиницу города Етоев (всего три этажа и сорок пять номеров, ржавый болт ей в котловину!), Осетр проверил с помощью «Магеллановых Облаков», не вернулись ли к нему необычные способности.
В полном объеме они, увы, не вернулись.
Хотя он различал ТЕМ зрением серые фигуры окружающих его людей, но подчиняться его воле никто не собирался. В этом он убедился, попытавшись воздействовать на одного из служащих гостиницы.
– Извините, уважаемый господин, – сказал служащий, – но подобные услуги в нашей гостинице не оказываются.
И Осетр немедленно перевел свою просьбу в шутку.
Последующие несколько дней прошли в обычной чиновничьей суете.
Пантюхин мотался по окружающим Етоев лесным делянкам, встречался с бригадами мертвяков, расспрашивал их о жизни, работе и отдыхе, интересовался, не нарушаются ли права заключенных.
Права, разумеется, ни в коем случае не нарушались.
И это не удивляло.
Покажите мертвяка, который решился бы заявить о подобных эксцессах! Правозащитник рано или поздно с тюремной планеты улетит, а заявителю еще всю жизнь здесь лямку тянуть. Срок ведь пострадавшему от нарушения прав мертвяку никто не скостит. Даже за то, что кто-то из черепов, извините за каламбур, дал ему по черепу. Нет, всю жизнь придется бедняге тянуть свою лямку, и жизнь эта после заявления может стать намного короче. Свой же братан мертвяк прикончит по просьбе начальства. Система, известное дело, – против нее не попрешь! Как ни упирайся…
Осетр сопровождал Пантюхина во всех его вояжах, возглавляя немногочисленную группу охраны. Работа была непыльной – на государственного чиновника такого ранга мог покуситься только сумасшедший, а таковых черепа убирали подальше от тех мест, где появлялся имперский правозащитник – подобные неприятности никому не нужны.
По вечерам командировочные пили «божью кровушку». Хорошо пили. Незнакомые с ситуацией удивлялись, почему утром практически нет похмелья. Знакомые с ситуацией им ничего не растолковывали. В конце концов, нанимались вовсе не для этого, чтобы объяснять отсутствие алкогольного абстинентного синдрома…
Организм капитана Башарова принимал храпповку без эксцессов, не было ничего похожего на тот, первый стакан у Макарыча, в кабаке «Ристалище».
Правозащитник мотался по коллективам заключенных, Осетр ждал своего момента. Он не сомневался, что посещение той самой делянки, куда его когда-то возил Каблук со своими шестерками, в распорядке работы статского советника запланировано.
Иначе за каким бы дьяволом к Пантюхину прикомандировали капитана Башарова?! Ведь чтобы попасть к домику с кошачье-собачьими перилами, в котором будущего капитана встретил торговец грёзогенераторами Костромин (он же агент Муромец), совсем не обязательно посещать Чертков. Туда вполне можно попасть и из Етоева. В конце концов, настоящая проверка соблюдения прав отбывающих наказание и может быть только там, где проверяльщика не ждут. А в окрестностях Черткова проверяльщика, обосновавшегося в Етоеве, наверняка не ждут.
Когда торговец грёзогенераторами Костромин (на сей раз агент Муромец был местным доктором и носил фамилию Бажанов, оставаясь всем тем же Сергеем Петровичем) присоединился к компании статского советника, Осетр даже не удивился.
Чего-то подобного и следовало ожидать. Не будет же начальник охраны правозащитника самостоятельно заниматься в храпповом лесу поисками неведомо чего, удивляя окружающих!.. Нет, все было полковником Засекиным-Сонцевым предусмотрено.
Доктор Бажанов попросил статского советника осмотреть место для отдыха, где заключенные время от времени проводили релаксацию.
– А для должного обеспечения безопасности начальник вашей охраны вместе со мной проверит это место перед тем, как вы посетите его.
Правозащитнику не было никакого смысла отказывать местному врачу в его просьбе.
Галочка в одной строчке плана, галочка в другой строчке – чиновничья работа из таких галочек и складывается…
И уже на следующий день глайдер (не на обычных же автобусах возили по лесам имперского чиновника!) доставил Осетра и доктора Бажанова к знакомому деревянному домику.
Домик с прошлого раза совершенно не изменился.
Впрочем, это вполне мог быть и другой домик. Кто знает? – может, подобные строения и в самом деле предназначались для релаксации заключенных, и они тут на каждом шагу… ну не на каждом, конечно, иначе бы в прошлый раз Осетра не повезли в такую даль от Черткова.
Пилота оставили в машине. Наружу вышли вдвоем. Доктор с простеньким медицинским чемоданчиком (естественно, для охраны здоровья заключенных суперсовременную технику типа меданализатора никто не заводил), Осетр – вооруженный лучевым пистолетом «дикобраз». По скрипучим ступенькам поднялись на крылечко.
Кошки, собачки…
Нет, все-таки это был тот самый домик.
Неужели у всех здешних домиков одинаковые перила украшают крыльцо? Вряд ли…
Осетр ждал, что господин Бажанов-Костромин вступит с ним в разговор, но тот как будто не узнавал старого знакомца. Ну а Осетру и вовсе не требовалось, чтобы его узнавали и с ним разговаривали…
Бажанов открыл незапертую дверь, шагнул через порог, обернулся:
– Заходите, пожалуйста, капитан!
Осетр тоже шагнул через порог.
И как он ни был готов к тому, что последует в следующие мгновения, удар по затылку оказался неожиданным…
Глава пятьдесят пятая
Впрочем, на сей раз он провалялся в отключке очень недолго.
Когда пришел в себя, Бажанов-Костромин склонялся над ним с тампоном, от которого пахло старым добрым нашатырным спиртом. Вряд ли доктор торчал тут с потерявшим сознание командировочным офицером хотя бы пару часов. Уже бы всех на уши поставили…
– Как вы себя чувствуете, капитан?
– Спасибо! – Осетр попытался подняться на ноги.
Подняться удалось без труда.
Нет, капитан – это, прямо скажем, не кадет!
Осетр усмехнулся: мысль была глупа до невозможности.
Бажанов расценил его усмешку по-своему.
– Ну вот и хорошо, – сказал он. – Посидите все-таки самую малость, и отправимся назад.
По-прежнему не наблюдалось никаких признаков того, что «доктор» узнал «пациента».
– Долго я был без памяти?
– Нет, капитан, минут пять, не больше.
Осетр глянул на браслет.
В режиме часов эта штука действовала и на Крестах.
Судя по дисплею, Баженов не соврал.
Разве что браслет тоже отрубался, и его бессознательное состояние длилось на пять минут меньше, чем у хозяина…
Осетр чуть не расхохотался – такой дикой показалась ему эта мысль!
– А что со мной случилось?
Доктор пожал плечами:
– Здешние леса иногда странно воздействуют на приезжих. Если хотите, по возвращении в Етоев проведем обследование вашего организма. Сдадите анализы.
«Ага! – подумал Осетр. – Сейчас! Держи карман шире!»
– Да ладно! – Он легкомысленно махнул рукой.
И едва не спросил: «Неужели вы не узнали меня, Костромин?»
Однако такое поведение было бы уже преступно-легкомысленным.
Если тебя не узнают, так и должно быть. А ты, может, и не должен узнавать господина Костромина. Тебе, может, подобное поведение было внушено еще при прошлом посещении домика с кошачье-собачьим крыльцом. Ты, может, просто его не помнишь…
Интересно, а каковы результаты нынешней работы доктора…
«Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики!» – скомандовал сам себе Осетр.
И сдержал облегченный вздох.
Все снова было в полном порядке.
На месте доктора немедленно возникла туманная фигура с черной полоской в районе головы.
Ментальный блок, куда ж без него в делах наших скорбных?…
«А не устроить ли господину доктору допрос с пристрастием?» – подумал Осетр.
Эта мысль была сама по себе не дика и не глупа. Но… Но что он тут сможет узнать? Выслушать то, что давно известно от Деда? К тому же постоянно борясь с последствиями кодирования и не давая Бажанову-Костромину удрать в небытие…
Нет уж, болт вам всем ржавый в котловину!!! Теперь, господа, я буду поумнее. Сдается мне, что действие этих особых способностей небезгранично, что процесс этот смахивает на работу прибора с аккумулятором. Пока хватает заряда, прибор работает. А потом требуется немедленно нестись на Кресты – подзаряжаться!
И ради чепухи я больше «заряд» тратить не стану. Только в особых случаях – к примеру, когда грозит смерть.
Он отключил свое необычное зрение.
«Серость» исчезла, перед ним снова стоял розовощекий, уверенный в себе доктор Бажанов-Костромин.
– Можете идти, капитан? – спросил он.
– Могу, – сказал Осетр.
– Тогда пойдемте?
– Пойдемте!
Они вышли из домика и добрались до глайдера.
Поднимаясь на борт, Осетр оглянулся.
Похоже, бывать здесь станет для него привычкой. Изобразить перед Дедом потерю внушаемости, и пожалуйте на восстановление…
Через двадцать минут капитан и доктор оказались возле родной гостиницы.
Господину имперскому правозащитнику в его предстоящем вояже в лес ничто не угрожало.
Что и было доказано в этот же день, когда статский советник тоже слетал в гости к кошкам-собачкам.
* * *
Оставшаяся часть командировки оказалась совершенно неинтересной.
Чиновничьи хлопоты…
Пантюхин еще пяток дней помотался по окрестностям. В Чертков он так и не заглянул.
Осетр сопровождал господина статского советника во всех оставшихся вояжах.
У него пару раз появлялось желание слетать на берега речки Данилы. Поздороваться с Макарычем, обняться с Маруськой, посмотреть на ее пунцовое от смущения личико… Если она покраснеет, конечно… И на кладбище непременно побывать, на могиле Чинганчгука.
В конце концов, Матвею Спицыну он, Осетр, обязан своей жизнью прежде всего! Так почему бы и не…
Но нет, именно потому и не… Ибо в этом случае смерть Чинганчгука может оказаться совершенно бессмысленной. Смысл этой смерти в его, Осетра, жизни, в его, Осетра, безопасности, в его, Осетра, работе. И во имя этой самой безопасности придется выглядеть в собственных глазах беспамятной сволочью… Ничего не поделаешь, слишком многое поставлено на карту.
Глава пятьдесят шестая
Из крестовской командировки Осетр возвращался уже не на Новый Санкт-Петербург. И тем более не на Иркут.
Ему было предписано лететь на Дивноморье и поселиться в уже знакомом пансионате «Ласточкино гнездо». С видами на голубое небо, голубой океан и пляжи из голубого песка.
Видимо, Дед решил воссоздать обстановку, которая окружала Осетра при начальном внушении, которое на самом деле, без ведома полковника, стало инициацией. Рассчитывает, наверное, что тут от капитана будет легче добиться нужного уровня послушания.
Лететь на курортную планету пришлось транссистемником «Величие Галактики».
Конечно, это, скорее всего, было случайностью – вряд ли полковник Засекин-Сонцев рассчитал ситуацию до такой степени совпадений. А впрочем, уж лучше «Величие Галактики», чем опять «Дорадо» – оказавшись там в третий раз, Осетр почувствовал бы себя, как куриное яйцо на сковородке.
Подобные совпадения – это уже явный перебор!
Еще на борту шаттла, по дороге к транссистемнику, Осетра охватило предчувствие и нетерпение.
А может, Дед уже нашел похитителей и вытащил Яну из их лап? И решил устроить своему подопечному романтическое свидание с возлюбленной?
Почему бы и нет? С него станется! Он ведь неплохой психолог, наш Всеволод Андреич! С поправкой на государственные интересы, разумеется.
Вот-вот… И все предчувствие сразу идет к дьяволу. Такого свидания просто не может быть, потому что не может быть никогда. Государственные интересы такой романтики не предполагают. Как говорится, за счет казны свой карман не подлатаешь… Если эту казну собственным седалищем не массируешь.
И Осетр успокоился.
Прыжковый сон опять был не похож на предыдущие. Осетр уже привык, оказавшись на релаксаторе и приняв таблетку, отключаться. А тут снова посусон-полуявь. Будто хочешь заснуть, а тебе не дают. То ли судьба, то ли состояние собственного организма…
Но теперь ему пришло в голову, что по форме прыжкового сна он сможет следить за уровнем своих необычных способностей.
Если вокруг полусон-полуявь, способности находятся в полном порядке. Если же голубая таблетка отправляет тебя в полную бесчувственность, держи ухо востро: заряд аккумуляторов на исходе!
Прилетев на Дивноморье, Осетр не удержался и отыскал в космопорту триконку «Терминал Глобального Имперского Информатория». Снова загоревшись надеждой, проверил списки пассажиров… вернее, пассажирок, пожаловавших за последнее время на курортную планету. Повторялась история, происходившая в первый прилет сюда, и повторение это еще больше зажгло душу Осетра надеждой. Слишком уж все совпадало, чтобы быть случайностью. За такими совпадениями кроется провидение, даже если эти совпадения большей частью рукотворны… Ощущение дежавю…
Увы, надежда пылала в его душе тщетно – Татьяны Чернятинской среди пассажирок не оказалось.
Только тут Осетр окончательно остудил голову.
Черт возьми, ржавый болт тебе в котловину! Да Татьяны в списках и быть не должно. Прилети она на Дивноморье, имела бы совсем другую фамилию!.. Элементарные законы конспирации, примитивная осторожность того требуют. Тебе ли не знать, «росомаха»?!
Осетр едва не принялся изучать информацию на всех Татьян, но вовремя спохватился.
Ну дал стране угля! Это ж совсем крыша поехала – заняться подобной ерундой! Ну-ка, гвардеец! Немедленно взять себя в руки и отправляться к Деду. Там сразу все станет ясно. Так что в колонну по одному!
В «Ласточкином гнезде» совпадения вроде бы завершились, поскольку поселили его совсем на другом этаже. Но полковник Засекин-Сонцев квартировался на прежнем месте, занимая номер двенадцать двадцать девять. И вновь у Осетра возникло ощущение дежавю…
Влетев в Дедову «спальню», он едва не нарушил субординацию и первым не задал мучивший его вопрос. Однако сдержался. Подождал, пока Дед обстоятельно расспросит его о полете на Кресты: не встречались ли поблизости подозрительные личности (да там все личности подозрительные!), не удалось ли разжиться шальной информацией (как будто шальная информация валяется на дороге и только и ждет, к кому бы в мозги прыгнуть!) и так далее и тому подобное…
Обычный разговор!
И только потом Дед выпустил на лицо сдержанную улыбку и сказал:
– Спрашивай, мой мальчик!
– Где она? – Голос едва-едва слушался.
– Пока не знаю.
«Так я тебе и поверил!» – подумал Осетр.
Он и сам не знал, почему к нему пришло ощущение, что Дед чего-то не договаривает. Но ощущение это просто висело в воздухе. Как туман над болотом неподалеку от летнего лагеря школы «росомах».
– К сожалению, цепочка, которую мы прорабатывали, оборвалась, – продолжил полковник. – Неаккуратно парни повели себя. Кое-кого пришлось наказать, но ситуацию уже не вернешь… – Дед развел руками.
«Что ж, – подумал Осетр. – В таком случае вы, Всеволод Андреич, просто не оставляете мне иного выхода».
– Тогда, господин полковник, я сам должен взяться за поиски!
– И как же ты себе это представляешь?
– Пока никак! Но я уже занимался подобной работой. На Крестах. А на Кустанае, как вы знаете, вообще находился в шкуре частного детектива. Так что кое-какие навыки сыскаря у меня имеются. А дальше – было бы желание! Вы предоставите мне информацию об уже сделанных нашими людьми шагах?
– Но ты хоть понимаешь, что очень и очень рискуешь! Как я смогу тебя прикрыть, ты думал над этим?
– Выход обязательно найдется. Как говорил Наполеон Бонапарт, главное – ввязаться в бой, а там посмотрим.
Дед чуть заметно усмехнулся:
– А ты помнишь, чем закончил этот твой Наполеон Бонапарт?
– Все равно! – Осетр наклонил голову, словно хотел забодать полковника. – Мне все равно! Я должен! Иначе, я уже говорил, грош цена будет императору, который не смог спасти близкого человека… который, грубо говоря, предал любимую женщину. – Он рубанул рукой воздух. – Я сам себя уважать перестану. Не говоря уж о том, что рано или поздно об этой моей трусости станет известно всенародно, и тогда меня перестанут уважать слишком многие. Разве я не прав?
Упрямство разыгрывалось профессионально.
Однако такой прожженный мастер плаща и кинжала как Дед в принципе должен был бы заподозрить неладное. И тем не менее не заподозрил – слишком часто даже такие люди находятся под воздействием стереотипов!
Разве может капитан столь нагло обманывать собственного командира-полковника? Этак вековые принципы единоначалия, на которых держится любая армия, повалятся! И начнется стопроцентный бардак! Подобного просто не может быть, потому что не может быть никогда. Старая добрая формула всякого глупца, жаждущего самообмануться…
Так что полковник принял поведение своего капитана за чистую монету.
– Как же ты все-таки упрям, мой мальчик! – сказал он с досадой. И продолжил: – Ладно, вот что мы с тобой сделаем… Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики.
На сей раз Осетр ждал этих слов. И разыграл нужную реакцию не менее профессионально, чем упрямство. Капитан Приданников стал выглядеть привычно внушаемым: разгладилась морщина хмурости на лбу, чуть приоткрылся рот, исчезла жесткость в выражении глаз… Деду осталось убедиться, что «мальчик мой» сделался внушаемым на самом деле.
– Забудь о поисках Татьяны Чернятинской, – веско сказал полковник. – Забудь немедленно. – Он произнес последние два слова раздельно, по слогам. – Мы займемся твоей девицей позже и тогда бросим все силы на то, чтобы ее найти. Ты прекрасно знаешь, что я помогу тебе в этом деле. Ты прекрасно знаешь, что я просто не могу тебе не помочь. Помогать тебе – моя святая обязанность. А твоя святая обязанность – не подвести людей, которые пойдут за тобой. Я понятно выражаюсь?
Больше всего Дед походил сейчас на преподавателя школы «росомах» – именно таким размеренным тоном некоторые преподаватели разговаривали со своими учениками. Разве что капитан Дьяконов вел себя иначе…
– Да, – сказал Осетр, прикрывая глаза.
И увидел туманную фигуру. В голове Деда по-прежнему присутствовала угольно-черная полоска ментального блока.
И все повторилось, как в самый первый раз.
«Рука» Осетра знакомым движением протянулась к ней, ухватила двумя пальцами – будто клещами – и сжала в кулаке. Пойманный «жук» принялся метаться в разные стороны, но Осетр снова владел ТЕМИ возможностями. Командировка на Кресты была предпринята не зря. И не зря он получил по башке в домике с кошками-собачками.
Он помедлил, с удовлетворением ощущая, как копошится в его правой руке «жук». А потом протянул к туманной голове Деда левую. Ощущение было то же – вытягиваясь, рука росла, набухала, увеличивалась. И вот уже исполинская лапа обтекла туманную фигурку и, в свою очередь, зажала ее в гигантский кулак.
И Дед лишился своей воли.
– Как называется планета, на которой прячут Татьяну Чернятинскую?
– Алеут-три возле звезды Дальний Алеут, – с готовностью сказал полковник. – Это в нейтральном секторе номер четыре, расположенном между Империей и Великим Мерканским Орденом. Светило о-гэ-ка триста шестнадцать семьсот два.
Осетр с удовлетворением потер реальные руки.
Все было на мази.
Теперь, чтобы избежать в дальнейшем сложностей, требовалось дать Деду логическое объяснение, почему тот раскололся.
– Вы никого не предавали, потому что рассказать мне не значит предать. А рассказали вы про этот самый Дальний Алеут по одной, очень простой причине. Поскольку поняли, что я ничего не забуду и, став императором, припомню вам обман, на который вы пошли в данной ситуации. Ибо не все можно простить даже ради интересов государства. А дальше по той же самой причине вы должны организовать спасательную экспедицию на планету, где прячут княжну Чернятинскую.
Для дальнейшего разговора безвольный полковник Засекин-Сонцев капитану Приданникову был не нужен, и Осетр сначала разжал левый кулак, а потом и правый. Нежно погладил «жука».
Дед ожил.
– Всеволод Андреич, нам надо немедленно организовать спасательную экспедицию на Дальний Алеут. – Осетр едва дыхание не затаил: какова будет реакция на такое предложение.
Полковник недовольно поморщился.
– Мальчик мой, ведь ты понимаешь, что Чернятинскую прячут там не просто так. Я уже говорил, это вполне может быть ловушкой. Приманкой для тебя. С целью захватить Остромира Приданникова.
Отлично! План сработал. Теперь мы еще посмотрим: кто кому и что навнушает!..
– Понимаю, господин полковник. А я уже говорил, что это наверняка ловушка для меня. Но поступить иначе я не могу!
Засекин-Сонцев некоторое время внимательно изучал физиономию капитана Приданникова.
– И даже если вдруг окажется, что это вовсе не приманка для тебя, а именно попытка политического торга… Если мы пойдем тебе навстречу, и противник не будет знать, что ты участвуешь в этой операции… Ты понимаешь, что мы должны будем послать туда будущего императора на борту военного корабля?
– Разумеется, понимаю! – сказал Осетр. – И что с того? Наши корабли не способны летать по Галактике с бу… э-э-э… с кандидатом в императоры на борту? Разве это проблема?
– Это немалая проблема со всех точек зрения. Надо разрабатывать легенду прикрытия, надо провести приказ об операции через Адмиралтейство, но не это самое главное. Видишь ли, в чем дело… Времени для осуществления спасательной операции у нас немного, иначе для Чернятинской все может плохо кончиться. А чтобы совершить быстрый полет на такое большое расстояние, кораблю приходится пользоваться так называемыми длинными прыжками.
– И что с того? По Галактике всегда путешествуют прыжками…
– Дело в том, – оборвал Осетра полковник, – что длинные прыжки совершаются с помощью так называемых римановых туннелей. А римановы туннели считаются не вполне безопасными.
– Что значит «не вполне»? В чем заключается их опасность?
Дед встал из-за стола, подошел к Осетру и положил ему руку на плечо:
– Известно несколько случаев, мой мальчик, когда вошедший в такой туннель корабль на другом конце туннеля не появлялся. Именно по этой причине пассажирские транссистемники не пользуются римановыми туннелями, а передвигаются исключительно обычными, неримановыми прыжками. Никто не собирается рисковать жизнями гражданских лиц.
«А ведь он сообщает мне строго секретную информацию, – понял вдруг Осетр. – И даже не государственного, а межгосударственного значения. Уж если мы, «росомахи», ничего о таких туннелях и их опасности не знаем, то низшие чины флота и подавно. Впрочем, и незачем им знать об этом. Как говорится, меньше знаешь – лучше спишь. Разве что старшим офицерам на кораблях известно о реальной возможности исчезнуть в пространстве без следа…»
– И по этой же причине мы не хотим рисковать твоей жизнью, мой мальчик! – Полковник снял руку с Осетрова плеча и развел руками.
«А может, он лапшу мне на уши вешает? – засомневался Осетр. – И нет на самом деле никакого риска! А гражданские транссистемники не пользуются этими самыми римановыми туннелями по простой причине – по той же самой, по какой гражданские лица не допускаются в районы дислокации военных подразделений. Исключительно из соображений секретности… Если какой-нибудь “Дорадо” будет добираться до какого-нибудь богом забытого угла за двое суток, то потенциальному неприятелю сразу станет известно, что какой-нибудь линкор может появиться там быстрее чем за двое суток. А так… Враг думает, что наш доблестный флот успеет к месту намечаемого вторжения только через неделю, а мы ба-бах там уже через сутки!»
– Ты понимаешь, мой мальчик, насколько важна твоя безопасность? И мы должны обеспечивать ее любыми путями!
«Все я понимаю, – подумал Осетр. – Но если мы прежде всего будем заботиться о моей безопасности, то никогда и ничего не добьемся. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Не зря существует поговорка… Да и не в этом даже дело! Главное я для себя уже решил! Кто я буду, если стану думать прежде о себе, а потом уже о безопасности близкой мне женщины? Дерьмо я окажусь беспланетное, а не “росомаха”!»
– Видите ли, Всеволод Андреевич… Я уже сто раз сказал вам… Я просто не могу по-другому… Какой я буду, к дьяволу, гвардеец, если стану заботиться прежде всего о собственной безопасности?! Какой я буду государственный деятель, если начну с предательства своих близких?!
Полковник вернулся за стол, еще раз изучил физиономию капитана и в раздумьях опустил голову.
«Нет, у тебя иного выхода, болт тебе ржавый в котловину! – подумал Осетр. – Ты прекрасно знаешь, что я способен восстать не только против этого ублюдка, моего папаши, но и против тебя со всей твоей организацией. И теперь, когда многое в подготовке главного уже сделано, тебе труднее будет со мной не посчитаться, как было тогда на Дивноморье!»
– Ладно, мой мальчик! – Дед поднял голову. – Что ж, может, оно будет и к лучшему. Рано или поздно это станет всенародно известно. И народу такое поведение своего императора непременно понравится. В результате сторонников у тебя станет еще больше.
Полковник Засекин-Сонцев не только хорошо знал менталитет государственных людей. В силу своей профессии он неплохо должен был знать и нрав людей обычных.
И потому, наверное, был в своем последнем предположении прав.
Глава пятьдесят седьмая
Через несколько часов Дед вызвал к себе Осетра снова.
Сетевой Артузов привычно висел над левым углом его стола.
Первый вопрос был задан о главном.
– Похитители на тебя после твоего появления здесь не выходили?
– Нет, господин полковник.
– Значит, действительно потеряли твой след. – Дед сцепил пальцы рук. – Вот что мы решили, мой мальчик, по поводу спасательной экспедиции… Четыре месяца назад со стапелей Третьего кораблестроительного завода на Новом Кронштадте сошел фрегат седьмого поколения «Святой Георгий-Победоносец». Капитаном на него назначен Иван Петрович Приднепровский, мой старый знакомый и наш человек. – Дед сделал ударение на слове «наш». – Корабль уже закончил ходовые испытания и учебные стрельбы, но в серьезных переделках пока не участвовал. Если, конечно, схватку с пиратами можно назвать серьезной переделкой… Как и на всяком боевом корабле, на «Георгии-Победоносце» предусмотрено размещение роты космического десанта, которая может быть включена в состав экипажа в любой момент. Есть предложение использовать в этой операции отряд космического десанта особого назначения и назначить командиром десантников тебя. Бойцов десанта особого назначения обучают по двухмесячному начальному курсу «росомах». Полагаю, фрегата с таким отрядом на борту вполне достаточно, чтобы осуществить спасательную операцию в системе Дальнего Алеута. По данным разведки, пиратская база там невелика. Потому, наверное, ее и решили использовать в качестве тюрьмы для заложницы. Местечко ничем не примечательное, крупных флотских соединений Великого Мерканского Ордена поблизости нет, хотя это, конечно, ничего не значит. Сегодня нет – через три дня появятся, если произойдет утечка информации о планируемом нами предприятии. Наши люди в Адмиралтействе уже получили соответствующие указания. Информационное прикрытие на всякий случай – операция по уничтожению базы пиратов. Как известно, нейтральные сектора предметом международной юрисдикции не являются, там каждый действует на свой страх и риск. Единственное – ни в одном нейтральном секторе никогда не сталкивались официальные вооруженные силы разных стран. Но, полагаю, не тебе объяснять, что все пираты пользуются неофициальной поддержкой официальных властей. Предводители пиратов, как правило, являются нештатными сотрудниками спецслужб. Мы подозреваем, что похищение девушки организовал Офис Добрых Дел. Там заправляет Кен Милтон. Полагаю, тебе не надо объяснять его положение в Ордене.
– Не надо, – согласился Осетр. – В разведшколе меня готовили в тамошние резиденты, я изучал политическое устройство Великого Мерканского Ордена. Кен Милтон – один из членов СиОрг, и полномочия его весьма обширны как явные, так и тайные. Я даже не удивлюсь, если он сейчас действует по поручению самого Тима Бедросо.
– Я тоже этому не удивлюсь. Эти господа наверняка знают о заговоре против Владислава и, полагаю, хотят помешать нам любой ценой. Причем все выглядит так, что самого Владислава они пока информировать о происходящем не желают. Может, все-таки рассчитывают взять тебя под контроль?
– А вот ху-ху им ни хо-хо!
Дед вышел из-за стола и рассмеялся:
– Мальчишка ты еще, Остромир!.. Но это и ничего! Любой противник будет изначально склонен тебя недооценивать. Правда, такая недооценка продолжается очень недолго, и рассчитывать на нее всерьез было бы глупо.
Осетр едва сдержался, чтобы не поморщиться.
Ага, мальчишка! Ну и что? Зато я тот мальчишка, без которого вам всем не обойтись! И каждый хотел бы привлечь меня на свою сторону. И возможно, вам, Всеволод Андреевич, просто повезло, что вы взялись за меня первым.
Впрочем, нет. С теми, кто поддерживает мерканцев, мне с самого начала было не по дороге. И не случайно так получается, что именно они вредят моим близким. И патриотизм патриотизмом, но в первую очередь я пошел против них именно потому, что они вредят моим близким. Ибо в нашей жизни главное – близкие, а от них уже идет цепочка к остальным. Правда, в результате получается, что все мы по большому счету – близкие и все мы по большому счету – свои. А враги наши – чужие. Так было всегда и всегда будет, потому что именно чужие делают своих своими, и на этом в конечном итоге строятся все отношения между людьми.
– Я не собираюсь рассчитывать на недооценку со стороны противника, Всеволод Андреич. Как, впрочем, и переоценивать собственные скромные силы. Я знаю свое место в этом мире.
– Вот и прекрасно! – Полковник Засекин-Сонцев похлопал капитана Приданникова по плечу. – Это вообще главное – знать свое место в мире. Далеко не всем такое знание дается. А те, кому дается, не все способны им правильно воспользоваться.
Осетр решил вернуть разговор в русло конкретики.
– Как я встречусь с десантом и где мы загрузимся на борт «Святого Георгия-Победоносца»?
– Отряд особого назначения будет откомандирован в распоряжение капитана первого ранга Приднепровского уже завтра утром. Самое позднее послезавтра утром они загрузятся на борт фрегата. Так что хорошо бы тебе через три дня оказаться на этом самом борту.
– А где сей борт размещается?
– На базе «Орион». Это между Чертановкой и Чудотворной, но ближе к Новому Санкт-Петербургу. – Он повернулся к сетевому. – Артур Христианович, выведите нам карту района военной базы «Орион».
– Слушаюсь, господин полковник!
Через пару мгновений перед ними возникла запрошенная карта.
База «Орион» представляла собой скопище каменных глыб, выведенных из местного пояса астероидов и собранных в отдельную компактную группу на удалении в три четверти астрономической единицы от центрального светила – белого карлика спектрального класса B. Энергии у таких звезд – чертова уйма!..
Там, правда, неподалеку обнаружился выход риманова туннеля, и пришлось держать рядом с ним на боевом дежурстве автоматическую баржу с пространственной бомбой.
А что делать? В случае начала военных действий в непосредственной близости от базы вполне мог появиться вражеский флот… А с другой стороны, зато и самим можно было очень быстро оказаться на другом конце туннеля.
– В принципе, – сказал Дед, – если завтра утром сесть на транссистемник «Змееносец», а потом возле Новороссии пересесть на «Единорог», то через двое суток можно оказаться на вокзале базы. А там у них шаттл ходит между вокзалом и базой, когда требуется.
Он хитро прищурился.
– Но как же отдых после командировки?
Осетр сдержал кривую ухмылку.
Вот поганец, господин полковник! Ну ладно, раз ты решил поподкалывать меня, я тебя сейчас озадачу…
– К дьяволу отдых! Я готов, только… Только у меня просьба, Всеволод Андреевич… Нельзя ли вместе со мной отправить капитана Барбышева? То есть Щеголева… Боюсь, если вдруг случится тяжелый момент и мне там понадобится серьезная помощь, то на кого-то из десантников рассчитывать вряд ли можно. Я имею в виду особые случаи, когда потребуется помощь именно «росомахи».
Дед думал недолго.
– Ну я ведь уже говорил, отряд особого назначения – это не обычные десантники… Но почему бы и нет? Правда, думаю, надо сменить Щеголеву личину. Пусть он будет старшим лейтенантом, и ему будут вменены обязанности твоего заместителя. Как смотришь?
Осетр смотрел на это нормально.
Но как на понижение в звании посмотрит Найдён?
– Лишь бы не было обид…
– Какие обиды! – Полковник энергично рубанул рукой воздух. – Это работа. А на работе «росомаха» вообще может быть рядовым бойцом. Или, того хуже, штатским шпаком. Мы ведь не космический десант и не флотские. У «росомах» иные порядки и иной менталитет!
Они еще посовещались некоторое время, уточняя и анализируя варианты развития событий и отыскивая выходы из них. Разошлись перед самым ужином.
А на следующий день капитан Башаров и старший лейтенант Мормышев вступили на палубу транссистемника «Змееносец» и отправились выполнять специальное задание штаба РОСОГБАК.
