6 января
За весь сегодняшний день тела Пети так и не нашли. Туман не рассеялся, и по-прежнему валил снег. Под горой, как заявил нам Кууттанен, работают две группы полицейских и спасателей, по десять человек каждая.
С утра мы поехали на место трагедии вместе с Лесей — в моей машине. С той самой обзорной площадки, на которой произошла дуэль, мы не смогли разобрать ничего. Что творится внизу? Где спасатели? Полицейские? Скалы? Речка? Валуны?.. Все тонуло в косо летящих белых хлопьях.
— Как ты думаешь: Вадима и правда убил Горелов? — спросил я девушку, когда мы ехали обратно.
— Очень похоже… У него имелись мощные мотивы, даже сразу несколько: ревность, честолюбие, деньги… Плюс вел он себя неадекватно… Жизнь покончил самоубийством…
— У нас была дуэль, — напомнил я.
Леся помотала головой и убежденно сказала:
— По сути, это не что иное, как его самоубийство. Выпади туз тебе, ты бы прыгать не стал.
— Да, наверно. Я не идиот.
А девушка продолжила:
— Я должна еще раз допросить Саню. Действительно ли он видел Горелова, который выходил из домика сразу после убийства?
— Интересно, кстати, сообщил ли он об этом Кууттанену? — встрял я.
— Да, и об этом надо его спросить… — согласилась Леся. — И почему он раньше не рассказал нам про Петю?
— Ну, это совершенно понятно: он пытался Горелова шантажировать. А тот на шантаж не повелся.
— Знать бы, почему не повелся. Может, потому, что действительно не выходил?
— У Сашки со зрением все в порядке. Да и с головой тоже.
— А может, прав был тогда за обедом Петя? И это не он, а, наоборот, Сашка был рядом с коттеджем Сухарова?
— Жаль, Горелова теперь не расспросишь…
Мы мирно, как двое товарищей, беседовали. По тому, как она вела себя со мной, я понял, что она простила мне историю с Женей… Нет, не так… Не простила… Скорее, она решила не порывать со мной отношений, а переформатировать их. Превратить из дружеских, граничащих с любовными, — в сугубо деловые. И сделать вид, что таковыми они были всегда. И были, и есть, и будут. И ныне, и присно, и во веки веков. И чтобы ни грамма тебе никакой любови. Аминь.
Меня это устраивало. На данный момент, во всяком случае. Я был готов вести себя тише воды, ниже травы.
— Может, ты сам поговоришь с Сашкой? — вдруг попросила Леся. Странное дело, после моей измены она стала вести себя со мной иначе. Как-то мягче, что ли.
— Саня ведь тебе скорей откроется, — пояснила девушка: — Вы — мужики, и друзья как-никак.
— Ну, если ты мне доверяешь провести допрос.
— Доверяю. А я побеседую со Стеллой. Хочу спросить, где она находилась в час убийства. И откуда у нее взялась такая ненависть к Вадиму. Хотя я, кажется, догадываюсь…
— Откуда?
— Я не зря брала у тебя лэп-топ. Я кое-что оч-чень интересное нарыла про Стеллу в Интернете.
— Расскажи.
Девушка покачала головой:
— Потом.
…Саня валялся в гостиной на диване и тупо смотрел передачу на финском про лесозаготовительные трейлеры.
— Финский учишь? — спросил я его.
— Нет, трейлер себе выбираю, — огрызнулся он. — Вот только не знаю, где его в Москве хранить. Сколько он места на стоянке займет, как думаешь?
— Почему не катаешься?
— На трейлере?
— На лыжах.
— Ты в окно смотрел? Не видно же ни хрена. На горе тем более.
— Может, поедем в поселок в СПА?
— В СПА? — дурашливо протянул Саня. — Хи-хи-хи, мы будем делать шоколадные обертывания.
— Там бассейн, пара саун, джакузи всякие.
— Да? Ну, поедем… Петьку не нашли? — как бы мимоходом спросил он.
— В такую погоду разве найдешь?
Несмотря на взаимное зубоскальство, настроение у нас обоих было подавленное. Шутка ли! За одну новогоднюю неделю один наш товарищ убит, а второй покончил с собой.
В тот коттедж, где жила Женя, я и заходить боялся. Опасался повстречаться со своей случайной любовницей. Как мне ей в глаза смотреть?
Мы с Сашкой взяли плавки, полотенца и оседлали мою «Хонду». За те полчаса, покуда мы собирались, машина снова успела покрыться одеяльцем из снега. Пришлось опять вытаскивать из багажника щетку и чистить.
…Судя по тому, сколько народу на ресепшене СПА мекало и бекало, не в силах объясниться на элементарном английском, в оздоровительном комплексе был сегодня русский день. И верно: бассейн бороздили мощные мужики и толстые тети. Скромные финны жались по углам. В джакузи отмокали восемь крепких парней (один в один братки, опознавшие Стеллу). В сауне не знающие меры соотечественники наподдавали столько пару, что мы выскочили оттуда через минуту.
В хамаме (нисколько не походящим на настоящий турецкий хамам), в клубах эвкалиптового пара, золотыми зубами сверкали наши тетки. Вход в хамам в купальниках и плавках не дозволялся, и тетки прикрывали свои телеса бумагой, предназначенной для седалищ.
Это чрезвычайно в русском духе — стесняться собственного тела. Сталинская и даже последующие советские эпохи были очень похожи на времена инквизиции. И как все относящееся к телесно-радостному находилось под запретом. Теток выучили стесняться самих себя. Я был готов поклясться, что они даже перед собственными мужьями раздеваются только в полной темноте.
Теперь (продолжал я внутренний философский монолог) у нас в стране после мрака и уныния Средневековья наступило типа Возрождение. Но символом эпохи Ренессанса стал не новый да Винчи, а девочки на обочинах Ярославского шоссе…
Короче, в СПА нам с Саней поговорить не удалось. Слишком много ушей, разбирающих по-русски.
Мы вышли из общественных бань, даже не отбыв свой полуторачасовой сеанс.
Чтобы остыть от чрезмерного пара, засели в кафешке при оздоровительном комплексе.
В одно окно мы видели бассейн с плещущимся народом, в другое — сплошную пелену косо идущего снега. Мы взяли по пол-литра пива «Кофф». Столики вокруг нас были пусты. Можно и поговорить.
— Слушай, а ты что, поссорился со Светкой в день убийства?
— Ну, да, погавкались маленько. Я пошел домой.
— А ты правда видел Горелова? Ты уверен, что именно Петя выходил из нашего коттеджа?
— Ведешь допрос? — усмехнулся мой румяный друг. — Волею пославшей тя сыщицы?
— Да мне самому интересно.
— Какое это теперь имеет значение? Они оба мертвы.
— Я хочу знать, кто убил Вадима.
Саня вздохнул.
— Да, я видел, как Петька выходил тогда из домика. Это было второго января, примерно в три часа дня.
Мой друг говорил уверенно. У меня не было никаких оснований не верить ему.
— Издалека?
— Издалека — что?
— Ты далеко находился от домика, когда видел его?
Саня пожал плечами:
— Метров сто.
— Тогда уже были сумерки.
— Хочешь сказать, я обознался?
— А почему нет?
— Нет, это был Петька. Его красная ушанка. И желтый пуховик. И серые штаны. И походка его.
— А почему ты не рассказал об этом раньше?
— Знаешь, сколько получает Петька? И сколько — я? Уж я-то в курсе, сам по конвертам бабки раскладываю. У него бабла раз в десять больше, чем у меня. А то и в пятнадцать. По-моему, это несправедливо.
— И ты решил, что он должен с тобой поделиться?
Сашка ухмыльнулся.
— Когда от многого берут немножко, это не кража, а только дележка… Еще по кружечке?
— Я не буду, мне еще рулить.
Мой друг отошел к стойке и вернулся с новым бокалом.
— Но Петька не повелся на твой… — мне было тяжело в разговоре с человеком, считающимся другом, называть вещи своими именами, но я все-таки договорил: —…на твой шантаж?
— Ну и дурак, что не повелся, — цинично молвил Саня. — Теперь остывает где-то там, под горой. А я ведь просил у него совсем немного.
— Может, боялся, что твои требования будут продолжаться?
— Продолжаться? — скривил губы Сашка. — Мы уедем из Финляндии, и дело закроют. Неужели он, дурак, думал, что я в Москве продолжал бы деньги из него тянуть?
В этот момент у меня зазвонил телефон. Я взглянул на определитель. Номер был незнаком, да и первые цифры у него были не московские. И, по-моему, не российские даже. Я нажал «прием».
— Иван? — в трубке прозвучал голос посольского деятеля Кирилла Бокова. — Вам надлежит сейчас прибыть в местную полицию. Вы ведь знаете, где она находится, не правда ли?
— Знаю.
— Ваш друг Александр с вами? Ему следует приехать тоже.
— Зачем?
— Там узнаете.
Кирилл отбился, и у меня нехорошо засосало под ложечкой. Что это значило? Нашли тело Горелова? Случилось еще что-то?
Аппарат тут же зазвонил снова. На этот раз номер на определителе отпечатался родной, столичный. Я откликнулся. Звонила Леся.
— Нас всех везут сейчас в местную полицию, — чуть запыхавшись, проговорила она.
— Я знаю. А зачем?
— Будут брать пробы ДНК.
У меня отлегло от сердца.
— Ты в городе? На машине? — продолжила девушка.
— Да, а что?
— Постарайся пройти тест первым. И я тоже пойду в первых рядах. У нас с тобой потом будет, чем заняться.
— О’кей, — сказал я, и она разорвала соединение.
— Поехали в полицию, — молвил я Сане.
— А что там еще такое? — нахмурился он.
— Будут брать пробы ДНК.
— Пивка не дадут попить, — проворчал мой приятель. Лицо его, как я заметил, при известии о пробах нисколько не дрогнуло.
…Мы прибыли к зданию полицейского участка как раз в тот момент, когда наши высаживались из белого микроавтобуса. Жене помогали выбраться Настя и Родион. Женщина выглядела постаревшей и утомленной. Она сошла со ступенек и запрыгала на одной ноге, опираясь на плечо Насти. На меня она даже не взглянула.
Процедура взятия ДНК заключалась в мазке стерильной палочкой с внутренней стороны щеки, который производила стерильная финская докторица.
Мне удалось пройти процедуру первому. Лесе — второй. Когда мы столкнулись с ней на пороге кабинета, она шепнула: «Иди в машину и заводи мотор».
Ее голос звучал безапелляционно, и я подчинился.
Через пять минут она прыгнула на пассажирское сиденье. Щетки работали вовсю, сгребая с лобового стекла снег.
— Поехали домой, — скомандовала Леся. — У нас очень мало времени.
— Мало — для чего?
— Слава богу, в нашем доме впервые со дня убийства никого нет.
— И что?
— Можно кое-что поискать.
— Что именно?
— Если б я знала, — развела руками девушка.
Я не стал возражать. Неэтично, конечно, рыться в вещах наших спутников, но… В случае убийства этика отходит на второй план. Душегубов не ловят в стерильно-белых перчатках. Это вам не анализ ДНК.
Мы подъехали к коттеджу номер два — где проживали Женя, Родион со Стеллой и девушки.
Я, кажется, уже упоминал, что наши дома почти никогда не запирались. На всех постояльцев коттеджа имелся всего один ключ. Обычно он лежал, на всякий случай, в сундуке с дровами для камина.
Вот и сейчас коттедж оказался открыт.
Леся остановилась в предбаннике. Стала поднимать горнолыжные ботинки, что стояли у стены рядами, и осматривать подошвы.
А мне скомандовала:
— Надо искать вещи с пятнами крови. Когда убили Вадима, крови было много, убийца должен был испачкаться…
Я начал с комнаты Жени. Там пахло валерьянкой.
Носильные вещи помещались в небольшом шкафчике, на вешалках, прибитых к стене, и в чемодане под кроватью.
Вскоре ко мне присоединилась сыщица.
— Саня мне сказал, — доложил я ей, — что, когда Петя выходил в день убийства из коттеджа Вадима, он был в красной ушанке, желтом пуховике и серых штанах.
— Вот как?
Мужской желтый пуховик и серые горнолыжные штаны висели на вешалке.
Леся осмотрела их тщательнейшим образом, особенно штаны.
— Ни пятнышка… — пробормотала она. И попросила меня: — Просмотри, пожалуйста, их аптечку. «Фервексы» всякие откладывай, а незнакомые названия выписывай, ладно?
Я снова подметил, что моя напарница ведет себя со мной гораздо мягче, чем раньше.
Сама она залезла в чемодан и стала, в прямом и переносном смысле, рыться в чужом грязном белье.
— А Женька-то неряха… Лифчики аж черные!.. – пробормотала она как бы про себя, но я понял, что не так уж ей безразличен мой фортель с госпожой Гореловой.
Медикаментов у парочки нашлось множество. Я откладывал в одну сторону общеизвестные, вроде геделикса и арбидола, а незнакомые фиксировал в записнухе своего мобильника: арифон… цинкит… лепонекс… найз… феназепам… аевит…
Леся вдруг присвистнула.
— Что, кровь? — отвлекся я.
— Лучше.
Она вытащила из потайного отделения чемодана и продемонстрировала мне коробочку зеленого бархата. Открыла ее. Внутри оказались изумительной красоты золотые серьги с громадными изумрудами. Из того же кармана девушка извлекла новогоднюю открытку. Раскрыла ее. В открытке было написано аккуратным почерком лишь два слова: «Моей любимой…»
— Забавно… — Задумчиво протянула Леся. — И странно…
— Что странного? Петя сделала подарок жене на Новый год.
— Думаешь? — с сомнением переспросила девушка. — Сфоткай, пожалуйста, и серьги, и открытку.
Я пару раз щелкнул фотоаппаратом своего телефончика.
Леся положила коробочку на место.
— А следов крови нет нигде, — сообщила она.
Я закончил опись незнакомых мне лекарств.
— Окровавленные вещи убийца мог просто закопать в снег, — возразил я.
— Мог-то он мог, но рано или поздно снег сойдет…
— Но нас к тому времени здесь уже не будет…
— Знаешь, что, Вань, поставь, пожалуйста, чайник и налей нам чаю.
— Зачем?
— Скоро наши вернутся.
Леся оказалась предусмотрительной. Я отправился выполнять указание. Девушка переместилась в комнату, где размещались Родион и Стелла.
Я расставил чашки и вскоре присоединился к ней. Пока сыщица рассматривала одежду, я залез в тумбочку, принадлежащую Родиону. Там лежала дорогая кожаная визитница, ломившаяся от карточек. Я перелистал ее.
— Вот интересно, — сказал я вслух Лесе, — сотни визиток, и ни одной известной фирмы. Никакого тебе «Самсунга», или «Хьюлетт-Паккард», или «ИКЕА». Все какие-то ООО «Корвет» и ИЧП Налбандян Ашот Айрапетович… Что у Родиона за бизнес?
— А ты сам у него спроси, — усмехнулась сыщица. — Посмотрим, что он ответит.
Помимо карточек, я отыскал записную книжку, потрепанную, но также из дорогой кожи. На каждую букву в нее оказались вписаны десятки номеров. Много абонентов зашифрованы инициалами, например, «А.Г.Т.» или «Ж.Л-б». Возле таких, как правило, значатся мобильные номера. Есть и контакты, обозначенные латинскими литерами: «W.Q.S.», «GLB», «Z.R.F.»…Телефоны, относящиеся к ним, начинались явно не с российских кодов. Я щелкнул пару страниц своим телефончиком.
На последней странице записнухи значилось:
БНГ — МРМН: 18—22
МРМН — РВНМ: 2—3
РВНМ — СТКГЛ: 2—3
Я не знал, что означали пометки, но они меня заинтриговали, и их я тоже на всякий случай сфоткал.
Странный, странный человек наш Родион…
В этот момент послышался шум подъезжающей машины.
— Атас, — тихонько молвила Леся.
Я бросил книжку в тумбочку. Она поспешно задвинула под кровать чемодан, принадлежащий Сыромятским.
Мы бросились в гостиную и спустя пару секунд уже сидели, словно добрые друзья, друг против друга за кружками чаю. Чай уже успел слегка остыть, зато мы, кажется, не вызвали подозрений.
Первой, с помощью Насти, в гостиную вошла Женя. Ей явно не доставило удовольствия видеть нас с Лесей мирно беседующими за чаем.
Настя усадила подругу в кресло и отправилась на кухню. К ней присоединилась Стелла.
Родион исчез в своей комнате.
Если два дня назад, когда я носил Женю на руках, от нее распространялись волны позитивной энергии, притягивающей меня, словно наэлектризованную бумажку, то теперь она излучала мощное отрицательное поле. И это поле отталкивало меня. Прямо-таки ощутимо — из комнаты, из домика, из Жениной жизни.
Я поспешно допил чай и бросил Лесе: «Пойду покурю».
Юная сыщица через пару минут тоже выбралась на крыльцо. Потянулась к моей сигарете:
— Дай затянусь.
— Возьми целую.
— Не хочу. Неохота привыкать.
Я дал ей затянуться.
Наши отношения с Лесей описали круг и снова пришли к той же точке, откуда начинались. Опять одна сигарета на двоих. Это уже было, было, было…
— Ты много нашел незнакомых лекарств у Гореловых? — спросила девушка.
— Достаточно. Может, я просто мало болею?
— Постучи по дереву!.. А ты можешь узнать по Интернету, что это за препараты?
— Легко.
— А я хочу наконец побеседовать со Стеллой.
— По-моему, рылись в чужих вещах мы зря.
В ответ девушка только пожала плечами.
— Я лично ничего особенного не нашел, за исключением очередного подтверждения того, что Родион — странный человек.
Я продемонстрировал девушке на дисплее мобильника сфотографированную мною запись на последней страничке его блокнота:
БНГК — МРМН: 18—22
МРМН — РВНМ: 2—3
РВНМИ — СТКГЛ: 2—3
— Да, любопытно… — без особого интереса молвила Леся. — Да еще эти серьги с изумрудами…
— А что серьги? Петька подарил Жене на Новый год, что тут странного?
— Если бы подарил он, да на Новый год, она бы их надела на новогоднюю вечеринку. А не прятала бы в потайном кармане чемодана.
— Ты думаешь?
— Любая женщина поступила бы так.
— Значит, ей, втайне от мужа, подарил серьги Вадим, который, вопреки ее утверждениям, до самого последнего времени оставался ее любовником.
— Может быть, — вздохнула Леся. — Но ты, Ваня, слишком скор на выводы.
Я отправился в свой домик. Снег валил по-прежнему. Даже подножия горы не было видно в тумане.
Иннокентий и Валентина заперлись в своей комнате.
Саня торчал у телевизора.
Через двадцать минут интернет-серфинга я узнал, отталкиваясь от списка лекарств, что Петр Горелов, по всей видимости, лечился от простатита. Против воли у меня в голове прозвучали грозные слова рекламы: «Простатит… Учащенное мочеиспускание… Импотенция…» Импотенция… Может, у Горелова, грубо говоря, не стоял? А его жена развлекалась со всеми подряд (судя по тому, как она вела себя со мной, это вполне возможно). И с Сухаровым в том числе. Вот вам и мотив — даже более мощный, чем деньги, — чтобы убить Вадима, а самому покончить с собой… Эх, Петька, псих ты ненормальный…
Однако пара препаратов, найденные нами в чемодане Гореловых — феназепам и лепонекс, — к простатиту отношения не имели. Феназепам — легкий транквилизатор, снотворное, а вот «лепонекс (как я узнал из Интернета) — антипсихотический препарат, показанный при лечении шизофрении». Значит, Петя реально был ненормальным и даже лечился? А что, очень похоже… Мне опять вспомнился разговор Жени с Настей, случайно подслушанный мною в первый день нашего пребывания здесь… И то, как Горелов странно, заторможенно выглядел на следующий день после убийства Вадима… И эта дикая история с дуэлью…
Я оделся и вышел на крыльцо. Снег все летел и летел, усыпая крыши, машины, дорожки. Вдруг в нем проявилась знакомая фигурка. То была Леся. Весь ее пуховик был усыпан снежинками.
— Я готова расколоть Стеллу, — сказала она мне безо всяких предисловий. — Только мне нужна машина.
— Зачем?
— Родион отпускает нас в поселок, посидеть в баре. Все-таки сегодня Рождество.
— А ты водить-то умеешь?
— У меня и права есть.
— Что ж, плати шестьдесят евро — получишь ключи.
Девушка сморщилась.
— Шестьдесят евро?
— Нормальная цена за день проката. Узнай в «Хертце» или в «Ависе». У меня даже еще со скидкой.
— Нельзя ли на других условиях? — с долей кокетства осведомилась Леся.
— На каких? Предлагай.
— Н-ну… Скажем, ты получишь двадцать процентов от моего гонорара, когда я успешно завершу расследование.
Наконец-то она додумалась — дней пять прошло! — что забесплатно мне работать неинтересно.
— Тридцать процентов, — возразил я.
— Но, кроме авто, я от тебя, Ванечка, еще многого потребую.
— А то я тебе мало помогал.
— Да, ты хорошо мне помогаешь. Спасибо тебе. И я согласна на твои условия: двадцать пять процентов.
— По рукам.
— Давай ключи.
— Чур, не пить за рулем.
Я выдал Лесе ключи.
А потом вернулся в наш коттедж, записал в ноутбук происшествия сегодняшнего дня — и лег спать.
Никто из моих соседей — ни Иннокентий с Валентиной, ни Саня — о том, что наступает Рождество, даже не заикнулись. Ни у кого не было ни малейшего желания что бы то ни было праздновать.
