Глава 47
Вовка Глаз
В отличие от большинства своих друзей детства, я никогда не мечтал стать космонавтом. Ни в школьные годы, ни когда вырос. Может быть, потому что однажды сравнил расстояние от Земли до Луны с высотой орбиты, на которой моталось большинство рукотворных спутников, и офигел. Сидеть в консервной банке, чиркая задницей по верхнему краю атмосферы, и гордо называть себя покорителем космоса мне лично было бы в падлу. Да и межпланетные перелеты, описываемые в литературе, меня тоже не прельщали – бесконечное ожидание короткого мига приземления мне лично совершенно не улыбалось. А космические сражения, в которых противоборствующие стороны шмаляли друг в друга ракетами, лазерами и всякими там полями, мне казались верхом идиотизма – будь у меня желание видеть своего врага только в прицеле, я бы пошел служить, скажем, в ракетчики. Поэтому весь перелет до Глаза Ночи и обратно я чувствовал себя Белкой и Стрелкой в одном лице, разве что без датчиков на заднице и на остальных, не менее интересующих ученых местах. Отсутствие возможности как-то влиять на ситуацию, полная слепота и глухота в доставшем до смерти корвете, дурацкая пленка на лице, из-за которой нельзя было ни поесть, ни попить, ни, блин, жену поцеловать! Хотя, судя по взглядам, которые бросала на меня Беата с момента начала допроса пленной локкры, надеяться на поцелуй в этой пятилетке мне явно не стоило. Зато вместо дурацкого ожидания момента, когда атакующая собственный корабль пехота локкров взорвет эту лоханку к чертовой матери, мы с относительным комфортом летели к Ронтару. Ну да, идея простимулировать первого пилота, или кем он там являлся, и навигаторшу, оказавшуюся весьма упертой особой, принадлежала мне. И способы, которыми я этого добился, были… ну несколько грубоваты. Зато мы получили результат! Ценой пары отрезанных пальцев и нескольких минут на грани болевого шока пилот стал на редкость понятливым и послушным. Ну а дамочку пришлось прищучить посерьезнее. Но, как ни странно, сломить до конца мне ее не удалось – помешала эта чертова женская солидарность напополам с ревностью. В общем, локкра нам помогала, но… спускать с нее глаз не стоило ни на секунду. А Беспалый, «работать» с которым мне почему-то никто не мешал, стал заглядывать в глаза и всячески пытался предвосхитить наши желания. Жалко только, последние минут сорок перед стартом с Глаза Ночи он провалялся без сознания – тогда бы мы не оставили этих на редкость шустрых пехотинцев в джунглях, а попытались бы их уничтожить, используя бортовое вооружение корабля. Впрочем, выбитая из обоих пленных информация о том, что один истребитель с десятью пехотинцами и пилотом уже целые сутки как куролесит на Ронтаре, заставила Олега максимально ускорить взлет. И мои подозрения насчет того, что эти, оставшиеся недобитыми гнусы еще попортят нам немало крови, я решил оставить при себе…
В общем, добрую половину перелета я провел в рубке, пытаясь разобраться с системой управления вооружения корвета, но, поняв, что с моим знанием локкрского языка канонир из меня не выйдет, ограничился тем, что заставил Беспалого показать, в какой последовательности активируется система автоматической защиты. И как заставлять компьютер этого летающего корыта отслеживать и атаковать одиночные цели типа их же собственного пехотинца. А часа за четыре до момента выхода на орбиту Ронтара я сообразил, что надо бы отключить наверняка имеющуюся у них систему опознавания – «свой-чужой». И, проявляя чудеса изобретательности, мастерское знание пантомимы и языка жестов, заставил-таки этого чудика перепрограммировать компьютер. Проверить результат оказалось несложно – десяти минут, которые корвет проболтался на какой-то там орбите, мне вполне хватило, чтобы выкинуть один из скафандров через шлюз наружу и расстрелять его из какой-то мегапушки. Пилот, наблюдающий за моими действиями из кресла перед своим пультом, облегченно утер со лба пот – мое обещание выкинуть его из корабля наружу в том случае, если я не добьюсь желаемого результата, оказалось весьма убедительным.
А вот Олегу приходилось гораздо сложнее – хитрая, как сто китайцев, локкра тупила на каждом шагу. Вообще, если бы не мое присутствие в рубке, она не нашла бы Ронтар, не сообразила бы, что мы требуем подкинуть нас именно сюда, у нее сломался бы курсовой компьютер и вообще хрен бы мы куда взлетели. А с моей помощью она все-таки выполняла наши требования. Но сам процесс объяснения каждого термина лег на Коренева. Или Коррина, как звучала его фамилия на Элионе. Обложившись блокнотами и пишущими инструментами локкров, кстати, весьма похожими на земные световые указки, только выжигающие на подобии писчей бумаги четкий черный след, Олег непрерывно что-то рисовал, записывал, периодически тыкая тетку носом в уже обсужденные понятия. Маша и Беата, тоже не покидающие рубку, в основном бурчали по поводу нашей жестокости, хотя, если спросить меня, гуманнее, чем мы, обходиться с такими падлами было просто нельзя. Где шарахались остальные, я не знал – было не до того…
К Ронтару подошли с ночной стороны. Для разнообразия поглазев на обзорный экран, где, приглушенный светофильтрами, тускло светился полумесяц освещенной части планеты, я с интересом уставился на рисунок континентов, выполненный руками криворукого художника Олега, на котором он схематически изобразил положение острова Черной Скалы, куда, собственно, и надо было посадить корабль. Рисунок выглядел чудовищно. Однако на мое заявление, что у техники Олега были подражатели среди кроманьонцев и неандертальцев, я получил весьма распространенный ответ, щедро усыпанный отглагольными прилагательными сексуального характера, и просьбу разбежаться по Дорогомиловке и с разгону долбануться головой об МИД. Подискутировать по этому поводу мне не удалось из-за угрозы Маши меня придушить ее же «собственными руками». Быстро сообразив, что в принципе руки могут оказаться не только ее, а, скажем, ее благоверного, я благоразумно заткнулся. Вернее, докопался до сидящей неподалеку Беаты. И таки схлопотал. Правда, обошлось легким подзатыльником, но оставаться среди людей, абсолютно не обладающих чувством юмора, мне тут же расхотелось. Однако свалить к бездельнику Угги мне не разрешили – мое «развратное величество» очень уж хорошо способствовало послушанию навигаторши.
Приземление получилось очень даже ничего. Правда, на обзорном экране вместо острова Черной скалы я увидел какой-то другой!
– Ты что, охренел? – выслушав мой вопрос по этому поводу, поинтересовался Олег. – Покопайся в своей бестолковке. Там есть хоть какой-нибудь способ связаться с Академией с этого корыта? Во-во! И мне такого не записали! А получить в пузо пару ракет или залп еще какой-нибудь хрени мне что-то очень не хочется!
Покопавшись для порядка в той информации, которую нам закинул на подкорку Джо перед вылетом на Глаз Ночи, я и вправду ничего нужного не нарыл. Поэтому, вздохнув, начал напрягать извилины, пытаясь понять, как же умудриться и рыбку съесть, и… запить ее белым вином. В смысле добраться до Академии, и побыстрее, причем не нарвавшись на истребитель локкров и на «оружие возмездия» защитников острова Черной скалы. Однако мой процессор тупил не по-детски: ничего путного я предложить не смог. А вот Маша, немного подумав, озадачила нашего штатного переводчика с локкрского довольно простым вопросом:
– Спроси эту обезьяну, видит ли она на радаре или еще каком приборе их истребитель.
Олег, вздохнув, снова взялся за «перо». А через пару минут ожило бортовое «радио» – многоголосый гам, раздавшийся под потолком, заставил меня взяться за меч и нехорошо посмотреть в сторону сразу побледневшей локкры. К моему удивлению, орать что-нибудь героическое своим соплеменникам она не стала, а вместо этого, вздохнув, взяла «перо», набросала на бумаге контур истребителя и перечеркнула его крест-накрест…
– Однако! – восхитился Олежка. – Если я ее правильно понимаю, то Джо и его компания каким-то образом умудрились сбить их истребитель? Это радует!
– Ну раз в эфире столько голосов, то их система спасения наверняка катапультировала весь экипаж, – буркнул я. – А огневой мощи у них достаточно, чтобы сровнять с землей не только здание Академии, но и пару десятков местных городов. Че делать будем?
– Ну проплыть полторы сотни километров до Черной скалы можно на их планетарном танке. Но тогда придется разделиться – кто-то должен будет остаться охранять корвет.
– Кстати, а что если пехотинцы локкров сейчас находятся около Академии? – поинтересовалась Маша. – Тогда танк, иод завязку загруженный мясом, они с кайфом разнесут в пух и прах… Нас, конечно, катапультирует, но без навыка обращения с их скафандрами вряд ли это как-нибудь нам поможет… А без них падать с большой высоты будет несколько больновато…
– Вам, женщинам, хорошо… – сделав серьезное лицо, сказал я. – Приземляться мягче… Вон какие задницы отрастили…
– Хвостик! Можно я его убью? – нахмурившись, спросила Маша у Беаты и, не дожидаясь ответа, направилась ко мне, сжав маленькие, но на редкость острые кулачки.
– Только после меня… – Моя дражайшая супруга, не тратя время на то, чтобы до меня добраться, бросила в меня метательный нож, увернуться от которого мне удалось с большим трудом. Зато от рукояти второго, летящего следом, уйти не удалось – она с треском соприкоснулась с моим лбом и высекла из него кучу искр. Или мне это показалось? Трудно сказать, потому что здраво рассуждать я временно оказался не в состоянии, – оказавшись на полу под грузом двух женских тел, я еле успевал отбиваться от половины ударов…
– Может, хватит? – коротко рявкнул Олег, спасая меня от гнева разъяренных девиц. – Вы без шуток хоть час прожить в состоянии?
– А что он издевается? – хором взвыли девушки, без особого энтузиазма прекратив отвешивать мне тумаки.
– Блин, нашли время… Что делать будем? Думайте!
– Может, заставить эту красотку включить радио и попробовать поорать во всех диапазонах – вдруг Джо расконсервировал оборудование Академии?
– А это тебе за «красотку». – Тяжелая рука моей супруги отвесила мне такой подзатыльник, что я всерьез задумался о возможности заработать тяжелое сотрясение мозга.
– Пожалуй, шанс есть. И мы ничего не теряем – вряд ли локкры не доперли, что их корвет захвачен… – пробормотал Коренев. – Как бы ей это все объяснить? Ладно, попробую… А вы, чем страдать херней, занялись бы чем-нибудь полезным!
– Например? – поинтересовался я, потирая вспухающую на лбу шишку.
– Да хоть с управлением танка разберись! – зарычал он.
– Не вопрос… – пожав плечами, обиделся я. – Только вот оттащи эту курицу от пульта. А то как бы чего не накуролесила, пока меня нет…
Место механика-водителя планетарного танка отличалось от такого же места, скажем, в БМП, как пингвин от страуса, – две боевые машины со сходными функциями, а оформление разное. Единственное, что мне безусловно понравилось в изделии локкров, – это удобное кресло, рухнув в которое я почувствовал жуткое разочарование от отсутствия передо мной телевизора и десятка банок с пивом. Правда, матово блестящая поверхность передо мной оказалась экраном, на который выводилось изображение с доброго десятка камер, но вот посмотреть по нему какую-нибудь веселую киношку было, к моему искреннему сожалению, невозможно. Рычагов управления или, на худой конец, руля я не нашел. Как и педалей. Вместо них на подлокотниках кресла были расположены две вращающиеся полусферы с добрым десятком выпуклостей разной формы и размеров, весьма удобно ложащиеся под пальцы. Беспалый, расположившийся в кресле слева от меня, скорчил уморительную морду и жестами попросил разрешения завести эту таратайку. Для этого ему пришлось прикладывать руку к консоли и ждать подтверждения прав доступа. Немного подумав, я решил, что быть бесправным на собственном корабле мне как-то не очень нравится, я потребовал дать полный доступ и мне. В результате десятиминутного кривляния перед честно пытающимся сохранить оставшиеся пальцы пилотом я все-таки умудрился растолковать ему поставленную перед ним задачу, и вскоре танк с удовольствием откликался на мои прикосновения – заводился, активировал и деактивировал систему ПРО, радары и тому подобную дребедень. А потом я начал разбираться с каждым прибором по отдельности… Вскоре оказалось, что для управления всем хозяйством танка достаточно одного человека. Правда, обладающего соответствующими навыками и опытом. Лично у меня получалось либо контролировать движение, либо делать что-нибудь еще. Хорошо еще, что в трюме не было второго танка – я смог попробовать подвигаться в разных направлениях и даже полетать – как я понял, танк был способен подниматься над поверхностью метров на десять-двенадцать. Правда, до потолка в трюме было чуть больше пяти, но, по крайней мере, попробовать и этот режим мне удалось. А потом оказалось, что на экран можно вывести телеметрию со шлемов каждого из скафандров корабля, и я, наткнувшись на изображение, передаваемое с камер тех десяти локкров, которые орудовали на Ронтаре, заорал благим матом – эти уроды вели бой прямо в коридорах Академии!
