Глава 5.
Начало мая 1708 года от Р.Х.
Воронеж
Бригада Алексея Романова..
Прошла неделя с тех пор, как я вместе со своими полками прибыл под стены города. Не желая размещаться на постой в нем самом, разбили временный лагерь под стенами. И проблем с населением меньше, да и собираться в случае чего намного проще и быстрее. Но, пожалуй, была еще одна причина, для того чтобы по-прежнему держать солдат под личным контролем. Можно даже сказать основная причина.
Хотя бой с отрядом казаков между холмов и был нами выигран с просто фантастически малыми потерями я не питал иллюзий о плачевном положении дел. Нет, дело не в подготовке, хотя у двух только полгода назад сформированных полков с ней тоже были неполадки, а во взаимодействии между всеми отрядами, то есть полками. В общем, я не видел слаженности действий, не просматривалось даже слабого его подобия хотя бы в общих чертах. По отдельности полки все же были пускай не лучшими в России, но уж не худшими точно, однако вместе действовали действительно плохо. Увы, но раньше я этого попросту не замечал, спихнув всю рутину на полковников и своих друзей, поэтому и не смог толком увидеть общее положение дел. Хотя прошло уже чуть ли не полтора месяца с начала похода. Впрочем, сейчас у меня появилось какое никакое время оценить и взвесить свои ошибки, для того чтобы в будущем их не повторять, на что я очень надеюсь.
Итак, первым делом, как это неудивительно, две с половиной тысячи людей занялись совместными занятиями… строевой подготовкой. Да-да именно ей родимой, играющей в моем времени поистине огромную роль в обучении солдат, а что уж говорить об этой эпохе, когда в бой шли плотным строем, а победа зависела не от личных качеств человека в целом, а от дружного, единого оружейного залпа. Правда надо отметить, что любая война это, прежде всего взаимодействие сотен и тысяч людей, а только потом уже гений командующего.
С раннего утра до и того времени, когда солнце вставало в зенит, сотни воинов, сменяя друг друга на «плаце» ходили строем под дробь полковых барабанов истаптывали землю так, что на ней в скором времени мало что будет вырасти. Разве что полынь, да и то…
Но не будем о грустном. Все же главным критерием для меня является отработка взаимодействия, а не сохранение первозданной экосистемы близ Воронежа.
Так вот, после обеда, когда жара спадала, солдаты вновь приступали к отработке навыков, правда уже чисто военных, при этом в силу разной направленности и разной тактике витязей и обычных фузилеров они тренировались по отдельности, лишь в конце дня посвящая пару часов на совместные учения. С одной стороны могло показаться неправильным, сливать всех солдат в одно целое, если, конечно, рассматривать разные школы тактики. Но вот с другой стороны, при детальном разборе сего действа можно увидеть огромный плюс от общих слаженных действий всех солдат в целом.
Я не отрицаю, что витязи далеко не идеальны, все же им учиться еще долго, да и жизненный опыт штука полезная, но все же их навыки, приобретенные за неполных полгода обучения, в корпусе были много лучше приспособлены к ведению войны в целом, нежели у фузилеров. Но при этом плюсе есть один большой минус, я так считаю, это то, что их мало. Не говоря уже о том, что у витязей нет боевого опыта, не считая конечно единственной стычки. Так что хочешь, не хочешь, а налаживать взаимодействие между воинами просто необходимо, сливая их в одну машину, способную по приказу сразу же исполнить любую команду командира, не растрачивая время на попытки осмыслить сам приказ.
Целую неделю, вызывая недоуменные взгляды со стороны командиров пятого и седьмого полков, солдаты занимаются под двойные команды. Команды голосом и под звуки горна. Если в начале данного мероприятия полковники еще ворчали, то уже на третий день призадумались, увидев столь быстрый результат. Причем явно не плохой. Там где надо было надрываться унтер-офицерам и их голосовым связкам, теперь работал громкий, чистый звук горна, хотя я больше придерживаюсь мнения, что это полковая труба, а не горн. Впрочем, как дудку не назови она все равно останется дудкой.
-Ваше Высочество, там гонец прибыл,– зашел ко мне в шатер Кузьма.
-Зови его,– не отрываясь от кипы бумаг со всевозможными донесениями и письмами из Рязани.
Да, скажу честно не думал я, что столько времени будет отнимать государственные дела, и это при том, что половину из них я спихнул на Николая с Михаилом.
В шатер зашел уставший, запыленный гонец, тут же протягивая мне запечатанный сургучом с царской печатью конверт.
«Мы, государь всея Руси повелеваем вам, сын мой, не дожидаясь князя Долгорукого с его отрядом, выступил вместе с вверенными тебе войсками и половиной гарнизона Воронежа к Саратову. Там приказываю тебе принять под командование остальные прибывшие туда отряды. Что же о дальнейших указаниях, то их от меня не жди, действуй по-своему разумению.
Царь Всея Руси Петр».
«Кхе, вот тебе и посидели, отработали строевые приемы, хотя может так даже лучше,– откинулся я на спинку кресла».
-Отписывать о получении нужно?– спрашиваю гонца.
-Нет, Ваше Высочество.
-Тогда ступай в походную столовую, там тебя накормят, заодно и отдохнешь, а после можешь возвращаться к государю.
-У меня приказ явиться с вашим донесением,– немного сконфуженно сказал гонец.– Как только вы прибудете по месту назначения.
-Ну что ж, тогда значит, поступишь в распоряжение главного разведчика, он вашей братией заодно со своими делами занимается,– сказал я.
-Разрешите идти Ваше Высочество?
-Да, иди.
Через пару минут я вышел из шатра, отдав приказ о начале сбора полков. Сам же взяв оружие, вместе с гвардейцами отправился в город, к воеводе города.
Вспоминая свой первый визит в Воронеж, когда я был студентом, обучающимся на военной кафедре, произвело на меня впечатление, могу с уверенностью сказать одно – замечательный, красивый город, да и люди там приятные. Ну да ладно, главное, что воспоминания хорошие остались. К своей радости этот город не разочаровал меня и в начале 18 века. Раскинувшись на берегах реки, он взирал на низину равнины, словно заботливая мать, внимательно следящая за своим чадом.
Увы, но и его не миновала болезнь «липких рук» и «прозекторства». Чиновники, как и в большинстве областей России в большинстве своем были нечисты на руку. Только частые визиты царя сдерживали зарвавшихся бюрократов, да и то не надолго.
Как только я прибыл вместе с войсками под стены города, то сразу же столкнулся с первыми веяниями «болезни» Руси.
В чем же было нарушение работы чиновников? Да пожалуй, во всем, начиная от судебных тяжб и заканчивая отчислениями в казну, и это как говорится только верхушка айсберга.
Как я это узнал? Хм… интересный вопрос, тут целая история случилось.
За день до прибытия под стены города я послал гонца с запросом о предоставлении дополнительных подвод фуража и пороха. Однако по неясным причинам, в день подхода бригады к Воронежу ничего из перечисленного не было предоставлено. Как такое прощать?
Пришлось срочно, поутру, наведаться к бургомистру…
-Что же ты шельмец творишь то?
-Я?– побледнел бургомистр, смотря на меня осоловевшими глазами, вскакивая с места.
-Ты! Кто же еще,– нахмурил я брови.– Тебе что приказано было, а? Отвечай!
Бургомистр подпрыгнул на месте от внезапного крика.
-Ппподводы приготовить…
-И где они?!
-У меня нет их, Ваше Высочество, все в казну ушло…– пролепетал бургомистр.
-В казну значит. Хорошо коли так,– сменяю гнев на милость, усевшись в кресло, и ласково так говорю:
-Неси бухгалтерскую книгу.
-Пощади, батюшка!– чуть ли не падая на колени, возопил бургомистр.
-Неси, я сказал! Развелось вас тут, крыс канцелярских.
Через пять минут передо мной лежал пухленький фолиант отчетности городской системы снабжения и довольствия. Пробежав глазами, первый десяток страниц, ничего противозаконного не нашел. Листал дальше и натолкнулся, ближе к середине, на интересные заметки писаря бургомистра, составившего сие безобразие. Чуть не в колонку были прописаны «утряски», «усушка», «крысами зловредными испорчено»
-Действительно крысами,– неопределенно хмыкнул я.
Причем за всеми этими казалось безвредными фразами встали довольно большие растраты чиновников.
-Неси бумагу и перо с чернилами.
-З-зачем?– хлопнув глазами, спросил бургомистр.
-Ты крысиная душонка забываешься,– поднял глаза на бледного бургомистра глаза.
Ничего, не говоря, он вылетел из кабинета, и тут же появился вновь, неся в руках кипу разнообразной макулатуры, с десятком перьев и чернильницей. Взяв первый попавшийся листок, прижал его парой подсвечников.
-Повезло тебе, не буду наказывать чересчур уж жестко,– спокойно сказал я бургомистру.– Однако наказать все же кое-кого нужно…
Найдя пару особо значимых хищений, выписал пару фамилий и служебное положение.
-…вот думаю так: «властью данной мне государем, приказываю – за воровство, которое урон государству нашему нанесло во времена тяжкие – повесить, дьяка Журавлева и его помощника поддьячного Тихонова, немедля». Мда именно так. Что же насчет всего остального, то чтобы завтра же все было в лагере. У каждой подводы должен быть приписной лист, с указанием склада, откуда она прибыла и ответственного за нее человека, того, кто снаряжал. Если же мне придется второй раз к тебе наведаться…
Я не договорил, оставив бургомистра в одиночестве додумывать мои слова. Так что больше суток в городе я не выдержал, слишком много там негативной энергии, как сказали бы «уникумы-шарлатаны» в моем времени.
Вот только оставлять все, так же как и было, я не собирался. Имея на руках своего рода «карт-бланш» от Петра и столкнувшись с безалаберностью, халатностью, леностью, да и просто воровством пришлось прибегнуть к жестким мерам сталинского типа. Своим указом я ввел военное положение. Для тихого городка, каким был, да и остается сейчас Воронеж, это было абсолютной новостью, абсолютной с том смысле, что никто о таком, естественно и не слыхивал. Мне такое незнание развязало руки, да навело на некоторые другие мысли.
Но раз выступать придется уже завтра, то стоит навестить местные «присутственные места». Поговорить по душам с парой лиц, заинтересовавших меня в последние дни. Однако перед отъездом в город я встретил друзей, обеспокоено смотрящих на меня. Ничего, не объясняя, дал им прочитать письмо Петра.
-Так это что же, нам теперь ждать бунтовщиков под Саратовом?– спросил Кузьма, первым закончив чтение письма.
-Как видишь. Мне кажется, что подкрепления не будет,– сказал Сашка, смотря на меня.
-Я тоже так думаю,– признался я.– Слишком уж много полномочий мне отец дал, для того чтобы дождаться князя. Скорее всего, отряд Долгорукого сейчас на границе с Польшей, там сейчас неспокойно, шведы своего короля там посадили, так что оттуда удара ждать приходится чуть ли не каждый день.
-Но у нас же всего две с половиной тысячи солдат! Нас эти бунтовщики просто шапками закидают, их же почитай раз в пять больше нашего будет!– возмутился Кузьма такой несправедливости.
«Вот, тебе и началась политика, Иван, самая что ни на есть большая политика, пускай пока еще завуалированная. Мда, не ожидал я от Петра такой подставы, отец все же! Хотя почему нет? Ведь царь всегда «выжимал людей досуха», и родной сын не то, что исключение, скорее наоборот. Чем больше доверия, тем больше обязанностей и ответственности. Что ж, я получил то, что хотел, так что нечего ныть и придется браться за дело в серьез, рассчитывая только на свои силы».
-А ты что плохо видишь? Здесь же сказано, что Его Высочеству передаются в подчинение половина гарнизона Воронежа, да и еще все отряды, до которых «дотянется» Алексей. Так что еще не все так плохо, а если правильно и дельно все сделать, то вообще все замечательно будет,– прервал друга Александр, задумчиво теребя себя за мочку уха.
-Вижу я замечательно,– обиделся Кузя.– Сам посуди, откуда брать нашему цесаревичу эти отряды, если нам к Саратову идти через леса? Только и остается надеяться на то, что к городу подойдет хоть какая-то помощь…
-Успокойтесь, друзья, нам все равно надо выступать завтра же, да и приказ есть приказ. Как говорится: «Приказы не обсуждаются, а исполняются». Это я так на будущее,– прервал я спор.
-Как скажешь, но я бы все же еще раз подумал…– начал, было, Сашка.
-Так, стоп! Я не говорил раньше, но скажу сейчас. Никаких вбиваний клиньев с отцом я не потерплю, и не советую соваться в это дело, как и то, чтобы пробовать на меня давить,– оборвал я чересчур разошедшегося помещика.– Оставайтесь моими друзьями и соратниками, но не лезьте в эти игры, прошу вас. Мне не хочется терять вас.
Хотя Воронеж стоит буквально в «двух шагах» от лагеря пробраться в саму черту города оказалось проблематично, из-за сцепившихся телег, везущих крестьянский скарб, перегородивших проезд в ворота. Мои гвардейцы хотели уже разобраться с этой пробкой самым радикальным способом, попросту перерезать упряжь сцепившихся телег. Я не позволил им этого сделать. В конце концов, пройтись пешком труда не составит, а вот для этих людей такая потеря может оказаться губительной.
Проходя мимо виновниц затора, я пригляделся и увидел, что по большому счету все стоящие в проходе были беженцами: грязные, уставшие, с потухшими взглядами. Бунт не прошел в сторонне от простых людей, видно хорошие порядки учинили булавинцы, раз простой люд с Дона побежал под царскую руку.
Не выдержав, достал кошель.
-Капитан!– позвал я Михаила.
-Я Ваше Высочество,– тут же отозвался он.
-Раздай эти деньги беженцам и проследи, чтобы на воротах их пропустили без волокиты,– попросил я его, передавая тяжеленький кошель.
-Но, мой господин, я должен быть с вами…
-Хорошо, пусть этим делом займется любой из десятка,– предложил я.
-Есть, Ваше Высочество. Олег!– повернулся к стоящему рядом с собой гвардейцу, капитан.
-Да, господин капитан,– ответил русоволосый молодой мужчина, младший сын одного из рязанских бояр.
Взяв кошель из рук своего командира, Олег ушел. Я же продолжил свой путь, больше не обращая внимания на окружающих. Мне еще предстояло продумать разговор с парой лиц, которых я планировал привлечь на свою сторону. Быть может, они и не согласятся, но выслушать меня обязаны, ведь их почтит своим вниманием не абы кто, а наследник царя. Я, по крайней мере, так думаю, а там посмотрим.
Пройдя сквозь ворота с почтительно расступившимися караульными, направился к пристани, где в переулке рядом с верфью жил Ермола. Как мне сказали, он вместе с Петром ездил в Европу в составе «великого посольства» учиться корабельному ремеслу и вернулся три года назад. Но вот как раз к корабельному делу его по возвращении и не приставили. Уж не знаю, как и кто так решил, но вернувшийся из Голландии, так сказать «царский степендиат», был поставлен осмаливать днища. Знания свежеиспеченного корабела пропадали даром, как впрочем, и он сам, традиционно топивший свое разочарование жизнью и судьбой в бражке. На что-то большее заработков Ермолы не хватало.
«Ну, думаю, с ним у меня проблем не будет,– размышлял я, сворачивая на нужную улицу.– Мастер всегда согласится творить, лишь бы возможность была, да и приработок какой-нибудь».
Пройдя улицу чуть ли не до конца я нашел нужный дом, ничем не отличающийся от рядом стоящих и постучался. И только потом подумал, что время еще раннее, солнце стояло еще довольно высоко, хотя и клонилось в сторону запада. Постояв пару минут, уже собрался уходить, когда дверь приоткрылась и из щелки показалась маленькая головка.
-Малыш, твой отец дома?– спросил я мальца, лет пяти отроду.
-Батьки нет, он на верфи еще,– тоненько пропищал малыш, с интересом разглядывая моих гвардейцев. Еще бы, ведь я сам предпочитал одеваться неброско и главное, чтобы удобно было, форма же гвардейцев, в которой соединялись зеленые цвета заливных лугов с золотом пчелиного меда, не могла не бросаться в глаза.
-Жаль, а то поговорить бы мне с ним надо…
-Зачем это я понадобился его милости?– спросили меня сзади.
Капитан гвардейцев тут же закрыл меня собой. Повернувшись в сторону говорившего, я увидел не молодого мужика, лет тридцати пяти, с выцветшими волосами и загоревшим, до черноты лицом.
-Представься, мужик, с царевичем разговариваешь! И кланяйся в ноги, не то на палю тебя посадим,– пригрозил нахмурившийся Михаил.
-Извините, Ваше Высочество, не признал,– стушевался мужик, кланяясь в ноги.– А зовут меня Ермола Тимошкин, ваша милость.
-Встань,– приказал я ему.– Разговор к тебе имеется, Ермола.
-Если Ваше царское Высочество не побрезгует,– указал на открытую дверь корабел, заметно нервничая.
-Не беспокойся, разговор о деле, так что не трясись ты так,– успокоил я его, правда Ермола трястись так и не перестал, шутка ли в дом обычного работника наследник Руси заходит.– Оставайтесь здесь и следите, если что случится, сразу мне докладывайте. Хотя знаешь, Миша, пошли человечка, узнать дорогу вот к этому дому, чтобы потом не плутать нам,– подумав, добавил я, показывая бумагу на которой было написано: «Правобережная, дом купца Бориса Лоханькова».
Раздав все приказы, я зашел в дом, где сразу же мне преподнесли каравай свежевыпеченного хлеба и холодный квас, очень недурной, между прочим, не то, что в моем времени, одна пена и консерванты, тьфу!
-Марфа, неси…– крикнул Ермола, садясь на лавку, после того как я опустился за почетное место во главе стола.
-Я не надолго, да и дел много, так что с едой погоди, да и поговорить с глазу на глаз надо, без лишних ушей,– попросил хозяина дома.
-Как скажите ваша милость. Марфа, не неси ничего и иди, сходи в хлев, проверь скотинку!– приказал появившееся в дверях дородной женщине корабел.
-Речь вот о чем, Ермола,– начал я сразу же, как только захлопнулась дверь.– Мне нужен человек, хорошо разбирающийся в постройке кораблей, и при этом преданный лично мне. Не отвечай сразу, подумай, пару минут, увы, больше времени я дать вам не могу.
-Но, как же так, я ведь только днища и смазываю…
-Не мели чепухи, ты многое знаешь и умеешь, не думаю что голландские мастера врали о твоих качествах в рекомендациях.
Тут вот что, затеваю я одно сложное, государственной важности дело, и нужен мне для него человек вроде тебя. Если согласишься – не пожалеешь, и заработок будет, и творить дам, сколько захочешь.
Царское слово даю. И условие к тебе будет только одно, но царское тоже – преданность и только преданность.
Если слово нарушишь, и кто-либо прознает, чем я тебя поставил заниматься, или о других замыслах моих коими я с тобой делиться буду – топор палача покажется тебе и всем твоим близким милостью небесной, по сравнению с моей карой.
Так что решай Ермола, неволить тебя не собираюсь в такое дело впрягаться, ведь пока не решился – ты человек вольный.
Молчание, повисшее в темноватой комнате, тихо плескалось как вода в колодезном срубе.
– Я согласен, Ваше царское Высочество…– наконец выдавил из себя корабел, даже и, не смотря на меня из-под опушенных бровей.
-Отлично! Тогда слушай…
Обсуждая детали моего «прожекта» я убедился, что корабел действительно оказался знающим мастером с крепкой хваткой, он быстро вникал во все детали плана, о которых ранее не имел даже отдаленного представления.
Так что через полчаса мы расстались с чувством взаимного облегчения – я за свое дело, а Ермола за себя и свое семейство. Как мне показалось, он сперва крепко струхнул, подумавши, что его вовлекают в заговор против Петра…
Разговором с мастером я остался, более чем доволен, думаю, такой человек нам действительно подойдет, тем более на то чтобы уладить все свои дела и перебраться в Петровку ему хватит пары месяцев, увы, но больше просто не могу, ему дать. Душа просит, чтобы все идеи были, как можно скорее воплощены в жизнь! Для русского человека творить и создавать так же необходимо, как дышать ведь не зря же наша нация самая талантливая в мире!
«Что-то меня не туда занесло немного,– подумал я, следуя за провожатым из числа гвардейцев, разузнавшим, где находится нужный дом».
-Вот здесь,– остановился Федор напротив большого дома на одной из центральных улиц города.
-Хорошо.
Время близилось к закату, улочки постепенно пустели и даже сейчас, когда солнце окрашивает небосвод в алые цвета, на Правобережной улице не было людей, даже лоточники с горячими пирожками не хотели показывать своего носа.
Насколько я помню из истории, в это время был разгул преступности, не столько на дорогах, сколько в городах, да что говорить, если в самой Москве, на заре Петровского правления была такая банда, которую пришлось «выводить» из города путем ввода в столицу армейских частей. Правда сказать должного эффекта сия, акция не произвела, разве что на пару лет сократила преступников в самой столице. В целом же, города вымирали с заходом солнца. Вот такая вот криминальная обстановка на Руси…
Есть о чем задуматься. А если еще представить какие деньги не доходят до казны из-за краж, разбойных нападений и т.д., то даже мне, человеку отдаленно знающему о казне банд, страшно становится. С этим надо что-то делать. Вот только что? Просто так их не выведешь, может начаться самая настоящая война, причем самая неприятная для солдат – городская. Нет, такового допускать нельзя, необходимо искать другие решения.
-Кого там черти принесли?– без тени намека на дружелюбие раздалось из-за двери, ведущей во двор дома.
-Открывай, смерд!– повелительно крикнул Михаил.– К твоему хозяину Его Высочество цесаревич Алексей желает зайти.
-А чем докажешь?– подозрительно спросили за дверью.
-Кнутом! А ну живо открывай, собачья морда!– взъярился капитан гвардейцев, болезненно переносящий любое неуважение к моей персоне, пускай и нечаянное.
Послышался скрип открывающейся двери, после которого в воротах появился невысокий проем, правда, в оный заходить пришлось по одному, да и то, наклонившись – слуги купца Бориса Лоханькова перестраховывались. А когда я сам пролез во внутрь территории дома купца, то увидел уже убранные к стене тлеющие мушкеты и дрянные шпаги.
-Веди к хозяину,– приказал я подошедшему ко мне детине двух метрового роста.
Не говоря ни слова, мужик развернулся и, переваливаясь из стороны в сторону, будто заправский медведь повел меня к открытой двери терема. Не выказав удивления, я направился следом за ним, со мной пошел только Михаил, все же надо хоть как-то перестраховаться, не в избу к крестьянину иду же.
-…по двое,– едва услышал тихий голос Михаила, успевшего отдать какие-то команды.
Проблуждав чуть ли не пяток минут по нескончаемым коридорам и лесенкам, мы, наконец, оказались в просторной светлице предназначенной явно для встреч дорогих и знатных гостей. В силу этого предположения говорило и то, что на одном столе уже стояли горячие блюда, вместе с парой закупоренных бутылок вина.
«Хорошо хоть не медовуха,– пришла в голову нелепая мысль».
Во главе стола сидел молодой мужчина, лет двадцати пяти – тридцати, с соломенными волосами и карими глазами, в которых при внимательном изучении пробегали веселые огоньки. Увидев нас, он встал со своего места и поприветствовал нас, тут же предложив сесть за стол.
«И когда только успели на стол накрыть? Видно хозяин парень не промах, что ж, тем лучше для него».
-Извините, что спрашиваю, но чем заинтересовал вас, ваше царское высочество, простой купец?– спросил, наконец, Борис, после того как мы, отведали превосходно приготовленных птиц, лежащих на большом подносе одной горкой. Жаль, что я так и не смог научиться различать всяких рябчиков и перепелов, хотя главное, чтобы вкусно было, а кто там, в желудок попадает, не так уж и важно.
-А чем вы меня заинтересовали…– посмотрев на командира своих гвардейцев, я кивнул на дверь.
Без лишних слов Михаил встал из-за стола и вышел, прикрыв за собой дверь. Теперь о том, что кто-то посторонний услышит наш разговор, можно не беспокоится. Капитан знал свое дело как никто другой, а самое удивительное симпатизировал мне. Хотя в самом начале данной службы скорее просто исполнял обязанности, но видно все же наследник будущей империи изменился в лучшую сторону, раз такие близкие люди как командир «телохранителей» столь резко меняет свое отношение к подопечному.
-Так, вот ты меня заинтересовал, прежде всего, как возможный компаньон,– продолжаю, после того как дверь закрылась.
-Чем же может помочь обычный купец, занимающийся продажей льна и пшеницы, вам Ваше Высочество?
Внимательно посмотрев на торговца, я с удовольствием заметил легкое замешательство на его лице, так легкую тень, но ведь приятно же как!
-Вы знаете, Борис Митрофанович, что на Руси каждый год где-то голодает народ, умирают и пухнут от голода сотни детей?– задал я наводящий вопрос купцу.
-Эка новость, Ваше Высочество, об этом все знают. Опять же от урожаев многое зависит, от дождей, засухи… да много от чего, всего и не назовешь,– простодушно ответил Борис Лоханьков.
-Так то это так, но вот мне недавно птичка принесла, на хвосте, что частенько такими делами занимаются нечистые на руку скупщики. Порой, даже специально вывозя за границу хлеба, дабы некая область нашей страны голодала, а народ там смуты устраивал,– усмехнулся я, глядя, как задергалась щека купчины.
-Я не знал об этом, Ваше Высочество,– единственное, что смог выдавить из себя Борис, медленно обливаясь потом, словно сидел не в комнате, а в натопленной докрасна бане.
-Как так? А кто же должен, как ни один из тех, кто такими делами занимается?– я искренне удивился словам купца.
-Так откуда я узнаю про такие безобразия, Ваше царское Высочество?– начал вставать со стула Борис.
-Сидеть!– прикрикнул я на него.– Ты мне голову не морочь, я про твои делишки много чего рассказать могу, да нет мне до них надобности. Ты мне нужен не для того чтобы тебя в «холодную» сажать.
-Все что угодно, ваша милость!– упав на колени, прямо из-за стола взмолился купец Лоханьков.– Что прикажете, все исполню.
По закону за свои дела купца ждала виселица и полная конфискация имущества. Так что все «заломы рук» в мольбе были не наигранными, перед кормильцем семьи стояла вполне реальная угроза оказаться в статусе крепостных, приписанных, к примеру, на уборку тюрьмы.
-Мне надо, чтобы ты к следующей зиме, скажем ближе к Новому году смог привезти в Рязань хотя бы десяток именитых купцов этих земель. Как и каким образом, ты это сделаешь, меня не волнует. Если же к началу декабря тебя и остальных купцов не будет, то пара интересных документов попадет в руке Монастырского приказа.
-Но как же мне их собрать то, Ваше Высочество? Да и к чему это,– попытался возразить купец.
-Для чего это надобно тебе знать не обязательно, а вот как собрать решай сам. Единственное что можешь сказать, это то, что в обиде никто не останется, да и напрямую ко мне обратиться смогут, все же я не абы кто, а наследник престола. Ясно?– нахмурился я, вставая со своего места.
-Да,– покорно склонил голову купец.
-Хорошо, коли так.
Вместе со своими людьми мы прибыли в стан лагеря ближе к полуночи. Не раздеваясь, я лег на кровать и уснул, удивляясь тому, как сильно вымотался за день.
****
20-е числа мая 1708 года от Р.Х.
Саратов.
Алексей Петрович.
Стены города приближались со скоростью неспешно идущего человека, нехотя показывая свою истинную красоту. Как будто молодая дева на выданье.
Мой конь стоял на небольшом взгорке, позволяя осматривать окрестности с помощью трубы. Мой взгляд гулял по равнине, наблюдая за тем, как более трех тысяч солдат движутся в сторону города. В Воронеже нам удалось взять с собой семьсот солдат из тысячи, да и то, только благодаря тому, что мы недавно разбили один из летучих отрядов булавинцев.
Впереди колонны ехали две сотни драгун, вместе с разведчиками Никиты, следом за ними шел батальон витязей, а за витязями шли пятый и седьмой пехотные полки, за которыми вяло, передвигали ногами сотни солдат Воронежа. Сама природа, словно в насмешку над людьми отдавала прекрасные деньки. И вместо того, чтобы людям радоваться и наслаждаться чудесной погодой они идут убивать.
-Да, погодка та еще,– сказал Кузьма, вытирая со лба капельки пота уже сырым платком.
-Отличная погодка,– улыбнулся Сашка, глядя с холма на открывшийся вид городских стен Саратова.– Еще бы кваску холодненького…
-Помечтай-помечтай, авось появится,– хмыкнул поручик.
-Мечтать не вредно, между прочим, дорогой друг. Вредно не мечтать,– улыбнулся Александр.
-Главное чтобы мечты оставляли для жизни место,– сказал я, глядя на идущих солдат.
-Это ты о чем, Алексей?– спросил Кузя.
-Да вот думаю, как можно быстрее передвигаться по своим землям, а то уж больно долго получается, словно по степи какой-то идем.
-Так дороги сделать нормальные, ровные, вот и будет быстрота и легкость, а то сейчас смех один, а не дороги, чуть капнет дождь и все – нет их, одна грязь, да жижа,– тут же предложил Кузьма.
-Стоит задуматься о размещении войск. У кого какие предложения имеются?– поинтересовался я у друзей.
-Думаю, стоит, как и под Воронежем, встать под стенами,– предложил Сашка.
-Как раз так делать не стоит,– категорично заявил Кузьма.
-Почему же?– спросили мы.
-Так, ведь из донесения ясно, что к городу скоро подойдет отряд мятежников. Хорошо если они днем подойдут, а что если ночью? Ведь напасть могут с любой стороны, а в городе же такой опасности нет,– аргументировал свою мысль поручик, с любовью гладя рукоять пистоля.
-Так и сделаем, думаю, пара дней у нас имеется, раз уж мы успели подойти к городу раньше срока,– согласился я с предложением.
-Господа, размещайте своих солдат вдоль стен внутри города,– приказал я двум полковникам, подъехавшим ко мне пару минут назад, для получения приказа о стоянке.
-Есть, господин бригадир!– отдали мне честь полковники и отбыли к своим воинам.
-Я пока отправлюсь к встречающим. Вон как раз вроде бы и они,– увидел я как через ближайшие к нам, северные ворота выехала процессия.– Никто со мной не желает, послушать речь, которую будут говорить уважаемые члены города?
-Сегодня твоя очередь,– пихнул локтем Кузьму Александр.
-Да, знаю я, знаю, но вдруг ты сам захочешь изъявить желание поехать с Алексеем?– с надеждой переспрашивает он.
-Нет, уж упаси Господь от таких речей, я в Воронеже думал, как бы поскорее убежать оттуда!– честно признался рязанский помещик.
-Вот вам хорошо, вы меняетесь, а мне вот меняться не с кем,– пожаловался я на свою «тяжелую» судьбу друзьям.
-Так доля у тебя такая,– улыбнулся Сашка.
-Эх, доля-доля. Ладно, Кузя поехали к процессии, только не забудь полсотни драгун взять, все же наследник России едет к ним,– тяжело вздыхаю, пуская коня на встречу едущей вдалеке процессии.
Не знаю, стоит ли говорить о том, что сама встреча была жутко похожей на предыдущую встречу в Воронеже? Думаю, не стоит. Скажу только одно, мы с Кузьмой смогли освободиться от внимания посадника и полковника здешних войск только к вечеру, да и то частично. Им удалось таки навязать нам в помощники пару своих человек, аргументируя это тем, что для города будет очень лестно иметь своих представителей под началом у цесаревича. Вот ведь, никогда не думал, что люди могут так витиевато и пространственно выражаться, добиваясь одного – лестного мнения о себе. Хотя честно скажу у меня лично все лизоблюды вызывают только отвращение. Каждый человек обязан уважать себя, и не унижаться перед другими. Но опять же хочу сказать, что данный критерий относится не ко всем, а только к малой части людей. Природа создала людей лидеров и людей подчиненных, так что изменять насильственно это положение дел не стоит.
В самом городе мне предоставили лучший дом в мое полное распоряжение, офицерам, же прибывшим со мной, под надзором Кузьмы выделили необходимые квартиры для постоя.
Порядок и дисциплина витязей понемногу начала «прививаться» и в остальных полках, пускай пока только в двух. Но ведь и витязям то немного лет, можно назвать их младенцами, по сравнению с теми же элитными полками Петра: Семеновским и Преображенским. Так что времени у них будет достаточно, чтобы полностью освоиться, да и все изменения, предусмотренные мной для армии, я постараюсь ввести как можно раньше. Если конечно не случиться какого-нибудь ЧП. Впрочем, пока загадывать на будущее не стоит.
Как бы то ни было, не смотря на все перипетии и трения между офицерами, мне удалось провести через день после нашего прибытия в Саратов смотр всех войск. Всего насчиталось четыре с половиной тысячи солдат и две тысячи ополчения. Надо заметить, что сила получалась изрядная… против бунтовщиков, точнее против той части, которая движется к Саратову. Жалко только то, что я не знаю, когда именно она прибудет под стены города. Увы, во время учебы мне не довелось в подробностях изучить все события начала 18 века.
Следующий день после смотра войск прошел в рутинных делах, несмотря на то, что большая часть этих дел оседала на столах Кузьмы и Александра, мне досталось не в пример меньшее число требующих решения проблем. Так что о возможности выбраться в город пришлось забыть. Экскурсии с осмотром достопримечательностей Саратова не было,… а жаль.
Дела о поставках провизии, фураже, пороха, выбор дорог и строительство временных укреплений за стенами города, караульные приказы. Рассредоточение войск на наиболее слабых участках крепостной стены, тренаж набранного ополчения, его обмундирование и многое другое, от чего под конец дня у меня началась столь страшная мигрень, что даже соблазнительное предложение попариться в баньке вместе с друзьями не возымели действия. Спать! Только спать!
К своему огромному удовольствию на утро я встал бодрым и свежим, как огурчик. Мигрень как рукой сняло.
Сейчас, когда заботы еще не захлестнули меня с головой и голова свежа как никогда, имя «Оля» всплыло, всколыхнуло меня изнутри, словно мальчишку кадета, его первый поцелуй в тени березы.
«Уж не влюбился ли ты Иван?– впервые за долгое время спросил я сам себя.– Влюбился, влюбился как школьник!»
Улыбка наползла на мое лицо, словно большой сытый удав, съевший совсем недавно пару дюжин кроликов. С этой самой улыбкой я потянулся к письму, лежащему рядом с кроватью на тумбочке, аккуратно распечатал.
«Ваше Высочество, я долго думала над теми словами, что вы мне сказали перед отъездом. И должна сказать вам, что по-прежнему считаю, вас не тем, кем вы кажитесь. Не знаю, почему я все это вам пишу, это ведь не главное, мне не важно кто вы, пускай хоть сам черт, но вы забрали у меня мое сердце. Умоляю вас, заберите его навсегда, оно ваше, но только позвольте быть рядом с вами, я больше не могу без вас. Навечно любящая вас Ольга».
Вспомнив наше прощание и свои слова, я задумался. Ведь не могла же Оля понять, что я не Алексей, или могла? Хотя, даже если и поняла, правда как не понятно, то это даже хорошо, ведь тогда у меня на душе не будет того груза, словно обманываю свою любимую девушку!
Взяв лист бумаги и, написав ответ любимой, оделся, стараясь как можно скорее закончить с утренним туалетом, дабы быстрее отправить послание в Рязань. Но словно услышав мои мысли, в мою комнату зашел Никифор, никогда не покидающий меня.
-Срочно отправить это письмо,– передал письмо слуге.
-Как пожелаете, Ваше Высочество.
До обеда, думая об Ольге, я провел пару встреч с чиновниками города, отвечающими за тыловое обеспечение армии из окрестных деревенек, заодно проверил, как устроили витязей. Казармы для гарнизона города временно отошли под патронаж прибывшей бригады. Большинство солдат и офицеров Саратова, имея семьи в городе, переселились в свои дома.
Наладив поставки фуража и передав второстепенные дела своим помощникам, я принялся планировать оборону города, думая о том, что времени остается все меньше и меньше. Сев за стол с картой укреплений города понял, что для полноценной картины, необходимы советы всех квалифицированных военных, которые имеются у меня в подчинении. Все же опыт петровских военных советов оказался одним из тех, которые не только стоит, но и нужно перенимать. Не зря же древние ученые мужи говорили о том, что истина рождается в споре.
Поковырявшись в схемах еще пару часов, окончательно пришел к выводу, что совет жизненно необходим и решил собрать его сразу же после ужина часов в семь вечера, планируя управиться с большинством вопросов к полуночи.
Увы, моим надеждам не суждено было сбыться. Совету пришлось заседать до трех ночи. В него вошли: я, Кузьма, Александр, полковник 5-го полка от инфантерии Олег Шестаков, полковник 7-го полка от инфантерии Руслан Тимохин, полковник гарнизона Саратова Сергей Долгов, командир ополчения майор Кирилл Данилин, посадник города Юрий Бобров и командир витязей майор Прохор Митюха, имевший старшего наставника Михея в консультантах. Надо сказать, последняя кандидатура вызвала много неудовольствия, как же молодой сопляк и все в этом духе, но мое замечание о возрасте и о способностях тут же усмирило говорунов, в частности саратовцев.
С утра следующего дня военный совет продолжился, к общему облегчению без вопроса о том давать ли сражение под стенами Саратова или же нет. Сейчас же на совете решались вопросы о взаимодействии войск и общей позиции полков. Честно скажу, никогда не думал, что такие, казалось бы, простые вопросы окажутся столь сложными. Ну, скажите мне, для чего думать о том, кто будет впереди, а кто сзади на сто метров, если в бой пойдут все равно все? Вот и я не понимаю. Поэтому думаю, больше мои военные советы не будут собираться в таком составе. Только проверенные, а главное грамотные и понимающие люди!!
В середине дня ко мне подошел капитан Нарушкин сказал, что прибыл гонец со срочным донесением.
-Господа, минуточку внимания!– я встал со своего кресла, поднимая правую руку.– Мне только что стало известно, что прибыл гонец с донесением. Поэтому попрошу у вас тишины. Причем полной. Зови.
Тут же, как только ушел лейтенант в дверь вошел запыленный, уставший молодой человек, с сумкой похожей на дипломат, только чисто кожаный, без металлических вставок. Встав передо мной, он раскрыл «дипломат» и достал оттуда сложенный лист бумаги, протянул мне.
Прежде чем взять письмо я поинтересовался у гонца, откуда он.
-Я из передового отряда третьего драгунского полка, сержант Константин Чересов.
-Хорошо, а что ваш полк забыл так далеко на юге России? Разве мой батюшка не на границе со шведами вас оставил?– изумился я.
-Так и есть, господин бригадир. Просто мне дозволено было родных навестить, тут неподалеку, в награду за спасения нашего командира, капитана Духанова,– отрапортовал гонец, в драгунской форме.
-Замечательно. Коли так. Давай посмотрим, какие вести ты нам привез.
В донесении говорилось о том, что отряды бунтовщиков под предводительством Некрасова и Павлова, верных сторонников Булавина скорым маршем движутся к Саратову.
-Сколько времени ты вез донесение?– спросил я у драгуна, прочтя неровные буквы.
-Один день.
-Что ж, спасибо за службу, сержант, можешь отдохнуть и быть свободным,– сказал я драгуну.
-Рад стараться, господин бригадир!– крикнул гонец и, развернувшись на каблуках, вышел из приемной комнаты, по воле случая ставшей залом совещания.
-Господа, хочу сказать вам одну новость. Отряды мятежников Некрасова и Павлова движутся к городу и самое большое достигнут его через два дня. Идите, готовьте свои полки, скоро им придется выказать доблесть в бою.
«Что ж, в принципе я так и предполагал, решение будет только моим. Проверка на вшивость, как говорится,– усмехнулся я про себя, следя за тем, как места совета пустеют.– Как все-таки здесь плохо утроено взаимодействие войск! Конечно и в нашей армии не акти, но ведь такой неразберихи то не было! Пускай какие-то инциденты были, не скрою, но чтоб так… нет, не было! Надо менять всю эту долбанную систему!
А что, вполне возможно, раз уж государь сам наделил властью, то и немного «поглубже» залезть можно. Наглядный пример вот он при мне – витязи. Конечно, боевого опыта мало, зато выучка много лучше чем у тех же приданных мне полков. И это если не брать в расчет батарею из 20-ти пушек, тоже сила немалая, при условии рационального использования конечно.
Итого, подсчитав все имеющиеся в наличие силы, имеем: батальон витязей, вместе с 20-тью трехфутовыми пушками, два регулярных полка от инфантерии, триста драгун и в довершение ополчение, с гарнизонным отрядом.
Что ж, можно считать боеспособными только около 3-х тысяч человек. Недурно».
Все офицеры вышли, оставив меня с помощниками наедине. До ночи времени было много, поэтому мы решили еще разок просмотреть схему городских стен, а так же прилегающих к ним улиц, на всякий случай. Мало ли что в жизни бывает. Но может к счастью, а может, и нет, нам так и не удалось найти что-то такое, чего мы до этого не могли увидеть. Все укрепления на карте были новыми и крепкими. Впрочем, сомневаться в этом нам не было смысла, ведь капитальный ремонт стен был только пять лет назад. Тогда пришлось перебирать чуть ли не треть всех внешних укреплений.
-Пожалуй, мы предусмотрели почти все, старший брат,– наконец сказал Прохор, когда мы в очередной раз обговаривали возможность контратаки наших солдат со стороны восточных ворот Саратова.
-Да, конечно, Прохор, почти все, но все же возможность какой-либо каверзы остается. К сожалению, мы не можем предугадать абсолютно все,– устало сказал я витязю.– Друзья, нам стоит отдохнуть, завтра тяжелый день, так что ступайте и велите истопить баньку, а то я так давно не был в ней, что кажется, вечность прошла!
-Наконец-то!– воскликнул Кузьма, радостно потирая руки.– Девок приведем…
-Это без меня!– протестующее поднимаю ладони.
-Почему же это? Ты что старик немощный? Али беда, какая с тобой случилась?– с улыбкой спросил Сашка.
-Не до этого мне и все! Не чего приставать ко мне, да и тебе Саша не мешало бы провести денек без общества женщин,– заметил я.
-Зачем? Мне с ними хорошо… они мне спинку трут, да так, что потом часок другой в истоме лежишь…– плотоядно улыбнулся двадцатилетний помещик.
-Ты как мальчишка, ей богу, который дорвался до сладкого!– со смехом сказал Кузя, пихая друга локтем.– Ты так же хочешь всего и много. А вот о последствиях, почему не думаешь?
-Каких таких последствиях?– насторожился Сашка.
-Да ты после каждой ночи встаешь такой, словно полдня за конем гонялся. И отходишь только к обеду.
-Так отхожу же!– надулся Александр.
-Вот в том то и дело, что бунтовщики напасть могут в любое время, а ты только к обеду и отходишь. Мы же не можем им сказать, мол, подождите, у нас тут Сашенька почивает, отдыхать изволит…
Кузьма не договорил, как мы с Прохором засмеялись, больно уж комично было лицо виновника разговора. Такое словно у младенца отобрали его любимую игрушку.
-Да я вообще без них могу! Как наш Алешка!– гордо выпятил грудь Саша.
-Эй! Меня только в вашу перепалку не втягивайте. Идите лучше распорядитесь на счет баньки!– с улыбкой напомнил я им.
Подначивая друг друга, друзья ушли из приемной, вот только их голос был слышен еще очень долго.
-Ну что Прохор, как тебе наши дела видятся?– наконец спросил я витязя.
-О чем ты хочешь услышать, старший брат?– спросил он.
-О том, что право ли дело за нами? Как витязи себя чувствуют? Есть ли вопросы, какие надо мне сказать? Говори все, что наболело, я выслушаю. Ты же сам знаешь, не раз уже говаривали мы с тобой, брат,– заглядывая в глаза, спросил майора.
-А надо ли, старший брат тебе обо всем говорить? Ведь многое может и неприятным оказаться?– вопросительно посмотрел на меня витязь.
-Надо, Прохор, ты даже не знаешь как это мне надо!
-Что ж, коли так, то скажу тебе все, только ты не серчай, ежели обижу тебя словом нечаянно.
-Говори, все как есть, и не бойся меня озлобить, поверь, это знание нужное, как всем витязям, так и мне,– успокоил я его.
Еще в первый наш с ним разговор я сразу же ему сказал, что никого наказывать за мысли не буду, но при этом должен знать обо всем в корпусе. По началу молодой отрок сопротивлялся, но после второй беседы сам говорил, что не так, и почему, по его мнению, это не так. Благодаря таким беседам, пускай и не частым, все витязи, проходя учебу, были довольны своим выбором, притом, что нагрузки на них никто не снижал. Просто во время разговоров с их начальником, который стал им почти официально только три месяца назад, все жалобы и недовольства всплывали наружу. И если претензии были обоснованы, то я приказывал исправлять не желательное введение или правило.
К своему удовольствию мне удалось избежать множества ошибок благодаря постоянным беседам с Прохором. Наши разговоры, позволяли мне не только вовремя узнавать о возможных будущих проблемах, но и «глядеть» на все новшества глазами витязей. Для Прохора… не знаю, что ему лично давали наши разговоры, но вот для витязей они были только плюсом. Так сказать образовывалась линия связи с одним посредником в лице самого Прохора.
– Я не раз говорил тебе, старший брат, что многим витязям тяжело вобрать всю эту премудрость. Уж больно внове все это. Ведь почитай большая часть кадетов бывшие крестьянские дети, или вовсе гуляли по улицам, попрошайничали, вот они то не могут понять, зачем это все, ну кроме богословия, конечно. Нам даже наставники не могут сие объяснить, никогда оно ранее так воев не учили.
-Так в чем же дело? Объясни мне, Прохор и не юли! Ты же знаешь, что я хочу от тебя услышать!– нахмурившись, спросил майора.
-Мы не знаем, кем будем дальше…– тихо сказал Прохор.
– Да уж, Прохор, не ко времени ты этот разговор затеял. Не этим голова у меня занята, не этим, впрочем… коль спросил, скажу еще раз, напрямую, ежели своим умом не дошел. Не просто воев мы с тобой готовим, а будущих сподвижников наших. Тех на кого опереться и кому довериться нам с отцом можно будет без сомнений и оглядки. Настоящих служилых людей для службы государственной, безгранично престолу преданных, честных и знающих. Вот почему и премудростей, как говоришь, много. Ведь без этих премудростей не справишься с теми многими новинками, которые вскорости для армии подготовлены, будут по моему указу.
-Так мы не на убой идем, старший брат?– с надеждой спросил Прохор.
-Конечно, нет, мы здесь, чтобы остановить бунтовщиков и заодно на практике проверить все те навыки, которые витязи получили в корпусе,– ошеломленно ответил я ему.– А с чего ты взял, что это так?
-Не знаю,– удивленно ответил командир витязей.– Вроде как слух прошел, вот и началось…
-Но теперь надеюсь, ты объяснишь витязям, как обстоят дела на самом деле?– спросил я его
-Конечно старший брат,– с улыбкой ответил Прохор, расправив плечи, словно до не давнего времени на них лежала неподъемная тяжесть.
-Больше нет никаких вопросов или проблем?– поинтересовался я у витязя.
-Нет,– четко ответил он.
-А как же на счет недавнего столкновения с бунтовщиками? Не у кого нет никаких сомнений?– допытывался я у Прохора.
-Нет. А какие могут быть сомнения, если есть приказ? Мы же воины, а не торговцы, так что на счет исполнения твоей воли, старший брат, ты не беспокойся. Мы всегда будем твоими, братьями!– заверил меня шестнадцатилетний отрок, с искренней преданностью, глядящий мне в глаза.
Засим я отпустил витязя, отправившись в баньку, однако к полуночи, мы с друзьями разошлись.
*****
26 мая 1708 года от Р.Х.
Осада Саратова.
Отряды Некрасова и Павлова.
-Наконец то мы дошли до него! Я уже думал, что вечно добираться будем,– проворчал мужчина в преклонном возрасте, с русыми волосами, верхом на коне, взирая с холма на раскинувшийся вдалеке город.
-Да ладно ворчать то, шли меньше трех недель,– с улыбкой ответил молодой всадник, с черными как смоль волосами.
-Шли то не долго, да вот только чует мое сердце, не доброе что-то,– ответил старший собеседник молодому казаку.
То, что это были казаки, никто и не сомневался, слишком уж заметна и известна их одежда по всей Руси, да и не только по Руси. Только казаков все же выделяет их стать, то, как они держатся, их свобода, их неуемная ярость, частенько спускаемая против врагов России, по велению царей, а бывает и без них, одни походы за зипунами чего стоят. Вот только теперь эта самая ярость и неудержимое желание свободы обернулась против Руси.
Два старшины стояли на холме и следили за тем, как их воинство быстро занимает удобные позиции перед городом, тут же окружая их привезенными с собой телегами и фашинами, раньше используемыми для забрасывания рвов. Кто-то из войска тут же отправился в ближайшую чащу, из которой почти сразу послышались удары топоров и треск падающих деревьев. Часть воинов, тут же отправилась на разведку местности вокруг города, выискивая слабые места в обороне города. Другие бунтовщики, не занятые делами разложившись, отдыхали после длительного перехода, ожидая приближение сумерек. Как никак войско подступило к городу уже в том времени, когда до захода солнца остается еще пара часов, а до полной темноты не более четырех часов. Так какой может быть штурм в таких условиях? Правильно, никакого. Разве, что вылазку ночью сделать, да вот только вряд ли она удастся, осажденные еще бдительны и не подпустят к себе чересчур самонадеянных врагов. Так что приходится воинам отдыхать и не думать о предстоящем штурме города.
Внезапно стук топоров нарушили одиночные выстрелы, следом за которыми тут же раздался слитный залп десятков орудий с крепостных стен. Два старшины, уже расположившиеся в центре импровизированного лагеря увидели, как из чащи выходят ровные шеренги царского полка, начавшего перезаряжать свои фузеи, намереваясь произвести повторный залп, по отступающим противникам.
-Идиоты! Мы же их сейчас как капусту! Эй, хлопцы! По коням!– крикнул молодой старшина, взлетая на гнедого жеребца, тут же с криком вынимая из потертых ножен саблю, даже не заботясь о том, есть ли пистоль на седле или нет.
Следом за своим старшиной в седла взлетели семь сотен казаков и бросились к появившейся из чащи пехоте.
-Стойте!– одинокий крик второго старшины унесся им в спины, но уже разгоряченные предстоящей схваткой казаки его не слышали, словно борзые почувствовавшие лисицу.– Дураки, что же вы наделали!
В подтверждение слов старого старшины со стороны той дороги, откуда они пришли, появились незнакомые мундиры, неизвестного покроя. А из ворот города начали выходить новые силы осажденных, точнее не осажденных, осады ведь как таковой и не было.
Залп!
Сотня казаков унесшихся в сторону чащи падает со своих коней, а на наперерез оставшимся, из-за спин появившихся из чащи солдат, устремились драгуны, давая время на перезарядку и перестроение своим пехотинцам.
Звон клинков и выстрелы пистолей слились в единую ужасную какофонию, в которую сразу же влились стоны умирающих людей. Видя, что атака молодого старшины не удалась, и казаки вынужденно вступили в схватку с драгунами, старшина Иван Некрасов приказал оставшимся войскам строиться для прорыва окружения, в котором они оказались буквально за десяток минут.
-Быстрее! Быстрее шевелитесь!– слышалось отовсюду, десятники гоняли растерявшихся людей, в спешке пытаясь спасти войско.
-Заворачивай влево!– крикнул своему первому помощнику, Александру Рыбакову, старшина Некрасов, видя как царские войска, спешат закрыть единственный проход между городом и перелеском, в паре верст от места сражения.
Беготня и зуботычины десятников принесли свои плоды, булавинцы смогли построиться, теперь с успехом отражали вялые наскоки пары сотен драгун, выискивающих бреши в рядах укрывшихся за телегами противника. Две тысячи пехоты замерли на небольшом пятачке возле города, не решаясь выйти из своей полевой крепости собранной из телег. Около пяти сотен казаков силились прорвать шеренги царских войск, появившихся толь неожиданно, но раз за разом отступали назад к лагерю, оставляя на земле десятки мертвых тел.
Оглядев место сражения, старшина понял: «Это конец!». Из почти тысячи казацкой конницы, основной силы восставших, осталось чуть больше половины, да и та, что осталась, представляла собой жалкое зрелище. Большая часть выживших всадников ранена, и мало на что способна, разве что на прорыв из окружения всеми силами разом…
Из задумчивости Ивана Некрасова вывела просвистевшая возле уха пуля одного из ретивых драгун, неизвестно как оказавшегося в опасной близости от старшины. Следом за одним драгуном появилась еще пара сотен, намеревавшихся с лета перемахнуть жиденькие укрепления булавинцев.
Охолоди пыл этих молодцев Ермола!– крикнул старшина командиру единственной батареи из пяти орудий.
Не говоря ни слова, подручные главного артиллериста стали разворачивать орудия в сторону приближающихся всадников.
-Пли!– приказал Ермола своим подчиненным.
Пара секунд и убегающие от драгун казаки рассыпались перед своими позициями брызгами волн, ударяющихся об одинокий утес в море. Не ожидавшие такого подвоха драгуны, в горячке боя угодили прямо под залп. Лишь немногие вовремя заметили открывшиеся взору пушки, и развернули коней, но таких было мало. Первый, и оказавшийся последним, залп унес с собой почти сотню горячих голов, своими бездыханными телами, усыпавшими землю перед батареей бунтовщиков.
-Кати телеги!– приказал старшина, понимая, что остается последний шанс на спасение.– В балку веди их Дрон! Да скорее вы сучье племя!
Голос Некрасова казалось, разбудил воинов, тут же взявшихся за подводы. Неспешно, словно на прогулке, ходячая крепость двинулась в спасительную сторону, выходя из окружения, попутно огрызаясь на наскакивающую с разных сторон царскую кавалерию. Сохраняя подобие строя, булавинцы, преследуемые полками царской армии отошли в сторону балки. казалось бы, спасительную балку.
Сотня за сотней втягивались уцелевшие воины отряда Некрасова в спасительное местечко. Внезапно со стороны ушедших в первых рядах казаков раздались выстрелы, следом за которыми старшина услышал тяжелые хлопки взрывов бомб пушек. Первые ряды выкосило сразу же, пара бомб перелетело балку, поднимая в воздух комья грязи и песка, одна угодила рядом с конниками, распотрошив в мгновение ока два десятка солдат.
-Засада! Уходим в перелесок! Скорее!– сразу же сообразил в чем дело Иван Некрасов, но, увы, приказ был отдан слишком поздно. Из перелеска, в который повернули не попавшие под огонь пушек солдаты, вышли свежие войска царской армии, тут же открывшие залповый огонь по взбирающимся по склону холма бунтовщикам.
Видя, что положение войск становится катастрофическим старшина попытался вырваться из этого мешка, в который по собственной глупости и угодил, с оставшейся в живых сотней кавалерии до последнего державшиеся в резерве. Но как будто сама судьба решила сыграть со старшиной злую шутку, ни разу не подводивший Ивана верный Бурка, оступился на полпути, влетел в невидимую даже зорким глазом ямку.
«Как глупо…– подумал старшина, видя, как уносятся вдаль спины его верных казаков, падая через голову своего коня».
Едва слышный хруст и один из самых верных и опытных сторонников Булавина безвольно раскидывает руки по земле, не в силах подняться. Его глаза быстро стекленели, навечно впитывая последние лучи солнца…
Через десять минут сражение было закончено. Бойня в балке, завершилась очередным залпом батареи витязей, буквально перепахавшей небольшой пятачок чернозема вместе с телами восставших. А через полчаса к месту падения одного из старшин бунтовщиков прискакал отряд драгун во главе с молодым всадником, возле которого мельтешили мундиры зелено-золотых гвардейцев.
-Это он?– спросил молодой мужчина, требовательно глядя на грязного казака, с ненавистью глядящего на спрашивающего человека.
В ответ казак попытался плюнуть в лицо командира отряда, но хлесткий удар по печени от одного из гвардейцев заставил его согнуться от боли пополам.
-Отвечай падаль!– новый удар по ребрам и судорога доли прокатилась по телу казака.
-Да пошли вы, царские…
Что хотел сказать казак никто не стал дослушивать – новый удар опрокинул бунтовщика на землю, после чего он еле поднялся, сплевывая кровь с разбитых губ.
-Ну, так как, скажешь?– почти безразлично спросил все тот же мужчина.
В ответ казак только усмехнулся, демонстрируя полное презрение к спрашивающему у него юноше.
-Я же говорил, надо было его вздернуть на первом суку и все!– сказал молодой человек рядом с командиром небольшого отряда.
-Кузьма, ты же знаешь, что он мне нужен, чтобы отцу отвезти!– хмуро сказал юноша, с неприязнью глядя на казака, мысль о казни булавинца с каждой секундой ему нравилась все больше и больше.
-Так может, тогда десяток бунтовщиков казним, тогда этот хлопчик разговориться?– предложил другой всадник, смотря в глаза казака.
-Не поможет, этот собачий выкормыш, других людей ни в грош не ставит! Ты посмотри на его харю!– ответил Кузя.
-Нет. Другие отвечать за него не будут, он один в ответ за себя. Остальных бунтовщиков отправим в Рязань под конвоем, там решим, что с ними делать, тем более что рабочие руки всегда нужны в хозяйстве,– ответил цесаревич.
-А что с ним делать?– спросил Илья, глядя на царевича.
-В тюрьму его, куда же еще, правда, сделайте так, что не сбежал,– ответил царевич с деланным безразличием.
Никто и не заметил как левая рука царевича, покоящаяся на шпаге, с силой сжала ее. На долю мгновения в глазах, вместо триумфа и радости полоснуло глубокой печалью…
*****
27 мая 1708 года от Р.Х.
Саратов.
Алексей Петрович.
Бывают минуты в жизни, когда кажется, что вся прожитая жизнь это бесцельно прожитые годы, и чем гениальнее и способней человек, тем чаще у него случаются такие «озарения». Для него нет времени и нет слова «завтра». Он всегда живет сегодняшним днем, в котором он творит и существует. Только отдаваясь целиком и полностью созданию чего-то нового, он может жить.
Бывает так, что люди смеются над таким человеком, оскорбляют и насмехаются над ним, стараются втоптать его талант в серую пучину обыденности. Они не могут видеть рядом с собой того, у кого есть этот божий дар, искра, которая, разгораясь, озаряет всех вокруг, вот только многие не хотят видеть этого сияния, предпочитая оставаться во мраке невежества и дикости…
Ночь. Как прекрасна, бывает ночь, когда сотни тысяч звезд мерцают на небосводе, окружая каждого человека своим светом. Тихий, едва уловимый ветерок гуляет по моему телу, словно спрашивает: «Пора! Что же ты? Скорей, пока не поздно…».
Нет, друг, не пора, я не могу, так же как и ты гулять по миру, отдаваясь своим желаниям. Не могу быть просто вольным человеком, нет, увы, теперь уже нет того Пестерева Ивана, как и нет прошлого Алексея Романова. В этом теле навсегда поселился новый дух…, а может душа, не знаю, но чувствую, как постепенно растворяюсь в окружающем мире, становясь одним целым с ним. Возможно, совсем скоро, я и не смогу отделить себя от него…
Я сидел в покоях какого-то отведенного мне дома в Саратове, дворцов здесь не было. Мысли гуляли где-то высоко в небесах, силясь отыскать оправдания своим вчерашним действиям, но так и не могли эти самые оправдания найти…
Цена неудачной осады Саратова для отряда булавинцев оказалось высокой – из двух с половиной тысяч бунтовщиков живыми остались чуть больше восьмисот, да и то чуть ли не половина из них оказалась плененными. Теперь можно спокойно говорить о том, что планы Булавина по отношению к Дону рухнули, а мечты о быстром марше на Москву, если такие были у него в голове, так и останутся мечтами, если конечно не случиться какого-нибудь непредвиденного катаклизма. Быть может потери могли бы и не быть столь фатальными, если бы удалось спастись одному из старшин, руководивших отрядом, но как оказалось ни один не смог покинуть поля боя со своими воинами. Один умер, сломав себе шею, второй оказался в наших руках, и теперь пребывал в местах не столь отдаленных, с переломанными ступнями. Возможность побега исключалась мной как данность, так что для этого требовалось перестраховаться, пускай и гестаповскими методами.
Но не это решение мучило меня, не давало спокойно уснуть, нет, не оно…
Наши солдаты отдыхали после сражения, пили и ели, кое-где пели песни и веселились. Пленные содержались не в тюрьмах, как это надо было бы, а в оборудованных под временные тюрьмы городских складах, сумевших вместить в себя столь большое количество народа. Перед тем как поместить более трех с половиной сотен пленных в эти деревянные коробки без окон, до всех пленных довели мое предупреждение. В нем коротко говорилось о том, что в случае побега, или не дай бог бунта, будут наказываться не те, кто все это заварил, а часть их же товарищей, случайно выбранных из общего числа. Метод Тимучина, больше известного как Чингисхан, по привитию дисциплины показался мне самым оптимальным, почему-то в голову закралась мысль о том, что смогу внушить бунтовщикам идею невозможности побега вообще. Глупец.
Я не думал, что мне придется претворять в жизнь свои обещания. Если бы хоть на секунду представил, что это возможно, то принял бы другие меры по содержанию булавинцев. Но как говорится, человек полагает, а господь располагает. При первой же мимолетной возможности, более полусотни казаков пытались разоружить солдат третьей роты пятого полка поставленных на охрану хлева, куда их всех заперли.
Все развивалось как по сценарию. Сначала кто-то из казаков претворяясь тяжело раненым попросил воды. Русский человек, до последнего надеется на лучшее, по сути, являясь простодушным и сопереживающим, при всем при этом исполняющим свои обязанности с прилежанием и должным старанием, которое порой становится излишним. Вот именно из-за последнего качества и получилось так, что, подумав, капрал, у которого под началом имелось чуть более трех десятков солдат стороживших ворота барака, решил, что ведро воды не будет очень большим отступление от приказа командования.
Печальный итог не заставил себя ждать, половина фузей успела сделать один залп, прежде чем солдат смяла орущая толпа высвободившихся казаков, намертво вцепившихся в свою единственную возможность спастись от царского правосудия. Хорошо еще, что три роты пехотинцев постоянно несли дежурство возле перекрытого места заточения булавинцев. Так что через полчаса криков и десятка убитых пленных, столь мимолетно приобретших свободу, ситуация нормализовалась и бунтовщики вновь сидели в хлеве, только теперь возле него постоянно дежурил капрал, со своим капральством, которые менялись каждые три часа. Из-за этого мини восстания третья рота потеряла одно капральство, оказавшееся на пути у казаков.
Как бы то ни было, не смотря на то, что побег не удался, пришлось отдать приказ об исполнении наказания…
Я стою рядом с третьей ротой пятого полка и смотрю, как из толпы пленных поочередно вытаскивают очередного «счастливчика». Полки построились рядом с местом проведения казни. Тут же, рядом стояли сбитые на скорую руку виселицы. Кто-то, из пленных не понимая, что происходит, начинает голосить, моля бога о милости, кто-то презрительно смотрит на солдат и офицеров, наверняка мечтая вогнать в их тела, вершок-другой стали…
Но это все было до того, как шеренги пятого полка расступились, и из его рядов вышли три сотни воинов, почти вплотную подошедших к непонимающим пленным. Приказ командира и фузеи замирают, чуть ли не в притык возле лиц булавинцев. Только полсотни солдат не стали поднимать своего оружия, закинув его на плечо и разбившись по парам, начали вытаскивать из толпы «случайных» пленных. Приказ вытаскивать казаков был дан более чем точный, за неисполнение оного солдата могли сурово наказать.
Закат окрасил потемневшие от времени стены ближайших домов, в алые цвета, словно предвещая грядущую расправу над бунтовщиками. Минута, и первые десять человек, забились в конвульсиях, на дранных грязных штанах, проступили сырые пятна, начавшие опускаться к ногам…
Хриплые стоны улетали в небо, возвещая о том, что первая партия осужденных отправилась на встречу к хранителю небесных Врат.
Мольбы, стоны, крики, ругань – я все это слышал, как будто находился далеко от всего этого, словно кто-то персонально для меня сделал звук тише. Стоял и смотрел, как по камням мостовой волокут к виселицам новую партию приговоренных казаков. А ведь они стали ими из-за собственной дурости, приняв участие в этом безнадежном для них предприятии.
После исполнения приговора я ушел к себе, отказавшись составить компанию своим друзьям.
Мне надо было все хорошенько обдумать…
Проснулся я от легкого дуновения ветерка, заглянувшего в мою комнату. Оглянувшись, увидел, что на полу, рядом с моим креслом, сидят друзья, укрывшись парой одеял, еще вечером лежавших на кровати.
-Эй, лоботрясы, вам было столь трудно дойти до своих комнат, что вы решили заночевать, скажем, так, не в самых удобных позах?– спросил, расталкивая их.
-Живой!– обрадовано воскликнул Кузьма, внимательно разглядывая меня.
-Я, конечно, понимаю, что пощупать руками лучше, чем просто увидеть, но тебе дорогой Александр не кажется, что ты, как бы это лучше выразиться, ведешь себя несколько не нормально?– спокойно сказал я помещику Баскакову, когда он чуть ли не пальцем начал в меня тыкать.
-Уф! А я думал, что брежу уже,– облегченно выдохнул Сашка, осматривая со всех сторон.
-Да что случилось то?!– не выдержал я, Кузьма и Сашей тут же перестали вымученно улыбаться, расслабились.
-Ничего,– ответил Кузя, а Александр продолжил.– Если не считать того, что вчера ты уходил несколько не в себе…
-Да скажешь то же! «Несколько», да он шел и ничего перед собой не видел!– перебил друга Кузя.
-Это вы о чем други мои? Я прекрасно помню, как ушел с площади и как дошел до этой комнаты. А вы тут начинаете мне какую-то белиберду говорить!– рассердился я.– Плохие шуточки у вас!
-Вот-вот, именно такой ты и был! Мы поэтому и отправились не на праздник по случаю победы и снятия осады, а следом за тобой пошли. Пришли и видим, ты сидишь в кресле, не жив, не мертв, в одну точку уставился и все. Мы уж и звали тебя, и щипали, ничего не помогало,– коротко поведал Кузьма.
-Ну, как видите, со мной все в порядке, и ничего серьезного не было!– чересчур бодро отвечаю, стараясь за напускной бравадой скрыть накатившие неприятные ощущения.– И кстати, вы что хотели спросить вчера?
-Дело в том, что у нас возникла одна идея. Мы с Кузей думали о том, что не плохо было бы подобрать десяток другой способных кадетов и обучить их особо …
«Вот так номер, это тебе не хухры-мухры, пока ты в облаках витал, пускай и довольно мрачных, люди додумались до идеи, 20-го века! А ты не в ус ногой…, непорядок».
-Продолжайте,– присаживаюсь в кресло, соратники же наоборот, встали и теперь возбужденно заходили по комнате, готовясь поведать мне свои мысли.
-Тут такое дело, Алексей, мы по нескольку раз перечитали найденные еще тогда бумаги и подумали, что в каждой армии есть разведчики, лазутчики, и прочие воины, у которых подготовку много лучше обычного солдата…
-Таких солдат не так то уж и много,– возразил я, намеренно перебивая поручика, стараясь сразу же выявить слабые стороны их идеи, «ударив» по главной, с моей точки зрения, проблеме.
-Ну, допустим, что лазутчиков и разведчиков не единицы…– протянул Кузя.
-Да-да, их то не единицы, вот только действительно подготовленных и способных в их рядах как раз, раз, два и обчелся!– продолжил я свою мысль.
-Так, вот речь как раз об этом, о подготовке. Что если собрать десяток другой витязей, обучить их всем имеющимся навыкам боя и другим полезным военным хитростям, и создать отряд, который мог бы выполнять такие задачи, которые не доступны обычным солдатам!
-Возможно, но вот скажи мне Кузенька, а как ты их готовить будешь? Ведь для этого мастера своего дела нужны, при этом, как я понимаю, об этой идеи не должно знать много народу…
-Ну, мы же только предложили. Да и вообще, тебе такие дела лучше удаются, мы бы и рады ответить на эти вопросы, да сами голову сломали, ища решение.
-Что ж, идея дельная и стоящая,– в руках вертится перо, увы, но пока разработка производства карандаша только началась, так что приходится довольствоваться тем, что есть.– Только вы не забывайте, что витязей у нас маловато, да к тому же они где бы не были, должны быть примером для любого воина Руси. И это надо учитывать еще по тому, что мы планируем, часть выпускников-кадетов не отправлять в армию, а оставлять у себя в помощниках, так что думайте и решайте, кого стоит привлекать, а кого стоит и оставить. Но все пункты создания и подбора требуемых витязей вы напишите сами, а так же, без лишнего шума, найдете глухое местечко, в километрах пяти около Петровки, так чтобы до него добраться без особых проблем можно было бы, но и чтоб особо заметным оно не было.
-Будет сделано, сразу же, как только вернемся в Рязань,– улыбнулся Сашка.
-Увы, но нам нельзя спешить в этом деле, мало ли что может выкинуть Булавин,– с сожалением сказал я друзьям.– Да и сил маловато у нас…
-Так можно для усиления бригады вызвать часть гарнизонов из городов, которые находятся выше по течению Дона, ведь теперь то им отряды бунтовщиков не угрожают?– предложил Сашка, теребя мочку уха.
-Как сказать, может все же есть еще отряды? Ведь мы точно не знаем, что там задумал Булавин, кстати, выбранный старшинами атаманом Войска Донского,– не к кому не обращаясь, сказал Кузьма.
-Ого! И когда успели то? Хотя времени у них хватало…– удивился Александр.
-Да как говорится, наш пострел везде поспел,– хмыкнул поручик.
-Вам бы все смеяться, а надо дела делать,– нахмурился я, чувствуя, как на меня накатывает волна апатии.
-Да никто не смеется, Алексей, что ты так разошелся то?– спросил Кузя, с тревогой глядя на меня.
-Извини, я что-то действительно как-то нехорошо себя чувствую…
«Блин, да что со мной такое твориться то? То блажь, какая то, появилась, а сейчас это! Надо срочно решать, что делать со всем этим…– с легкой паникой подумал я».
-Ты тогда отдохни, раз уж до рассвета время еще есть, а мы пойдем к себе, парой слов перемолвимся,– предложил помещик, беря Кузю под локоть.
-Ну, давайте. Только смотрите, завтра, точнее уже сегодня мы должны выступать, негоже заставлять столь изысканную компанию как восставшие себя ждать.
Чувствуя, как тело наливается свинцовой тяжестью, на подгибающихся ногах побрел к кровати и даже не заметил, как провалился в царство Морфея.
*****
Первые числа Июля 1708 года от Р.Х.
Азов.
Алексей Петрович.
После памятного снятия чуть было не начавшейся осады Саратова наши войска, возросшие до шести тысяч человек, за счет пришедшего полка Бернера, отправленного в сторону Царицына, направились в сторону Дмитриевска, недавно захваченного отрядом Некрасова и Павлова.
Ожидая сопротивления со стороны захватчиков, нам пришлось, намерено дожидаться осадной артиллерии, прибывшей на две недели позже самого полка, в количестве двадцати 6-футовых орудий. Так что к штурму города мы приготовились на отлично, вот только все приготовления оказались напрасными, потому что войска восставших оставили город сразу же, как только узнали, что мы идем к городу. Радуясь такому исходу и столь быстрому продвижению на юг, в центр очага восстания, я отправил депешу к отцу, попутно обрисовав образовавшуюся ситуацию. Ведь получалось, что, перекрыв дорогу казачьим вольным отрядам, столь удачно распылившим свои силы, мы попутно с этим открывали для себя любую дорогу к восставшим землям.
Вот только продвигаться дальше без надежного тыла было бы большой глупостью. Лояльные земли остаются за спиной, а фуражиров придется обеспечивать надежной охраной, и это не считая будущих гарнизонов для крепостниц и городов, на нашем пути.
Но просто стоять и ждать на месте, было столь же плохо, как и бездумно мчатся вперед. Время играло на руку Булавину, отправившему «прелестные» письма с призывом к восстанию на Дон, Слободскую Украину и Поволжье. Поэтому надо было что-то решать, причем как можно скорее, ведь судя по донесениям разведчиков большой отряд восставших, под предводительством самого зачинщика смуты на юге России, не взирая на угрозу вторжения моей бригады, направился к Азову – оплоту царских войск на Дону.
Из истории мне конечно известно, что Азов не был взят Булавиным, но ведь мало ли что может произойти. Все же раз уж я здесь оказался, могут быть и другие какие-то ненужные сдвиги в событиях. Хотя до последнего времени все вроде бы шло, как и моей эпохе, правда, до того времени пока я сидел тише воды ниже травы….
Перспектива захватить верхушку восставших в Черкасске и сразу лишить их «головы», вместе с поставками продовольствия и оружия, была очень заманчивой. Даже шальная мыслишка пробежала – разделить силы пополам и отправить часть к городу. Вот только желание не допустить захвата Азова, в конце концов, взяло верх и наша бригада, направилась прямиком к оплоту царских войск на Дону…
Не скажу, что поход по полупустым землям был легок и прост, это далеко не так. Хватало всего, начиная с болезней, появившихся у воинов бригады, до редких налетов малых отрядов казаков. Хорошо хоть проблемы с едой удалось решить еще в самом начале похода, кормили, благодаря прочно зарекомендовавшему себя способу приготовления еды, в походных кухнях, половину которых пришлось заказывать в Саратове. Не обошлось и без банального расстройства желудка, которым маялись, чуть ли не три сотни человек. Мда, данная напасть преследовала, наверное, большинство армий мира.
Отдельной графой проблем стояла добыча сведений о передвижении противника, чересчур обнаглевшего от мимолетной вседозволенности. Пиком неприятностей стали ночные нападения на наши караулы, сразу же усиленные чуть ли не втрое, против обычного, так что, повторюсь еще раз, проблем хватало, но все же мы смогли достигнуть предместий Азова…
Ужас! Какой ужас! Да выключите кто-нибудь эту жару!!! Так и хотелось крикнуть, но вот только не мог я этого сделать, не поймут, да и к тому же мое плохое настроение удвоилось после привезенного мне письма Ольги.
Она не пожелала оставаться в Саратове, решив ехать прямиком ко мне. И судя по письму капитана моих гвардейцев уже довольно-таки близко от нас. И это при том что скоро нас ожидает не самый легкий, да что скрывать,… тяжелый бой!
Отлупить бы ее по ее попке! Да ведь рука не поднимется. Хотя…
«Какие-то неприличные фантазии стали вас посещать, цесаревич,– оборвал я сам себя, стараясь больше не думать об Оленьке».
Сказать одно, а вот сделать совершенно другое. Вопреки всем стараниям лицо Оли, ставшее таким родным, все чаще и чаще являлось перед моим взором, словно чувствовавшим долгожданную встречу. Дела скажу я вам, не столь прекрасны, как мне хотелось бы, да видно ничего уже не поделаешь. Если только не отправить письмо в ответ, так сказать попридержать на денек-другой слишком ретивую девушку.
Не мудрствуя, черканул пару строк Михаилу, с приказом доставить Ольгу в дружественный царю город, в Воронеж, к примеру, дабы не подвергать опасности девушку. Не взирая ни на какие доводы оной.
Разобравшись с насущными делами, столь не вовремя изъявившими желание появиться, я посмотрел в подзорную трубу, в сторону Азова, откуда едва различимо для наших ушей раздавался непонятный шум.
-Они его штурмуют!– запыхавшись, крикнул Никита, осаживая рядом со мной своего гнездового жеребца.
-Давно начали?– первым делом поинтересовался я, начав думать, как поступить лучше.
-На валу уже порядком подранков лежит, да и земля вся почернела, думаю, что часа три уже штурм идет,– подумав, сказал командир разведчиков.
-Тогда сделаем так…
Бригада разбилась на две неравные части, которые, разделившись, направились в разные стороны. Меньшая часть, в которую вошли гарнизонный полк и небольшие отряды Воронежа и Саратова отправились обходными путями на помощь осажденным, заходя с наименее заметной стороны города. Вторая часть бригады, в которую вошли все оставшиеся силы, пошла в сторону тыловых позиций бунтовщиков.
С каждой верстой шум штурма слышался все четче и четче. Мы же, стараясь не привлекать к себе внимания, шли в двух верстах от возможных секретов Донского войска. Благо, что основные силы казаков были заняты штурмом, а засевшие в дозорах солдаты не слишком рьяно отнеслись к взваленной на них службе. Понадеялись на то, что здесь нет царских войск. Вот если бы они исправно несли свою службу, то думаю, наша задумка, вряд ли бы удалась. Спрятать две с половиной тысячи человек, на почти голой равнине не под силу никому. Но, слава богу, нас «проспали».
-Пятому и седьмому полкам строиться в каре и ждать приказа. Вашему полку, сударь строиться между 5-м и 7-м в колонну,– приказал я командующим, выделив Бернера, смотря в подзорную трубу, как отряды бунтовщиков, накатывают на стены, ощетинившиеся самой разнообразной крепостной артиллерией.
Командиры полков тут же отбыли к своим солдатам, оставляя меня с друзьями наедине.
-Думаю, нам не стоит давать волю случаю и человеческой глупости. Слушай мной приказ: Вы отправляетесь вместе с полковниками. В случае непредвиденных обстоятельств – даю вам право принять командование людьми на себя! – сказал я товарищам, всматриваясь в горизонт, где слышалась пушечный грохот и ор нападающих.– Боюсь, что некоторое наши командиры стали слишком самонадеянны после первых побед. Ну да Вы и сами прекрасно слышали их похвальбу вчера
-Да, не ожидал я от таких тертых вояк этого,– честно признался Сашка.– Они как мальчишки, даже хуже, они и есть мальчишки, седоусые мальчишки в полковничьих мундирах…
Вчера собрав военный совет, от которого мне пришлось отказаться в Саратове, я неожиданно для себя услышал много интересного, в том числе о том, что бунтовщики оказываются, вовсе не опасны, они «всего лишь деревенщина, и казацкая голытьба, возомнившая себя солдатами». Неприятно признавать, но победы чересчур сильно повлияли на одного из полковников, а именно на командира 7 полка от инфантерии, не известно из-за чего выдавшего такую нелестную речь о противнике. Полковник 5 полка вроде бы промолчал, вот только рисковать мне не хотелось. А то из-за очень рьяного исполнения приказа может случиться катастрофа, а не просто поражение, которое меня лично никак не устраивала. Полковник Бернер, же в силу своего недавнего прибытия предпочитал отмалчиваться.
-Да, давно видно было, что это Тимохин с душком каким-то,– согласился Кузьма, косясь в сторону 7-го полка.
-Я надеюсь на вас друзья.
-И, вот еще что, пока вы не ушли. Возьмите с собой по два десятка витязей, а то мало ли, что может случиться, а у вас за спиной ни штыков, ни фузей,– немного мрачновато добавил я.– Я думаю, Прохор отрядит взвод другой…
-Как будет приказано, господин генерал-майор,– ответил майор батальона витязей.
Жизнь штука сложная, да и разные «случайности» порой не случайны. Так что помощь всегда будет только в плюс.
-Ты же майор, вместе с братьями, займите вон тот взгорок,– указываю пальцем в полуверсте от себя небольшое возвышение, находящееся чуть в стороне от дороги.– На нем прекрасно можно закрепиться и не дать булавинцам зайти в тыл к нашим полкам, думаю, пара жарких атак у вас точно будет. Справитесь?
-Так точно, старший брат!– вытянулся в седле «старший» витязь.
-Тогда иди, нам надо как можно скорей занять эту точку, она для нас крайне важна…
****
6 июля 1708 года от Р.Х.
Азов.
Прохор Митюха.
Наконец запела труба горниста. Ожили барабаны, чуть выше обычного поднялся штандарт батальона. Ожидание, столь мучительное для каждого человека закончилось.
Отбросив в сторону все сомнения, и эмоции молодой майор, построив своих подчиненных в боевой порядок, скомандовал:
-Вперед!
Чуть меньше полутысячи молодых витязей, самому старшему из которых не достигло еще и восемнадцати весен, шли в бой, с веселыми, яростными глазами, такими, какие бывают только у отроков, в жизни у которых есть только два цвета: черный и белый, для них нет серых тонов. И нет однодневных друзей, как порой бывает у взрослых мужей.
Фузеи витязей мерно покачивались на плечах, в подсумках, сшитых портными Петровки, лежали по одной малой гранате с картечью и сорок бумажных патрон. К большому сожалению Прохора, у них пока не было тех фузей, которые недавно показывал ему Дмитрий Колпак у себя в мастерской, но он не отчаивался, целиком и полностью надеясь на выучку своих братьев. Все-таки новое оружие оно конечно хорошо, но и сами люди много чего стоят, а витязи показали себя только с наилучшей стороны в двух предыдущих схватках с бунтовщиками. Да и два десятка полевой артиллерии мощь не малая.
Вот уже до нужного бугорка осталось несколько десятков саженей. Три взвода были выдвинуты вперед, в боевое охранение. Орудия перемещались в центре походной колонны заряженными, как было предписано новым уставом, чтобы быть готовыми к любым казусам, что могли приключиться. Казаки ведь и вылететь чуть ли не с любой стороны могут, а своей кавалерии мало, едва хватает, чтобы тылы держать, да фланговые атаки, в крайнем случае, поддержать.
-Первый взвод на месте!– наконец скомандовал Прохор, как только первые шеренги взошли на вершину бугра.– Батальон – СТОЙ!
Витязи замерли на месте, в ожидании команды.
– Капитан Дуров, за вашей ротой южный склон, капитан Мишин за вашей ротой восточный склон, капитан Березин за вашей ротой западный склон, капитан Щукин за вашей ротой северный склон. Лейтенант Птицын, со своей полусотней в резерве. Разойтись!
По команде сержантов взвода начали занимать позиции, укрепляя малые батареи из пяти орудий, с каждой стороны света. На вершине замерло два взвода пятой роты, готовой в случае нужды прийти на помощь своим братьям-кадетам.
Однако приготовления витязей не остались незамеченными для противника, уже увидевшего, что с тыла заходят прибывшие на помощь городу царские войска. Не прерывая штурм городских предместий Булавин послал наперерез вышедшим по дороге полкам стоящие в лагере резервы. Полтысячи конницы тут же бросилось в сторону 5-го полка, собираясь смять правый фланг. Размахивая саблями и подбадривая себя криками, казаки неслись на ощетинившиеся ряды замершего в трех шереножном строю противника. Не доскакав пару сотен саженей, все всадники повернули налево, обходя позиции. Следом за умчавшейся казацкой конницей из лагеря восставших вышли полторы тысячи пехоты, катя рядом с собой дюжину возов с 6-фунтовыми пушками.
-Приготовиться!– скомандовал Прохор, наблюдая, как на его ряды несется полтысячи казаков, успешно обошедшие ряды трех полков.
С каждой секундой цели становились все ближе и ближе, наконец, майор махнул саблей вперед, давая команду для залпа северной батареи. Пара секунд и пять стволов выплюнули по гранате, унесшихся в сторону конницы. Немного не долетев, пара гранат, взорвалась над землей, разбрасывая смертоносную картечь, выкашивая первые ряды рвущихся на склон бунтовщиков. Следом за ними послышались взрывы в середине конного отряда.
Предсмертные стоны, ржание раненых коней, проклятия посыпались на головы отроков, с бледными лицами наблюдавшие как невдалеке гибнут братья-славяне. За несколько секунд казаки потеряли убитыми и ранеными почти сто человек.
-Вывести все батареи на северный склон!– скомандовал Прохор, видя, как приходит в себя казачья конница, откатившаяся чуть назад, для набора нужного разгона.
Что хорошо было в 12-фунтовых пушках витязей это то, что они имели относительно небольшой вес, поэтому обладали большей мобильностью, нежели все существующие в этом времени товарки. Но все же они банально не успели докатиться до нужной точки на склоне, пришлось стрелять без наводки, попросту выпалив навскидку по конной массе. Из-за этого результат получился несколько хуже, чем планировалось.
-На плечо!
Шесть взводов прикладывают фузеи к плечу.
-Целься!
Правый глаз находит мушку на конце ствола, палец ложиться на курок, замирая в ожидании новой команды. Примкнутый штык блестит на солнце, мешая обзору…
-Пли!
Сто двадцать фузей разом выстреливают в казаков, вплотную забравшихся на склон бугра.
-Рокировка!
Новая команда и четвертая рота вместе с пятой отходит назад, по дороге каждый из витязей готовит патрон, слегка надкусывая его.
Шаг переход на бег и первая линия становится на колено, приставляя к плечу фузеи, вторая замирает сверху, две роты разбиваются на островки-взводы, тут же по команде своих сержантов выстрелившие по противнику…
-Да это ж дети, хлопцы!– кричит какой-то казак, замахиваясь саблей на оторопевшего витязя, тут же другой витязь, стоящий рядом с собратом как на учениях выставил вперед фузею, пронзая седовласого всадника.
Еще один казак, перемахнувший через упавшего товарища, обернувшись назад на долю мгновения, увидел, как по склону вниз отступает чуть больше сотни конников, оставляя тех немногих, кто сумел добраться по трупам своих соратников до шеренг противника.
«Как же так?– мелькнула в голове у него мысль».
Секунда и конь падает на бок, раненый чуть ли не десятком пуль сразу. Бунтовщик так и не успел выбраться из-под своего верного друга – сабля одного из сержантов рассекла ключицу, добравшись до сердца.
Увидев, что противников не осталось, Прохор скомандовал перестроение, выдвинув чуть вперед все двадцать пушек. Идти в бой майор не решился – не было приказа старшего брата, генерал-майора.
Взглянув на поле боя, майор заметил, что полк Бернера, перестроившись в шеренги, замер напротив подходящих к нему бунтовщиков. Остальные полки пришли в движение, охватывая фланги противника на манер клещей. Однако катящиеся рядом с бунтовщиками возы остановились, возле них тут же завозилась обслуга, готовя артиллерию к атаке.
Между тем, неизвестно откуда во фланг 7-го полка врезался отряд конницы, сминая опешивших солдат.
«Да они что совсем там ослепли что ли?!– с паникой подумал Прохор, судорожно пытаясь понять, почему так получилось.– Стоп! Делай свое дело майор и не смотри туда! Старший брат сам знает, как лучше поступить!»
Но как ни стараясь, Прохор все равно украдкой поглядывал в сторону сражающихся полков. К огромному облегчению командира витязей линии выдержали и понемногу стали выравниваться, отбиваясь от лихого наскока казачьего отряда, к которому спешила часть бунтовщиков, до этого штурмовавших стены Азова.
Посмотрев назад, Прохор увидел готовящийся к атаке эскадрон драгун, спешно перезаряжающих свои карабины. Минута и последний драгун из эскадрона занимает свое место.
-Господин майор! Может, поможем нашим?
Прохор повернулся в сторону говорившего и увидел, что наши полки, отошли назад, уходя с зоны поражения пушек бунтовщиков. А за полками, попятам шли ряды восставших, приготавливаясь дать залп. Между тем булавинцы пересекли невидимую линию недолета снарядов 12-фунтовых пушек.
-По центру, всеми орудиями,– приказал майор, всматриваясь в подзорную трубу.
Артиллерийские расчеты, подправили наводку орудий…
-Огонь!
Шеренги центра казаков, будто срезало косой, делая большую брешь в ровных рядах атакующих. Увидев это два полка, спешно выровняли ряды и дали залп, пускай с немного большей дистанции. Пусть залп и был наполовину не столь результативным, как могло быть, но восставшие, за несколько минут лишившиеся чуть ли не трети войска встали на месте, потеряв былое рвение. А через минуту в их ряды влетели драгуны, сминая перед собой дезертиров и вчерашних крестьян.
Внезапно, сквозь шум сражения Прохор услышал знакомые звуки горна.
«В атаку!– тут же перевел мозг витязя звуки трубы».
Оглядев своих братьев-кадетов майор увидел, что и они услышали приказ генерал-майора.
-Горнист труби: «Схему 5»,– тут же приказал стоящему за собой горнисту.
Короткая трель, и стоящие витязи, разбившись повзводно, выведя в середину построения легкие пушки, приготовились к маршу.
-Вперед, шагом м-АРШ!
Сотни сапог ударили по кровавой траве, ступая по ручейкам крови, кое-где уже впитавшимся на склоне бугра. В центре сотен витязей окруженный со всех сторон идет знаменосец, чуть ли не на вытянутых руках держа бурого медведя на зеленом фоне.
Витязи шагали в сторону небольшого отряда спешащего на подмогу конным казакам, по воле случая оказавшихся окруженными двумя полками.
«Давайте, давайте,– зло подумал про себя майор, внимательно смотря за сокращающейся дистанцией между его братьями и бунтовщиками».
-Стой!– крикнул Прохор, но пока еще юношеский тенор командира витязей утонул в надвигающейся волне ора восставших.
Протяжный звук горна на миг прервал шум сражения, сразу же за ним батальон замер на месте.
-Повзводно, без команды, ПЛИ!
Тут же витязи разбились на взводы, раскрывая перед собой находящиеся до поры до времени в окружении трехфутовые орудия. Короткая остановка в спешащий к воинам отряд булавницев унеслись гранаты, взрываясь у них перед самым носом. Новый приказ и каждый взвод, действуя на пару с ближайшим собратом, бросился бегом вперед. Еще один приказ и первая шеренга встает на колено: вторая шеренга замирает над первой. Выстрел, часть бунтовщиков, увидевшая столь необычные действия противника падает на землю. Остальные же выстраиваются в линию, подносят фузеи к плечу… и десяток взрывов сметает оставшихся казаков и дезертиров, буквально нашпиговав их картечью, из взорвавшихся в их рядах гранат.
Чтобы остаться в живых оставшаяся часть нападающих отступила, бросая по пути свое оружие, их никто не преследовал. Бой продолжался…
Прохор отвлекся от командования своим батальоном, чтобы оценить обстановку на поле боя, и заметил, что стык двух полков, до этого с успехом отражавший нападающих булавинцев еле-еле держался, и самое паршивое было в том, что помощи им ждать неоткуда. Так как остальные силы завязли в битве с основной массой бунтовщиков, не желавших отступать на свои позиции.
-Труби, «Не плачьте от уходящих!*»– хмуро приказал командир витязей, прекрасно понимая, что в случае прорыва линии полков его воинам придется очень жарко.
Не плачьте от уходящих!*– команда-мелодия, используется в случае внезапного отступления, незапланированного, с оставлением пятой части войск для сдерживания противника в случае его контратаки.
Повинуясь приказу, батальон спешно перестроился, оставив первую сотню на позиции, с которой она должна была отойти сразу, как только сотник решит, что ушедший отряд перестроился и уже выдвинулся к новой цели. Разумная инициатива очень необходима в армии, жаль только, что она только нарабатывается, да и то пока лишь в рядах витязей…
-Вестовой!– крикнул майор, смотря, как мимо него проносятся драгуны, заходящие в тыл отряда казаков.
-Да, господин майор!– молодой новобранец, только недавно поступивший на службу замер перед Прохором по стойке «Смирно».
-Скачи к капитанам и передай, чтобы они направляли своих людей между полками. Быстро!
-Есть!– тут же запрыгнув на коня, ответил вестовой, уносясь вперед, к сотникам.
-Ну, братья, не подведите,– тихо опросил Прохор, едва шевеля губами.
Но, не выдержав ожидания, молодой майор вскочил на стоящего рядом коня и пустил его галопом вслед за уходящими сотнями своих братьев.
«Ну и пусть разжалует, мне все равно, если мы проиграем,– зло подумал Прохор, догоняя витязей».
Дело в том, что тактика витязей отличается от тактики обычных регулярных полков, не только схемами построений и боевых порядков сражений, но и предписанными местом командиров в бою. Взводные у витязей не идут в первых рядах, их место примерно в центре своей формации. Старшие же офицеры, начиная от командира батальона и вовсе должны наблюдать за полем боя чуть сзади своего отряда, действуя, как младший координатор.
Поэтому и получалось, что, бросаясь в сечу, Прохор нарушал Устав витязей, за что вполне мог получить не только порицание от старшего брата – цесаревича Алексея, но и понижение в должности. Вот только майор витязей не знал, что наследник России внимательно следил за его действиями, успевая отдавать приказы вестовым, тут же передающим их полковникам. И на его вызов уставу в данном случае только одобрительно хмыкнул, отмечая про себя, что и сам готов сорваться, броситься в гущу сражения, где сейчас гибнут его люди.
Но все это было не известно Прохору, с упоением и боевым азартом мчащемуся к своим собратьям. Они едва успели во время, как раз в тот момент, когда последняя полусотня пятого полка уже отошла, на столько, что еще десяток саженей и остатки конницы казаков смогли бы ворваться в тыл 7-го полка, отражающего успешно атакующего появившееся подкрепление противника. Что она и собиралась сделать, вот только первые два залпа винтовок, на расстоянии полсотни метров остановили прорыв казаков, делая, невозможным сей. Видящий это Прохор нашел глазами горниста, неотступно следующего за своим командиром, и приказал ему сыграть «боевую схему 1», применяемую только в обороне, в силу своей сплоченности и малой маневренности, но намного большей возможностью для удерживания позиций на открытой местности, когда нет времени для строительства даже малых редутов.
Суть данной схемы была в том, что солдаты выстраивались полукругом, в центре вставало четыре взвода, по бокам по два, остальные воины должны были стоять за спинами своих товарищей, ожидая приказа для вступления в бой, или полной развертки в каре. В Уставе витязей прописано, что контратака может проводиться воинским соединением не менее роты, с участием полевой артиллерии, предварительно «обработавшей» участок атаки, при этом каждый командир, решившийся на оный маневр, должен быть уверен, что его действия не приведут к окружению или удару в тыл своих собратьев стоящих рядом.
Командиры двух полков, видя, что к ним подошло подкрепление, отдали приказ отойти на позиции, находящиеся ближе к тому островку временного спокойствия, который образовался вокруг только что подошедших витязей. Но не успели пятый и седьмой полки завершить маневр, как впереди, за спинами Донского войска возникли знакомые прапора и знамена, ушедших в Азов отрядов. Не в силах сдержаться многие солдаты с криками «Ура!» бросились вперед на противника, доселе с успехом сражавшегося с ними, а, теперь увидев, что они сами почти окружены, попав под фланговый огонь возникших из ниоткуда царских солдат, Донское воинство, стараясь ретироваться начало общее отступление.
Но отступление, как это часто бывает, превратилось в паническое бегство, которому поддались даже ветераны-казаки, с горечью осознавшие, что пришел их конец. И пусть он откладывается на неопределенное время, причем очень не долгое, прощения за бунт на Руси никогда не прощали, а в нынешнее время и подавно…