Глава 18
Прикосновение к Свету
Полупрозрачные белые ткани, которыми был задрапирован зал, добавляли пространства и света помещению, и казалось, что пещера огромна, хотя своды ее ненамного превосходили по высоте тоннели, которые сходились сюда. Пол, в отличие от ребристого пола в тоннелях, был настолько ровный и гладкий, что казался зеркалом, слегка замутившимся от времени. Еще когда они шли сюда, ведомые закутанными в белое служителями, долетевшее пение показалось Сандерсу совершенно невозможным — настолько чисты и прозрачны были выводившие печальную мелодию голоса. Как оказалось, пели несколько женщин и трое молодых людей, в отличие от служителей, не носивших капюшона, но также одетых в белые балахоны. По знаку одного из служителей они замолчали и удалились в один из тоннелей, оборачиваясь и низко кланяясь у порога. Их взгляды могли показаться слишком любопытными — они буквально ощупывали фигуры пришельцев, но когда старший служитель заговорил, многое объяснилось.
«Братство света» оставило поверхность Хлайба почти два десятилетия назад, не выдержав насмешек, непонимания и издевательств, выпавших на долю новой религии. Человек, которого здесь почитали пророком, увел избранных в подземные пустоты, поскольку жизнь на поверхности стала невыносима. Несколько лет братство скиталось по Каналам, подвергалось нападениям «черных» археологов, охотников за органикой, монстров, в которых превратились некоторые обитатели развалин, пока не спустилось на этот уровень. И здесь, наконец, они обрели долгожданный покой и смогли жить, как предписывалось по незыблемым законам, озвученным и записанным пророком Кристофером в своей единственной книге. Поначалу братство насчитывало около трех сотен человек, но постепенно их количество сократилось до сотни — многие умерли, не выдержав непривычной атмосферы подземного убежища, маловеры бежали и их не задерживали, зато остались наиболее убежденные сторонники. И когда пророк Кристофер оставил вновь обретенный мир и вознесся к Создателю, они стали жить по его заветам. Многое пришлось познавать в процессе становления общества — ведь книга пророка была написана им как дневник, и не предназначалась для публичных целей. Но постепенно разночтения Святой Книги остались в прошлом, и теперь толкование ее не вызывало сомнений ни у тех, кто пришел в Каналы вместе с Кристофером, ни у вновь присоединившихся членов братства.
«Впитывайте свет, впитывайте знание, впитывайте добро и тепло человеческое, саму суть его и, преломляя свет этот в душах ваших, освещайте мир вновь обретенный братством!»
Служитель ни разу не сбился на протяжении всей речи, из чего Сандерс заключил, что произносит он ее уже не в первый раз. Лица у служителей и служительниц были бледными, что было вполне объяснимо — лучи солнечного света давно их не касались, но мягкость, с которой они глядели на посетивших пределы братства Полубоя, Сандерса и Викторию, подкупала.
— И если кто-то из вас соизволит присоединиться к «Братству Света», мы с радостью раскроем свои объятья обретенному брату или сестре и поможем всеми силами забыть хаос и тлен, из-за которого и покинули мы поверхность проклятой богом планеты, — завершая речь, объявил верховный служитель.
Лица присутствующих с ожиданием обратились к троим возможным последователям пророка Кристофера. «Да уж, это не толпень вонючих паломников. До чего одухотворенные лица. И где? Здесь, на Хлайбе… — подумал Сандерс, оглядывая собравшихся. — Да, таких умиротворенных ликов не увидишь не то что в Башнях, или в Нижнем городе, а и на самом Новом Ватикане». Глаза людей, казалось, и вправду излучали мягкий свет, и Сандерс неуверенно посмотрел на Полубоя. У него язык не повернулся бы объяснить этим людям, что привела их в тоннели не жажда уединения, не поиски спокойной жизни, а нечто совсем противоположное, и вступать в братство никто из них не собирается.
Полубой выступил вперед, неуверенно повел плечами, кашлянул. Видимо и ему пришлись по душе подземные жители, и не так-то просто было и ему отказывать им на столь доброжелательное приглашение.
— Добрые люди, — начал он, слегка поклонившись, — боюсь, недостойны мы вступить в «Братство Света», потому как привела нас в Каналы не надежда обрести здесь покой, а поиски отщепенца, которому даже там, — Полубой уставил толстый пален в потолок, — даже там не нашлось ему места.
— Ну что ж, — сказал верховный служитель, — путнику братство дорогу укажет, голодного — накормит, уставшего — приютит, а заблудшего светом своим осенит. Как и завещал пророк Кристофер.
— Вот-вот, — кивнул Полубой, — и нам, стало быть, дорогу укажете. А если поможете нам найти злодея многогрешного, благодарность наша вечно с вами пребудет. Зовут его Агламба Керрор…
Ропот, пробежавший по рядам членов братства, показал, что это имя им известно.
— Проходил здесь такой человек, — подтвердил служитель, — давно проходил, но память столь злую о себе оставил, что никак не покинут нас горькие воспоминания. Нескольких братьев лишил жизни этот человек и ушел дальше вниз. И мы с удовольствием покажем вам, по каким тоннелям он проследовал, а пока «Братство Света» хотело бы оказать вам гостеприимство. Много времени это не отнимет, — добавил служитель, увидев нетерпение на лице Полубоя, — скромная трапеза, которую мы приглашаем вас разделить с нами — вот и все, на что потратите вы свое время и силы.
— С радостью принимаем приглашение. — Полубой снова поклонился и присоединился к Сандерсу и Виктории.
— Какие-то они уж очень благостные, — тихо проговорила Виктория.
— Ага, — злорадно воскликнул Сандерс, — вот они, издержки профессии как сказываются — и каждом человеке видеть потенциального врага, это, моя милая, чистая паранойя.
— Сам ты…
— Господа, давайте не будем давать лишних доказательств, что мы явились с поверхности, — сказал Полубой.
Верховный служитель предложил, пока будут накрывать столы, посмотреть, как живет братство. Две служительницы, скромно улыбаясь, повели их по тоннелям, которые были соединены между собой. Некоторые ответвления были закрыты пластиковыми стенами с вырезанными и прикрытыми материей отверстиями. За двадцать лет братство обустроилось вполне прилично — в одном тоннеле у них была даже оранжерея, в которой Сандерс с удивлением увидел овощные культуры. Конечно, растения были чахлые, но по уверению служительниц, плодоносили весьма неплохо.
— Здесь мы выращиваем съедобные грибы. — В темном помещении стоял запах влажной земли.
Служительница зажгла свечу. На стенах висели гроздья блеклых грибов, которые, видимо, и составляли основной рацион членов братства. Виктория смущенно озиралась, явно ожидая какого-то подвоха, Полубой слушал, казалось, с интересом и даже сорвал один гриб и съел, вызвав улыбку сопровождающей женщины.
— Обычно мы их варим, — сказала она, — но можно употреблять и в сыром виде.
Лишь за одну перегородку их не провели. Как объяснила служительница, там, в отдельной келье, живут послушники, которые пожелали присоединиться к братству, и нарушать их покой во время добровольного уединения нельзя. Возле перегородки на вбитых в стену костылях висело несколько белых балахонов. В эту одежду новопринятые члены братства оденутся, чтобы показать, что помыслы их так же чисты, как белая незапятнанная ткань.
Сандерс задержался возле импровизированной вешалки, провел рукой по одежде. Видимо, все-таки братство поддерживало контакты с поверхностью — не производят же они и ткань здесь, под землей. За балахоном его рука нащупала пустоту, он отодвинул одежду в сторону. Там были ниша, в которой лежали, скорее всего, вещи будущих членов братства. Сверху лежал длинный нож, несколько украшений, свернутая в несколько раз контурная куртка, мелочь, которую обычно носят в карманах. Рука его наткнулась на что-то продолговатое. Сандерс поднес находку к свету и несколько секунд глядел на нее.
— Вас что-то заинтересовало? — услышал он голос служительницы.
— Да… интересный покрой плаща, — нашелся Сандерс, — у меня, знаете ли, хобби, — он доверительно понизил голос, — я коллекционирую одежду необычного фасона.
— О-о, но это вполне обычные балахоны, — улыбнулась женщина, — мы шьем их сами и поверьте, времени на это уходит совсем немного. Простота осветит путь ваш — так сказано в книге пророка Кристофера и мы следуем этому завету во всем.
— Прекрасный завет, — немедленно согласился Сандерс, — непременно возьму на вооружение.
Они догнали Викторию и Полубоя когда те уже входили в общий зал. Вдобавок к постоянному свету, который пронизывал Каналы, в помещении зажгли множество свечей. Несколько накрытых столов радовали глаз разнообразием продуктов. Конечно, разнообразием, в сравнении с бобово-мясным рационом. В основном здесь были грибы во всех видах, но присутствовало и мясо. Обжаренное, с аппетитной корочкой, оно лежало на больших блюдах, украшенное бледной зеленью.
Сандерс подхватил Полубоя под руку и, широко улыбаясь, отвел в сторону.
— Возле помещения, где медитируют послушники, за висящими на стене балахонами есть ниша. В ней вещи послушников, от которых они, видимо, решили отказаться ввиду присоединения к братству. Угадайте, что я увидел среди вещей?
— Э-э…
— Таирский боевой шест.
— Черт возьми!
— Вот именно, — Сандерс засмеялся, словно Полубой удачно пошутил, — я подумал, что вам это будет интересно. Улыбайтесь, Касьян, улыбайтесь. Много вы видели на Хлайбе боевых шестов с Таира?
— Только один.
— Вот и я о том же. А теперь пойдемте к столу, нас уже ждут. Если задумаете посмотреть, что к чему, предупредите — я отвлеку их внимание.
С посудой у отшельников явно дело обстояло неважно: вместо бутылок на столах стояли пластиковые фляги, из которых, по знаку верховного служителя и разлили бледно-розовую жидкость в разномастные чашки и бокалы. Полубоя, Сандерса и Викторию обслуживала одна из приближенных Верховного. Впрочем, понятие «верховный» было здесь чисто номинальным — за столом, да и вообще в братстве, как заметил Сандерс, царила демократия. Если власть Верховного в чем-то и выражалась, так только в почтительном отношении к нему со стороны остальных.
Перед тем как приступить к трапезе, Верховный поднялся с места, огладил жидкую бороду, растущую, как показалось Сандерсу, прямо из кадыка, и произнес своеобразную молитву:
— Приветствуя братьев наших младших, волею пророка Кристофера оказавшихся нашими гостями, возблагодарим его за то, что он проложил их трудный путь через пределы наши. Пройдя очищение, станут они лучами, которые источит «Братство Света», озаряя падшим и заблудшим единственно верную дорогу в грешной жизни. Памятуя слова Кристофера, и неукоснительно соблюдая заветы его, простим во мраке греха блуждающим сомнения их и вознесем молитву, дабы прозрели они и спала пелена черная с затуманенных глаз их. Мы же, со всей кротостью и смирением, поможем им в этом. — Верховный поднял большую чашу с золотым орнаментом по краю и, сделав большой глоток, жестом пригласил всех приступать к трапезе.
Сандерс отпил из бокала с отбитым краем и, приподняв брови, одобрительно кивнул.
— Вполне приемлемо, — заявил он, — напоминает «Моэ э Шандон Империаль», только без газа. Виктория, дорогая, помнишь, мы пили «Моэ» на Ривьере? Вот, весьма рекомендую. Тем более что кроме воды нам долго не придется ничего пить.
Девушка отпила из своего бокала и улыбнулась.
— Да, неплохо.
— Ненавижу шампанское, — буркнул Полубой, накладывая себе полную тарелку грибов и мяса, — меня от него пучит.
— А от пива? — с самым невинным видом спросил Сандерс.
— Никогда! — отрезал мичман, набивая рот мясом.
— Угу… не увлекайтесь так, я сейчас попробую их отвлечь, — Сандерс наклонился к Виктории и зашептал что-то ей на ухо.
Она выслушала, кивнула и чокнулась с ним бокалом Сандерс опустошил свой и служительница немедленно наполнила его снова.
— Достопочтенные братья и сестры, — Сандерс поднялся с места, — позвольте от своего лица и от лица моих друзей, поблагодарить вас за угощение и трогательную заботу о наших душах, блуждавших до сей поры во мраке невежества и дикости…
Полубой удивленно покосился на Сандерса, который продолжал вещать с порозовевшим лицом и загоревшимися глазами. Виктория тоже с интересом слушала и даже порывалась вставить несколько слов, однако Сандерс разливался соловьем и остановить его было невозможно.
— …светом любви и мудрости и падут башни, грехом и алчностью вскормленные. Мы же, преследуя порождение мрака и смрада, злодея, сошедшего в эти светоносные пределы, Агламбу Керрора, обязуемся донести до людей ваши слова и молитвы, если суждено нам будет вернуться из путешествия нашего опасного. Позвольте же поведать вам о том, что привело нас в Каналы.
Обойдя столы и чокаясь с братьями и сестрами, Сандерс приблизился к Верховному служителю, пристроился рядом с ним и принялся живописать злодеяния Керрора, не упуская мельчайших подробностей. Постепенно он завладел вниманием слушателей и многие, покинув свои места, сгрудились вокруг стола, за которым сидел Верховный.
Виктория тоже собрала вокруг себя аудиторию, состоявшую в большинстве из женщин и, как понял Полубой по доносящимся до него обрывкам, рассказывала последние новости Хлайба, упирая на разврат и насилие, о которых она говорила с удивившей мичмана горечью.
Он незаметно огляделся. Чинный порядок, которым началась трапеза, был нарушен. Члены братства, раскрыв рты, внимали рассказчикам, тут же обсуждая услышанное. В помещении повис гул голосов, пламя свечей трепетало, озаряя бледные лица.
Прожевав очередной кусок, Полубой понюхал напиток, который так нахваливал Сандерс, скривился, вытер рот и поднялся из-за стола. Лавируя между столами, он не торопясь направился к тоннелю, где в отдельной келье жили послушники, решившие бросить солнечный свет и присоединиться к свету подземному, прижимая руку к животу и кривя рот так, чтобы любой случайно бросивший на него взгляд мог бы сразу понять, по какому такому делу он удаляется. Перед входом он оглянулся. Нет, на него никто не смотрел, настолько Сандерс и Виктория завладели вниманием слушателей, что было вполне объяснимо — новости доходили до членов братства нечасто.
Полубой отодвинул в стороны балахоны и сразу увидел сложенный боевой шест. Точно такой же он видел у Лив, когда она пыталась помешать им угнать ее глидер. Полубой сжал его в кулаке, снова посмотрел назад и, отбросив закрывающую проход ткань, вошел в помещение.
Здесь не было светлых драпировок, покрывающих стены в зале и он остановился, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Тоннель переходил в небольшой зал, в котором стояли несколько огромных пластиковых емкостей. Полубой подошел к одной и заглянул через край. Емкость была почти до верха наполнена водой — видимо послушники, перед тем, как облачится в белые балахоны, совершали что-то вроде омовения. Самих послушников, однако, здесь не было. Полубой огляделся в поисках помещения, где они могли находиться и замер. До слуха донесся странный звук, будто где-то рядом пропускали воздух через водяной фильтр. Он перешел к следующему резервуару. И здесь вода стояла, почти переливаясь через край. Странный звук раздался снова и теперь Полубой определил направление, откуда он доносился. Подойдя к емкости, он заглянул внутрь и остолбенел.
Из воды на него смотрела Лив Уилер. Черные волосы водорослями окружали ее голову, вода подступала под ноздри, карие глаза с мольбой смотрели на мичмана. Она попыталась что-то сказать, изо рта с бульканьем вырвались пузырьки воздуха. Это был тот самый звук, который привлек его внимание.
— Лив…
Она скосила глаза вниз и вбок. Полубой засучил рукав и сунул руку в воду. Почти сразу он нащупал ее запястье, обвитое ремнем. Вытащив из-за голенища нож, Полубой перерезал ремень, нащупал вторую руку и освободил ее.
— Что ты здесь делаешь?
Лив вынырнула, показав голые плечи и с шумом хватая ртом воздух.
— Ванну принимаю, — зло сказала она, — отвернись.
— Зачем?
— Затем, что я голая! Посмотри, где-то рядом моя одежда.
Полубой огляделся. Комбинезон Лив, аккуратно сложенный, лежал на низкой скамье рядом с резервуаром. Здесь же стояли ее полусапожки. Старательно отворачиваясь, он подал комбинезон девушке. Плеснула вода, послышалось сдавленное проклятие.
— Помоги выбраться.
Он протянул назад руку. Опираясь на нее, Лив выбралась из емкости.
— Ух, черт, голова кружится, — сказала она.
— А что случилось?
— Что-что… посиди сутки в воде, я посмотрю, как ты себя будешь чувствовать, — сварливо ответила Лив, — откуда ты взялся?
— Сандерс увидел твой шест, и пока он там братьям зубы заговаривает, я решил посмотреть, ты это или…
— Я это, я, — Лив шуршала одеждой, притоптывала ногой, надевая полусапожки, — все, можешь поворачиваться.
Полубой обернулся. Лив, наклонившись, отжимала длинные волосы. Комбинезон облепил мокрое тело, рельефно обрисовав полную грудь, крепкие мышцы на руках, плоский мускулистый живот.
— Что вы здесь делаете? — спросила Лив, завязывая волосы узлом на макушке.
— Мы… э-э… по делу в Каналах. Случайно натолкнулись на «Братство Света». Сандерс там им речь толкает, а я пошел тебя искать. Они нам устроили праздничную трапезу…
— Ты вино пил?
— Нет. Не люблю вино. Сандерс пьет и нахваливает.
— Идиот, — прошипела Лив, — где мой шест?
— Вот, держи. А как ты оказалась в этом чане?
— Они посадили, — буркнула Лив, — тоже вином угощали. Ты мясо ел?
— Ел.
— Вкусно?
— Неплохо. Я, правда, люблю недожаренное.
— Господи, — Лив воздела руки, — какие вы идиоты. Это же людоеды! Сегодня утром в соседней бочке сидел охранник из лаборатории Сигевару. Утром они его разделали прямо здесь. Вот его вы и ели.
Полубой удивленно приподнял брови и почмокал губами.
— Да? А вроде ничего…
Лив вытаращила на него глаза, покачала головой.
— Ну ты даешь, Касьян. Ладно, пойдем Дика выручать. После вина наступает эйфория, а потом человек засыпает. Со мной так же было, — она повернула ручку шеста, привела его в боевое положение, затем снова сложила, — их в тоннелях человек сто, так что как отобьем Дика, надо сразу делать ноги.
— То-то я смотрю, уж очень они ласковые, — проворчал Полубой.
Отшвырнув занавеску, они пробежали тоннелем и ворвались в зал. «Братство» стояло полукругом, явно ожидая их прихода. Сандерс, лежащий головой и руками в блюде с грибами, ворочался в нем и что-то лепетал. Виктория, откинувшись на стуле, с бессмысленной улыбкой смотрела на них полузакрытыми глазами.
Вперед выступил Верховный служитель. В руке он, как скипетр, держал абордажную саблю.
— Вам лучше смириться с участью, пришельцы. Впитав ваше тепло и сущность, мы светом ваших очищенных душ добавим тепла и покоя в этот мир, и когда…
Лив хищно оскалилась и стремительно шагнула вперед. Щелкнул шест, выскакивая из рукояти. Крутанув его в руках, Лив врезала Верховному по лбу. Служитель опрокинулся навзничь, обливаясь кровью. В руках членов братства сверкнули ножи. Полубой выхватил саблю и широким взмахом заставил братьев отпрянуть.
— Прочь с дороги, — взревел он, — или в ближайший месяц у вас не будет недостатка в свежем мясе!
Поблескивая из-под капюшонов тусклыми глазами, братья отступили. Некоторые осталось в зале, явно выбирая момент для нападения, но большинство исчезли в тоннелях.
Полубой за шиворот поднял Сандерса из блюда, ладонью вытер ему лицо. Сандерс бессмысленно уставился на него, явно не узнавая.
Лив остановилась перед Викторией.
— Мисс Салливан! Она с вами?
— С нами, — буркнул Полубой.
Он достал из кармана плоскую аптечку, открыл ее и, достав ампулу, прижал ее к шее Сандерса.
Когда жидкость всосалась, он попросил Лив подержать Дика и перешел к Виктории. Проделав с ней ту же операцию, он отбросил аптечку в сторону и уселся на ближайший стул, свирепым взглядом обводя оставшихся братьев.
— А я еще подумал, откуда они здесь мясо берут?
Верховный жрец заворочался на иолу. Полубой наклонился, сгреб его за балахон на груди и рывком подтянул к себе.
— Ну что, святоша? Хочешь, я тебя сейчас разделаю, не вымачивая? Что, братья, отведаете тела безгрешного?
— С радостью любую участь приму, — прохрипел Верховный, — не в твоих силах очернить братство.
Полубой широко размахнулся и от души саданул служителю в глаз огромным кулаком. Верховный, кувыркаясь по полу, откатился под ноги братьям. Полубой подобрал с пола его саблю и положил себе па колени.
— Касьян… в чем дело? — послышался слабый голос Виктории.
— Лив, объясни, — попросил мичман, хлопая Сандерса по щекам.
Голова Дика моталась из стороны в сторону, он слабо стонал, пытаясь отстранить Полубоя.
— Давай, давай, просыпайся, — твердил Полубой, тряся его, как грушу.
В зал вошли несколько братьев. Двое выступили вперед, в руках у них были взведенные арбалеты. Полубой оставил Сандерса, взмахнул саблей и одним ударом разрубил стол с остатками праздничной трапезы. Сандерс, примостившийся, было, на нем, рухнул па пол. Братья отступили, пряча арбалеты.
— Полубой, вы что творите? — спросил Сандерс, ворочаясь среди остатков блюд. — Виктория?
Девушка махнула на него рукой, согнулась, и ее бурно вырвало. Лив поддерживала ее за плечи.
— Ну вы в порядке? — Полубой помог Сандерсу подняться на ноги.
— Почти, — пробормотал тот, — однако крепко мне вино в голову ударило.
— Тем более что закусывал ты человечиной, — сказала Лив.
— Что?!
— Что слышали, — под твердил Полубой, — это — каннибалы.
Сандерс, бледнея па глазах, обвел членов братства диким взглядом, схватился за живот и изверг из себя то, что еще не успел переварить.
— Касьян, — позвала Виктория, — надо уходить.
— Сейчас пойдем, — согласился мичман, — мне здесь тоже разонравилось. Дайте вот только поблевать человеку.
— Надо быстрее уходить, — Виктория помассировала горло, сплюнула вязкую слюну, — запах… я давно слышу запах, только сказать не могла. Инсекты… совсем близко модификанты ван Хорна.
Сандерс, шатаясь, поднялся на ноги. Лицо у него было желто-зеленого цвета.
— Всех перебью, твари! — заорал он, выхватывая палаш.
— Тихо, Ричард, спокойно, — Полубой перехватил его руку, — надо уходить и как можно быстрее. Черт с ними, с людоедами.
Сандерс, скрипя зубами, спрятал «бастард». Полубой ухватил за балахон ближайшего брата.
— Где выход? Ну? Нам надо дальше, вниз.
Брат молча кивнул в сторону бокового тоннеля.
— Если обманул — вернусь и всех перебью, — оскалившись, пообещал ему Полубой.
Лив помогла подняться Виктории и повела ее, поддерживая за талию. Сандерс, переворачивая на ходу столы и круша посуду, последовал за ней. У выхода Полубой обернулся. Верховный, слабо постанывая, сидел на полу. Лицо его было в крови, глаз заплыл огромной опухолью.
— Молитесь, чтобы нам не пришлось возвращаться этой дорогой, — сказал Полубой и поспешил за остальными.
