Глава 9
След
Схваченный кожаными ремнями он лежал на жертвеннике голый, как в день Страшного суда. Барабаны разносили весть о поимке шпиона по всем окрестным селениям и к вечеру соберутся вожди, воины и просто любопытствующие, чтобы присутствовать на его казни. А пока главный шаман, согласно древнему ритуалу, бил его по голове с двух сторон мягкими костяными молоточками, обернутыми травой бри-брен. Это делалось специально, чтобы сломить его волю — когда старейшины начнут задавать ему вопросы, он должен будет выложить все, что знает, а что не знает — придумать, лишь бы прекратить невыносимую пытку. Потом его подвесят за ноги, вскроют грудную клетку и вырвут сердце. Он еще успеет увидеть, как оно будет биться на золотом блюде и главный шаман начнет разделывать его на куски, по числу присутствующих вождей. Он уже видел этот ритуал, правда, издали, в сильную оптику. Тогда зрелище показалось ему завораживающим, видимо потому, что не он был основным действующим лицом.
Он попытался вырваться из пут, напрягая руки, но сутки, проведенные под палящим солнцем, не прошли даром — сил не было, а было только ощущение жажды, боль в голове и тошнота, подкатывающая к горлу.
Шаман куда-то ушел и он испугался, что его вырвет, и он захлебнется собственно блевотиной, поскольку шевельнуть ни рукой, ни ногой был не в состоянии. Широко открывая рот, он попытался издать хоть какой-то звук, чтобы привлечь к себе внимание, но из пересохшей глотки вырвался лишь комариный писк и жалкое сипение. От отчаяния он был готов заплакать. Да видно, не вся влага испарилась из измученного тела — он ощутил, как слезы потекли но лицу, и всхлипнул от жалости к себе. Шаман внезапно оказался поблизости и, положив пухлую ладонь ему на лоб, сказал, злорадно ухмыляясь:
— Дик, милый, почему ты плачешь? Все хорошо, все в порядке, с кем не бывает.
Сандерс разлепил веки. Над ним с заботливой материнской улыбкой склонилась Флоранс Вердье.
— Я здесь, с тобой, — добавила она, глядя, как Сандерс пытается выпутаться из простыней.
«Может поэтому я и плачу, что здесь ты, а не Вера или Карен?» — подумал Сандерс.
— У тебя нет чего-нибудь попить? — просипел он, с трудом присаживаясь на раскуроченной постели.
— Конечно, есть, милый, — прощебетала Флоранс, вставая и направляясь на кухню, — тебе пиво, виски или шампанского.
Сандерс обнаружил, что он совершенно голый, как и Флоранс. Господи, как меня угораздило? Полные слегка обвисшие ягодицы мисс Вердье призывно колыхались в такт шагам.
— Только не шампанского. Пива, пожалуйста.
Она вернулась, неся в руке открытую банку пива. Как отметил Сандерс, груди ее тоже подверглись губительному воздействию силы тяжести.
Она прилегла в изысканной позе, опираясь на локоть и преданно глядя на него. Дик припал к банке и не оторвался, пока не осушил ее до дна.
— Который час, дорогая? — Голос вернулся и вообще ему заметно полегчало.
— Уже вечер, милый. Ты был такой… э-э… усталый, что, к сожалению…
Сандерс почувствовал, что краснеет. Надо же, первый прокол. И ведь никто, кроме него самого, не виноват, что так получилось. Хотя Флоранс тоже виновата. Судя по ее виду, никаких похмельных мучений она не испытывала, так почему же ему так плохо? Он вспомнил, что пил в баре, и понял, что удивляться нечему — он не употребил разве что дифенилтрихлорметан, да и то, похоже, только потому, что его попросту в баре не нашлось. Но какова Флоранс! Он уже с уважением взглянул на нее и тут же пожалел — она приняла его взгляд за любовный призыв и с готовностью откликнулась, придвинувшись поближе. Тяжелые груди угрожающе заколыхались.
— М-м… дорогая, видишь ли, я сейчас немного не в форме и поскольку это не последняя наша встреча, а я верю, что не последняя, то может быть мы отложим э-э… слияние наших душ на некоторое время?
Разочарованно вздохнув, Флоранс откинулась на спину. Если бы не лишние килограммы, Сандерс не остался бы равнодушным к ее прелестям. Если бы еще пару стаканчиков виски… Но о выпивке и думать не хотелось, а значит, и о Флоранс следовало забыть.
Он присел на постели, переждал головокружение и взялся за брюки.
— Ты не знаешь, мистер Уолш в конторе?
— Ты что, Дик? Да если бы он был в Башне, разве бы я поддалась на твои уговоры?
«Ну, наверное, не очень-то ты и сопротивлялась.»
— И когда вернется?
— Обещал к вечеру.
— У-у… тогда мне пора. Нам еще работать и работать на Хлайбе. Не хотелось бы испортить с ним отношения.
— Кажется, ему все равно, — грустно сказала Флоранс, и Сандерсу даже стало ее жалко. Ну в самом деле, завезли черт знает куда и посадили в золоченую клетку. — Но ты прав. Не стоит испытывать его терпение. Я лишь надеюсь, что наша встреча не последняя.
— Я уверен в этом, — твердо заявил Сандерс, чмокнул ее в щеку и решительным шагом вышел из комнаты.
Он вспомнил ночь с Верой. Что-то часто ему стали сниться кошмары в чужой постели после выпивки. Надо выбирать одно из двух: либо пьянка, либо женщины. К тому же сегодня он, судя по реакции Флоранс, не оправдал ее ожиданий. Какого черта он пил этот виски с сахаром?
Полубой сидел в гостиной в трусах и полосатой майке и смотрел местные новости. Сандерс начал подозревать, что из нижнего белья мичман предпочитает майки именно подобной расцветки. Сам он, озолоти его с ног до головы, ни на что не одел бы аналогичную.
— Привет, — буркнул Сандерс, проходя в свою спальню, — Уолш не объявлялся?
— Нет.
Раздевшись, Дик прошествовал в душ — надо было хотя бы к ночи привести себя в относительный порядок.
— А как вы прокатились? — спросил он на ходу.
— Нормально.
«Скоро он вообще разучится говорить», — подумал Сандерс, переступая через бортик ванны. Она была полна до краев, и неожиданно наступив на что-то колючее, Сандерс, крякнув от неожиданности, отскочил назад. Из-под воды на него таращились риталусы. Чешуя на их боках стояла дыбом, хвосты виляли, создавая крохотные водовороты.
— Касьян, что за черт? Меня чуть удар не хватил, — рявкнул Сандерс, врываясь в гостиную.
— А в чем дело?
— Ваши зверюги! Вы их что, утопили?
— Им необходимо изредка проводить время в воде, иначе чешуя закостенеет и превратится в панцирь. — Полубой пошевелился в кресле.
Сандерс услышал цоканье по кафелю, и риталусы гуськом прошествовали мимо него, направляясь в спальню мичмана. За ними по паркетному полу пролегла мокрая дорожка.
— Могли бы и предупредить, раз уж приходится жить в одном номере, — раздраженно сказал Дик.
— Не знал, что вы такой пугливый, — парировал Полубой.
Сандерс подавил досаду. В конце концов, сам виноват. Мог бы и под ноги посмотреть.
После душа он ощутил, что жизнь почти вернулась в измученное алкоголем тело. Вытирая голову, он плюхнулся в соседнее с Полубоем кресло.
— Ну что нового на Хлайбе?
— Убийство мэра Восточной башни.
Сандерс взглянул на экран и тошнота снова дала о себе знать.
— Ого! Кто же это его так?
— Неизвестно. Месяц назад ему было передано чье-то пожелание свернуть взрывные работы в Нижнем городе. Работы велись на порядочной глубине, практически на границе с Каналами, и никому не мешали. Мэр проигнорировал пожелание и выступил с резкой отповедью, намекая, что он — один из столпов местного общества. Сегодня его нашли разделанным, как индейку перед Рождеством.
— А что полиция?
— Шеф полиции клянется, что отыщет злодеев. — Полубой поднялся. — Извините, Дик, я хочу спать. Завтра вы тоже не пожелаете составить мне компанию?
— Нет уж, благодарю. Я лучше подожду, может, Уолш сообщит что-то новое.
Скептически усмехнувшись, Полубой удалился в спальню…
На следующее утро мичман проснулся рано. Наскоро перекусив, он на мгновение задержался у двери спальни напарника, но раздававшееся оттуда мирное посапывание (на грани храпа) явственно показывало, что планы Сандерса со вчерашнего вечера не сильно изменились. И, судя по тому, что он завалился спать, не потревожив Полубоя, Уолшу пока тоже нечем было их порадовать. Или Сандерс его не дождался…
Мигель поджидал его, слоняясь возле лифта. Обменявшись рукопожатием, они вошли в лифт. Мигель покосился на охранника — вот, мол, гости посла со мной за руку здороваются. Пол провалился под ногами, Полубой качнулся, как дуб под порывом ветра. Мигель приподнялся на цыпочки и рассмеялся.
— Мистер Уолш сто раз просил сделать спуск более плавным, но ему возражают, что тогда если после завтрака надумаешь съехать в Нижний город, то доберешься только к обеду. — Он был немного взвинчен и постоянно переминался с ноги на ногу.
Полубой взглянул на него сверху вниз. Парнишка покраснел под его взглядом.
— Мистер Полубой, мне сегодня утром позвонили и попросили организовать с вами встречу, — сказал он с виноватым видом, — клянусь, я никому ничего не говорил. Только перед официантками похвастался, что вот по просьбе мистера Уолша помогаю археологам.
— Кто звонил?
— Не знаю, хоть убейте! Какая-то дама. Судя по выговору, настоящая леди.
— И что?
— Она просила передать, что хотела бы встретиться с вами сегодня в одиннадцать тридцать в «Пестрой цапле». Это бар, здесь, недалеко. Вполне приличное место, — затараторил Мигель, видя, что Полубой нахмурился, — конечно, господин посол там не бывает, но и мисс Вердье, и даже господин секретарь иногда заходят.
— А что она хочет? — спросил Полубой.
— Кто, леди? Не сказала.
Касьян слегка пожал широкими плечами. Что ж, можно и встретиться. Лишь бы это не оказалась какая-нибудь любвеобильная дамочка из тех, что были на приеме у посла. Дамочками пусть занимается Сандерс — у него к этому способности.
С раздирающим скрежетом лифт остановился.
Улицы и дома, окружавшие башню, были вполне приличны на вид, впрочем, Полубой только вчера начал свои исследования Нижнего города, да и то с воздуха. До бара добрались пешком за десять минут. Зеркальные двери отражали серую мостовую, фасады домов и толпу горожан, спешащих по своим делам. На вывеске, что висела над входом в бар, с рюмкой в лапе развалилась птица, действительно отдаленно напоминавшая цаплю. Клюв у нее был погнут, глаза смотрели в разные стороны и было непонятно, то ли художник был навеселе, рисуя вывеску, то ли хотел дать понять посетителям, что трезвым отсюда никто не выйдет.
Мигель услужливо распахнул перед Полубоем дверь. Внутри преобладали болотные цвета — грязно зеленые столики, якобы сплетенные из камыша и тусклые лампы, бросающие на посетителей желтоватый свет. За длинной стойкой, стилизованной под болотистый островок, уверенно двигался бармен, обслуживая сидящих на табуретах клиентов. Табуреты походили на кочки, готовые нырнуть в болото при любой попытке утвердится на них. Мигель огляделся и потянул Полубоя за рукав. Мичман оглянулся.
В полутемном углу, за столиком, сидела женщина, немного приподнявшая руку, чтобы привлечь их внимание. Она была в распахнутой серебристой куртке, узких брюках и черных полусапожках. Под курткой можно было разглядеть высокую грудь, грозившую порвать тонкую черную блузку, с небольшим вырезом возле шеи. Волосы женщины были схвачены в хвост, на столе перед ней стоял высокий бокал с чем-то пузырящимся и искристым. Женщина протянула Мигелю сложенную пополам купюру.
— Спасибо, ты можешь идти, — сказала она низким, хрипловатым голосом.
Парнишка взял деньги, виновато покосившись на Полубоя.
— Я подожду вас снаружи, — сказал Мигель, исчезая.
— Угу, — мичман отодвинул стул и по-хозяйски устроился за столом, — чем обязан, мисс?
— А вы предпочитаете сразу перейти к делу? — Женщина скривила губы в усмешке.
— Выпить я мог и в башне, — веско сказал Полубой, — у вас ко мне какое-то предложение, я надеюсь? Что-то связанное с моей работой?
— Смотря с какой.
Чтобы выиграть время, Полубой обернулся к бару и, поймав взгляд бармена, поманил его к себе.
— Кружку пива, и быстро.
Откинувшись назад, женщина закурила длинную сигарету, выпустив дым в сторону мичмана. Молчание затягивалось. Бармен положил на стол картонный кружок, поставил на него кружку и с поклоном удалился. Не торопясь, Полубой отхлебнул несколько глотков и вытер большим пальцем усы.
— Кроме археологии, меня здесь ничего не интересует, — он взмахнул ладонью, словно отбрасывая прочь не привлекающие его предложения, — университет Таира, от которого…
— Даже Керрор?..
Воздух был полон испарений, неведомые насекомые самых разнообразных форм и расцветок порхали среди вьющихся растений, собирали пыльцу с цветков, кружили возле лица, и Сандерс с трудом подавлял желание отмахнуться, а то и раздавить парочку самых настырных. Работник сада в белоснежном халате шествовал впереди, то и дело оглядываясь, как бы желая проверить, не потерялся ли гость в непроходимых дебрях. Тропинка под ногами была утоптана, земля слегка влажная, на листьях блестели капельки росы.
За очередным поворотом открылась полянка. Ян Уолш стоял на коленях, разрыхляя землю вокруг растения с розоватыми листьями маленькими садовыми граблями.
— Профессор Сандерс, господин посол, — возвестил работник и, повернувшись, скрылся в чаще.
— А-а, вот и вы, Дик. Прошу, не приближайтесь, пожалуйста. Симнофлора плохо реагирует на незнакомых людей. Может даже зачахнуть, — Уолш взял лейку, стоявшую под рукой и аккуратно, под корень, чтобы не попасть на само растение, полил взрыхленную землю, — я сам долго не мог приблизиться к ней без специального костюма, гасящего индивидуальные признаки, присущие моему телу.
— Подумать только! — проворчал Сандерс. Ему было немного не по себе — как никак только вчера он соблазнил официальную подружку Уолша. Знает или не знает? — Должно быть, дорогостоящее хобби — держать такой сад, персонал по уходу, выписывать растения с других планет?
— Ничто не дается даром, мой друг, — Уолш поднялся, отряхнул колени и полюбовался своей работой, — прекрасно, вы не находите?
— Я в восторге, — кисло заметил Сандерс.
Уолш собрал садовый инвентарь и повернулся к нему.
— Что же касается ваших намеков на стоимость моего хобби, так я трачу на свой сад всю зарплату, которую мне платят в Министерстве иностранных дел. Здесь все чисто, мой дорогой профессор.
— Охотно верю. В этой оранжерее мы можем спокойно говорить или придется пройти в ваш кабинет?
— В этом помещении никто не может находиться, миновав камеру очистки, иначе включится сигнализация биологической тревоги. Мои питомцы очень нежны, Дик. Вы ведь тоже прошли очистку?
— Да, почти десять минут меня окуривали каким-то вонючим дымом. Или паром. Редкостная мерзость. Как наши дела?
— Я с пользой провел вчерашний день. — Посол направился по тропинке и Сандерсу поневоле пришлось последовать за ним. — А ваш день был удачным? — Он приостановился и внимательно взглянул на Дика.
«Наверняка знает про Флоранс», — подумал Сандерс.
— Я немного перестарался в баре, — сыграв смущение, признался он, — это вы виноваты, Ян. Такой коллекции алкоголя можно только позавидовать.
— И все натуральное, заметьте, мой друг. Все, до последней капли. Говорят, Флоранс также была там?
— Да, некоторое время мы даже провели вместе, — сообщил Сандерс, аккуратно дозируя правду.
— И даже вместе вышли.
— Ну… мисс Вердье неважно себя почувствовала, и я проводил ее до номера.
Уолш остановился, повернувшись к Сандерсу и Дик увидел на его лице понимающую улыбку. Не злорадную, не ехидную, а именно понимающую. Это было так неожиданно, что он даже покраснел.
— Скажу вам честно, Дик, привезти ее сюда было большой ошибкой с моей стороны. Сами знаете, встречаешь женщину, и кажется, вот она. Именно та, которую ждал всю жизнь. И все поначалу прекрасно, но проходит время, у кого больше, у кого меньше, и интерес, основанный на сексе, исчезает, увы. Флоранс теперь для меня просто как друг, которому я могу поверить свои горести. Не все, — Уолш поднял палец, — не все, Дик. Запомните. Те, которые вас интересуют или которые представляют государственный интерес, ей знать не обязательно. Скучно ей от наших с вами игр, а от государственных тем более.
— Я ничего такого и не думал, — смешался Сандерс.
— Бросьте, Дик. Я же все понимаю. Совмещать приятное с полезным — это лучшее, что может быть в вашей работе. Позвольте дать вам совет: развлеките ее. Да-да, и не делайте большие глаза. Развлеките, но не пытайтесь использовать против старого доброго Яна Уолша. Она вам здесь не помощница. — Посол повернулся и зашагал дальше.
Они вышли к камере очистки с дымчатыми стеклами. Уолш убрал инструмент в специальный ящик, вымыл руки и, прежде чем войти в камеру, обернулся к Дику.
— Что же касается наших дел, то ответ я получу сегодня к вечеру. Я устраиваю небольшой прием в честь местного художника. Приходите вместе с господином Полубоем, там и поговорим.
Дым, или пар окутал их. Сандерс закашлялся и помахал рукой возле лица. «Надо же, как он меня уел, — подумал он, — а с виду такой простак, что можно было лишь удивляться, как ему досталось место посла, хоть и на Хлайбе». Из тумана к нему приблизилось лицо Уолша. Он хитро подмигнул Сандерсу.
— А как вам Флоранс? Вспоминая свои первые впечатления, скажу, что она исключительно хороша в постели.
Полубой медленно поднял кружку. Рука не дрогнула, хотя на миг он ощутил смятение. Если уж подобные дамочки знают о цели их прилета на Хлайб, то Агламба Керрор и подавно. И дураком он будет, если не слиняет с этой планеты при первой же возможности. Хотя возможностей у него теперь не так уж и много. Да и посадочные площадки можно перекрыть в два счета. Но откуда просочилась информация об их миссии? Неужели Сандерс сболтнул какой-нибудь девке, или утечка пошла из его «конторы»? В то, что информацию могли передать из русской разведки, Полубой не верил ни на мгновение и дело было даже не в его доверии к собственному ведомству. Слишком ограниченное число людей в имперской разведке было посвящено в планы по поимке пирата, и любая утечка непременно вывела бы на возможного «крота». Ну что ж, придется эту дамочку спросить, откуда она располагает такими сведениями. Заговорит как миленькая, не таких раскалывали.
Он поставил кружку на картонную подставку и приветливо улыбнулся. Жалко дамочку, хоть и не в его вкусе. Вот Сандерсу, скорее всего, понравилась бы.
— С такой женщиной я готов говорить о чем угодно, — мягко сказал он, — вы не находите, что это не слишком подходящее место?
— Самое подходящее, — не согласилась женщина, насмешливо улыбаясь, — я с вами никуда не пойду, не надейтесь. Мне не хочется, чтобы завтра в подворотне обнаружили мой хладный труп со следами пыток. Все, что хотите спросить — спрашивайте здесь.
Полубой обвел взглядом бар. Посетителей было мало, и на них никто не обращал внимания. Придется рискнуть. Может ведь женщине внезапно стать плохо! Он выйдет один, а Мигелю скажет, что дамочка хотела его соблазнить и он улизнул, пока она вышла попудрить носик.
— Не стоит, милейший, — женщина снова выпустила дым от сигареты в его сторону, — я понимаю, как вам хочется свернуть мне шею, и понимаю, что вы это сделать в состоянии — поиски Керрора не доверят случайному человеку. Но тогда вас будет искать не только полиция, но и люди одного из самых могущественных на сегодняшний день кланов, правящих в Нижнем городе. Именно благодаря моему положению в клане ван Хонка я узнала о ваших интересах. Послушайте, да перестаньте же сверлить меня глазами. Я на вашей стороне. — Женщина энергично затушила сигарету, подалась вперед и понизила голос. Теперь она говорила с напором, почти сердито: — Скажу больше, мне не нужен Керрор, забирайте его себе и делайте с ним, что хотите: убивайте на месте, вывозите с планеты для справедливого суда, но мне нужна ваша поддержка. Мы можем на время объединить наши усилия. Ну что скажете?
Полубой расслабился — он принял решение. Не то чтобы он всерьез воспринял ее угрозы — даже если его станут искать, исчезнуть с планеты он сможет всегда. Вот только дело доверят другому, а это означает потерю времени и инициативы. Полубой был уверен, что у Керрора налажена сеть осведомителей, а то, что знают несколько человек: Сандерс, Уолш, он сам, а теперь и эта дамочка, рано или поздно просочится из их узкого круга.
— В чем же заинтересованы вы? — спросил он.
— Мне необходимо проникнуть в нижний уровень города. В Гной или хотя бы в Каналы. По моим сведениям, Керрор может скрываться только там. Больше я вам сказать не могу, но добавлю, что наши дороги там разойдутся.
— Стало быть, вам доподлинно известно, что он на планете?
— Я еще не услышала ваш ответ на предложение, — женщина предостерегающе подняла палец, — не держите меня за дуру.
— А я еще не уверен, что вы что-то знаете об интересующем меня человеке. Пока это только слова, моя дорогая.
Женщина покопалась в висящей на спинке стула сумочке и, достав что-то, сжала кулачок и протянула руку Полубою.
— Какое-то время я работала на господина Сигевару и совершенно случайно наткнулась на человека, который передал мне вот это. Держите. Этого хватит для того, чтобы вы мне поверили?
Мичман подставил ладонь и почувствовал, как в нее упало что-то небольшое и довольно тяжелое. Он поднес ладонь к лицу, больше скрывая предмет от посторонних глаз, чем пытаясь рассмотреть — в полумраке бара он видел прекрасно, и опустил взгляд.
На ладони лежал платиновый перстень с выволоченной по контуру камеей, изображавшей двуглавого орла. Полубой прочитал надпись на внутренней стороне перстня и сжал его в кулаке так, что почувствовал, как металл впился в ладонь. Это был перстень Его высочества Константина Георгиевича, племянника Ее Величества, царствующей супруги императора Всероссийского. Князь, инкогнито, путешествовал на «Бархатной розе» с молодой женой, когда Агламба Керрор захватил корабль. По отзывам сдавшихся пиратов, Его Высочество вел себя в высшей степени достойно и принял мученическую смерть от рук самого Керрора. Та же участь постигла и его молодую жену. Перстень, опять таки по показаниям пиратов, Керрор носил не скрываясь — чего уж скрывать, когда непоправимое совершилось.
— Я могу оставить это у себя? — хрипло спросил Полубой.
— Ради бога, — женщина небрежно махнула рукой, — меня подобные безделушки не интересуют.
— Я должен посоветоваться с напарником. — Полубой решил оставить игры в таинственность — собеседница наверняка знала, что он действует не один.
— Мы можем встретиться здесь же послезавтра в это же время.
— Очень хорошо, — мичман поднял, бросил на стол купюру, расплачиваясь за пиво, — надеюсь, мы сможем быть друг другу полезны. Всего доброго.
— До встречи, — женщина чуть кивнула головой, встала и, положив ладонь ему на рукав, спросила, — а что, больше нет желания свернуть мне шею?
— Это я всегда успею, — дружелюбно улыбаясь, ответил Полубой.
Сандерс, сидя в гостиной, брезгливо принюхивался. После посещения сада господина посла запах дезинфекции, казалось, въелся в его одежду. Местные новости уже прошли, до ленча делать было нечего и он размышлял, куда мог запропаститься напарник. Мичман, непредсказуемый, как и все русские, мог ринутся искать Керрора и в одиночку, тем более, что надежда получить помощь от посла таяла с каждым днем. Сандерс и сам не очень верил, что Уолш, какие бы у него ни были связи с местным криминалом, выяснит что-то о местонахождении пирата. Не станет Керрор обращаться за помощью к боссам мафии, а если и обратится, то через посредников. Светиться ему нельзя — слишком большую цену назначили русские за его голову, а ради денег мафия продаст кого угодно, тем более что Керрор потерял и свою эскадру, и защитников, видевших в нем современного Робин Гуда. Романтический ореол поблек в море пролитой крови.
Дик уже собрался справиться у охраны, когда Полубой покинул посольство, как мичман появился в дверях. Лицо его было как всегда непроницаемо.
— Добрый день, — приветствовал его Сандерс, — как прошла ваша прогулка?
— Есть кое-что новое. А у вас?
— Господин посол… — Сандерс вдруг замолчал и поднял руку, призывая к молчанию.
Он жестом попросил Полубоя оставаться на месте, подошел к двери и отлепил от косяка крохотную коробочку — световой сигнал анализатора внешнего облика объекта поднял тревогу именно тогда, когда Полубой прошел под косяком.
— …был настолько любезен, — продолжал Сандерс, как ни в чем не бывало, — что удостоил меня аудиенции в оранжерее. Это у него такое хобби. Сначала я чуть не задохнулся в дезинфекционной камере, — Дик подмигнул Полубою, приглашая включаться в игру, — а потом пришлось выслушивать лекцию по зоологии.
Не переставая разговаривать, Сандерс поставил мичмана навытяжку и принялся обследовать его одежду с помощью анализатора: провел вдоль рубашки, по брюкам, перешел к рукавам.
— …откуда-то узнал, что я клеился к Флоранс. Черт возьми, здесь везде шпионы, Касьян, — прибор в руке Сандерса пискнул и мигнул багровым светом, — нельзя, понимаешь, провести пару часов с интересной женщиной, как об этом уже докладывают. Знал бы ты, как мне было неловко, — Сандерс стал стаскивать с Полубоя куртку.
— Ни за что не поверю, что тебе стало неловко, — подыгрывая, сказал мичман.
— Точно говорю! Ты раздевайся, пойдем, пропустим по рюмочке, — внимательно изучив рукав куртки Полубоя, Сандерс бросил ее на кресло и увлек его в ванную.
Закрыв за собой дверь, он еще раз тщательно прошелся по одежде мичмана анализатором.
— Вроде чисто. Где вы подцепили жучка?
— Вроде негде было, — пробормотал Полубой, морща лоб, — хотя постойте. В конце разговора она положила руку мне на рукав — вроде как заключала мир, потому что мы разговаривали довольно резко.
— Кто — она?
Полубой присел на край ванны и вытянул ноги.
— Кто она, я не знаю, но она предложила помощь в поисках Агламбы Керрора.
Он подробно рассказал Сандерсу о своей встрече и в заключение показал перстень. Сандерс рассмотрел его, подбросил на ладони, словно взвешивая.
— Перстень настоящий?
— Да. Подделка фамильных драгоценностей царской династии карается очень сурово. На моей памяти по просьбе нашей полиции Содружество Американской Конституции выдало нам одного ювелира, пытавшегося сбыть подобные подделки. Не помните этот случай?
— Нет, — покачал головой Сандерс, — но я не интересуюсь мелочевкой…
— Это не мелочевка, — Полубой повысил голос, — если вы, там, в своем…
— Ладно, ладно, согласен, не мелочевка. А вы не подумали, что эта женщина может работать на Керрора? Ведь он мог дать ей перстень, чтобы заманить нас в ловушку. Она ведь сумела подбросить вам МЗУ.
— Что такое МЗУ? — спросил Полубой.
— Молекулярный звуковой усилитель. Своего рода биологически созданное подслушивающее устройство. Очень сложная технология. На нашем жаргоне мы их называем «чешуя». Он напоминает рыбью чешуйку, клеится к любой поверхности и практически не обнаруживается электронными средствами. Мне просто повезло — когда вы вошли в комнату, комбинированный анализатор засек, что на вас что-то лишнее. Он срабатывает на тысячные доли грамма. Ну и второй раз он сработал, когда МЗУ передал запись нашего разговора. Он записывает речь, сжимает информацию и выстреливает ее в миллисекунду, а может и быстрее. Неужели вы не слышали о таких приборах?
— Я не шпион, Сандерс, — скривился Полубой, — вот заложить парочку сосредоточенных зарядов и рвануть линейный крейсер в своем собственном порту — это ко мне. Ну а если бы на моей одежде приехал муравей?
— Мы бы нашли его. Ладно, хорошо, что хорошо кончается. Так что вы думаете об этой подруге?
— Я думаю, надо будет пойти на встречу. Мы будем готовы, ведь так?
— Она может прийти не одна, — предостерег мичмана Сандерс.
— Ну и что? — спросил Полубой, и в глазах его было столько недоумения, что Сандерс понял, сколько бы подручных Керрора ни пришло за ними, обратно они не вернутся.
— Нет, ничего, — сказал он, мечтая, чтобы и у него было бы столько же уверенности в успехе.
