Глава 10
Прощальный вечер

В центре зала для приемов царил полумрак, горели только свечи, освещая стойку бара. Весь свет был сосредоточен на стенах: бра, направленные светильники и опять таки свечи освещали картины. Видимо, в размещении экспозиции принял участие сам художник, чьи работы были сегодня выставлены — сам подбирал освещение и размещал собственные шедевры.

Ян Уолш, в смокинге, встречал гостей у входа в зал. При виде Сандерса и Полубоя широкая профессиональная улыбка осветила его лицо.

— А вот и наши ученые друзья! — воскликнул он. — Проходите, господа. Вам, как представителям творческой профессии, искусство должно быть особенно близко.

Полубой мрачно огляделся. Если при виде его фигуры, упакованной в дорогой костюм, взятый напрокат, кто-нибудь подумал бы, что ему близко искусство, Сандерс был бы весьма удивлен.

— Я бы выпил пива, — сказал мичман.

— Напитки в баре, прошу, господа. — Уолш жестом отправил их в глубину зала и устремился к следующим гостям.

— Может, отозвать его и спросить напрямик, как дела? — предложил Полубой.

— Это будет невежливо по отношению к приглашенным и привлечет к нам ненужное внимание, — остановил его Сандерс. — Походите по залу, посмотрите картины. Весьма необычная манера исполнения.

Он остановился возле полотна, на котором из клубка голых человеческих тел торчали в разные стороны руки и ноги. Руки были нежно-голубые, ноги — ядовито красные. «Любовь в невесомости», — прочитал Сандерс и попытался сосчитать конечности, чтобы понять, сколько народу участвовало в акте любви. Рук и ног было неравное количество, кроме того, ноги имелись в нечетном числе. Решив, что в групповухе участвуют инвалиды, Сандерс направился к бару, возле которого Полубой уже приканчивал первую кружку пива.

Публика фланировала по залу, то скрываясь в темноте, то проявляясь на свету, возле полотен. Наиболее серьезные ценители склоняли головы, отступали на шаг, вновь приближались к картинам, выбирая наиболее удачный ракурс. Сам живописец сновал от группы к группе, явно напрашиваясь на комплименты. У него был удручающе низкий лоб, глубоко посаженные маленькие глазки и взбитые в высокий хохол волосы, флюоресцирующие в темноте. «Если он неожиданно возникнет из темноты возле Полубоя со своей светящейся прической, ему может не поздоровиться, — подумал Сандерс, — получит кружкой по башке, и еще повезет, если мичман этим ограничится».

— Профессор, — произнес рядом томный голос, — а я уж отчаялась вас дождаться.

— Добрый вечер, Флоранс, — Сандерс учтиво склонил голову, — вы обворожительны.

Теперь, когда он получил карт-бланш от посла на соблазнение мисс Вердье, ему почему-то совсем не хотелось обольщать ее. Правду говорят: интерес вызывает лишь то, что достается долгим и упорным трудом. Мисс Вердье была в балахонистой накидке, которая, прилегая к телу, делалась почти прозрачной. Она щелкнула пальцами в направлении бармена.

— Жорж, повторите, будьте любезны. И профессору Сандерсу то же самое.

— Я, собственно, начал с коньяка… — заикнулся, было, Дик.

— Как и в прошлый раз. Не пейте эту дрянь, там дубильные вещества. Вот напиток для настоящих мужчин. — Флоранс подняла бокал с уже известным Сандерсу напитком.

— Только не увлекайся, Дик, — проворчал Полубой, — нам еще надо обговорить с послом условия работы.

— Я прослежу, чтобы все было в норме, — заверила его Флоранс, — ваше здоровье.

Сандерс, внутренне содрогаясь, припал к бокалу. Черт его знает, откажешь — устроит скандал. Кажется, Флоранс прибыла на прием одной из первых и коротала время в ожидании Сандерса, употребляя любимый коктейль.

Глаза у нее, что ни говори, прекрасные, но манеры… Сандерс вспомнил Веру (он вообще постепенно вспомнил почти все подробности того чудесного вечера и ночи). Полунамеки, быстрые взгляды. Ничего не говоря, даже не обещая, она сразу дала ему понять, что он заинтересовал ее так же, как и она его. Небрежные легкие движения и вся она была будто не от мира сего. Игра, конечно, но какая увлекательная.

Карен, хоть и действовала прямолинейно, почти грубо, была леди до кончиков ногтей. В речи, даже вульгарной, на грани грубости, чувствовался стиль, утонченность, которую не заменит ни жеманство, ни напускное высокомерие.

Флоранс, конечно, попроще и пьет этот невозможный коктейль. Что у нее, предки, что ли, из Ирландии? Но каков бюст… Сандерс вспомнил, как она несла ему, лежащему на постели, банку с пивом. Вся такая аппетитная, с приятными округлыми формами… если не злоупотреблять виски с сахаром…

Он принял от мисс Вердье очередной бокал и внезапно увидел, что они уже стоят перед какой-то картиной, озаренной трепетным светом свечей. По полотну, среди звездного неба, бежал хоровод планет. Приглядевшись, можно было обнаружить на планетах крошечные фигурки людей в недвусмысленных позах. «Вселенская любовь». Да, сюжеты разнообразием не отличались.

— А к чему разнообразие? — спросила Флоранс и Дик понял, что последнюю фразу он произнес вслух. — Любовь есть любовь и ничего нового с того момента, как позы «Камасутры» были увековечены в камне, еще не придумали. Признайтесь, профессор, ваша мечта — отыскать что-то подобное индийскому эпосу в наследии некой исчезнувшей цивилизации. А если они не похожи на людей, представляете, как это было бы интересно?

Сандерс признался, что представить «Камасутру» в исполнении негуманоидов он не в состоянии, и, сделав большой глоток, с тоской огляделся. На его счастье, стоявший рядом с Уолшем Полубой заметил его взгляд и направился к нему.

— Мисс, — пробасил он, — мне придется увести вашего собеседника — нас ждет господин посол. Буквально на несколько минут, — добавил мичман, заметив, что Флоранс готова возразить.

— Последняя фраза была лишняя, — проворчал Сандерс, следуя за Полубоем.

— А если она закатит скандал? Нет уж, Дик, отвязывайтесь от нее сами: напоите, в конце концов. Неужели так трудно споить слабую женщину.

— Эту — да, — в сердцах бросил Сандерс и добавил, понизив голос, — мне, во всяком случае, не под силу.

Еще подходя, он понял, что скажет Уолш — уж больно постная у него была физиономия.

— Господа, кажется, я вас огорчу. Из весьма надежного источника я узнал, что Агламбы Керрора на Хлайбе нет. Мне было сказано откровенно: если бы он появился здесь, его мигом сдали в руки русской разведки. Двойная выгода: деньги и благодарность Российской империи. Так что, увы, боюсь, вам придется покинуть эту гостеприимную планету без ожидаемого приза. Нет, я вас не тороплю. Я понимаю, следует сделать хотя бы вид, что вы прибыли покопаться в архивах, или изучить какой-нибудь астроартефакт. К примеру, «Золотой термитник» или еще что-то эдакое, — Уолш пошевелил в воздухе пальцами.

— Да кому интересно, какой вид мы сделаем, — пожав плечами, спросил Сандерс, — я так полагаю, что здесь всем на все плевать, — он почувствовал, что членораздельная речь дается с трудом, и отставил недопитый бокал с липким пойлом, — черт возьми, в «конторе» будут недовольны. А вас точно взгреют, мистер Полубой, — Сандерс повернулся к мичману и обнаружил, что тот исчез, — все-таки какие эти русские бестактные, — проворчал он, ища сочувствия у Яна Уолша.

— Ничего, Ричард, это его проблемы. Выбросите все из головы и отдохните напоследок.

— Этим я и займусь, — пообещал Сандерс и пошел искать Флоранс…

Ее губы были холодные от шампанского. Он ощутил, как они, едва касаясь, поднимаются по внутренней стороне бедра, и понял, что еще кое-что может. Сандерс приподнялся на локтях. Лицо Флоранс в полутьме показалось ему прекрасным. Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, склонила голову, и он откинулся на спину, снова погружаясь в пучину наслаждения.

Да, как партнерша она даже могла дать небольшую фору и Вере, и Карен. Те, хоть и знали толк в подобных развлечениях, но все же были любительницами. А Флоранс — настоящая профессионалка, причем изголодавшаяся по мужчине. Если судить по ее темпераменту, то Ян Уолш перестал прикасаться к ней никак не меньше полугода назад, а то и больше.

Сандерс всегда знал, что как любовник он выше всяких похвал — еще ни одна дама не рассталась с ним обиженной, но сегодня он почувствовал себя колледж-боем, впервые забредшим в публичный дом. Несколько раз ему казалось, что силы на исходе, но нежность и умелые действия Флоранс, а также допинг в виде шампанского, возвращал Сандерса к жизни.

Он застонал от наслаждения, присел и перевернул Флоранс на живот — он не любил, когда что-то от него не зависело, даже приход оргазма…

Спустя несколько минут они лежали рядом, усталые и опустошенные. «Все, на этот раз все», — в который раз решил Сандерс. Он хватал ртом воздух, чувствуя, как по груди стекает пот. Его выжали, как лимон, вывернули, как тряпку и делай теперь с ним что хочешь — пока он не выспится, ни к чему это не приведет. К тому же шампанское и принятый на приеме виски, хоть и выходили с потом, все же здорово туманили голову и били по ногам — он чувствовал, что не то, что идти, а даже просто стоять на своих двоих не в состоянии.

Флоранс пошевелилась и встала с постели. Сандерс повернул голову и проводил ее взглядом. Обычно после близости ему надо было некоторое время, чтобы вновь возбудиться при виде партнерши, однако теперь, несмотря на наступившую апатию, ему было приятно смотреть на нее. Может, она напоила его каким-нибудь афродизиаком? Сам он никогда не пользовался подобными вещами. Он прикрыл глаза, расслабился и очнулся, ощутив, как его приподнимают на постели. Флоранс подложила ему под спину подушку. Горящие свечи окружали ее растрепанную, но милую головку ореолом.

— Профессор, вы, кажется, собрались вздремнуть?

— Пять минут, не больше, — выдавил Сандерс.

— Не пойдет! — Она протянула ему тонкий бокал на треть наполненный жидкостью, цвета крепкого чая. На краешке бокала висел ломтик лимона. — Если ты откажешься от этого, я тебя возненавижу.

Сандерс поднес бокал к лицу, вдохнул. «Боже мой, — подумал он, — это же “Henessey”. И никак не меньше чем двадцатипятилетней выдержки».

— Откуда у тебя это сокровище? — спросил он, наслаждаясь ароматом коньяка.

— Мало ли откуда. А ты подумал, что я употребляю только виски с сахаром? Кстати, ты знаешь, кто ввел моду на употребления коньяка с лимоном?

— Э-э… и кто же? — Сандерс согрел бокал в ладонях и сделал маленький глоток. Напиток растекся во рту. Да, настоящий «Henessey».

— Последний русский император династии Романовых. Я специально узнавала. Пей, не стесняйся, есть еще.

— Русский император, говоришь? — Сандерс утвердился на подушке, взял ломтик лимона в руку и приподнял бокал. — В таком, случае — его здоровье!

Мягкое тепло пробежало по пищеводу, неся с собой силы и любовь к жизни. Высосав лимон, Дик блаженно вздохнул. Да, оказывается, и русские могут что-то полезное придумать. Есть, есть в любом народе достойные восхищения люди и у русских они есть тоже. Вот коньяк с пшеном опять таки… Жаль, что в напарники достался такой-то увалень. Знай себе пиво хлебает, ладно бы водку — национальный напиток, так нет, наливается пивом, будто впервые его попробовал. И сам он какой-то того… слов нет, мужик крутой, но уж очень зацикленный на работе. Даже с приема слинял сразу, как только Уолш огорошил их неприятным известием.

Он ощутил в руке тяжесть и, опустив взгляд, обнаружил в пальцах новый бокал с коньяком. И с лимоном.

— Фло, я тебя люблю, — сказал Сандерс, искренне веря, что так и есть, — я хочу выпить за тебя, — Они сдвинули бокалы, сплели руки и выпили, глядя друг другу в глаза. Губы ее были мягкие, и через мгновение Сандерс забыл, что совсем недавно хотел спать.

Флоранс тоже слегка опьянела. Немного покачиваясь, она проследовала на кухню и вернулась с бутылкой «брюта».

— Нет ничего лучше для восстановления сил, — пояснила она.

Сандерс взял у нее бутылку, путаясь в фольге, раскрутил проволоку и, поддевая пальцами снизу, стал вытаскивать пробку. С гулким хлопком пробка взлетела к потолку, Флоранс взвизгнула, шампанское ударило вверх пенистой струей.

— Бокалы! — рявкнул Сандерс.

Флоранс с готовностью подставила хрустальные бокалы, и он наполнил их доверху, пока пена не полилась через край. Не отрываясь, они выпили терпкое кислое вино и наполнили бокалы снова.

— Я хочу напиться и любить тебя пьяной, — прошептала Флоранс, — и чтобы ты был пьян. Вино снимает тормоза, а я хочу, чтобы ты вспоминал эту ночь всю жизнь.

Тонкий звон бокалов поплыл по спальне. Бутылка «брюта» казалась бездонной.

— Я хочу, чтобы ты забыл всех, кто был до меня, и помнил только меня одну.

— Так и будет.

Губы у нее стали кислые от вина, а язык горячий и быстрый. Он метался у него во рту, возбуждая все больше и больше, и Дик уже не понимал, от чего пьян: от коньяка и вина, или от этой волшебной женщины.

Стук сердца стал резким и прерывистым: тук, тук, тук-тук-тук… это от любви? От коньяка? От шампанского?

— Я наполню ванну. — сказала Флоранс, — у меня есть настоящий либелиум. Я приобрела его по случаю в Нижнем городе. Ты пробовал его когда-нибудь? О-о… его растворяешь в воде, всего шепотку и кажется, что твоя вся кожа покрыта нервными окончаниями… я один раз чуть не умерла — не могла остановиться. А теперь мы будем вдвоем и…

— Я не хочу уморть… уреть… умирать, — Сандерс чувствовал, что язык с трудом ему повинуется, и сделал над собой усилие, — я хочу жить… с тобой. Как можно чаще.

— Дурачок, — Флоранс чмокнула его в нос, — я добавлю нейтрализатор, и через час действие либелиума кончится. Но ты эту ночь не забудешь никогда.

— Иди. Скорей. Я не могу ждать — слышишь, как стучит сердце?

— Это в дверь стучат. — Флоранс встала с постели и направилась к двери, даже не потрудившись накинуть халат.

— А если там Уолш?

— Мы соблазним его.

В глазах все плыло, но Сандерс ощущал себя сильным, как никогда. Либелиум так либелиум!

— Как я рада, — послышался голос Флоранс, — вас-то нам и не хватало.

— Мисс Вердье… я ослеплен. Вы обворожительны. Профессор Сандерс у вас? — Дик узнал знакомый бас.

— Профессор? Конечно, у меня! Мы только что выпили за здоровье русского императора. Вы тоже должны непременно выпить за его здоровье. А потом мы пойдем в ванну с либелиумом.

— Прекрасная мысль, прекрасная!

Сквозь туман Сандерс увидел, как в спальне появилась огромная фигура Полубоя.

— Добрый вечер, профессор.

— Привет. — Сандерс нашел в себе силы помахать рукой.

— Дорогая мисс Вердье, — Полубой обернулся к Флоранс, — так мы будем пить за здоровье императора?

— Обязательно. У меня есть коньяк!

— За здоровье русского императора следует пить только водку, — поправил ее Полубой, — и только так, как ее пьют русские. Несите фужеры.

Флоранс белым привидением скользнула в кухню. Дик почувствовал, как на постель опустилось что-то тяжелое.

— Сандерс, вы в состоянии говорить? — Полубой помахал перед лицом напарника ладонью.

— Могу…

— Мы идем в Нижний город, здесь больше ловить нечего.

— А там что ловить? Алре… Аккро Керула… пирата? Так его же там нет!

— Он там, Сандерс. Собирайтесь, — решительно сказал мичман.

— Нет. Сначала ванна. Втроем с либелиумом. Он уже там.

— У-у… кефирчик вам пить, Ричард, через тряпочку, а не коньяк с шампанским мешать.

— Почему через тряпочку? — удивился Сандерс.

— Чтобы много не выпили, а то описаетесь, — пояснил Полубой, — так… — Он огляделся, соображая, сможет ли он одеть Сандерса или придется завернуть его в простыню и нести на плече.

— Вот и я. — Флоранс с бутылкой «Императорской» и тремя фужерами возникла возле постели.

Полубой сорвал пробку и налил до краев два фужера. Один он протянул Флоранс, второй взял себе.

— А я? — с обидой спросил Сандерс.

— Извините, профессор, — мягко сказал Полубой, — водка кончилась, но мы с вами непременно выпьем. Потом.

Сандерс закрыл один глаз и присмотрелся. Фужеры действительно были огромные.

— За здоровье Его Величества пьют до дна, — заявил Полубой, поднимаясь во весь рост.

— А если я не смогу? — жалобно спросила Флоранс.

— Оскорбление императорской фамилии, — понизив голос, сказал Полубой, — профессор, вы знаете, что это такое?

— Это… стрррашно… — сказал Сандерс и заплакал.

Сурово глядя на Флоранс, Полубой опрокинул фужер в рот. Сандерс зачарованно смотрел, как водка исчезала из фужера. Кадык Полубоя дернулся всего два раза. Флоранс, тоже потрясенная, смело повторила его жест. Полубой придержал фужер за донышко, когда она хотела отстранить его.

— До дна!

Флоранс, захлебываясь, влила в себя водку и уронила фужер. Водка текла по ее подбородку, по груди, она судорожно дышала открытым ртом. Полубой мгновенно наполнил фужер остатками «брюта».

— Запейте, дорогая. Шампанское прошло легче.

— О, боже… это так… так…

— Вы хотели наполнить ванну, — напомнил Полубой.

— Но вы одеты, — возразила мисс Вердье.

— Я уже разоблачаюсь. — Мичман стал расстегивать пуговицы на рубашке.

Флоранс выпрямилась, выпятив грудь и, пошатываясь, удалилась в ванную комнату. Полубой схватил брюки Сандерса и стал напяливать на него.

— Очнитесь же, черт возьми.

— Да…

Кое-как застегнув брюки, Полубой накинул на Сандерса рубашку, подхватил ботинки, и, положив его руку себе на плечо, легко поднял с кровати.

В ванной что-то упало.

— Фло… — пролепетал Сандерс и попытался высвободиться, — с ней что-то…

— О, черт. — Полубой посадил его в кресло и метнулся в ванную.

Появившись через секунду, он снова взвалил на себя Сандерса.

— Идемте же.

— А Флоранс?

— Я положил ее на коврик, чтобы не простудилась, — успокоил его мичман.

— Молодец!

Охранник возле лифта с недоумением приподнял бровь при виде профессора Сандерса в невменяемом состоянии и напомнил Полубою, что лифты отключаются через полчаса.

— Мы только проветримся немного, — сказал мичман, заводя Сандерса в лифт, — профессору необходим свежий воздух.

Мигель встретил их наверху. Дул порывистый холодный ветер, рваные облака бежали по небу и сквозь прорехи в тучах светила огромная багровая луна. Посадочная площадка была пуста, и только по периметру горели огни, освещая края башни.

— Что же так долго? — спросил Мигель. — Сеть снимают на десять минут, я же предупреждал… Что это с профессором?

— Что, что… пьянка и бабы, — проворчал Полубой, — заводи свою шушлайку.

Мигель нырнул на водительское сиденье. Засвистели турбины глидера. Полубой открыл пассажирскую дверцу и сгрузил внутрь Сандерса. На воздухе ему и впрямь стало легче, и он недоуменно озирался. Полубой захлопнул дверцу, обежал машину, влез, пристегнулся.

— Давай, Мигель.

Глидер сорвался с места, будто пришпоренный скакун. Едва перевалив парапет, Мигель свалил его в крутое пике. Сандерс порхал но салону, как незакрепленный груз в трюме корабля, попавшего в шторм. Полубой ухватил его за куртку и прижал к сиденью, пытаясь застегнуть на нем ремни безопасности. Внезапно Сандерс забормотал, опустил стекло и высунулся наружу. В кабине засвистел ветер. Мигель оглянулся.

— О, боже, он что, совсем спятил?

— Не знаю. — Полубой попытался втащить Сандерса обратно, но тот отбивался, что было сил.

Глидер вошел в облака над грависетью. Мимо замелькали белесые клубы. Полубой наконец понял, в чем дело, и больше не пытался помешать Сандерсу. Мигель снова оглянулся и выругался — Сандерс блевал в окно и встречный поток воздуха размазывал содержимое его желудка по бокам машины.

Облака поредели и внизу разноцветными звездами, зажглись огни Нижнего города. Улицы сверху были похожи на светящиеся реки. Темные развалины с редкими вкраплениями огоньков напоминали отрезанный от большой земли остров, необитаемый и таинственный.

Глидер спикировал на плоскую крышу наиболее высокого небоскреба. Сандерс достал платок и вытер лицо и рот. На Полубоя он старался не смотреть.

— Где мои вещи? — спросил он более менее трезвым голосом.

— Все вещи здесь.

— А эта… — Сандерс покосился на Мигеля, — эта штука, что на вас прицепила та дамочка?

— Я ее нашел и утопил в унитазе.

Мигель вывел машину из пике в нескольких метрах над крышей и плавно приземлился.

— Быстрей, господа… Если я не успею вернуться на башню, мистер Уолш меня уволит, — сказал он, выскакивая из машины и бросаясь к багажному отделению.

Сандерс икнул и судорожно зашарил по двери, ища ручку. Вывалившись наружу, он подбежал к краю крыши, встал на колени и свесился вниз. Его снова вырвало.

Полубой оттащил в сторону сумки, протянул Мигелю несколько купюр и хлопнул его по плечу.

— Спасибо, парень. Послу скажешь, как уговорились.

— Сделаем. — Мигель улыбнулся, помахал рукой скрюченному в три погибели Сандерсу и прыгнул в глидер. Машина свечкой рванулась вверх.

Полубой наблюдал за ней, пока она не вошла в облака, и почти тут же в воздухе засветились тонкие золотистые нити — грависеть вновь накрыла Нижний город непроницаемым покрывалом.

— Куда он так спешил? — осведомился подошедший Сандерс.

— Каждую неделю сеть отключают на десять минут для проверки генераторов гравитационного поля, — хмуро пояснил Полубой, — если бы он не успел, то у многих возникли бы вопросы, а почему посольский глидер оказался под сетью.

— Все равно нас будут искать.

— Хватятся только завтра к вечеру, и Мигель скажет послу, что мы отправились исследовать «Экран перехода». А так как местонахождение этого артефакта известно лишь приблизительно, то у нас будет еще несколько дней без опеки мистера Уолша, местной полиции, мафии и тому подобное.

— Он-то знает, кого мы ищем, — напомнил Сандерс. Он себя чувствовал вполне терпимо, только жутко болела голова, и последние события вспоминались с трудом.

— Пока он капнет своему начальству, пока оно свяжется с вашим, мы уже сделаем свое дело. Не люблю, когда мне говорят что делать. Есть цель — Агламба Керрор, есть средства — два профессионала, а больше ничего не требуется. Вы как, идти в состоянии?

— Да, — коротко ответил Сандерс, поднимая сумку.

Полубой закинул на плечо свою, взял подмышку завернутую в ткань саблю, доставшуюся ему от командира регуланского десанта.

— На нижних этажах отель. Не пять звезд, но на одну ночь сойдет, — сказал он, направляясь к выходу с крыши небоскреба.

Сандерс огляделся. Чего-то не хватало. Он мучительно попытался вспомнить, чего именно.

— О-о… Касьян, а где ваши риталусы?

— Пустил погулять, — буркнул Полубой, — не отставайте, Дик. Если то, что говорил Мигель о здешних нравах, правда, то лучше нам держаться вместе.

Сандерс вздохнул и поплелся вслед за мичманом. Он уже понял, что затеял русский, но сил спорить не было. Сейчас выпить противоалкогольный антидот, повалиться в кровать и не забыть помолиться, чтобы Флоранс не подняла панику раньше времени. Уолш, конечно, тертый калач, но узнав об их самовольной отлучке может взбелениться. Как же, если с ними что-нибудь случится, спросят прежде всего с посла: почему не удержал, почему не предупредил и так далее и тому подобное. При маниакальном желании Уолша спокойно дослужить до пенсии такой прокол может ему обойтись очень дорого.

По лестнице они спустились на несколько этажей, затем заплеванный лифт довез их до второго этажа. Здесь был ресепшн отеля, за конторкой сидел прилизанный молодой человек с оттопыренными ушами.

— Номер на двоих на одну ночь, — сказал Полубой. Молодой человек выдвинул пульт регистрации, лениво нажал кнопку.

— Будьте любезны, я должен вас зарегистрировать, — сказал он.

— Что, даже на одну ночь?

— Хоть на час, у нас приличная гостиница.

Сандерс огляделся. Молодой человек явно заблуждался. Может эта гостиница и была приличной лет десять назад, но если с тех пор холл хоть раз убирали, то он бы сильно удивился. Экранные панели, по которым шла трансляция нескольких местных каналов были покрыты таким слоем пыли, что разобрать, что показывают можно было только весьма приблизительно. В углах потолка Сандерс заметил паутину, косяки дверей рассохлись, и даже пол под ногами скрипел, отчего было ощущение, что он вот-вот провалится.

Полубой уже собрался подискутировать с портье, когда Сандерс отодвинул его в сторону — он понял, что если в ближайшее время не примет горизонтальное положение, то просто упадет. Вытащив портмоне, он отсчитал несколько купюр местной валюты, на которую обменял в посольстве баксы Содружества.

— Вас ведь не затруднит зарегистрировать нас самому? — стараясь, чтобы голос звучал как можно задушевнее, спросил он и положил деньги на конторку, — видите ли, мы с другом хотели бы остаться инкогнито, — Сандерс повел плечом, жеманно оглянувшись на Полубоя.

Мичман пошел красными пятнами. Портье сально ухмыльнулся, сгреб деньги и пробежался пальцами по клавиатуре.

— Выпивку в номер не желаете?

— Ни в коем случае, — при мысли о выпивке Сандерс вновь ощутил тошноту, — никаких стимуляторов, все должно быть естественно. Вы меня понимаете?

Молодой человек прекрасно все понял, что и показал своей гнусной ухмылкой. Сняв с доски за спиной ключ-карту, он бросил ее на конторку.

— Если станет скучно — дайте знать. Помогу разнообразить э-э… досуг. — Он приподнял зад от стула и шепнул, обдав Сандерса приторным запахом местной разновидности жевательного табака. — Есть мальчики с модифицированными телами. Неизгладимое впечатление.

— Благодарю, — Сандерс взял с конторки карту, — будем иметь в виду, — он обернулся к Полубою, — пойдем, дорогой.

Мичман ответил яростным взглядом.

В щель приемника на двери номера Сандерс попал со второго раза — давно у него так не тряслись руки. В прихожей, уронив сумку на пол, он устремился в ванную и припал губами к крану с водой. Мысль о том, чтобы проверить ее на отсутствие бактерий он отогнал. В конце концов, прививки от болезней, присутствующих на Хлайбе, ему сделали, да и как сотрудник Бюро он был нашпигован всякой медицинской всячиной по самые брови, вот и получится проверка хваленой медицины Содружества.

Номер состоял из крохотной прихожей и спальни с двумя придвинутыми друг к другу кроватями. Полубой немедленно отодвинул одну к стене.

Отыскав в сумке аптечку, Дик вытащил упаковку с антидотом, вылущил две горошины и разжевал их, перевернувшись от жгучей горечи.

Полубой хмуро наблюдал за ним. Пока Сандерс отпивался водой, мичман успел скинуть куртку и ботинки и расположится па кровати.

— Что это вы там плели этому недоноску? — спросил он.

— Я ему сказал то, что он ожидал услышать. Чем меньше вопросов к нам возникнет, тем лучше. — Сандерс повалился на кровать и со вздохом блаженства вытянулся во весь рост. — Вы лучше скажите мне, что намерены предпринять?

— Найти Агламбу Керрора.

— Ага… Но ведь Уолш ясно дал понять, что по его сведениям…

— А мне плевать, что сказал мистер Уолш, — отрезал Полубой, — у меня есть задание и я его выполню. Когда разведка получила сведения, что Керрор здесь, я немедленно вылетел к вам, поскольку Хлайб находится под вашей юрисдикцией. Здесь я получил подтверждение информации о Керроре. Какие могут быть сомнения? Если у вас они есть — говорите, но если вам просто лень работать — скажите прямо. Я справлюсь один.

У Сандерса не было сил, чтобы спорить, но он все таки попытался изложить свою точку зрения. Он говорил минут пятнадцать, только один раз прервавшись, чтобы влить в себя еще литр той жидкости, что текла из крана. Он неопровержимо и логично обосновал невозможность розысков Керрора без какой-либо помощи со стороны посольства. Он в пух и прах, как ему казалось, разбил надежды Полубоя на сотрудничество неизвестной интриганки, подсунувшей доверчивому мичману перстень погибшего князя, который во-первых, вполне мог быть подделкой (ведь это Хлайб, поймите Касьян), а во-вторых, мог попасть сюда пройдя через десяток перекупщиков (это Хлайб, Полубой). Он буквально на пальцах посчитал, сколько им понадобится времени, чтобы вдвоем прошерстить Нижний город, Каналы, а возможно и мифический Гной, испытывая противодействие всех обитателей мегаполиса от крутых мафиози до уличной шпаны. Выходило несколько лет интенсивных поисков без какой-то надежды на успех. Когда Сандерс закончил свою речь, ему показалось, что если бы риталусы находились здесь, то и они бы убедились в безосновательности поисков Агламбы Керрора на Хлайбе, но русский мичман сидел, играя желваками, и тупо смотрел в пол. Дослушав все доводы Сандерса, он поднял на него тяжелый взгляд и сказал:

— У меня приказ, Ричард. С вами или без вас я его выполню. А без Керрора я назад не вернусь.

Сандерс даже застонал от злости — все его логические выкладки разбились о тупое упрямство этого громилы. Приказ у него, видите ли! Дик присел на постели и крепко потер лицо ладонями, соображая, какие можно еще найти доводы, чтобы переубедить Полубоя. Голова после приема антидота была пустая, как воздушный шарик.

— Вы вполне можете доложить Вилкинсону, что Керрор на Хлайбе не обнаружен, — добавил Полубой, — вам нужен предлог, чтобы свернуть операцию, так что может быть проще. Если хотите, я засвидетельствую, что вы сделали, что смогли. Это вас устроит?

— Знаете, Касьян. За такое предложение я бы набил вам морду, да только состояние у меня теперь неподходящее, — в сердцах ответил Сандерс, — давайте спать, а завтра разберемся.

— Согласен, — ухмыльнулся Полубой, — кстати, Ричард, у меня есть фляжка со спиртом. Для медицинских надобностей. Не желаете подлечиться? Пятьдесят граммов спирта вернут вам нормальное состояние.

— Нет уж, благодарю. — Сандерс глотнул слюну. — Сейчас мне кажется, что пить я больше не буду никогда и ничего. Впрочем, возможно я заблуждаюсь.