42

– Я так понимаю, мы арестованы, в том числе и я? – произнес Каин Иннокент, переключая внимание Сукермана с Лары на себя.

Ларе же он бросил хмурый взгляд, чтобы больше не нарывалась. Она опустила глаза, признавая свою неправоту.

– Да, арестованы, в том числе и ты.

– А по какому поводу, позвольте узнать?

– Слишком долго перечислять, – отмахнулся глава КФБ. – Взять хотя бы сношение со вражеским шпионом, – кивнул он на Лару.

– С чего вы взяли, что она шпион?

– Анализ ДНК. Мы нашли его на месте крушения спасательного шлюпа, который… ты же и сбил во время тестового полета, – хохотнул комитетчик. – Забавно.

– А откуда интересно знать контрольный образец взяли?

– Отсюда же.

– Ну да, – кивнул Каин, вспомнив рассказ Лары об обыске.

– В конце концов, кто тут из Комитета и кто кому вопросы должен задавать, а кто – отвечать?! Так, ребята, грузите этих двоих – и в контору. Там нам беседовать будет гораздо удобнее и сподручнее. А то тут мы как-никак в гостях.

– Мне вот только интересно, кто обороной будет командовать, если конфедераты сейчас нападут? – поинтересовался Каин. – А они обязательно нападут, как только узнают, что у нас начался кавардак в системе верховного управления и должность командующего вакантна.

– Они нападут еще не скоро, можно не бояться. Надо признать, ты хорошо потрепал их монстра, так что они сейчас ремонтируются. А это затянется на месяц, не меньше.

Каина и Лару грубо отвели на причал, засадили в челнок и отправились на планету.

– Лара, – прошептал Каин.

– Что?

– Ты реально знаешь какие-нибудь секреты которые ни в коем случае выдавать нельзя?

– Да ничего особенного. Я же оперативник, мне много знать не положено. Только свое задание, явки, пороли, и это уже все давно поросло толстым слоем мха.

– Тогда не включай «дурака».

Агентесса нахмурилась. Настоящему разведчику претила одна лишь мысль добровольного сотрудничества с противником.

– Они все равно выбьют из тебя все, что ты знаешь, рано или поздно. В конце концов применят ментоскоп, и не мне тебе объяснять, что это такое для сопротивляющихся дознанию мозгов.

– Да какая теперь разница?

– Ради меня.

– Ты думаешь, еще может что-то получиться?

– Шансы есть всегда, особенно если самим от них не отказываться.

– Хорошо, – кивнула Лара. – Я сделаю, как ты просишь…

– Спасибо. Мне будет гораздо легче, зная, что с тобой все… в относительном порядке.

Лара на это лишь слабо улыбнулась.

Иннокент готовился к неизбежной процедуре дознания, когда его пеленали в кресле и надевали датчики. Хотя чего тут готовиться? Из всей готовности можно только лишь расслабиться и получать сомнительный кайф. Прямо как в анекдоте про изнасилование… Впрочем, именно это и будут делать с его мозгом вот уже в который десяток раз. Так что все привычно, даже скучно.

В комнату дознавателей зашел Давид Сукерман для непосредственного наблюдения, хотя мог все видеть по монитору в соседней комнате. Но вживую лучше.

– О! Генерал! Какая честь, вы не только лично арестовывали меня, но еще и допрашивать будете! – решил под конец поерничать Иннокент. – Право слово, я такого внимания с вашей стороны не достоин.

Комитетчик ответил лишь ухмылкой. Дескать, ладно, смейся, пока я добрый, разрешаю. Смеется тот, кто смеется последним, а уж как я сейчас посмеюсь, обхохочешься просто.

Один из дознавателей вколол Иннокенту сыворотку правды, и как только она стала действовать, началось стандартное дознание. Каин на все вопросы отвечал правдиво, даже не пытаясь как-то юлить, говоря полуправду, что иногда покруче и действеннее откровенной лжи.

Но один вопрос из стандартного блока про спецслужбы все-таки поставил в тупик даже его самого.

– Имеешь ли ты отношение к каким-либо спецслужбам?

– Хм-м…

– Отвечай! – взвизгнул Давид Сукерман над его ухом.

– Пожалуй, нет.

Сукерман взглянул на оператора полиграфа. Тот выглядел несколько смущенным.

– Не врать, отвечай!

– Послушай, генерал, меня всегда удивлял это крик: не врать. Как я вообще могу лгать, если нахожусь под действием сыворотки правды? Я просто органически не могу врать…

– А полиграф показывает, что ты врешь! Пятьдесят процентов достоверности ответа! Это все равно что ложь!

– Потому что вопрос не корректный… Научитесь задавать правильные вопросы. Давай я так скажу: я – Каин Иннокент, позывной Ригель, не являюсь агентом спецслужб… Сколько процентов теперь показывает полиграф?

– Девяносто три… – глухо признал комитетчик.

– Вот видишь…

– Но в какой-то связи ты со спецслужбами состоишь, это показывает предыдущий ответ, – не сдавался работник невидимого фронта. – И я хочу знать в какой! Живо говори!

– Да особого секрета и нет… Я был неявным агентом. РУВКФ сделало все, чтобы я попал в пиратскую среду, вы уже знаете как, с целью последующего использования, так сказать, активирования, воззвав к таким чувствам как долг, честь и прочей поэзии, посулив всяческие блага, звания и награды.

– И ты работал на них?

– Нет. Более того, я им всячески мешал.

Сукерман хмурился, полиграф показывал высокие проценты правдивости ответов.

– Кто такая Лара?

– Агент РУВКФ, мой куратор, – не стал отрицать Каин, надеясь, что и она не запирается, иначе ей могут устроить кошмарную головомойку.

– Она и сейчас курирует тебя?

– Нет. Хотя… никогда нельзя быть ни в чем до конца уверенным. Ей лучше знать.

Допрос продолжился до самого последнего момента, пока Иннокент еще мог шевелить губами и отвечать.