42
В следующую неделю пираты еще трижды беспокоили новообразованные метрополии. В двух мирах (какая неожиданность!) Фарбере и Маненсбете, они получили от ворот поворот, благодаря тому, что вместе с Витимом помогали друг другу, являя остальным пример взаимопомощи, без чего никому не выжить, что подтвердилось в третьем налете пиратов на Цехален.
В этой системе, оставленной в отместку без поддержки Витимом, Фарбером и Манесбетом, пиратам удалось добраться до планеты, опрокинув ее флот, и хорошо там покуролесить. И все потому, что этому миру никто не помог, как никому не помогал он сам, отделываясь какими-то невнятными отговорками.
Камрад-адмирал Дмитрий Баренцев, одержавший победу в Цехалене и взявший там хороший куш, праздновал победу со своими боевыми товарищами, командирами крейсеров и фрегатов, устроив грандиозную попойку в одним из баров Ассалта.
– Ух, и врезали мы им! – в который раз воскликнул камрад-полковник Бзежинсон, стукнув пустым стаканом по столу, и с силой выдохнул спиртовые пары. – Любо-дорого посмотреть! Залп – и от их жалкого корветишки полетели одни клочья! Это ты здорово придумал, Кентавр, сразу тройной перекрестный залп по кораблю! А он даже ни разу прицельно пальнуть не успел!
Командиры засмеялись, вспоминая данный эпизод космического боя.
– Но я одного не могу понять, Кентавр, – сказал камрад-майор Лоренц, командир десантного корабля, с трудом фокусируя взгляд на своем командире после выпитого.
– Чего тебе непонятно, Фрез? – спросил Дмитрий Баренцев.
– Ведь получается, что мы воюем с собственными кораблями. Ведь мы же их в свое время захватывали, чтобы получить выкуп с торгашей… Спрашивается, а на кой хрен их надо было вообще продавать независимым, чтобы иметь на свою задницу столько проблем?
– Верно! – согласился со своим приятелем камрад-капитан по прозвищу Триплекс. – Вон, камрад-адмирал Наушник, ну и фамилия, никаких прозвищ не надо… – хмыкнул командир авиационного крыла крейсера «Тесак». – Так вот, Наушник вообще обломался так, что два корабля в пух и прах потерял, и остальные тоже в других налетах по морде получили будь здоров…
В обычном состоянии никто ничего подобного бы не сказал второму человеку после самого команданте Оникса, или, как теперь его следовало называть – камрад-президента. Но сейчас все изрядно выпили, языки, понятное дело, развязались – и наружу полезло, что называется, накипевшее.
– Значит, другого выхода не было, – сказал Кентавр. – Не выкупили свои корабли торгаши… Видать страховка все покрыла…
Собутыльники подняли удивленные глаза и согласно закивали головами.
– Тоже может быть…
– Ну вот, – продолжил Кентавр, – что Ониксу еще с этими кораблями делать, если их не выкупают хозяева? Только продать независимым, чтобы получить хоть что-то.
– Не, я, конечно, понимаю, что продавать наши корабли независимым – хороший бизнес, – снова взял слово Фрез, выпив очередную рюмку виски, – но с другой стороны я ожидал получить с подобной сделки барыш покрупнее.
– Да! – хором подтвердили остальные, недовольные низкими премиальными.
– Ты хочешь обвинить камрад-президента в крысятничестве? – с угрозой, несмотря на изрядную стадию опьянения, спросил Дмитрий, хмуро взглянув на камрада Лоренца.
Ведь Оникс его брат, главное не сболтнуть это по-пьяни, защищая родную кровь. Поскольку никто ничего не знает про их родство.
– Нет, что ты, – остудил свой пыл Фрез, – но, сам посуди… мы продали почти полсотни кораблей и что с этого получили? По жалких сто тысяч!.. А экипажи и того меньше… Где деньги, спрашивается?
– А тебе не приходило в голову, что остальные деньги идут на общее дело, Фрез? Оружие, боеприпасы, провиант, топливо, запчасти… все это, между прочим, стоит денег, и немаленьких. Опять же новые корабли надо оснащать более мощным оружием и защитой…
– Я о чем и толкую, Кентавр! – громким шепотом заговорил пират. – Только подумай, какой геморрой на свою задницу мы получили, продав корабли независимым… Теперь вместо того чтобы спокойно подойти к планете и без проблем прошерстить ее, нам приходится воевать против собственных кораблей, которые мы когда-то захватывали… Теперь столько риска, а о прибыли я и вовсе молчу… Зачем? Теперь львиная доля добычи уходит на ремонт и обслуживание наших громад…
Дмитрий Баренцев хмуро уставился в свой стакан. Действительно все это выглядело очень непоследовательно, нелогично, странно, и ответить на вопрос Фреза ему было нечего.
– Я начинаю с ностальгией вспоминать старые времена, когда у нас были небольшие корабли и мы были вольными охотниками космоса, – мечтательно произнес Фрез, размахивая стаканом и расплескивая по столу его темно-коричневое содержимое. – Вместо этого мы теперь сидим на одной планете и не смеем носа казать в другие миры. Там нас тут же захомутают и отправят на нары, причем пожизненно. Скукотища…
Старые пираты тоже загрустили, отдавшись воле течения реки памяти.
– Зато теперь мы сила! – выкрикнул откровенно пьяный Дренаж, командир еще одного корабля носителя.
– А толку?..
– Я чую измену, – хмыкнул Дмитрий, оглядев собравшихся, и сам не понял, чего больше в его голосе: реальной угрозы расправы за возможный мятеж, за его малейшие признаки, или иронии и грустного воспоминания о былом.
«Да, тогда действительно все было проще и веселей», – подумал он, опрокидывая очередную стопку.
Поняли его сомнения и остальные пираты, и потому никто не спешил клясться в личной преданности камрад-президенту.
– Я слышал Оникс, э-э… в психушке раньше лежал, – вдруг совсем тихим голосом заявил Триплекс, исподлобья быстро стрельнув глазами на камрадов, особенно долго задержавшись на Кентавре – втором человеке после камрад-президента.
– Кто тебе сказал такую чушь, Трип?! – встрепенулся Дмитрий Баренцев, в упор взглянув на камрад-капитана.
– Никто… просто общий слух ходит, – смутился тот, пьяно улыбнувшись.
– Да за такое надо сразу башку рубить! – продолжал бушевать Дмитрий.
– Успокойся, Кентавр, это просто глупые слухи… лучше выпей, – подлил Баренцеву в стакан порцию спиртного Лоренц.
– А вообще, если подумать, камрады, – проронил Бзежинсон, легкомысленно взмахнув рукой, – в этом что-то есть…
– О чем подумать?! Что в этом есть?! – продолжал бушевать Дмитрий Баренцев, резко отстранив от себя рюмку.
– Успокойся, Кентавр…ничего такого… просто я говорю, что слухи на пустом месте не родятся, как нет огня без дыма…
– Дыма без огня, – поправил Дренаж, подняв голову от стола и снова стукнувшись лбом в столешницу и уже в таком положении сдавленно добавив: – Огонь без дыма как раз развести можно, если дрова сухие… Я уже молчу о всяком химическом и газовом огне…
– Точно, камрад… дыма без огня не бывает… О чем я? – беспомощно огляделся на товарищей камрад-полковник, сморщив лоб в попытке ухватить ускользающую мысль.
– О… хм-м… нашем камрад-президенте… дескать, он лечился… – напомнил Триплекс, завязавший разговор на неловкую тему и потому помнивший нить разговора, опасливо взглянув на Дмитрия.
– От чего?
– Ну-у… от чего обычно в «желтом доме» лечатся… не от сифилиса же.
– Вспомнил! Как я уже сказал, огня без дыма не бывает…
– Дыма без огня… – вновь поправил Дренаж глухо, уже не отрывая головы от стола.
– Стоп… – резко поднял руки камрад-полковник и сдавил виски. – Мы повторяемся… к черту дым, к черту огонь… Я хочу сказать, что ды… что просто так слухи не возникают.
– Это ты тоже говорил…
Но Бзежинсона уже было не сбить с мысли, он словно не давал ей выскочить из головы, продолжая зажимать пульсирующие виски руками. Камрад-полковник продолжил назидательным тоном, как иногда любил говорить, из-за чего получил соответствующее прозвище Академик:
– Народ все видит, все понимает, пусть неосознанно…
– Ты сам понял, чё сказал, Академик? – удивился Триплекс. – Лично я слова по отдельности разобрал, а вот смысл предложения в целом чего-то не уловил… Не мог бы ты без заумствования?
– Хм-м… давайте попробую попроще… – усмехнулся Бзежинсон. – Для тех, у кого в башке одна извилина, и то искривление под микроскопом не сразу увидишь, поясняю…
– Ты, кажется, нарываешься на неприятности, камрад-полковник! Не смотри, что званием выше, я тебе эти извилины быстро распрямлю, и станешь ты не Академиком, а…
– Заглохните! – в самом начале пресек возможный мордобой Дмитрий Баренцев.
– Но…
– Я сказал: заглохни, Трип.
Трип обиженно замолчал, исподлобья взглянув на победно улыбающегося Академика, собравшегося продолжить прерванную лекцию.
– И ты тоже заглохни, – остановил его камрад-адмирал и, осмотрев всех за столом, твердо добавил: – Остальным так же советую особо на эту тему не распространяться…
– Мы-то, может, и не будем, но слухи дело такое, что приказать им исчезнуть невозможно, – все же заметил Академик.
– Я сказал и больше повторять не буду.
На этом празднование как-то само собой затихло, и вскоре камрады на нетвердых ногах стали расходиться кто куда. Кого вообще выводили под руки, а кого и вовсе выносили. Для этого даже специальная команда при барах имелась.
