…Далеко–далеко от Кильбрена, на самой периферии Нимриано–Хеллаэнского потока миров, в пустоте межреальности беззвучно плыла планета, настоящее название которой все давным–давно забыли. Безжизненная и безводная, со слишком разреженной атмосферой, в трехмерном пространстве, она, вдобавок, находилась слишком близко к своей звезде, и уровень радиации на ней был чрезмерно высоким для жизни. Вследствие всех этих причин она была совершенно непривлекательна для переселенцев.

И все–таки сказать, что в этом мире совсем никто не жил – неверно. Было одно исключение.

Северное полушарие пересекала высокая горная гряда, к югу от нее находилась иссеченная, неровная местность – холмы, скалы, пересохшие русла рек. Здесь, в предгорьях, и стоял замок – массивная монолитная постройка из темно–серого камня. Замок был окружен защитным полем, а внутри на нужном уровне поддерживались температура и давление, сохранялась пригодная для жизни атмосфера.

Издалека строение казалось безлюдным. Не было видно огней, и большинство комнат пустовало. При приближении становилось ясным, насколько огромна эта постройка: здесь можно было бы разместить двадцать, а то и тридцать тысяч человек. Около пятидесяти этажей, грандиозные башни, подобные небоскребам, которые можно увидеть в технологических мирах… Все вокруг тихо и бездвижно, и эта тишина не дышит миром и не кажется зловещей, она – никакая.

В замке было всего около десятка постоянных обитателей, и большую часть своего времени они проводили внизу, в обширной сети туннелей и каверн, часто сутками и неделями не встречаясь друг с другом. Существовала работа, которую они должны были выполнять, и важнее этой работы не было ничего на свете. В прошлом все они являлись волшебниками и в ином месте в иное время возложили бы утомительную обязанность проводить раскопки на плечи своих слуг или наемников, но увы – здесь они должны были работать сами. Ничто не могло облегчить их труд, даже заклятья, которые они использовали для просеивания земли. Каждого спрессованного комка или камня им приходилось касаться своими руками, чтобы почувствовать, заключена ли в этой земле Частица или нет. Обнаруживать Частицы могли только они, Причащенные, и никакая магия не могла им в этом помочь – по крайней мере, они такого способа изыскать пока не сумели. Копаясь в земле – годами, десятилетиями, – они не проклинали свою судьбу и не сожалели о том, что вынуждены вести столь жалкий образ жизни. Монотонная работа полностью занимала их, а впереди горела желанная цель. И больше в их жизни – если это вообще можно назвать жизнью – не было ничего.

…По одному из самых широких туннелей шли трое. Двое мужчин и женщина. Они тоже были Причащенными, но – особенными. Они не копались в земле. Двое из них – высокий мужчина и немолодая женщина – являлись здесь кем–то вроде правителей, третий – мужчина среднего роста – служил им ушами и глазами в том мире, который они давным–давно покинули. Лицо женщины было закрыто чем–то, похожим на золотую маску; при ближайшем рассмотрении, однако, оказывалось, что между маской и кожей не было зазора, маска будто бы вросла в лицо – либо, наоборот, вырастала из него. Впрочем, это походило не столько на маску, сколько на толстый слой золотой краски – когда женщина заговорила, ее рот задвигался, остальная же часть лица осталась неподвижной.

– …Значит, ты явился, чтобы сообщить нам об очередной неудаче? – презрительно бросила она мужчине, чье лицо было скрыто маской цвета серебра.

– Да, – спокойно ответил шпион. – Я дал ей Частицу несколько дней тому назад. Если бы она превратилась, я бы уже почувствовал отклик. Но, похоже, она отвергла Частицу. Мы ведь все знаем, что так иногда бывает. Невозможно предсказать заранее…

– Зачем вообще потребовалось давать Частицу этой девчонке? – поинтересовался высокий мужчина. Его маска была платиновой. – Какой от нее прок? Она ведь совсем молода, ничего не умеет и не имеет влияния в семье. У нас не так много Частиц, чтобы тратить их на кого попало. Я ведь указывал тебе, кто должен стать нашей первоочередной целью. – В его тоне явственно прозвучал отголосок угрозы.

– Если бы удалось Причастить Идэль, все было бы гораздо проще, – возразил мужчина в серебряной маске. – Конечно, сама по себе она мало что значит. Но формально она – первая в очереди на наследство, и ее муж… мог бы получить определенные преимущества в борьбе за приорат.

– И что?

– Если бы она стала одной из нас, ты мог бы жениться на ней. Это был бы самый короткий путь.

– Не имею ни малейшего желания лично влезать в свару, – усмехнулась платиновая маска. – Мое место здесь. Я почти закончил новую систему заклятий, составленную на совершенно ином принципе кодировок, чем все, что применялось до сих пор. Этот заклинательный язык разработал я сам. Это не просто еще один диалект Искаженного, это…

– Осмелюсь напомнить, – почтительно перебил своего собеседника человек в серебряной маске, – что исследованиями вы с Аллайгой занимаетесь здесь вот уже четыре столетья. – Он посмотрел на женщину в золотой маске. – И еще больше времени этим же занимались наши предшественники. Мы по–прежнему почти ничего не знаем. Исследования, безусловно, важны. Нам известно, при каких обстоятельствах можно пробудить силу, заключенную в Частицах, – не так, как сейчас, но по–настоящему. Сейчас, по большому счету, еще нечего изучать. Нам нужен Рунный Круг, а значит – нужна политическая власть на родине. Джейбрин мертв, ситуация в Кильбрене нестабильна. Сейчас прекрасная возможность что–нибудь предпринять, потом ее не будет. Пусть Идэль не превратилась. – Он поднял руку, чувствуя, что Причащенные хотят возразить ему и прося возможности высказаться. – Все равно, я считаю, вам нужно оставить цитадель и вернуться. По крайней мере, тебе, Кариглем. Идэль не замужем, ты мог бы легко понравиться ей, если бы приложил толику усилий. Наследница Джейбрина и старший сын Юлианара… многие бы пошли за вами. Став приором, ты смог бы использовать Круг, чтобы…

– Какая прочувственная речь, – насмешливо бросила женщина в золотой маске, – как обычно, ты пытаешься прикрыть реальную неудачу воздушными замками и фантазиями о том, что могло бы быть, если бы мы стали выполнять твои распоряжения. Между тем Идэль даже не посвящена в Круге. О чем ты думал, давая ей Частицу? Хотел, чтобы она стала одной из этих? – Женщина вытянула руку в сторону одного из боковых туннелей. Разлитый в воздухе слабый свет, не имеющий определенного источника, не позволял видеть слишком далеко, но, если присмотреться, в глубине прохода можно было уловить слабое шевеление. Там возился в земле один из Причащенных, но, в отличие от неспешно прогуливающейся по подземельям троицы, в нем не осталось ничего от его прежнего «я». Теперь это была просто функция, деталь исполинского механизма, который медленно, с трудом, собирал самого себя из небытия. Каждый из Причащенных был частью от целого, но трое, спорящие на пересечении туннелей, обладали еще и собственной, индивидуальной волей, а роющийся в земле человек со стеклянной маской на лице – нет.

– …Это правда? – спросил мужчина в платиновой маске. Голос его не предвещал ничего хорошего.

– Нет! – поспешно возразила серебряная маска. – Я бы не стал тратить Частицу зря…

– Ты уже сделал это трижды.

– Нет! Она посвящена.

– Вот как? – почти ласково переспросила женщина. – У меня другая информация.

Серебряная маска быстро повернулась к ней.

– Я так и думал. Вы по–прежнему следите за своей родиной. И не только через меня.

– Конечно, – кивнула женщина.

– Не уходи от вопроса. – Голос высокого мужчины стегнул, как хлыст. – Как ты посмел дать ей Частицу?

– Она проходила Круг. Втайне. Об этом почти никто не знает. Кроме приора и Севегала… никто больше. Еще перед тем как отправиться на учебу.

– Она слишком молода. Она еще не способна должным образом управлять потоками. Круг должен был выжечь ее.

– Да, риск был, – согласился человек в серебряной маске. – Я не знаю, почему они на это пошли. Она не погибла, хотя и получила травму. Ее способности ослабли, и она не могла взаимодействовать с силами Круга до тех пор, пока повреждения не исчезнут. Джейбрин запретил ей прибегать к нашей семейной магии – по крайней мере, до конца учебы. Предполагалось, что Идэль пробудет в Академии лет пять или шесть и за это время все следы травмы исчезнут. Но приор погиб, и она вернулась. Я уверен, она уже в самое ближайшее время попытается освоиться с силами, которые так долго дремали в ней. Поэтому я дал ей Частицу без опасения.

– Однако в итоге ее сопротивляемость оказалась слишком высока, и девочка отвергла предложенное, – сказала женщина. – Отвергла, даже не понимая, что с ней происходит.

– Несмотря ни на что, существовал риск, что она впадет в кому, – произнес мужчина в платиновой маске. – Как Йатран. Даже Круг – не гарантия. Слишком многое зависит от случая. И от удачи.

Серебряная маска долго сохраняла молчание.

– Как он? – спросил наконец шпион.

Мать и сын почувствовали легкое изменение в его голосе. Они понимали, почему. Йатран был дорог шпиону – еще до того, как его Причастили. Отголосок этой привязанности сохранился и сейчас.

– По–прежнему, – ответил высокий мужчина. – Мы поместили его на одном из нижних этажей цитадели, вместе с остальными. Не думаю, что он очнется. По крайней мере, до тех пор, пока мы не возродим того, чья кровь связала всех нас.

Вновь установилась тишина. Человек в серебряной маске задумчиво провел рукой по стене. Земля осыпалась, вместе с песком и пылью ладонь ощутила прикосновение чего–то твердого. Частица?.. Сердце встрепенулось. Повернув ладонь тыльной стороной вниз, он разжал пальцы. Размял комок спекшейся земли. Нет. Просто земля. И ничего больше.

– Некоторые занимаются этим годами, ничего не находя, – насмешливо изрекла платиновая маска, – и тебе, я вижу, хочется к ним присоединиться.

Серебряная маска повернулась к платиновой:

– Мне все равно. Я желаю возвращения павшего не меньше, чем вы, и готов послужить этой цели в любом качестве. Но нам все равно придется отправить кого–то в Кильбрен. Нам нужен Круг и нужны инициированные, которые сохраняют собственную личность после преображения.

– Конечно, – сказала платиновая маска после короткой паузы. В голосе явно чувствовалась насмешка. – Ты очень полезен на своем месте. И, чтобы увеличить твою полезность, я отправляю с тобой своего сына.

– Но ведь…

– Он все еще не инициирован в Круге, но он талантливый мальчик и, я думаю, уже сможет пройти испытание. Если уж Идэль смогла. И ты ему поможешь. И после того как он это сделает, – рука мужчины скользнула во внутренний карман камзола, а когда появилась вновь, в ней покоилась маленькая бархатная коробочка, – ты дашь ему это.

Держа коробочку с величайшей бережностью, высокий мужчина протянул ее шпиону. Тот – так же аккуратно – принял ее. Он сразу почувствовал, что там, внутри. Дерево, шелк и бархат не были препятствиями.

– И упаси тебя Ёрри отдать эту Частицу кому–нибудь другому, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, закончил мужчина в платиновой маске.

Имя богини Ёрри он упомянул механически, по привычке. Эта богиня уже несколько тысячелетий покровительствовала Кильбрену, но те, кто стоял сейчас в подземельях мира НN–2983А, не верили в ее силу ни на грош.

Еще бы, ведь они собирались пробудить того, кто существовал прежде, чем появились самые первые боги.

Человек в серебряной маске коротко поклонился Кариглему и спрятал коробочку во внутреннем кармане своей дорожной куртки.

* * *

Электропоезд 1–го класса подошел к одной из тридцати четырех платформ обширного подземного вокзала, расположенного под городом Рикин. Вокзал имел несколько уровней, множество переходов и помещений, в которых легко было заплутать неопытному человеку. На верхних уровнях находились платформы, к которым подходили поезда ближнего следования, к средним – поезда дальнего, предназначенные для дворян, к самым нижним – дальние для черни. Остановка электропоезда длилась около десяти минут, пассажиров почти что и не было. В поездах первого класса всегда было просторно и немного безлюдно. С двумя спальными вагонами соседствовали ресторан, зал отдыха, спортивный зал с бассейном, вагон для слуг и ботанический сад. Конечно, стоимость билетов была гораздо выше, чем в поездах 2–го или битком набитых 3–го класса, предназначенных для простолюдинов.

Когда время стоянки уже подходило к концу, в одном из проходов, ведущих на платформу, показался молодой человек, одетый в черный военный костюм, усиленный пластинами из рекельмита. Продемонстрировав жетон дежурному, он толкнул вертушку и, быстро миновав платформу, вошел в поезд буквально за секунду до того, как раздалось мягкое шипение и двери закрылись. Если бы не костюм, фигурку юноши можно было бы назвать тонкой, даже девичьей; но за счет рекельмита, плотно облегавшего тело, создавалось впечатление, что мышцы у этого молодого человека развиты чуть лучше, чем было на самом деле. Двигался он легко и уверенно, из вещей при себе имел небольшую сумку, в которой лежала смена белья, охотничий нож и расческа. На поясе – длинный меч в новых ножнах: не только оружие, но и свидетельство происхождения и статуса. Носить холодное оружие такой длины, не считая дворян и высокорожденных, имели право лишь атта; простолюдин, разгуливая по городу с мечом, рисковал на несколько лет загреметь в тюрьму. По лицу становилось ясно, что юноше не больше семнадцати лет. Даже бриться еще не начал. Взгляд – живой, любопытный; губы сжаты в легкую улыбку.

Взглянув на жетон, стюард проводил паренька в спальный вагон. Бегло оглядев свое одноместное купе (столик, стул, узкая кровать, шкаф для одежды, слева – дверь в душ), юноша бросил на кровать сумку, отослал прислугу и вернулся в общий вагон. Электропоезд уже не трясся, и стук колес пропал, сменившись легким свистом, который также вскоре исчез. В задраенных наглухо окнах нельзя было видеть светящихся кругов, окольцовывавших туннель через каждые пятьдесят футов. Поезд набрал такую скорость, что свет и тьма за окнами сливались в одно, но юноша знал, что именно эти кольца поддерживают их во время пути. Поезд не ехал: отойдя от станции и быстро набрав скорость, он взлетел, будучи уловлен особым полем, которое генерировали электрические кольца. Кольца создавали своего рода энергетическую трубу – еще один невидимый, нематериальный туннель внутри обычного подземного туннеля. Попав в трубу, поезд мог развить скорость до трехсот миль в час и даже более. Если бы не остановки в городах между Рикином и Геилем, они бы, наверное, добрались до столицы часов за десять, а так – путешествие займет больше суток.

Юноша не скучал – ему все было интересно. В общем вагоне находилось человек пятнадцать дворян, и просторное помещение длиной в сто двадцать футов, а шириной – в тридцать, казалось почти пустым. Справа и слева – мягкие сиденья и круглые деревянные столики, разделенные перегородками; белые панели на стенах и ажурные занавески, светильники в форме гладиолусов. Двигаясь по коридору между столиками, молодой человек увидел семью (двое малышей, прильнув к окошкам, изо всех сил пытались разглядеть что–нибудь в темноте), пожилого дворянина, читающего книгу, даму средних лет со своей служанкой, двух молодых людей, так похожих друг на друга, что сразу становилось ясно – братья… Он почти дошел до конца, как вдруг остановился, заметив девушку, – надо признать, весьма миловидную. Каштановые волосы с кудряшками, открытое лицо и карие глаза. Юноша повернул назад и занял место напротив. Кажется, девушка немного удивилась.

– Добрый день, – улыбаясь, сказал он. – Меня зовут Лийеман. А вас?

– Миналь, – ответила девушка. – Миналь из семьи Шерибо, – добавила она, надеясь, что и молодой человек в ответ назовет свою фамилию.

Но вместо этого он сказал, рассматривая ее лицо:

– А вы довольно симпатичны. Вы замужем?

– Вы всегда так прямолинейны? – Миналь невольно улыбнулась. Несмотря на начало беседы, Лийеман не казался грубияном. В нем было какое–то природное обаяние, располагающее к себе; он вел себя совершенно естественно и непринужденно.

– Да, – сказал Лийеман. – Вы мне понравились, и я подумал, что вам будет приятно об этом услышать.

Продолжая улыбаться, она почувствовала, что краснеет. Ей и вправду было приятно.

«Все–таки, как здорово, что нас пригласила принцесса, – подумала Миналь. – Иначе я бы умерла от скуки в нашем родовом поместье… Как все–таки замечательно выбраться в большой мир. Мы еще до Геиля не доехали, а уже – такая интересная встреча».

– Я из семьи Варглат, – сказал юноша. – Вряд ли вы что–то о нас слышали.

Миналь покачала головой, подтверждая: ничего.

– У нас небольшое поместье на юге, практически на берегу Внутреннего Моря. Живописно и… безлюдно. А вы не хотите со мной пообедать? Пойдемте. Я с утра ничего не ел, наверное, вы тоже?

– Нет, я не могу. Я… – Миналь осеклась, увидев фигуру в проходе.

Остановившись перед столиком, темноволосый юноша в коричневом камзоле с высоким воротником с неприязнью разглядывал Лийемана. Лийеман ответил безмятежным взглядом. «Брат или жених? – подумал он. – Надеюсь, не муж…»

– Что вам нужно? – бросил темноволосый. Левая рука на поясе – рядом с рукоятью меча.

– А вам?

У темноволосого сжались челюсти.

– Подождите! – попыталась вмешаться Миналь. – Это…

– Кто вы вообще такой? – пренебрежительно поинтересовался темноволосый.

– Вас интересует мое имя?

– Нет, нисколько не интересует. Будьте добры, сейр, покиньте это место. Вас сюда никто не приглашал.

В глазах Лийемана загорелись опасные огоньки. Он поднялся и, также положив руку на пояс, четко произнес:

– Я – Лийеман–сейр–Варглат–Кион, и я буду находиться там, где сочту нужным.

Он был ниже своего соперника на полголовы.

– А я, – с тихой угрозой в голосе произнес темноволосый, – Минкард–сейр–Гелаш–Кион. И если вы не перестанете докучать нам, я вышвырну вас отсюда.

– Минкард! Не надо!.. – Перепуганная девчонка пыталась еще что–то сказать, но ее уже давно никто не слушал.

– Очень хорошо. – Лийеман широко улыбнулся. – В таком случае, я думаю, нам стоит поискать пустое помещение… попросторнее.

Минкард презрительно скривил губы.

– Ну что ж, идем… те. – От желания размазать эту наглую улыбку по столь же наглому лицу он едва не забыл о вежливом обращении. Между тем, делать этого нельзя было ни в коем случае. Ведь обратившись к сопернику на «ты», он не поставит его ниже себя; но о себе самом заставит думать как о человеке, которому свойственны манеры простолюдина… Ну уж нет! Он не даст повода посмеяться над собой. Он убьет… нет, лучше – искалечит… этого молокососа честно, с соблюдением всех формальностей.

Ну, почти всех.

Секундантов в этом поезде им все равно не найти.

Лийеман уже шел к двери в соседний вагон, и Минкарду не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Миновали ресторан, где народу было приблизительно столько же, как и в вагоне для отдыха. Следующий вагон был разделен на три части. Сначала – пятнадцать шагов по узкому коридору, справа и слева – душевые кабинки, где можно помыться и переодеться. Затем – открытое пространство, деревянный пол, у стен – спортивные снаряды, крутящиеся столбы и гири, в дальней части помещения – бассейн. И никого нет.

Здесь, в спортивном вагоне, они и остановились. В пяти шагах от бассейна.

– Сейр, я пощажу вас, если вы немедленно принесете мне свои извинения, – снисходительно произнес Лийеман.

– Я? – Минкард усмехнулся, после чего отстегнул ножны, чтобы не мешали, вытянул меч, а сами ножны положил на пол, поближе к стене – спотыкаться о них в самый ответственный момент боя ему совсем не хотелось.

Когда он повернулся, то увидел, что Лийеман стоит на прежнем месте, только теперь у него в правой руке – обнаженный клинок. Ножны сняты и лежат на полу сзади.

– Я пощажу тебя… тьфу… – Минкард почувствовал, что краснеет. Улыбка на лице Лийемана его окончательно взбесила. Ну кто только придумал эти идиотские правила вежливости?!. Отец уверял, что так ведут себя все аристократы в метрополии, притом с самого рождения, но Минкард в это не верил. В метрополии полно адских демонов, какая уж тут куртуазность? Сложно представить себе тварь из преисподней, которая, собираясь позавтракать вами, озаботится при этом всесторонним соблюдением этикета…

Но, как бы ни вели себя в подобных случаях хеллаэнские демоны, Минкард понимал, что «куртуазную часть» поединка он уже проиграл. Одна малюсенькая оговорка – и самодовольная ухмылка расплывается на лице этого худощавого придурка! Улыбка, которую стереть можно только кровью… желательно, кровью Лийемана.

– Если вы извинитесь, я сохраню вам жизнь, – как можно спокойнее произнес Минкард. На самом деле внутри все клокотало.

– Никакой магии?

– Никакой магии.

Оба сделали синхронные движения – свободной левой рукой, повернув кисть к себе, начертили в воздухе три нисходящие спирали. Закрепили заклятья. Это была простейшая сдерживающая сеть, которую каждый наложил на себя для того, чтобы не поддаться искушению уже в ходе боя нарушить правила и прибегнуть–таки к волшебству. Самостоятельно освободиться от сети можно секунд за пять–десять: но, само собой, промежутки между ударами не будут такими долгими.

Поскольку никто, естественно, извиняться не собирался, поединок можно было считать начавшимся.

– Приступим, – улыбнулся Лийеман.

Сблизились. Минкард держал оружие низко, кончик клинка был устремлен куда–то в область колен соперника. Перекрестие меча Лийемана находилось на уровне шеи, сам клинок направлен вверх и назад; второй рукой Лийеман сжимал круглое навершие на конце рукояти.

Еще шаг…

Высверки стали, звон и шелест металла. Разошлись. Теперь оружие у обоих находилось примерно на одном уровне – чуть под углом вверх, в направлении глаз соперника. Минкард сдвинулся в сторону, Лийеман повторил его движение, но в обратном направлении. Три шага. Кончики мечей почти касались друг друга. Губы Минкарда плотно сжаты, лицо ничего не выражает. Лийеман улыбается.

Еще одна короткая сцепка и опять ничья. Затем сейр–Гелаш предпринял быструю и мощную атаку, и Лийеман отступил. Минкард продолжал давить – он уже понял, что в скорости ему с худощавым юнцом не сравниться, но надеялся выиграть в силе. Он наносил сокрушительные рубящие удары, не жалея клинка. Лийеман не пытался блокировать атаки – он либо уклонялся, либо ухитрялся мягко отводить клинок противника. Минкард почти прижал его к стене, когда очередная атака рассекла воздух. Лийеман ускользнул от удара, нырнув под руку с летящим мечом. Поворачиваясь к нему и выставляя перед собой меч для защиты, Минкард вдруг почувствовал на бедре что–то мокрое. Бросил взгляд вниз – кровь. Он даже не ощутил прикосновения тонкого, заточенного как бритва лезвия.

– Сейр, а вы довольно неуклюжи, – с довольной улыбкой сообщил ему Лийеман.

Из горла Минкарда вырвалось глухое рычание. Не обращая внимания на рану, он бросился вперед, обрушив на противника град беспорядочных ударов. Кончик лийемановского меча рассек ему куртку, но сейр–Гелаш не заметил и этого. Ему наконец удалось вынудить Лийемана поставить жесткий блок. Несколько мгновений они стояли напротив друг друга: Минкард давил весом и всей своей силой, Лийеман не отступал. Минкард врезал левой, попав противнику в челюсть. Лийеман отлетел – на его лице было написано удивление. Минкард бросился на поверженного соперника, но сейр–Варглат, уйдя от удара, резво вскочил на ноги.

Вновь закружились вокруг друг друга в центре спортивного зала. Оба тяжело дышали. Лийеман осторожно касался языком разбитой губы, Минкард слегка приволакивал ногу.

Очередная короткая сцепка с нулевым результатом.

Минкард понимал, что ему нельзя затягивать поединок – чем дальше, тем больше он будет слабеть – и собирался предпринять еще одну сокрушительную атаку. Лийеман ждал, намереваясь подловить его еще разок на какой–нибудь ошибке.

– Остановитесь!

По проходу между душевыми кабинками к ним бежали какие–то люди. Но дуэлянты и не подумали прекращать бой. Минкард, занеся меч, с ревом бросился вперед. Лийеман отпрыгнул, затем качнулся вперед, к приближающемуся сопернику. Минкард едва увернулся от прямого колющего выпада, его собственная атака сбилась. Не успел он поднять оружие, как почувствовал, что его кто–то держит. В тот же момент крепкие руки схватили и Лийемана.

Здесь было пятеро мужчин – двое дворян, один слуга и два стюарда, и две женщины поодаль, в одной из которых Лийеман узнал Миналь.

«А, так вот кто нас застучал…» – догадался юноша. Он испытывал сложные чувства. Во–первых, его злило то, что прервали поединок. Во–вторых, обвиняющий и немного испуганный взгляд Миналь был одновременно и приятен, и неуместен. Ему не хотелось сердить девушку – ведь она была такой миленькой… В–третьих, в глубине души он понимал: то, что поединок прервали, к лучшему. С учетом того, что не было секундантов, в случае смерти одного из них второго просто обвинили бы в убийстве. Так что он был почти удовлетворен.

Почти.

Сильный темноволосый мужчина взял Минкарда за волосы – по тому, что парень не сопротивлялся, Лийеман догадался, что мужчина, вероятно, его отец.

– Что ты себе позволяешь?! – рявкнул отец Минкарда. Бегло взглянул на Лийемана. Процедил: – Как два петуха…

– Выбирайте выражения! – крикнул Лийеман. Дернулся, но вырваться не удалось – напротив, хватка тех, кто держал его, стала сильнее.

Высокий мужчина добавил еще пару ласковых слов в адрес своего сына и его соперника. Минкард стоически молчал. Оскорбленный до глубины души Лийеман крикнул отцу Минкарда, что вызывает его на бой, и вновь попытался вырваться, но на его потуги не обратили внимания. Только когда мужчина и Минкард покинули спортивный вагон, Лийемана отпустили. Миналь с упреком посмотрела на него и ушла вслед за женщиной – вероятно, какой–то своей родственницей. Второй дворянин и стюард, убедившись, что Лийеман прямо сейчас не собирается ни на кого нападать, покинули вагон вслед за ними.

Лийеман привел себя в порядок, склонившись над бассейном, промыл опухшую губу и с удовольствием подумал: «Всего час в пути, а я уже успел познакомиться с девушкой и подраться на дуэли. Отлично!..»

У него были самые радужные предчувствия относительно своего грядущего пребывания в столице при дворе принцессы Идэль–лигейсан–Саутит–Кион.