Глава шестая
СОЛНЕЧНАЯ ФЕДЕРАЦИЯ. «ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОЙ ДОЧЕРИ»

— Дьердь, просыпайся!

Ну почему каждый божий день должен начинаться с этих опостылевших слов? «Дьердь, просыпайся!» или «Сынок, опоздаешь на службу!» или уж совсем категоричное: «Долго ещё дрыхнуть собираешься, храпоидол?»

Дьердь Фёдорович зарылся поглубже в подушку, но это его не спасло. Материнская длань ухватила за вихор и слегка поводила из стороны в сторону:

— Вставай, соня!

Слава звёздам, хоть храпоидолом не обозвала.

Болдин понял, что против обстоятельств не попрёшь. Не та ситуация. Да будь перед ним сам начальник Космофлота, чёрный до лиловости и изящный как тростинка Даниэль Мгибеле, вот тогда он смог бы, пожалуй, отстоять собственное мнение, но с родной мамуленций не поспоришь. Слишком много душевных сил вложила Агния Капшаи в единственное чадо, когда осталась одна с годовалым пацаном на руках в огромной до гулкости квартире на улице Антала Палаги в городе-красавце Будапеште. Надо же было такому случиться, что дорожки родного папаши Дьердя Фёдора Константиновича Болдина, к тому времени бинарного генерала, и его старого знакомца из империи Кахоу, тоже далеко не мальчика, добравшегося в своей офицерской карьере до фрейзера первого ранга, пересеклись на смотровой террасе Политауна, города-хамелеона, у которого столько разных ликов, что и не перечесть. И одним из этих ликов стала площадка, которая вполне могла быть названной Местом Встречи Скверного Парня и Благородного Шерифа, как в старинных вестернах, когда правосудие вершили твёрдая рука и меткий глаз. Ох уж эти игры агентов плаща и кинжала! Вместо того чтобы порадоваться нежданной встрече и принять на грудь по двести с прицепом, господа джеймсы-бонды принялись палить друг в друга из зонтиков, авторучек, сигар и прочих предметов обихода, переделанных умельцами своих ведомств в огнестрельное оружие. И что в результате? Для вдовы бравого защитника интересов Солнечной Федерации весьма слабым утешением послужил тот факт, что в могучем теле мужа насчитали на пять пробоин меньше, чем в теле его противника, ибо и этого количества хватило за глаза, чтобы лишить маленького Дьердя отца. К чести Агнии Капшаи надо сказать, что она сумела воспитать достойную смену прославленному бинарному генералу. И пусть Болдину-младшему не довелось командовать анабиозными монстрами, которые бестрепетно водил на штурмы далёких планет его отец, все-таки в одной области профессиональной подготовки Дьердь переплюнул заслуженного папашу, поскольку вот уже второй год возглавлял ВЦ СКНз. Причем не региональное управление, в котором Фёдор Константинович протрубил восемнадцать лет с гаком, а федеральное. И хоть сегодня у него выдался редкий выходной, когда не требовалось являться на службу в офис, мамуленция не отстанет. Характер не позволит. Как говорится, я тебя породила, я тебя и дисциплине научу,

— Всё-всё, уже встаю! — решительно заявил начальник ВЦ СКНз, не раскрывая, впрочем, глаз: — Раз, два, три, четыре, пять, Дьерди вынужден вставать

— Давай, давай, сынок, а я пока завтрак приготовлю.

Когда он вышел из ванной, благоухая лишевичюсианской туалетной водой, по квартире вовсю разгуливал аромат свежезаваренного чая.

Эх, и наверну я сейчас пару-тройку бутербродов! Он уже морально был готов приступить к завтраку, но неожиданно прозвучал отрывистый перезвон мобильника.

Дьердь вынул трубку из настенной подставки, снабженной сфероэкраном:

— На связи Болдин.

— Дьердь Фёдорович? — уточнил абонент. Его лицо было незнакомо начальнику ВЦ СКНз. Возраст меньше двадцати пяти. Рубашка в полоску. Заколка на галстуке в виде факела. Обычный клерк.

— Так точно. С кем имею честь?

— Здравствуйте, я из секретариата господина Мгибеле. Генеральный директор просил передать, что экстренно собирает коллегию в Малом зале. Успеете добраться к полудню?

— Конечно, — не раздумывая, ответил Болдин. Имея в распоряжении гиперпространственную сеть, в оставшееся до совещания время можно добраться не только из Будапешта в Цюрих, но и на край галактики. Хвала звёздам, что офис Космофлота по-прежнему находится в центре Европы. — А по какому случаю коллегия?

Клерк пожал плечами.

— Уровень секретности выше уровня моей компетентности.

Он подождал несколько секунд, вопросительно изогнув брови. Дескать, ещё вопросы есть?

Вопросов не было.

Трубка отключилась.

— Кто звонил? — поинтересовалась мать, возникая массивным силуэтом в межкухонном проеме.

— По работе.

— Значит, сынок, сегодня мы опять не пойдём на «Подмостки»? А я уже договорилась с Нюси, это моя парикмахерша. Она обещала подстричь меня под «початок». Это когда локоны на затылке зачёсывается кверху, а…

— Ах, мамуля, ради Высотника, уволь меня от куаферных подробностей. Мне нужно ещё забежать в контору, освежить в памяти кое-какие материалы, а потом на четвёртой скорости в Цюрих.

Мама, на полном лице которой оставались следы былой красоты, поджала губы:

— Дьердь, скажи, пожалуйста, сколько можно работать без выходных? Я начинаю жалеть, что ты пошёл по стопам отца. Тот тоже не знал отдыха, всё работал, работал, а я целыми днями была предоставлена сама себе. За двенадцать прожитых лет мы провели вместе года три-четыре, максимум пять. Но тогда как кость в горле стояла проблема этой проклятой Кахоу, а сейчас что?

— Честное слово, мамуля, не знаю. Срочная коллегия у дядюшки Дэна.

— Так тебя на ковёр к самому? — в её голосе прозвучало беспокойство. — Ты натворил что-нибудь?

— Всё в порядке, успокойся. — Дьердь, не глядя, ткнулся носом ей в щеку. — Ты забрала костюм из прачечной? Мой любимый, в золотистую искру.

— А то! Вон висит. Ты что же и завтракать не будешь?

— Заскочу по дороге в лишевичюсианскую гастрономию, чего-нибудь перехвачу.

Агния Капшаи укоризненно покачала головой:

— А вот твой родитель, упокой Высотник его душу, обожал мою стряпню. Ты, Агнешка, бывало говаривал Фёдор, не по той стезе пошла, тебе бы координатором Гастросети стать, отбоя бы от благодарственных отзывов не было!

Но сын уже не слышал, влезал в любимый костюм, без которого у начальства ощущал себя не то что голым, но не прикинутым как подобает.

— Ну, всё, маман, если коллегия пройдёт тип-топ, подгребу часикам к семи. Может, ещё успеем на твои «Подмостки». Маргарита ходила на бенефис Радлая Кшиберо, так от восторга опомниться не могла всю неделю!

— Это какая Маргарита?

— Ах, мама, ты её не знаешь. Из кустового узла Службы Досуга. Недавно познакомились. Помогла мне подобрать кое-какую музычку. Из новинок.

Мать пристально поглядела в глаза сына, который, насупившись, усиленно зашпиливал на сорочке запонку-мобильник.

— У тебя это серьёзно?

Сын понял, что его сейчас начнут допрашивать. Причем с пристрастием. Это у них было семейное. Мамуля прошла хорошую школу в ВЦ СКНз, где и сошлась с будущим супругом.

— Все подробности вечером. Сама знаешь, опаздывать к дядюшке Дэну себе дороже.

Он выскочил в парадное и сбежал по ковру, устилающему лестницу. Заметив появившегося в дверях хозяина, экокар, стоящий у тротуара, завёлся с полоборота.

«Ну что, мчим к Марго, как планировали?» — игриво поинтересовался автомобильный комп по прозвищу Водила.

— Забудь, — буркнул Дьердь. — Марго отменяется. Сперва на службу, а потом на региональное шоссе 137-А, где продемонстрируешь своё умение разгоняться до трёх сотен за восемь секунд, как ты неоднократно грозился. И учти: в Цюрихе, на Космик-штрассе, мы должны оказаться не позднее 11. 30.

«Уразумел, шеф, — экокар плавно снялся с места. — Занятно, чем нас огорошат в офисе Космофлота?»

— Во-первых, не нас, а меня, — не удержался Дьердь и уже в который раз влез в дискуссию с Водилой, хотя обычно после этого ругал себя за несдержанность последними словами. — А во-вторых, почему огорошат, а не поблагодарят, не премируют, не похвалят, наконец?

«Неужели вы так и не поняли, шеф, что начальство, срывая подчинённого с утреца пораньше, да ещё в выходной день, не чаи зовёт его распивать. Так что готовьтесь как минимум выслушать неприятные сведения, а как максимум — к головомойке. Повод для последней может найтись любой, мало ли какие пакости способна преподнести Большая Высота? Сколько таких было на вашей памяти! Но хуже всего, не дай Высотник, если после долгого перерыва зашебуршились „приятели“ Федерации из созвездия Скорпиона!»

— И откуда ты только берёшь информацию? Уж не сливает ли её кто-нибудь из моих подчинённых?

За круглым по традиции столом, занимавшим добрую половину Малого зала, первым Дьердь поприветствовал Джозефа Лях-Козицки, высокого поджарого мужчину с лицом кирпичного цвета, потом волоокую Зельму Кауфман, которая стройностью фигуры, увы, уже не поражала воображение, как бывало ещё года три-четыре назад, и наконец Филиппа Дюшампа, сухопарого верзилу с пухлыми яркими губами, больше приличествующими юной девушке, нежели ветерану политической интриги. Лях-Козицки на протяжении шестнадцати лет бессменно командовал Звёздным Патрулём и дослужился до высокого чина кварт-генерала, Кауфман возглавляла центральный штаб искателей, а Дюшамп являлся заместителем Гутуки Красноречивого, пассионарного лидера Галактического Легиона, организации полувоенной, полухаризматической, во многом противоречивой, но всё же тесно сотрудничающей с силовыми службами Космофлота, поскольку из легионеров, особенно если они переболели «детской болезнью левизны», получались самые убеждённые и надёжные колонисты. И это несмотря на то, что звонкая риторика Красноречивого отдавала трескучей ксенофобией. Чего стоило, например, его недавнее публичное заявление в кулуарах Ассамблеи «что давным-давно пора снять отпечатки пальцев со всяких там летучих лисиц, обосновавшихся в самом сердце Содружества»? Вполне естественно, что оно было принято на свой счет полномочным послом ффын-дейр-гроггов, поскольку эта раса действительно напоминала помесь летучих лисиц с осьминогами. Мог разразиться грандиозный скандал, но официальный представитель ООРАН уточнил, что «у ффындейр-гроггов и пальцев-то никаких нет, поскольку они предпочитают обходиться щупальцами», на что Гутука, нимало не смутившись, бросил: «В таком случае снимите с них отпечатки щупалец!» Комизм ситуации дошёл даже до посла ксенофренов, и инцидент был исчерпан.

Во всяком случае, активисты Легиона с пониманием относились к задаче расширяющейся миграции земной цивилизации к границам галактики и занимали первые места в очередях на гиперпрыжки ко вновь построенным посадочным станциям. К чему может привести столь плотная концентрация бывших, а частично и действующих ксенофобов на рубежах Дальнего Круга, Болдин даже думать боялся, но присутствие Дюшампа на экстренном совещании у генерального директора Космофлота вселяло надежду, что Даниэль Мгибеле знает, что делает, если приглашает на коллегию ближайшего соратника столь одиозной личности. Хотя, с другой стороны, пост генерального директора — должность выборная и от того, как сложатся его отношения с лидером влиятельного политического движения, зависит, за кого отдадут голоса рядовые избиратели.

Двоих присутствующих Болдин прежде не видел, но из представления уяснил, что круглолицая молодая женщина с ярко выраженной азиатской внешностью — Марианна Пак, ответственный представитель Объединённых Провинций Марса, а хмурый старикан с поджатыми губами и на редкость крепкой кистью — Арнольд Фриски начальник разведки искателей.

В центре стола клубилась космическим мраком полутораметровая сфера видеома. Пока он работал в режиме ожидания, но было ясно, что через него будут запрашивать, если понадобится, мнения экспертов.

Сам дядюшка Дэн появился ровно в 12. 00 — пристрастие к пунктуальности составляло одну из доминирующих черт характера Мгибеле наравне с обязательностью и дотошностью, благодаря которым он занимал столь высокий пост вот уже в течение двух сроков. Он быстро прошагал к председательскому креслу, сопровождаемый ещё одним незнакомцем, высоким и широкоплечим, восточного типа, которого усадил от себя по левую руку.

Так уж получилось, что табличка с фамилией «Болдин» оказалась между табличками «Кауфман» и «Пак». «Повезло тебе, Дьердь, подумалось начальнику ВЦ СКНз, всего два цветка на здешней клумбе, а тебя воткнули аккурат между ними».

Лично Дьердь симпатизировал мадам Кауфман, несмотря на то, что между Искателями и служащими ВЦ СКНз существовала ведомственная неприязнь, которая при непосредственном контакте частенько переходила на личности. Иначе, конечно, и быть не могло, вряд ли кому-то понравится, что он вкалывает на переднем крае, а другие пользуются результатами его работы в качестве базы для анализа и, самое главное, выдают инструкции для обязательного исполнения.

Правда, Болдин в защиту родной службы всегда заявлял, что времена кавалерийских наскоков на Большую Высоту ушли безвозвратно. Правильный подход к серьёзной проблеме видится только на расстоянии, а значит, необходимо обработать горы исходной информации (пусть и добытой иными службами), разложить по полочкам и сделать выводы, которые пригодятся тем же службам в частности, и Объединённым Человечествам в целом.

Тем временем гендиректор начал коллегию:

— Уважаемые дамы и господа, вероятно, вы задаетесь вопросом, по какому поводу я вас собрал? Поверьте, повод имеется. Для начала разрешите представить вам Тамира Дунгалиева, ректора Высшей школы Звёздного Патруля. Он сделает сообщение о чрезвычайном происшествии, недавно имевшем место в стенах прославленной «Бирюзовки». Прошу, Тамир Дунгалиевич.

Незнакомец, которого привёл с собой гендиректор, встал и сразу напомнил присутствующим могучий утес.

— Уважаемые коллеги, вы знаете, в высших учебных заведениях весна — пора экзаменов. Вот и у нас в текущем месяце выпускники должны были пройти заключительный рейд-маршрут, который давал ответ, готова ли юная смена в полном объёме использовать возможности гиперпространственной сети. И пройти вслепую, то есть, не зная, куда их забросит транспортный изомер. Для этого этикетки с ампул были удалены.

Дюшамп, сидевший напротив Болдина, скривился. Дескать, зачем занимать драгоценное время, сообщая столь тривиальные вещи, все же не скауты в Малом зале собрались на маёвку. Все присутствующие обязаны знать, как проходит экзамен на зеро-джампинг. Видимо, отметив негативную реакцию второго человека в Легионе, Дунгалиев пояснил:

— Я специально остановился так подробно на деталях, предшествующих гиперпрыжку курсантов, чтобы стало понятно, что предугадать дальнейшие события никто из преподавателей, включая вашего покорного слугу, не мог, поскольку не имел ни малейшего представления, куда попадёт тот или иной курсант.

— О каких событиях идет речь? — не выдержала Зельма.

Мгибеле предостерегающе поднял руку.

— Госпожа Кауфман, позвольте господину Дунгалиеву закончить. Вы всё увидите своими глазами.

— В принципе, — улыбнулся ректор Бирюзовки, — я уже закончил. А сейчас, — он вынул из кармана пенал, достал мнемокристалл и вложил его в прорезь видеопорта, которыми были оборудованы кресла в Малом зале, — прошу просмотреть запись, скопированную с модифицированной памяти одного из наших курсантов, Алексея Суровцева.

Дрожащая как марево над нагретым асфальтом сфера видеома озарилась ярким соломенным сполохом, и перед собравшимися возникло помещение посадочной станции, каким его увидел курсант Суровцев, когда попал на Марс. Модифицированная область памяти хороша тем, что представляет собой последовательный файл, куда записываются впечатления индуктора: визуальные, слуховые и прочие, и все они в любой момент могли быть протранслированы через видеом. Правда, чтобы ощутить вкус, запах или осязание, следовало подключиться к экзосистеме своего кресла, чего обычно не делали, памятуя как на аналогичном совещании тот же Даниэль Мгибеле во время просмотра не удержался от соблазна испытать все прелести погружения в недавно открытые Садки Эдема и подключил органы чувств напрямую. Всё бы ничего, да только искатель, чьими ощущениями проникся «дядюшка Дэн», неожиданно провалился в логово гигантского скунсоида, залёгшего в сиестную спячку. Можно представить, какой запашок испустил разгневанный вонючка, когда потревожили его безмятежный сон — гендиректор Космофлота не мог принимать пищу целую неделю, так долго не выветривалось у него из мозга кошмарное зловоние!

Картинка шла в режиме реального времени, но на мнемокристалле запись была подана в урезанном виде: обезвреживание «марсианских заморочек» свелось к нескольким кадрам, а основной упор был сделан на пещеру, где перед Суровцевым объявилась силикарболаудь.

При появлении ксенофренки Зельма Кауфман не удержалась от непроизвольного ойканья. Остальные в свою очередь не смогли сдержать улыбки, ибо знали, что неуступчивая и даже аскетичная в полевых условиях начштаба по жизни была весьма и весьма эмоциональной дамой, не скрывающей от окружающих ни своих пристрастий, ни своих антипатий. Надо ли говорить, что диалог курсанта и силикарболауди был прослушан с надлежащим вниманием и когда запись оборвалась вместе со вспышкой, знаменующей исчезновение «Принцессы», председательствующий без передышки начал прения:

— Мне бы хотелось, чтобы уважаемые коллеги поделились своими мнениями по поводу увиденного. Кто желает взять слово первым?

Как ни странно, первым поднялся Дунгалиев.

— Чтобы упредить возможные вопросы, заявляю с полной ответственностью: сразу после возвращения на Землю курсант Суровцев прошел полный медицинский осмотр. Никаких отклонений в его психике не обнаружено. Анализ записанных во время рейд-маршрута впечатлений показал, что все события имели место в действительности и не имеют никакого отношения ни к оптическим, ни к слуховым галлюцинациям.

— Когда имел место этот рейд-маршрут? — спросил Джозеф Лях-Козицки.

— Курсант отправился на задание позавчера, а его встреча с известной вам особой состоялась вчера ночью.

— Стало быть, минули сутки, — уточнил командующий Звёздным Патрулем. — Почему не было доложено сразу в Патруль, как только стало понятно, что ваш курсант психически здоров и всё это ему не привиделось?

Ректор хотел ответить, но Мгибеле сделал красноречивый жест поднятым пальцем:

— Генерал, господин Дунгалиев доложил своевременно мне. Полагаю, этого достаточно?

— Достаточно, — буркнул Лях-Козицки под нос, но по его недовольному виду было понятно, что он не удовлетворен.

— Можно мне? — поинтересовалась Зельма и, не дожидаясь разрешения, взяла с места в карьер: — Насколько я представляю сущность вопроса, это первое появление силикарболауди после «посольского инцидента».

— Верно, — поддакнул дядюшка Дэн.

— Только никакого появления, скорей всего, не было, — быстро вставил Болдин, воспользовавшись секундной паузой, последовавшей за репликой гендиректора.

— Как не было появления? — высказал общее мнение председательствующий.

— А вот так, — развел руками в стороны Дьердь, словно собирался пуститься вприсядку. В принципе, если бы он это устроил, никто бы не удивился — начальник ВЦ СКНз славился своей эксцентричностью. Во время одного заседания, например, он сделал стойку на руках прямо во время выступления своего оппонента. — Вы что, уважаемые коллеги, никогда не встречались с видеомными хулиганами? Не знаете, как продвинутая в хайтеке молодёжь развлекается, самовольно подключаясь к закрытым каналам? Что, у вас, госпожа Пак, на Марсе таких нет? И к вам в видеом во время новостных трансляций не влезают молодые люди, на которых кроме солнцезащитных очков ничего не надето?

Госпожа Пак смутилась.

— Ага, значит, бывало! — воскликнул Болдин. — Почему же вашим хулиганам разок не сменить тактику и не объявиться в виде представительницы скандально известной расы?

— Я бы могла с вами согласиться, что это выходка видеомеров, если бы силикарболаудь устроила перед курсантом Бирюзовки стриптиз!

Болдин хотел что-то добавить, но вмешался Мгибеле.

— Короче, Дьердь, вы считаете, что явление силикарболауди — это розыгрыш кого-то из марсианских видеомеров?

— А что ещё? У нас в архиве полно материалов на эту тему. Хулиганствующие молодчики и молодчицы, — Дьердь изобразил поклон в сторону Зельмы Кауфман, которая трепетно относилась к вопросу полового равенства во всех его проявлениях, даже если речь заходила о противоправных деяниях, — за последнее столетие не раз и не два объявлялись в виде несанкционированных видеостолбов («сверкающие мастурбанты», «Покемон — узник джакузи», новозеландская маргинальная группировка «Братва Оккама» и, наконец, чрезвычайно нашумевшее в восьмидесятых годах дело «рыдающей Моны Лизы»). До сих пор эти выходки числились в пределах метрополии, а провинции, в том числе и Объединённые Марсианские, пока не засвечивались, но лиха беда начало!

— Я наслышана о вашем чувстве юмора, господин Болдин, — язвительно сказала Марианна Пак, — но вы упустили из виду одну маленькую, но существенную деталь.

— И какую же? — усмехнулся начальник ВЦ СКНз.

— Продемонстрированную силикарболаудью способность читать мысли. Я прежде не слышала, чтобы видеомеры, кроме умения подключаться к ретрансляции и делать свои фантомы осязаемыми, заодно владели бы телепатией…

Телепатию Болдин и впрямь упустил.

— Хм… в этом вопросе местным хулиганам могли поспособствовать товарищи Суровцева, коллеги, так сказать, по рейд-маршруту… Надо бы проверить, не мог ли кто-нибудь из них включиться в игру… хотя это маловероятно, — вынужден был признать Дьердь поражение.

— Да, — вступил в разговор Тамир Дунгалиев. — Никто из моих курсантов видеомерством не балуется. У нас с этим строго. Как никак будущие патрульные, «оплот и надёжа Космофлота», И кстати, я совсем выпустил из виду, как сказала госпожа Пак, «одну маленькую, но существенную деталь». Куратор Линёв, вызванный Суровцевым на место происшествие, установил, что в момент возникновения в пещере силикарболауди над Хордовым Лабиринтом прошёл Деймос.

Дьердь присвистнул. Он первым из присутствующих сообразил, что это значит. Все-таки анализ разносторонних сведений был его хлебом.

— Вы правы, господин ректор! — воскликнул он. — Летающая кегля — это действительно существенная деталь.

На молчаливое недоумение аудитории, он пояснил, каким образом появление спутника Марса связано со звездолётом силикарболаудей.

— Постойте, постойте! — Дюшамп сел на любимого конька — бремя землян лидировать в деле освоения галактики. — Это что же получается?! О чём мы тут талдычим? Ясно как божий день — ксенофрены пошли в атаку! Они хотят отодвинуть нас на задворки!

Присутствующие знали, что утихомирить легионера практически невозможно, но тут на полном скаку его остановила начальник штаба искателей.

— Послушайте, Фил! — раздраженно воскликнула Зельма Кауфман. — Вы не на партийном съезде. Причем здесь атаки ксенофренов и задворки?! Не мешайте в кучу свои воззрения и обсуждаемую ситуацию! Говорите по существу!

— Я и говорю по существу, — возмутился Дюшамп. — Разве непонятно, что нас, людей, хотят сбить с пьедестала! Силикарболауди были мне подозрительны ещё когда они свободно разгуливали по Земле…

— Ну, конечно, — съязвил Болдин, — нас хотят сбить с пьедестала ведущей расы, но заранее предупреждают, что нужно постелить соломку!

— А я, — неожиданно для всех подал голос известный молчун Лях-Козицки, — согласен с господином Дюшампом! Не стоят ли за этими событиями наши оппоненты из сектора Скорпиона?

— Вряд ли, зачем им это? — Мгибеле с сомнением покачал головой. — После печального инцидента с «перепутанными трупами» мы приняли дипломатическую миссию империи Кахоу и сумели заключить договор о нейтралитете. Мы не лезем в сферу действия их интересов, а они вот уже более полувека не суются в наши дела. Конечно, мы вынуждены были разрешить инспекционные визиты их кораблей в район Потустороннего Зеркала, где на спутнике Зет-03 в качестве наблюдателей постоянно присутствует ограниченный контингент имперских подданных. За всё это время со стороны кахоутов никаких враждебных действий зафиксировано не было. И потом, не надо забывать, что их военный потенциал на порядок ниже нашего.

— Зато мы так и не выяснили, какими силами располагает Силикарболаудея, — парировал командующий Звездного Патруля. — А вдруг за нашей спиной возник и окреп нежелательный для Федерации альянс?

— Позвольте полюбопытствовать, а как могли стакнуться кахоуты и силикарболауди, если их секторы размещаются по разные стороны Дальнего Круга?

— Старинный принцип: «не дружи с соседом, дружи через соседа», — задумчиво произнёс кварт-генерал Лях-Козицки.

— А я о чём толкую! — взвизгнул Дюшамп. — Ксенофренам нельзя доверять!

— Господин Болдин, — произнесла Марианна Пак, — почему молчите вы, разве вопрос безопасности Федерации не входит в компетенцию вашей организации?

Болдин вздохнул:

— Сведений, подтверждающих мнение господ Лях-Козицки и Дюшампа, у нашей службы не имеется.

— Плохо работаете, ВЦ СКНз! — набросился на него патриот Солнечной системы.

— А у вас, господин легионер, — лучезарно улыбнулся Дьердь, — есть такие сведения?

— Сколько угодно! В отличие от вас мы внимательно отслеживаем неадекватное поведение наших так называемых «союзничков»!

— И вы можете привести хоть один пример? — не унимался Болдин.

— Пожалуйста. Вот самый свежий, и ходить далеко не надо. — Легионер прикрыл ладонью глаза и зачастил словно по писаному. Сразу стало ясно, что и его родители поддались в свое время модному поветрию и наградили отпрыска модифицированной областью памяти: — Двадцать третьего мая в самый разгар светового дня, дремлин Варсонофий, работающий сменным стартёром резервного генератора на космодроме в Папуа-Бич, был замечен в неумеренном поглощении мороженого сорта «киви-кокосовый звекс», какового за час с небольшим употребил в количестве трехсот двадцати двух с половиной порций, что для существа мощностью в полторы тысячи кулонов является абсолютным мировым рекордом.

— Надеюсь, бедняга не застудил себе гланды? — вкрадчиво поинтересовался Болдин, которого особенно умилила половинка триста двадцать третьей порции.

Все заулыбались, поскольку прекрасно знали, что дремлины — коренные жители Розового Феникса — представляли собой энергетические сгустки.

Правда, энергетические сгустки со склонностью к сладкому.

— Не вижу ничего смешного, — надулся Дюшамп. — Вы прекрасно знаете, что у дремлинов нет не только гланд, но и вообще горла. Вопрос в другом…

В разгар оживленной перепалки за спиной генерального директора Космофлота бледной тенью возник андроид-секретарь и склонился к уху своего начальника.

Практически сразу после этого Мгибеле резко встал и, прекращая споры, произнёс:

— Объявляется перерыв. Я вынужден отлучиться на некоторое время

Участники совещания, воспользовавшись неожиданным перерывом, пришли к выводу, что лучше всего успокаивает нервы лёгкий перекус. Каждый из них был сорван с места неожиданным вызовом и не успел позавтракать, пообедать, а то и поужинать, в зависимости от местного времени. Опять же, безопасность галактики может и подождать, а пожрать — дело святое. В этом плане высшие чины Космофлота ничем не отличались от дуболома Суровцева.

Они перешли через дорогу и устроились под полосатыми маркизами летнего кафе, благо солнечная погода располагала к отдыху на свежем воздухе, а демократия в обществе взлетела так высоко, что даже в управлении Космофлота не было закрытого ресторана, и высшее руководство вынуждено было жевать всухомятку или питаться в общедоступных забегаловках. Разумеется, оппоненты землян из империи Кахоу утверждали, что не демократия взлетела высоко, а авторитет власти у демократов упал невиданно низко. Впрочем, кухня в забегаловке была весьма приличная, поскольку соседство центрального офиса Космофлота заставляло радушного хозяина «Сытого разума» держать в штате высококлассных поваров-лишевичюсов, способных изготовить деликатес из чего угодно, лишь бы нашлись охотники это попробовать.

Расположившись поблизости от маленького фонтанчика в центре заведения, Болдин экспериментировать особо не стал. Русскую половину своего желудка он побаловал заливной осетриной под хреном, венгерскую — гуляшом по-балатонски с паприкой, а вот для оставшейся космополитической части нутра не удержался — заказал экзотическое блюдо «ферпрахтганг цу штелле», которое, несмотря на немецкое название, никакого отношения к немцам не имело, ибо представляло собой лишевичюсианский десерт, более всего напоминающий пирог. Но пирог не простой, а на воздушной подушке.

Когда сидящие за соседним столиком Зельма и Марианна увидели, как «ферпрахтганг» парит сантиметрах в десяти над тарелкой, и ловко увёртывается от попыток ухватить себя за бочок, обе пришли в неописуемый восторг и в свою очередь заказали андроиду-официанту «эту глайдерную кулебяку».

— Нет, девочки, — громко произнес Болдин через пару минут, отказавшись от дальнейших попыток опробовать капризный гастрономический артефакт, — что ни говорите, а привычная земная еда не только утоляет аппетит, но к тому же не заставляет зря растрачивать эмоции на свою поимку!

— И это заявляет один из самых опытных в Солнечной Федерации мужей по поимкам, — ухмыльнулась Зельма.

— Я не пищи ловец, я ловец маленьких зелёных человеков, — промокнув губы салфеткой, промолвил начальник ВЦ СКНз, втайне надеясь произвести сей псевдобиблейской сентенцией впечатление на хорошенькую марсианочку.

— Ой-ой-ой, какие все-таки мужики самовлюбленные и хвастливые! — высказалась Кауфман, очевидно, не разгадав тайного замысла мужика. А, может быть, напротив, потому что разгадала. — А ведь Марианночка не зря задала вам вопрос относительно внутренней безопасности Добровольного Содружества. Как вы считаете, Дьердь, мы готовы дать отпор внешней угрозе?

— Разумеется, — ответствовал Дьердь, — но именно поэтому я не стану разглашать секретные сведения здесь, где за любой занавеской может прятаться вражеский агент. Только не говорите об этом господину Дюшампу, а то ведь он может посрывать все тенты, и нам придётся сидеть под палящим солнцем.

В этот момент сидящий у выхода Джозеф Лях-Козицки показал глазами, что хочет пообщаться с главой параллельного ведомства.

Ни для кого не представляло секрета, что отношения Звездного Патруля и ВЦ СКНз напоминают одновременный выгул кошек и собак. Джозефу Лях-Козицки не всегда нравились резюме Болдина, которые тот выдавал руководству Космофлота и ООРАН, проанализировав факты, добытые подчинёнными кварт-генерала. К тому же, абсолютно лишённый чувства юмора, он недолюбливал Дьердя не только как конкурирующую фирму, но и как человека. Поэтому начальник ВЦ СКНз извинился перед дамами и перебазировался за столик кварт-генерала.

— Чем могу служить? — усаживаясь напротив, поинтересовался Болдин.

— Мы все служим Объединенным Человечествам, не так ли?

— Ого, какое высокопарное начало! Интересно, что последует за сим?

— Не ёрничайте, Болдин. У меня серьёзный разговор.

— А я уж было решил, что вы свеженький анекдотец из жизни Патрульных решили рассказать… А хотите я сам расскажу. Звёздный Патрульный возвращается домой из очередного рейда, а в это время его жена…

Кварт-генерал откинулся на спинку кресла и изучающе уставился на собеседника.

Дьердь замолчал.

— Продолжайте, продолжайте, — поощрил глава Звёздного Патруля, — я вас слушаю.

— Не вижу заинтересованности и сопереживания! Ладно, генерал, так о чём вы хотели поговорить?

— Какие у вас соображения по поводу случившегося с этим курсантом?

— Если в двух словах, то рвать волосы на голове и посыпать её пеплом пока рановато. А у вас, как я понимаю, иное мнение?

Джозеф заложил руки за голову.

— Я хорошо знал вашего отца, — начал он издалека. — Отличный был специалист, настоящий боец и большой весельчак. Последним качеством вы пошли в него. Наверное, это у Болдиных генетическое. Но я хотел сказать о другом. Фёдор бы меня, наверное, понял. Послушайте, я не паникёр. Но что-то в этом дурацком представлении меня настораживает. И неважно, видеостолб это или реальная силикарболаудь.

Он пробарабанил крепкими узловатыми пальцами по краю столешницы.

— Вы, молодёжь, практически не сталкивались с серьёзными трудностями, с какими довелось встретиться лицом к лицу нашему поколению…

— Как же, как же, — с пониманием подхватил Болдин, — я хорошо знаю современную историю. Сперва на сцену выполз агент Рокового Предупреждения со своим инфернальным списком, потом косяком пошли террористические акции возвращенцев Леблана. Из-за них Мэссенджеру так и не удалось завершить свою теорию параллельных пространств. А жаль, ведь «нырки» в экзокапилляры с каждым разом становились всё глубже.

— Если вы хорошо знаете историю, то должны помнить, что тогдашнее руководство ООРАН пришло к выводу, что некоторые теоретические разработки, особенно в области Ди-физики, следует временно заморозить. Во избежание неприятных последствий.

— Да уж, — Болдин прикрыл веки, представляя внутренним зрением, как на границах омикрон-окрестностей экзокапилляров, пронизывающих галактику подобно кровеносной системе, готовятся ко вторжению орды вооруженных до зубов ассасинов, горящих святым огнём мести за своих предков, изгнанных с Земли в самом начале космической эры. Честно говоря, Болдин не очень верил в Роковые Предупреждения (именно такие, с заглавной буквы), а предпочитал опираться на выводы аналитического отдела ВЦ СКНз.

— И рад бы разделить вашу гордость за пытливый разум землян, да только когда слишком хорошо, это тоже плохо. С тех пор как мы подписали с Кахоу договор о разделе сфер влияния, у нас в пределах расширяющегося Ближнего Круга царили тишь да гладь. У моих предков, этнических поляков, бытует пословица: «Цо занадто, то не здрово», что в приблизительном переводе звучит как «Что слишком, то не впрок». Когда отсутствует раздражитель, притупляются реакции. Если мускулы покрываются жирком, а в голове теснятся одни благостные мысли, жди беды. Большой беды.

— Откуда такой пессимизм, генерал?

— Я сужу по настроениям верхов. Лидеры Объединенных Человечеств слишком беспечны. Как и все наши службы.

— У вас есть что-то конкретное? Вы на самом деле считаете, что за появлением силикарболауди торчат уши кахоутов?

— А вы не исключаете, что угроза исходит изнутри, а не снаружи Дальнего Круга?

— Высотник с вами, неужели и вас заразило бациллой ксенофобии? Планируете после ухода на пенсию продолжить карьеру в Галактическом Легионе? Но Гутука не из тех, кто позволит выбить себя из партийного седла, — усмехнулся Болдин. — Дышать себе в жирный затылок сей фарисействующий популист ещё может разрешить, а вот стать с ним рядом и тем более опередить…

— Да хрен с ним, с Гутукой! — по-солдатски рубанул кварт-генерал. — Будто я не знаю, что его вопли — обычная предвыборная трескотня. Когда на выборах-224 у него, можно сказать, выскользнул из рук пост генерального секретаря ООРАН, он два года отсиживался, собирая и перегруппировывая силы, а теперь надувает щёки, стараясь показать всем и каждому, что Легион — главный борец за лидерство землян в деле освоения Большой Высоты. Бей ксенов, спасай Содружество! Лозунг старый как мир, готовый к употреблению во всех обстоятельствах и при всех режимах, меняй только названия врага и объекта спасения.

— Что-то не улавливаю связи с событиями в Хордовом Лабиринте, — поморщился начальник ВЦ СКНз.

— Я и сам не могу чётко сформулировать, но чувствую, что мирной передышке конец.

Болдин поёжился. Не только он один, оказывается, обладает предчувствием наступающей опасности:

— И что вы предлагаете?

Лях-Козицки пожал плечами:

— В том-то и дело, что я не знаю, что предложить. Я генерал и привык знать врага в лицо. Как воевать с фантомами? Но всё равно Федерации надо готовиться к грядущим неприятностям. Вы меня поддержите, если я предложу Мгибеле объявить циркулярную тревогу на форпостах по ноте «фа»?

— Ну это слишком. Не вижу оснований. Чем будем мотивировать, своими предчувствиями? Так их к делу не подошьешь. Полагаю, дядюшка Дэн согласится максимум на «ре».

— Как знаете… Авось Высотник поможет, дальше «ре» дело не зайдёт, и разыгрывать всю гамму степеней опасности нам не придётся!

— Будем надеяться, — ответил Дьердь и посмотрел на часы. — Похоже, дядюшка Дэн нас уже заждался.

Надо сказать, что на этот раз хваленая интуиция Болдина дала сбой — участники совещания наличия дядюшки Дэна — даже в телевизитном исполнении — в Малом зале не обнаружили. Робот-секретарь, виновато улыбаясь пластиковыми губами, отделался дежурной фразой, что, дескать, пути начальства неисповедимы, но доктор Мгибеле настоятельно просил без него не начинать.

Ха, можно подумать, кто-то из его подчиненных, а здесь присутствовали только подчиненные генерального директора Космофлота, за исключением Марианны Пак и Дюшампа, найдёт в себе смелость нарушить субординацию и попытается взять бразды правления в свои руки!

Дядюшка Дэн отсутствовал не более четверти часа, так что когда он появился, изящный и стремительный, как фотонный фрегат лазерной поддержки, участники не сразу поняли, что пора входить в рабочий ритм.

— Прошу простить за опоздание, у меня состоялся неотложный разговор, — сообщил он ровно столько, сколько хотел сообщить.

Интересно, подумал Болдин, а с кем именно состоялся? Уж ни с Клаусом ли Цвингером?

— Итак, продолжим, — энергично возвестил гендиректор Космофлота. — Я вижу по вашим лицам, что вы времени зря не теряли и основательно подкрепились в «Сытом разуме», чтобы со свежими силами наброситься на стоящую перед нами проблему. Пожалуй, её надо как-то обозначить. Условно, но чтобы отражалась суть. Я подумал на досуге и пришёл к выводу, что лучше всего должно подойти «Возвращение блудной дочери». Есть другие варианты?

Он испытующе обежал глазами круглый стол.

Других предложений не последовало, и Мгибеле довольно улыбнулся.

Улыбнулся и Дьердь. Он один из присутствующих знал, что в молодости Даниэль подвизался на ниве перцептуалистской поэзии и даже издавал в Сиэттле собственный журнальчик. Потом блажь, казалось бы, прошла и бывший поэт подался в большую политику. Но даже заняв высокий пост в структуре исполнительной власти Содружества, он в душе остался натурой поэтической, так что удачная метафора, точная строка или остроумное название порой значило для него больше, нежели уменьшение трудозатрат при транспортных перевозках или введённый на неделю раньше новый маршрут к какому-нибудь из миров Дальнего Круга.

«Возвращение блудной дочери».

Похожее название у картины Рембрандта, только речь там шла, помнится, о блудном сыне.

Хм, в предложенном названии заложен определенный смысл, к тому же он полностью соответствует истине.

Силикарболаудь вернулась после нескольких лет полной неизвестности?

Вернулась.

Называют они себя дочерьми?

Называют.

Правда, в сочетании слова «дочь» с характеристикой «блудная» слышится некая двусмысленность, но… оставим её на совести поэтической натуры председательствующего.

Важнее другое, судя по игривому тону, какой появился у Мгибеле после перерыва, неотложный разговор у него состоялся ни с кем иным, как с генеральным секретарем ООРАН. И высокие стороны явно пришли к соглашению. Но осторожный дядюшка Дэн не спешит выкладывать козыри — хочет сначала выяснить, что думают подчинённые.

Стройный ход логической цепочки оборвался, поскольку попросил слова… кто бы мог подумать? Арнольд Фриски. Раньше у них с Болдиным дорожки не пересекались, и немудрено: разведка Искателей имела дело с вещами специфическими, связанными с поиском артефактов Скитальцев и прочих перворас, и никогда особо не напрягала ВЦ СКНз своими проблемами. Так что Фриски он знал только понаслышке. Специалистом Арнольд слыл грамотным, перед начальством не гнулся и всегда стоял на своём. Хорошо было бы, если он поддержит инициативу Лях-Козицки. Однако желательно предварительно послушать, что он скажет…

— Конечно, название для ЧП в Хордовом Лабиринте — штука важная и обойтись без неё никак нельзя, — без капли иронии начал Фриски, — но, увлекшись вопросом, а было ли явление курсанту силикарболауди или нет, присутствующие, как мне кажется, упустили из виду один прелюбопытнейший аспект.

— Какой именно? — грозно вопросил председательствующий.

— Сейчас поясню, — кивнул в ответ Фриски. — Чтобы освежить память тех из нас, кто не был модифицирован, попрошу повторить запись с вашего мнемокристалла.

Дядюшка Дэн приподнял бровь, и понимающий шефа с полуслова андроид включил видеом в режиме прокрутки. Как только так называемая «Принцесса» своим петрушечьим голоском дошла до слов: «… изоляция. Причём, полная. Скоро вы останетесь на крохотном пятачке, окружённые со всех сторон выжженными дотла терраморфами…», Фриски попросил замедлить скорость. Картинка сразу стала четче, фигурка ксенофренки перестала дергаться как при стробоскопическом эффекте, а тембр её голоса понизился до обычного сопрано. Только сейчас до участников совещания стало доходить, что она имела в виду, когда стращала Суровцева.

…в самом ближайшем будущем вам, граждане Солнечной Федерации, предстоит столкнуться с чудовищными катаклизмами, объяснение которых лежит не только за гранью вашего, но и нашего разума, разума Дочерей-Матерей Священной Яйцеклетки! Избранник должен поверить моему предсказанию и доложить о том, что услышал, лицам, которые облечены доверием общества. Если промедлить, любые усилия задним числом окажутся бесполезными.

Яркая вспышка, уносящая изображение распадающейся на отдельные лучи силикарболауди, совпала с протяжным вздохом марсианки Пак.

— Возможно, не все ещё осознали, о чём толковала пророчица, — сказал Фриски нарочито безразличным тоном, — я поясню: опасность, даже гипотетическая, не должна остаться без всестороннего рассмотрения. А мы отнеслись к самому пророчеству ксенофренки, как к балагану. Вы только представьте, что терраморфы, эти краеугольные камни зеро-джампинга, кем-то или чем-то — об этом Принцесса умолчала — начнут выжигаться. Насколько я понимаю, речь идет об уничтожении кислородной составляющей их атмосферы. В таком случае об успешном расселении наших сограждан по галактике можно забыть. Да, можете возразить вы, но у Федерации солидный космический флот, шприц-звездолёты, эффекты капиллярного просачивания, принцип Надя-Мэссенджера… Но эти транспортные средства хороши для разведки, для первичного исследования новых планет, в конце концов для защиты освоенных миров, но ни в коем случае не для переброски большого числа колонистов. С центробежными транспортными потоками (от метрополии к границам Дальнего Круга) способна справиться лишь гипер-пространственная сеть, а она завязана сугубо на терраморфы и только терраморфы.

— Второй постулат зеро-джампинга, — понимающе поддакнула Зельма Кауфман и процитировала: — «Вода и воздух суть условия открытых врат Большой Высоты». Вот только одно непонятно, откуда «принцессе» известно про гиперсеть и ее зависимость от наличия в той или иной звездной системе терраморфов?

— Это действительно очень серьёзный вопрос, — ответил Мгибеле, — откуда телепатка может разузнать государственную тайну, известную всякому курсанту, и вообще любому школьнику? Собственно говоря, фундаментальные труды Адамовича и Бейкер хотя и не афишировались среди ксенофренов, входящих в ООРАН, но и особой тайны не представляют. Однако описания технологии того же зеро-джампинга вы не отыщете нигде. Только земляне владеют тайной мгновенного перемещения на терраморфы, ведь химический состав транспортных изомеров — один из самых охраняемых секретов Федерации. Всего лишь несколько миллиардов человек знают, откуда берётся транспортный изомер. Курсантам Бирюзовки эту тайну сообщают лишь на втором курсе! К тому же, сами изомеры словно специально приспособлены к физиологии гуманоидов. Не представляю, каким инъектором можно вколоть полкубика этой биологически-активной пакости энергетическому сгустку типа дремлина.

— Вот и сошлись концы с концами! — выкрикнул Дюшамп. — Разве те же кентвуши и кахоуты — не гуманоиды? Про толмачей ничего плохого не скажу, они проверены многими годами сотрудничества, а вот если хоть один из имперских подданных прошёл через зеро-джампинг, то разгадать принцип гиперпространственной сети — пара пустяков. Учтите, их дипломаты не зря торчат на Политауне. Собирают сведения, — свистящим шепотом произнес он и снова продолжил обычным голосом: — Ну а потом кто-то из кахоутов проболтался силикарболаудям.

— Мы опять забыли, что силикарболаудь может читать мысли, — подняв руку, сказала Пак.

— Вот вам и ответ на все вопросы! — снова взвился Дюшамп. — Чего ради их посольство ошивалось у нас, а потом свалило в полном составе, будто им пятки намазали? А потому, что делать здесь им было больше нечего. Все узнали, прочитав из мозгов землян, и рванули в Кахоу, ибо являлись агентами империи!

Над Малым залом повисла тревожная пауза.

«Хм, — подумал Дьердь, — а ведь крыть нечем, в этом заявлении что-то есть. Поведение посольства силикарболаудей действительно было из ряда вон, но, с другой стороны, зачем им понадобилось предупреждать Федерацию? Нет, союз силикарболаудей с кахоутами полный бред!».

Самое смешное, что мысль, аналогичную болдинской, озвучила Зельма:

— Положим, Фил, вы правы, они всё прочитали из наших мозгов. А зачем они тогда пас предупреждают? Стыдно, что ли, стало? Нет, тут что-то другое.

Подал голос командующий Звёздного Патруля:

— Мы можем предполагать, спорить, ругаться до бесконечности. Короче, что у нас есть на данный момент? Явление силикарболауди: фантома или реального, мы пока не знаем. Её предупреждение. И всё. Тем не менее, как говорили в старину: бережёного Высотник бережёт. Мы во время обеда пообщались с господином Болдиным и пришли к выводу, что необходимо вынести на голосование вопрос об объявлении в приграничных районах Федерации степени опасности «ре». А, возможно, и «ми».

— Вы хотите ввести по всем регионам Содружества штормовое предупреждение? — поразилась Зельма.

— Вот именно, — подтвердил Лях-Козицки.

— Такая мера вызовет переполох среди союзников землян, которые, став членами Содружества, привыкли ощущать себя спокойно под защитой боевых эскадрилий федералов. Вспомним хотя бы народ Последнего Сошествия, им только подай повод для коллективного суицида, и гекатомба в двести миллионов душ обеспечена. Не секрет, что бедняги считают окружающий мир кошмарным сновидением своего верховного бога Тличчитайтувайпака, а собственную коллективную смерть — его пробуждением. Боюсь, что не смогу взять на себя ответственность за такой исход и буду голосовать против столь серьёзной ноты, как «ми».

— Объявлением штормового предупреждения мы в первую очередь пытаемся оградить от неприятностей именно ксенофренов, — последовал молниеносный ответ кварт-генерала.

— По-моему, данный вопрос находится вообще вне компетенции Космофлота. Надо включить его в повестку Ассамблеи ООРАН. Мне кажется, что судьбу ксенофренов должны решать сами ксенофрены.

— Интересно!!! — чуть не до потолка подпрыгнул Дюшамп. — С каких это пор Космофлот будет оглядываться, как посмотрят на его действия те или иные чужаки?

— С тех самых, — веско вставил Даниэль Мгибеле, — как появилась организация ООРАН.

Дядюшка Дэн тяжело вздохнул и обратился к Лях-Козицки:

— Я понимаю ваши опасения, генерал, но, как я уже говорил, у меня состоялся разговор, и собеседником моим был Цвингер. Да, да, генеральный секретарь Ассамблеи ООРАН. Я счёл необходимым поставить его в известность относительно нашей дискуссии по делу «Возвращение блудной дочери». Тема настолько его заинтересовала, что мне пришлось проинформировать главу исполнительной власти Добровольного Содружества в мельчайших деталях. И хотя к концу разговора генсек был обеспокоен не на шутку, мысль об объявлении штормового предупреждения, которая пришла мне в голову независимо от господина Лях-Козицки, вызвала у него крайне негативное отношение. Благодарю вас, госпожа Кауфман, за своевременное разъяснение присутствующим не только вашей позиции, но и нашей с генсеком. Действительно, паники в рядах наших союзников из числа ксенофренов допускать нельзя. В конце концов, у нас нет доказательств, что под пророчеством «Принцессы» скрывается реальная угроза. Ведь так, генерал?

Лях-Козицки набычился, но кивнул. У него и в самом деле не было доказательств.

Как, впрочем, и у всех остальных.

— Вот и славно, — потирая розовые ладошки, подытожил Мгибеле. — Предлагаю остановиться на первом варианте, с объявлением ноты «ре». Вторая степень опасности, не вызовет особой тревоги у ксенофренов, зато заставит усилить бдительность на форпостах Дальнего Круга. Кроме того, федеральные консульства получат циркулярное послание с требованием усилить активность по сбору информации, связанной с возможными контактами наших соседей по галактике с империей Кахоу и Силикарболаудеей. Дьердь, подготовьте текст!

Болдин не был бы профессионалом, если бы приказ дядюшки Дэна застал его врасплох. Как только он услышал сочетание «федеральные консульства», сразу принялся формулировать основные положения дела «Возвращение блудной дочери» в сжатой форме, чтобы, проникнувшись важностью задачи, послы Солнечной Федерации присмотрели и за Ведущей Биссектралью кентвушей, и за Лишевичюсианской румбической инициативой, и за шестипалатным (по числу разновидностей энергетических нолей) конгрессом дремлинов на Розовом Фениксе.

— А теперь, — продолжил ковать железо председательствующий, — попрошу высказать своё мнение прикосновением к заседательским кнопкам. Красная — предложение генерала Лях-Козицки по ноте «ми», зелёная — предложение, смягчающее степень тревоги до «ре», белая — «колеблюсь».

Результат был очевиден. В сфере видеома на фоне сплошной зелени одиноко горела красная звезда — Лях-Козицки в очередной раз доказал, что дипломат он никудышный. Собственно говоря, в Звездный Патруль карьерным дипломатам дорога была заказана.

— Поздравляю, коллеги, что вы нашли в себе мужество не пойти на поводу у эмоций, — поблагодарил участников совещания гендиректор Космофлота. — Будем надеяться, что наши тревоги не подтвердятся, но все же лучше принять к сведенью предупреждение «Принцессы». Все свободны, кроме Болдина.

В этот момент помощник-андроид наклонился и что-то прошептал на ухо Мгибеле.

— Как давно? — вскинулся тот. — Причины известны?

Ответа секретаря из-за сдвигаемых кресел никто не слышал.

— Что случилось? — обратился Болдин к Мгибеле.

— Зет-03 не подаёт вестей. А контрольные сроки прошли.

— Одно к одному, мистика какая-то!

Взоры членов коллегии обратились к директору Космофлота. А тот приказал андроиду:

— Срочно выясни, какой из кораблей ближе всего к планетоиду!

Выяснять ничего не пришлось.

Неожиданно видеом расцвёл красно-чёрным, будто по бархатной скатерти ночи разлили вино. Потом сфера очистилась от тревожных красок и в её центре возникла голова мужчины в фуражке капитана Космофлота.

Межзвёздник играл желваками, видимо, не решаясь произнести застрявшие в горле слова.

— Добрый день, Капитан Томпсон, — в абсолютной тишине произнес Мгибеле. Благодаря МОП он знал всех своих капитанов в лицо. — Я вас слушаю.

— И хотел бы назвать день добрым, господин гентор (следуя синтаксису языка СПЭЛ, на котором говорил Томпсон, именно так следовало сокращать сочетание генеральный директор — начало первого слова и окончание последнего), да язык не поворачивается.

Где-то, за много световых лет от метрополии, капитан снял фуражку и промокнул заблестевшую лысину платком.

— Спешу сообщить, что сегодня в 02.46 независимого времени, нами произведён контрольный замер расстояния до искусственного планетоида Зет-03, куда я направлялся с грузом провианта. Предыдущий был сделан четверо суток назад. И тот, и другой показали, что материальный объект в точке счисления отсутствует.

— Что?! — воскликнули Дюшамп и Зельма Кауфман в один голос.

— Почему между замерами четверо суток? — не обращая внимания на них, поинтересовался Мгибеле.

— Ровно столько времени, господин гентор, Капитанский Кодекс отводит на поверку приборов. После первого замера я не был уверен в правильности показаний дальномера.

— Ах да, — потёр генеральный директор лоб, — ваши действия правомерны, капитан. Где вы находитесь сейчас?

— Мы на границе зоны радиомолчания Потустороннего Зеркала. Поскольку гравибатареи заполнены всего на сорок процентов, был вынужден подойти к ближайшей тяготеющей массе, звезде Джустера.

По лицу Томпсона было видно, что он совершенно выбит из колеи.

Как и все остальные, включая Мгибеле.

Но уже в следующее мгновение начальник Космофлота задал совершенно неожиданный для Томпсона вопрос:

— Как ведёт себя Потустороннее Зеркало?

По тому, как взлетели кустистые брови, стало понятно, что Капитан гравитанкера удивился, однако на вопрос начальника ответил беспрекословно:

— С Потусторонним Зеркалом… вроде бы всё в порядке. Сейчас, сейчас… сверюсь с последними данными. Ага. Свечение на периферии оптической сферы, насколько можно судить, остается в рамках допустимых величин, хотя и окрашено в непривычный алый цвет. Тем не менее не зафиксировано никаких серьезных всплесков.

— Что ж, — тихо сказал Мгибеле. — Благодарю вас, капитан…

У него задёргалось нижнее веко на правом глазу и это, наверное, заставило его взять себя в руки:

— Продолжайте пополнять батареи и ждите указаний. До моего приказа — никаких самостоятельных действий. Я свяжусь с вами примерно через три часа, а сейчас прошу меня извинить.

Он выключил видеом.

В отличие от капитана Томпсона члены коллегии прекрасно поняли, почему гендиректор спросил про Потустороннее Зеркало. Именно эта загадка вселенной являлась предметом неизменного вожделения империи Кахоу, влиятельные круги которой упорно стремились подобраться к ней поближе. «Ястребы» в окружении тогдашнего императора собирались организовать постоянную базу вблизи феномена, но у них на пути, сама того не ведая, встала Солнечная Федерация, договорившаяся с вежборасиянами о долевой эксплуатации искусственного спутника, собираемого в нескольких световых сутках от Потустороннего Зеркала. Уже была отдана команда привести в полную готовность армаду боевых кораблей, но в последний момент престарелый Цалош дрогнул и счёл за лучшее перепоручить дальнейшую судьбу империи дипломатам. Трудные переговоры, прошедшие на другом искусственном планетоиде Содружества, Джей-02 (более известном, как город-хамелеон Политаун), завершились сравнительно успешно (если не считать инцидента, закончившегося гибелью нескольких силовиков с обеих сторон). Итак, хотя цели имперские «ястребы» не достигли, полномасштабная война все же не разразилась, а к членам Добровольного Содружества, изучающим в непосредственной близости Потустороннее Зеркало с Зет-03, прибавилась команда наблюдателей из нескольких десятков кахоутов.

Но самым важным во всей этой истории было то, что раз в два года к планетоиду наведывался крейсер империи (произвести смену своего контингента, а заодно удостовериться, что потенциальный противник пока не сумел проникнуть вглубь Потустороннего Зеркала) и если расписание инспекционных рейдов в Хрустальном Дворце императора не было высочайшим повелением изменено, то военный корабль кахоутов должен был как раз обретаться в районе исчезнувшего искусственного спутника.

Естественно, что Томпсон, находившийся достаточно далеко, засечь крейсер не мог, но на появление в своей зоне новых небесных тел естественного или искусственного происхождения Потустороннее Зеркало реагировало смещением упомянутого капитаном свечения в инфракрасную область спектра.

Значит, военный звездолёт все-таки обретался рядом с Зет-03. Кто знает, какие инструкции получил его командир? И хотя специалисты по этике ксенофренов считали вероятность нападения на Содружество очень низкой, тем не менее, её нельзя было сбрасывать со счетов.

Значит, пророчество «Принцессы» не было голословным. В любом случае неприятности у Солнечной Федерации начались.

Чтобы унять дрожь в пальцах, Дьердь Болдин вполголоса произнёс:

— «Акк`рзухх`пфошш».

Именно так называла планетоид Зет-03 раса Вежбо, что приблизительно можно было перевести как «Всего на шаг от Преисподней».