Последние две недели брат Байлар не находил себе места: с таким трудом собранное им войско, устав ждать начала обещанной великой войны, постепенно выходило из–под контроля. Ладно пираты — привыкшее к долгому ожиданию добычи сборище мерзавцев всех мастей можно было успокоить, выкатив на песок рядом с их лагерями бочки с выпивкой. Употребив внутрь омерзительное по вкусу пойло, островитяне роптать не переставали, но делали это заметно тише. И без особого задора — по большому счету, ежедневное безделье и пьянство устраивало абсолютное большинство экипажей. Исключение составляли их капитаны — претендующие на обещанную долю от добычи, они в среднем два раза в сутки появлялись перед шатром десятника Ренка и интересовались датой начала боевых действий. А, услышав очередное «скоро», пытались вытребовать себе дополнительную долю «за ожидание».

Заметно сложнее было с дикарями — каждый вечер, не дождавшись появления на горизонте корабля с посыльным от сотника Игела, брат Байлар скрежетал зубами и клял свое счастье. Ибо то, что творилось во всех лагерях Ар'нейлов, можно было передать только одним словом — «ужас». Три с лишним тысячи воинственно настроенных людоедов, изнывая от безделья, слонялись по лагерям, задирая обеспечивающих их продовольствием островитян и требуя обещанной крови от всех встречных не–дикарей. Причем если в первые дни после прибытия на архипелаг возникающие между двумя частями огромной армии трения были почти незаметны, то по прошествии полутора недель проблемы стали серьезнее некуда. Например, третьего дня один из интендантов пиратов обнаружил рядом с палаткой вождя одного из племен свежеобглоданные останки человека и чуть не лишился чувств. На следующий день пропало два матроса со шхуны, стоящей на якоре рядом с островом Косого Отрога. В тот же день сам брат Байлар, проходя мимо ужинающих дикарей, заметил человеческое бедро, жарящееся над костром. И это было не самым худшим — пропажа пары десятков местных жителей его совершенно не пугала. А вот недовольство вождей Ар'нейлов, нарастающее с каждым днем, вызывало в нем панический ужас.

Поэтому, привязывая к лапке предпоследнего оставшегося у него почтового голубя донесение, он мысленно повторял фрагменты написанного им текста:

…Напряжение в армии стало критическим. Через сутки, максимум двое, ситуация станет неуправляемой. Если ДО этого момента я не получу вашего приказа, то начну боевые действия самостоятельно, действуя согласно ранее утвержденному плану. Иначе мы потеряем единственный шанс повлиять на ситуацию в регионе…

— Вроде все достаточно понятно… — вздохнув, пробормотал он себе под нос, и, выйдя из шатра, выпустил птицу в воздух. И еле удержался от того, чтобы не схватиться за рукоять топора: со стороны лагеря дикарей по направлению к нему неслась толпа вооруженных воинов с копьями наперевес. И, судя по их лицам, проблемы, о возможном начале которых он не раз информировал брата Игела, уже начались.

— Голос Большого Белого Отца Из–за Бурного Моря! — остановившись в одном шаге перед ним, один из вождей Ар'нейлов, имя которого вдруг вылетело у монаха из головы, с силой воткнул древко своего копья в землю. — Этой ночью Трусливые Женщины, Прячущиеся На Больших Лодках, взяли четыре Руки и два Пальца жизней моих воинов. И похитили одну Руку и один Палец. Их кровь взывает к мести. Ты и твои люди с нами или против нас?

Десятник Ренк похолодел: выбирать между Ар'нейлами и островитянами надо было немедленно. Ибо в глазах стоящих перед ним воинов плескалось плохо сдерживаемое безумие.

— Вы уверены, что это были они? — стараясь немного протянуть время, и с трудом удерживая на лице маску уверенности в себе, поинтересовался он.

— Мои воины бились, как песчаные львы. И забрали в края вечной охоты две Руки и четыре Пальца врагов. Вот их печень, Голос!

Кинув взгляд на окровавленный кусок мяса, зажатый в руке вождя, брат Байлар мысленно застонал: тянуть время больше не получалось, так как высказанное вслух сомнение в принадлежности печени островитянам было бы прямым обвинением вождя Ар'нейлов во лжи. А, значит, надо было давать ответ!

— Кровь твоих воинов требует мести… — приняв решение, зарычал он. — Трусливые Женщины, Прячущиеся на Больших Лодках, заплатят за жизни наших братьев. Этой же ночью…

— Я в тебе не сомневался, брат!!! — счастливо оскалился вождь, и, вырвав из земли копье, издал леденящий душу вопль. Рев доброй сотни глоток его соплеменников тут же поднял с насиженных мест всех птиц в округе.

Не дожидаясь, пока утихнет восторг его соплеменников, Ар'нейл ткнул пальцем куда–то за соседний шатер и ухмыльнулся:

— Две Большие Лодки, Плавающие по Бурному Морю, наверное, уже мои… Твои люди умеют ставить Большие Тряпки, Способные Ловить Ветер?

— Думаю, да…

— Отлично. Значит, на закате можно будет отплывать… А пока я приглашаю тебя вкусить первую кровь…

Как оказалось, выражение «вкусить первую кровь» было не иносказательным. Тела матросов, пытавшихся оборонять корабли, расчленялись ритуальными ножами прямо на глазах старающихся сохранить лицо монахов и тут же, сырыми, употреблялись в пищу! Сразу же после «трапезы» Ар'нейлы принялись водить хороводы вокруг составленных в пирамиды копий, орать жуткие по кровожадности песни и точить и без того содержащееся в идеальном состоянии оружие. Кстати, приняв согласие брата Байлара за выражение уважения к своему народу и обычаям, вожди племен Ар'нейлов решили ответить тем же. Естественно, в их понимании. И к ужину преподнесли неприятный сюрприз: делегация из пары сотен самых уважаемых воинов союза племен, возникнув возле шатров монахов, преподнесла своим братьям по оружию лучший подарок. Окровавленные сердца самых лучших воинов из числа поверженных в бою членов команд парусников! И если прошедшие процедуру Просветления рядовые воины съели их без каких–либо эмоций, то и десятник Ренк, и брат Алир, по своему статусу обошедшиеся почти без внимания брата Гильена, вынуждены были пережить несколько неприятных минут. И, сдерживая тошноту, съесть резко пахнущее какими–то травами человеческое мясо. При этом улыбаясь и благодаря гостей за проявленное уважение. Мысль о том, что такой ужин все–таки лучше, чем мучительная смерть под копьями уязвленных в лучших чувствах Ар'нейлов, неплохо способствовала аппетиту. По крайней мере, после окончания мероприятия среди зрителей не оказалось ни одного недовольного. А, значит, одной из возможных проблем в отношениях с союзниками все–таки удалось избежать…

…Забитые дикарями корабли отошли от берега перед самым закатом. С таким расчетом, чтобы достигнуть соседнего острова, вершину которого в ясную погоду можно было увидеть на горизонте, не позже полуночи. Вожди дикарей, приблизительно представляя, где находится самый крупный лагерь пиратов, хотели подобраться к нему на рассвете.

Стоя рядом со штурвалом, брат Байлар с ужасом наблюдал, как тяжело разрезает волны идущая первой «Озерная дева». Желающих отомстить оказалось так много, что для того чтобы погрузить на корабли как можно больше солдат, монахам пришлось выбросить за борт все, что их «союзники» посчитали «ненужным грузом». От переборок и надстроек и до части такелажа. По мнению их вождей, чтобы добраться до большинства окрестных островов, достаточно было одного паруса, а долговременные планы Черной Сотни и необходимость доплыть до побережья королевства Нианг их беспокоили мало. В общем, за борт отправились даже «лишние» мачты. Поэтому оба корабля со стороны напоминали жертвы сильнейшего шторма — по одной мачте и парусу, полуразобранные корпуса, до отказа набитые людьми. Медленно, но уверенно двигающиеся в нужном направлении. Что вселяло в души дикарей несказанную радость.

Все недолгое плавание до Песчаной Косы брат Ренк пытался понять, правильно ли он поступил, выбрав такого союзника. И неизменно приходил к выводу, что да: после гибели двадцати двух дикарей о союзе пиратов и Ар'нейлов можно было забыть. А, значит, необходимо было делать ставку на кого–то одного. На первый взгляд, союз с пиратами, как с более цивилизованным народом, казался предпочтительнее. То есть, выжив и добравшись до их лагеря, монахам надо было приложить все силы для того, чтобы в начавшейся резне верх взяли островитяне. Однако при ближайшем рассмотрении этот вариант развития событий не давал возможности добиться поставленных перед братом Байларом целей. Во–первых, из–за будущих потерь в живой силе: предупрежденные его людьми пираты должны были оказать дикарям ожесточенное сопротивление, а, значит, побоище гарантированно должно было унести сотни, если не тысячи жизней и с той, и с другой стороны. Во–вторых, в случае победы островитяне вряд ли смогли бы выставить достаточное количество воинов для войны на континенте. А, значит, о планах воевать с Ниангом можно было забыть.

Союз с дикарями, несмотря на кажущуюся нелепость, давал хоть какие–то надежды: вырезав лагерь обидчиков, жаждущие крови и добычи уроженцы Желтого континента могли поплыть бы куда угодно — для них не было никакой разницы, кого убивать, грабить и есть. А, значит, основная цель брата Ренка и его людей — вторжение в Нианг — оставалась достижимой. И потом, кажущаяся неуправляемость дикарей компенсировалась тем уважением, которое заслужил к себе брат Алир. Но даже при всем страхе пиратов перед Орденом надеяться добиться такого же в их среде мог бы только законченный кретин.

В общем, часа через полтора раздумий, решив, что принятое им решение оказалось единственно правильным, и слегка воспрянув духом, брат Байлар сел на все еще хранящую тепло солнца палубу, прислонился к борту и задремал…

…Передвигаться по густому тропическому лесу, покрывающему две трети Песчаной Косы, было практически невозможно — безумное переплетение стволов, лиан и листвы, которое в этих широтах называлось лесом, было почти непроходимо. Будь его воля, брат Байлар никогда бы не сунулся в это зеленое царство. Тем более ночью: ядовитые змеи, насекомые и шипы колючих растений делали каждый шаг смертельно опасным. А Ар'нейлы не только сунулись, но и прошли под его сенью весь путь до лагеря пиратов. Бесшумно, словно призраки. И хотя без происшествий не обошлось — двоих уроженцев пустыни укусили змеи, а один поцарапался об ядовитый шип, — три потерянные жизни никого особенно не впечатлили. Дикари, удостоверившись в смерти своих сородичей, выделили по два человека на тело для того, чтобы их унесли обратно к кораблям и бесстрастно продолжили движение.

Пытаясь повторять движения идущего перед ним воина, брат Байлар чувствовал себя адептом начальных посвящений — под босыми ногами скользящего между стволами дикаря не хрустели даже сухие ветви, а под его сапогами умудрялась трещать даже свежесорванная листва. Кроме того, воин умудрялся что–то видеть даже в полной темноте, а Ренк постоянно натыкался на торчащие поперек «тропы» ветки или растущие не там и не так стволы. Поэтому к моменту, когда отряд выбрался на опушку, настроение у него испортилось окончательно и бесповоротно. И начала атаки он ждал с нетерпением. Чтобы иметь возможность сорвать злость хоть на ком–нибудь.

За четверть до того, как первые лучи восходящего солнца окрасили небосвод в бледно–розовые тона, все, кто добрался до лагеря, заняли свои позиции. У большинства шалашей из огромных листьев пальм, в каждом из которых ночевали по десятку пиратов, пряталось по паре дикарей. А возле каждого из деревянных строений, построенных для офицерского состава — по пять–шесть. И вся эта огромная масса жаждущих крови людей умудрялась не издавать ни звука.

— А–а–о–о–е–е!!! — дикий вопль одного из вождей Ар'нейлов разорвал тишину, и над спящими под навесами людьми взметнулась остро отточенная сталь.

— Сме–е–ерть!!! — слитный рев тысяч глоток БОДРСТВОВАВШИХ и ГОТОВЫХ К АТАКЕ пиратов заглушил боевой клич врывающихся в хижины дикарей…