«Иура ушла. Два года прожила с ним, а теперь ушла. Какие-то проблемы с семьёй на родной планете. Вчера вечером у них была последняя ночь вместе… Конечно, больно на душе. Столько времени вместе, он привык к ней, да и она вроде тоже… Иногда в голову лезли дурные мысли жениться на ней, но что-то останавливало. Что? Даже сам не знаю…»

Он шагал вдоль ограды по длинной, усаженной по краям кустами, засыпанным выпавшим ночью снегом, аллее. Раньше его, как и везде по городу, убирали роботы-уборщики. Но потом Медведев запретил это делать, заметив, что раз природа придумала снег, значит, ей это нужно. Расчищали только дорожки. Остальное пространство не трогали…

Размышляя таким образом, Алексей не заметил, как практически столкнулся с группой детей четырех-пяти лет во главе с воспитательницей. Дети медленно шли вдоль ограды резиденции, рассматривая припорошенный снегом парк. Охрана, просканировав издалека воспитательницу, не нашла оснований для вмешательства, поэтому держалась на некотором расстоянии. Увидев незнакомого мужчину рядом с воспитательницей, дети оживились. Не успел Алексей отойти от неожиданности такой встречи, как увидел глаза маленькой девочки, очень похожей на Иму. Горло перехватило. Князь стоял и смотрел на нее, пока его не вывел из столбняка какой-то особенно нахальный малыш. Тот, дергая его за рукав кителя, спрашивал:

– Дядя, а почему нам туда нельзя?

– Куда нельзя? – удивился Медведев.

Шокированная встречей воспитательница никак не отреагировала на выходку малыша, застыв на месте от испуга.

– Тетя Ирру говорит – туда нельзя!

Малыш показал пальцем в сторону парка.

– Ваниа, я же тебе говорила, что это парк Великого князя. Простите его ваше величество!

Это уже к Алексею.

– Ну и что, он же один, зачем ему так много снега?

Не отставал юный нахал.

– А зачем тебе снег? – заинтересовался Алексей.

– Ну как зачем? – напустил на себя важный вид Иван. – В снежки играть, на санках кататься. В городе его автодворники сразу убирают, а тут никто не трогает. Да только не пускают нас туда.

Произнес он это уже огорченным голосом. Алексей наклонился к девчушке, так похожей на Иму.

– Ты тоже хочешь туда?

Девочка, закусив губу, молча кивнула головой. Алексей подхватил ее на руки.

– Ну, тогда идем.

Так всей толпой они и ввалились в парк мимо изумленных донельзя караульных.

Все время пока Алексей наперегонки носился с детьми по парку, обалдевшая воспитательница простояла рядом с парнями из охраны. Так продолжалось довольно долго, пока встревоженный начальник конвоя не оторвал Алексея от этого занятия. У парковой ограды начал собираться народ, привлеченный небывалым зрелищем: Великий Князь играет в снежки с детьми в ранее пустынном парке.

Алексей, отряхиваясь, подошел к воспитательнице, так и не сдвинувшейся с места.

– Я отдам распоряжение, госпожа, чтоб вас с детьми беспрепятственно пускали в парк в любое время.

– Спасибо, ваше величество… – Присела в неловком непривычном книксене воспитательница-сюзитка…

После этого Алексею пришлось выдержать получасовой бой с начальником охраны двора.

Тот ни в какую не хотел даже слышать о том, чтобы пускать посторонних в парк. Исчерпав слова, Алексей просто рявкнул на начальника, что было большой редкостью – у него не было привычки орать на подчинённых и подданных:

– Принять патронат над детским домом и никакого «нельзя» слышать не хочу. Надо – увеличивайте штат, но детей в парк пускать!

Столь экспансивное обсуждение настроения не испортило, но перевело мысли на другой лад. Всю следующую неделю Алексей посвятил проблеме детского воспитания в княжестве. К его удивлению, действующих детских домов снова оказалось мало, и в основном это оказались дети, осиротевшие во время еще первой войны. Согласно договорённости, Яйли отдала ему всех сирот Новой Империи. их было много, очень много, но основную массу прибывших разобрали по семьям. Люди в княжестве оказались на редкость неравнодушны к чужой беде. Может быть, по той простой причине, что многие не понаслышке знакомы с этим, а может, новая политика начала приносить свои плоды. К тому же переселившиеся в княжество земляне, которые помнили Великую Отечественную собственной шкурой, просто расхватывали сирот по семьям. А когда у них появлялись свои, всё равно, разницы не было: сюзит, рамдж, человек… Все были одинаковы для приёмных родителей. Для каждого находилось ласковое слово, вкусный кусочек и добрая улыбка. Не редкостью были семьи, в которых кроме трёх-четырёх своих детей росло ещё по столько же приёмышей. Содержать же такие большие семьи главам семейств было не в напряг, как говорится. Слова «безработица» на Терре не существовало в принципе. Наоборот, княжество постоянно ощущало острейшую нехватку рабочих рук, зачастую закрывая глаза на неясное прошлое кандидата в подданные. Если тот вёл себя, как подобает гражданину, то никто и не копался в его прежней жизни, давая возможность оставить за бортом ошибки, совершённые ранее…

…Надо бы дать указание флоту, чтобы совершили парочку рейдов к границам Новой Империи и Рамджа, где идут сражения. Нам случайный снаряд или ракета не страшны, если только покрытие на бортах поцарапают. А так, смотришь, сотню-другую будущих граждан привезут…

Фрегат потерял ход окончательно. Республиканский снаряд попал в главный реактор, и тот пришлось отстрелить, пока вышедшая из-под контроля антиматерия не разнесла корабль на атомы. Потом потекли швы, наспех слепленные на верфи военного времени кое-как запрограммированными роботами, изношенными до последней степени. Те, кто успел напялить на себя скафандры, собрались в единственном месте искалеченного корабля, где оставался воздух, в боевой рубке. Из трёхсот членов экипажа в живых осталось не больше четверти. И сейчас они сидели и лежали на полу, глотая последние остатки кислорода в спёртой донельзя духоте атмосферы. Командир погибающего фрегата угрюмо обвёл взглядом остатки экипажа, затем подключил батарею скафандра к селектору:

– Обращаюсь ко всем. У нас есть два пути. Первый, подать сигнал бедствия. Тогда, может быть, рамджи сжалятся и спасут нас, чтобы потом насладиться казнью, Или передать нас для пыток землянам…

Офицер закашлялся – воздух был настолько испорчен, что альвеолы лёгких уже не находили в нём ничего, пригодного для дыхания… Сделал несколько судорожных глотков из запаса защитного костюма. Затем вновь склонился к интеркому:

– Есть и другой путь. Покончить с собой сразу. Всё равно воздуха в скафандрах не хватит надолго.

Чуть помолчал, его грудь учащённо вздымалась под тканью костюма:

– Я предлагаю ещё один вариант: у нас сохранилась узконаправленная антенна. Мы можем передать достаточно сильный сигнал в Империю, который враги могут и не обнаружить. Но для этого придётся использовать все наши имеющиеся батареи. А без них скафандры и регенераторы бесполезны. Других источников энергии у нас нет. Поэтому слушайте приказ: вы четверо, что возле двери. Сейчас все загерметизируются. И вы выйдете наружу. Атмосферы в рубке не будет. Ваша задача – добраться до трюма и притащить оттуда аварийный генератор. Остальные это время ждут вас. Потом мы запечатываем рубку вновь, подключаем энергию, даём сигнал, по ответу – действуем…

Никто не возражал. Работа закипела. По сигналу все закрыли скафандры, затем отдраили дверь в коридор. С влажным хлопком испорченный воздух вырвался наружу, вынося прочь уже ненужные документы, разный хлам, вдруг неожиданно появившийся в помещении, куда набилось множество людей. Четвёрка смельчаков медленно двинулась по тускло освещённому аварийными фонарями шлемов коридору, с натугой отрывая магнитные ботинки от металлического пола. Потянулись бесконечные минуты ожидания. Десять минут. Двадцать. Кое-кто уже начал нервничать, когда в темноте замельтешили лучи фонаря. А вскоре можно было рассмотреть и тёмные фигуры, толкающие перед собой большой квадратный предмет. Вот они впихнули ношу внутрь, завертелись рым-болты, отсекая вновь рубку от вакуума. Командир дёрнул рычаг, зашипел воздух из аварийного баллона в стене. Но через мгновение утих. Те, кто стоял рядом с офицером, услышали слабый недоумённый возглас и завертели головами. С ругательством тот выхватил из кобуры бластер и несколько раз ударил по рукоятке резервуара, потом с натугой крутанул ручку дальше. Вновь зашипел живительный воздух. Ещё несколько минут, и сюзит с облегчением откинул забрало шлема, глубоко вздохнул. Это послужило сигналом для всех, люди зашевелились, стали стягивать с себя защиту. Двое уцелевших механиков занялись генератором. Наконец тот ожил и засиял индикаторами. Кто-то уже вскрыл панель управления, куда быстро воткнули разъёмы источника энергии. Командир подошёл к системе связи, весело мигающей огоньками, помедлив, набрал код, затем крохотным джойстиком навёл антенну по известным координатам, заговорил:

– Это фрегат «Смертоносный». Командир – виконт дель Грайри. Наши координаты…

Быстрой скороговоркой продиктовал цифры, виденные им на автопилоте в последний миг перед боем, затем произнёс кодовую фразу и добавил уже от себя:

– У нас воздуха на двенадцать часов. Просим экстренной помощи.

Ответ прозвучал почти сразу:

– Виконт, это командующий флотом адмирал герцог дель Ври. Спасательный корабль может добраться до вас через тридцать часов, так что решайте сами. Раньше никак.

– Но мы же задохнёмся!

– Тогда убейте лишних, чтобы вам было чем дышать. Через тридцать часов, я сказал!

Щелчок обозначил окончание связи. Командир обвёл всех взглядом, его лицо было мертвенно-бледным. Убить нескольких человек, чтобы кто-то выжил? Но как выбрать тех, кому умереть? Какое право он имеет решать за богов? Казалось, что его придавила неимоверная тяжесть, а между тем разговор слышали все. Виконт специально включил громкую связь, чтобы ободрить людей ожиданием помощи.

И вдруг такой ответ… Что же делать?! Кто-то из экипажа шагнул вперёд:

– Ваша милость, мы всё слышали. Не забивайте себе голову. Мы сами всё решим…

Внезапно корпус корабля дрогнул. Что это?! Кое– кто не удержался и покатился по полу. Послышались проклятия и ругательства.

– Мы во что-то врезались!

– Метеорит!

Всех перекрыл крик командира:

– Тихо! Вы слышите?

Люди замерли. Послышалось едва слышное шипение.

– Всем надеть скафандры! Воздух уходит!

Мгновенно экипаж стал вновь залезать в защитные костюмы. Теперь надежды на выживание точно не осталось… Внезапно один из членов экипажа с проклятием отшатнулся от стены, на которую опирался. Та неожиданно стала горячей. Он с недоумением смотрел на накалившийся участок, а тот вдруг покраснел, потом побелел… Металл потёк каплями, брызжа искрами, постепенно образуя ручейки и открывая щели.

Абордаж!

И люди бросились занимать позиции. Кто прятался за консолью, кто-то просто растянулся на полу, приготовив ручное оружие. Секунды томительного ожидания… Кусок переборки рухнул наружу. Все приготовились, но никто не врывался внутрь, сея смерть на своём пути. И стихло шипение уходящего воздуха.

Виконт взглянул на индикатор скафандра – атмосфера была нормальной. Значит, можно дышать! Но спасателям до них ещё лететь и лететь! Значит, рамджи?! Но те уже давно послали бы либо роботов, либо землян… Внезапно в его шлеме свистнуло, затем зашипело, и раздался треск. Дель Грайри понял, что кто-то пытается выйти с ним на связь по командирской линии. Чуть помедлив, тронул языком сенсор переключения диапазонов. И тут же прорезалось:

– Виконт? Это командир линкора «Клото» Терранского княжества, полковник дель Тоуру. Мы перехватили ваш разговор с командованием и решили прийти на помощь. Дышать вакуумом дьявольски не полезно для лёгких. Так что у меня к вам предложение – нет ли желания получить подданство нашего княжества? Мы видели на радаре, как вы дрались, и такие солдаты достойны уважения. Так что, даём вам время подумать. А пока – дышите спокойно.

– А если мы откажемся?

– Сунем вам пару резервуаров с воздухом, заделаем дырку и оставим здесь до прихода вашего корабля, в чём я сомневаюсь. За месяц, что мы здесь болтаемся, такого не случалось ни разу.

– Вы здесь месяц?!

Сюзит не поверил своим ушам – максимальная автономность боевых кораблей была две недели. Именно поэтому любой флот сопровождала целая куча транспортов и танкеров, несущих в своих трюмах всё необходимое для жизнедеятельности экипажей. А тут – тридцать пять дней в космосе, и, судя по всему – в одиночку. Иначе бы эскадра давно была засечена. Чуть помедлив, виконт решился:

– Хорошо, мы примем ваши условия.

– Никаких условий нет! Подписывайте согласие, и можете считать себя терранами.

– А наши семьи?

– Князь о них позаботится. Встретитесь на Терре.

– Кидайте переходную галерею.

Ответом был весёлый смех:

– Какая галерея, ребята? Вы уже давно в трюме нашего корабля…

…Виконт осторожно выглянул в пролом рубки и широко открыл глаза от изумления – его фрегат, вернее – единственный вырезанный кусок корпуса, где находилась рубка с людьми, действительно покоился в исполинском помещении, стены которого терялись в высоте. Возле обломков стояла группа людей в непривычного вида форме. Один из них махнул рукой:

– Чего застыл? Прыгай!..

Князь удовлетворённо перечитал сводку: его идея послать корабли в район боевых действий оказалась удачной. Аристократы высших родов, командовавшие флотом, обращались с экипажами кораблей, будто с чем-то неодушевлённым. Словно там служили не такие же сюзиты, как они, а непонятно кто. Инфузории, что ли, не заслуживающие хотя бы того, чтобы их спасали. Казалось, что родовитые дворяне просто не имели представления, чего стоит изнемогавшей от войны Империи просто набрать личный состав, не говоря уже о средствах на их обучение и постройку новых кораблей. Зачастую крейсера и фрегаты, которые легко можно было починить, оставались безжизненно висеть в пустоте набитые замороженными мумиями, поскольку новобранцы, зачастую обученные всего лишь паре-тройке необходимых операций для одного боя, не хватало знаний для простейшего ремонта волновода, который всего-то и требовалось закрепить в кронштейнах. Так как при изгибе световода толщиной в человеческое тело потери энергии становились уже критическими для работы двигателей… И это играло на руку кКняжеству. Пусть и не обученные, но уже имеющие седые волосы юноши, а в последнее время и девушки, побывавшие на краю смерти и заглянувшие в её глаза, попав на Терру, где вокруг был мир, а аристократы не имели никакой реальной власти над их судьбами, становились наиболее успевающими студентами, лучшими рабочими, фермерами. То есть старались жить полной жизнью, жадно навёрстывая то, чего были лишены на прежней Родине. А ещё – влияние землян, составлявших добрую половину всех подданных. Поначалу – отчуждение. Потом любопытство. Затем – интерес. Ведь земная молодёжь, окружающая их, на самом деле это бывшие старики, прожившие большую часть человеческой жизни, такой короткой у землян. Зато испившие такую чашу горя жутчайшей войны, по сравнению с которой бледнели все кошмары рамджийской оккупации. От этого знания сюзиты иногда впадали в шок. Они не в силах были понять, как пережившие подобный кошмар могли оставаться людьми, веселиться, растить новых детей… Человеческий оптимизм, надежда на лучшее, уверенность. А главное – неиссякаемое любопытство и жажда знаний как-то тянула окружающих людей вперёд за собой. К лучшему. Учёные совершали невероятные прорывы, инженеры строили невиданные по размаху сооружения. Лозунгом княжества было – всё для блага подданного, всё – во имя его! И в застывшем в своём развитии мире появилась новая сила. Они – верили. И они – жили!..

Алексей взглянул в окно, и тут же все бумаги полетели в стол. Он торопливо набросил куртку и за-спешил в дворцовый парк. Пришли дети… Увидев князя, они облепили его, словно деревце. Каждый старался завоевать его улыбку, чтобы его погладили по голове, сказали доброе слово. Он был словно отец всем им. Малышам, лишённым детства судьбой. Наконец воспитанники немного угомонились и разбежались по различным уголкам парка. Алексей присел рядом с воспитательницей. Сюзитка попыталась встать, но он жестом попросил её остаться.

– Вы ничего не знаете о той девочке? – Он показал на малышку, точную копию Имы. Сегодня князь наконец решился задать вопрос, который мучил его уже год. С того момента, как он впервые увидел девочку. То ли прихоть судьбы, то ли насмешка Природы, но сейчас уже практически невозможно было их различить: погибшую так нелепо приёмную дочь и эту, брошенную матерью кроху. Как же они похожи… Только глаза разные. Если бы… Да нет, это невозможно!

– Ваша светлость! – Обиженно толкнула его в бок девушка, шокированная тем, что князь выругался. – Я понимаю, но всё же не при детях!

– Ради всех богов, простите…

Алексей покраснел, словно мальчишка. Потом чуть слышно произнёс:

– Знаете, я бы так хотел оказаться отцом этой девочки…

– Ари?

– Её так зовут? Красивое имя…

– Госпожа Лао? К вам посетитель.

– Просите.

Секретарь отключила селектор и кивнула высокому мужчине в простой одежде:

– Проходите, пожалуйста…

Медведев поднялся и шагнул в раскрытую дверь. Сидящая за столом молодая женщина, увидев лицо вошедшего посетителя, ахнула:

– Вы? Господин Васнецоф-ф?

Алексей выругался про себя, он как-то не подумал, что это та же женщина, которая летала с ним за детьми. Но, однако, ведь два года прошло… А запомнила.

– Приятно вас видеть снова, господин офицер. Как поживаете?

– Неплохо, спасибо. А как вы?

– Тоже хорошо, спасибо. Вы по-прежнему полковник и командуете своим кораблём?

Князь невольно улыбнулся, а бывшая актриса, ныне заведующая приютом для сирот, покраснела – она выдала себя, то, что этот военный не оставил её равнодушной. Но женщина тут же собралась:

– У вас ко мне какое-то дело?

Алексей внутренне собрался, затем вытащил из кармана сделанную одиннадцать лет назад голографию, на которой была запечатлена смеющаяся Има в зоопарке.

– Вот, госпожа Лао.

Та взглянула и тоже улыбнулась:

– Ари? Но где это она? Я не знаю на Терре ничего подобного. Откуда это у вас, господин Васнецофф?

– Не Ари. Эта девочка погибла семь лет назад. Они очень похожи.

Бывшая актриса присмотрелась:

– Боже, какое сходство! Если бы не глаза… Но кто она?

– Моя покойная дочь… Има.

Медведев взялся руками за края маски и осторожно снял её. Женщина вскочила:

– Ваше высочество…

– Не стоит, госпожа Лао. Я сейчас здесь на общих основаниях. Меня очень удивляет подобное сходство. И я… Я бы хотел удочерить Ари.

Некоторое время в кабинете стояла тишина, потом Лиу чуть поджала губы и произнесла:

– Ваша светлость, если вы заговорили об общих основаниях, то я… вынуждена отказать вам.

Князь удивился:

– Но почему?!

– Вы – глава нашей Державы. Заняты делами государства двадцать четыре часа в сутки. Сколько времени вы сможете уделять дочери без ущерба для неё или остальных подданных? Подумайте! Девочка, хоть и прошло уже два года после того кошмара, до сих пор не может спокойно спать, а вы не всегда сможете позволить себе остаться с ней. И потом, ваша светлость, согласно закону я не могу отдать ребёнка в неполную семью, одному родителю. Тем более – разного с ней пола. Будь вы женаты, никаких вопросов не возникло бы, и я – искренне порадовалась бы за Ари. Но вы – один. Ваша супруга – Терранское княжество. И ему вы отдаёте всё своё время. Боюсь, что князь не сможет уделить ребёнку столько времени, сколько требуется. Так что, извините…

Алексей опустил голову, затем глухо произнёс:

– Простите. Вы абсолютно правы. Я поддался эмоциям. Извините, больше это не повторится. Но… Я, надеюсь, вы не будете возражать и позволите мне общаться с ней на прогулках и далее?

Лиу даже всплеснула руками от изумления:

– Ваша светлость! Как вы могли только подумать подобное?! Я, наоборот, это только приветствую! Ваше общение с ребёнком идёт на пользу и малышке, помогая выздоравливать, и, простите, вам. Эти встречи позволяют оставаться человеком, а не только правителем…

– Спасибо вам за добрые слова, госпожа Лао… До свидания.

Он поклонился и вышел, а Лиу долго смотрела в закрытую дверь. Значит, ей тогда не показалось. Но, чёрт побери, жаль, что он не Васнецоф-ф… Если бы он оказался действительно этим военным, у неё хватило бы наглости решить проблему удочерения, предложив ему взять её в жёны. Ведь тогда основное положение закона о неполных семьях было бы соблюдено! Но каков князь, а? Ведь он Властитель! Просто мог сказать: «Я её забираю!»

И всё. Он сам здесь закон. Но – нет. Воистину – первый среди равных…