Глава 29
Мистер Брэдшоу и «Соломонов суд инкорпорейтед»
Сюжетный поворот «полицейский, отстраненный от дела упертым шефом» в криминальном жанре встречается весьма часто. Обычно он вводится непосредственно перед приемом «в последний момент», когда автор так закручивает сюжет, что читатель уже не верит в способность героя выпутаться из ситуации. За «последним моментом» обычно следует неожиданное спасение, но не всегда. Вы можете сделать финал печальным, но неожиданное спасение, как правило, лучше, а значит, «последний момент» должен быть не совсем последним.
ДЖЕРЕМИ ФНОРП
Плюсы и минусы перерывов в действии
На следующее утро я, как обычно, отправилась на работу. Голова моя утихомирилась, и я давно так хорошо себя не чувствовала. Рэндольф без Лолы был безутешен, весь вечер хандрил и рассказывал, что все в порядке, а когда я поверила, разозлился. Бабушка отсутствовала, и я впервые за много недель спала спокойно. Мне даже снился Лондэн, и никто меня не будил в самые лучшие моменты.
– Разделяю твою скорбь по мисс Хэвишем, – шепнула мне Беатриче, когда я прибыла в Норленд-парк.
– Спасибо.
– Вот судьба-злодейка! – воскликнул, поравнявшись со мной, Фальстаф. – Таких прекрасных женщин, как Хэвишем, больше нет.
– Спасибо.
– Мисс Нонетот! – окликнул меня Глашатай. – Можно вас на пару слов?
Я проследовала за ним в его кабинет, и он плотно прикрыл дверь.
– Во-первых, мне очень жаль мисс Хэвишем. Во-вторых, я перевел вас на менее тяжелую работу.
– Да со мной все в порядке, честное слово, – заверила его я.
– Я уверен в этом, но, поскольку вы совсем недавно сделались полноправным агентом и наставника у вас сейчас нет, нам кажется, что лучше на некоторое время избавить вас от оперативных заданий.
– «Нам»?
Он взял папку, и она запищала у него в руках. Хэвишем говорила мне, что на самом деле никто никогда не кладет бумаг в эту знаменитую папку, потому как слова передаются туда прямо из Главного текстораспределительного управления.
– Совет жанров лично заинтересовался вашим делом, – сказал он, заглянув в папку. – По-моему, они считают вас слишком ценной, чтобы позволить вам сгореть на работе: потусторонний человек в беллетриции – это что-то с чем-то, знаете ли. У вас такая свобода выбора – нам и не снилось. Не падайте духом!
– Значит, я не займу место Хэвишем?
– Боюсь, нет. Возможно, потом, когда все уляжется. Кто знает? В Книгомирье возможно все.
Он протянул мне лист бумаги.
– Отнесите Соломону на тридцатый этаж.
Я взяла листок, поблагодарила Глашатая и покинула его кабинет. Агенты молча провожали меня виноватыми взглядами. Меня наказали без вины, и все это знали. Я села за стол Хэвишем и просмотрела ее бумаги. В «Надеждах» ее заменила генератка, и хотя она будет похожа на мою наставницу как две капли воды, ей никогда не стать настоящей Хэвишем. Та, которую я знала, погибла в Пендин-Сэндс. Я вздохнула. Может, даже хорошо, что меня сместили. В конце концов, мне и правда еще многому следовало научиться. Поработаю на Совет жанров, может, и этот опыт пригодится.
– Мисс Нонетот?
Передо мной возник командор Брэдшоу.
– Приветствую вас, сэр.
Он улыбнулся и приподнял шлем.
– Не выпьете ли со мной чаю на веранде?
– С удовольствием.
Он улыбнулся, взял меня под руку, и мы перенеслись в «Большую охоту Брэдшоу». Я никогда не бывала в Восточной Африке, ни в нашем мире, ни в книжном. Она оказалась именно такой прекрасной, какой я воображала ее по множеству запомнившихся с детства картинок. Дом Брэдшоу представлял собой невысокое колониальное строение с выходящей на закат верандой. Земля вокруг заросла кустарником и колючками, вдалеке то и дело проносились стада антилоп и зебр, взбивая копытами красную пыль.
– Красиво, правда?
– Необыкновенно, – откликнулась я, пожирая взглядом открывающуюся картину.
– И не говорите, – усмехнулся он. – Люблю женщин, которые с первого взгляда понимают красоту.
Он заговорил чуть тише.
– Хэвишем была одной из лучших, – сказал он. – Слишком порывиста, на мой вкус, но славная женщина! Вы очень ей нравились.
– А она – мне.
– Я осмотрел обломки «блюберда», когда его вернули на склады Уэммика. Судя по всему, несчастный случай, девочка, не более того. Мистер Жаб был весьма немногословен, да и за несанкционированное посещение Той Стороны ему крепко влетело.
– Хэвишем не говорила с вами о Перкинсе?
– Только о том, что, по ее мнению, его убили.
– Правда?
– Кто знает? Беллетриция подозревает Дина, но мы ничего толком не выясним, пока не арестуем его. Вы знакомы с мемсахиб? Дорогая, это Четверг Нонетот, моя коллега по работе.
Я подняла глаза и подскочила на месте, поскольку мисс Брэдшоу оказалась… гориллой. Огромной, волосатой, в одном лишь переднике в цветочек.
– Добрый вечер, – произнесла я, немного ошарашенная ее видом. – Приятно познакомиться, миссис Брэдшоу.
– Добрый вечер, – вежливо ответила горилла. – Не желаете ли пирожных к чаю? Альфонс испек великолепный лимонный торт.
– Очень любезно с вашей стороны, – пробормотала я, когда миссис Брэдшоу уставилась на меня своими глубоко посаженными черными глазами.
– Отлично! – сказала она. – Через минуточку я присоединюсь к вам. Ноги, Траффорд.
– Что? Ой! – воскликнул Брэдшоу, убирая ноги со стула напротив. Когда миссис Брэдшоу ушла, он повернулся ко мне и очень серьезно прошептал: – Скажите, вы не заметили в мемсахиб чего-то особенного?
– Ну, – начала я, не желая ранить его чувства, – вроде бы ничего.
– Послушайте, – настаивал он, – это очень важно. Что в ней кажется вам необычным?
– Она в одном фартуке, – выдавила я.
– Так вас это беспокоит? – серьезно спросил он. – Когда к нам в гости приходят мужчины, я всегда прошу ее одеваться. Она милая девушка, правда? От нее любой мужчина умом тронется.
– Очень милая, – согласилась я.
Он поерзал в кресле и придвинулся поближе.
– А больше ничего? – спросил он, внимательно глядя на меня. – Совсем ничего? Я не обижусь.
– Не могу ничего поделать, но она… – медленно начала я.
– Да?
– …горилла.
– Хм, – сказал он, откидываясь в кресле. – Стало быть, наши маленькие хитрости не обманули вас?
– Боюсь, нет.
– Мелани! – позвал он. – Пожалуйста, выйди к нам.
Миссис Брэдшоу, топая ногами, вышла на веранду и села в одно из кресел, которое скрипнуло под ее весом.
– Она знает, Мелани.
– О! – миссис Брэдшоу прикрыла лицо веером. – Как вы догадались?
Появился слуга с подносом. Он поставил его на стол, поклонился и вышел.
– Из-за волос? – спросила она, изящно наливая чай левой ногой.
– Отчасти, – согласилась я.
– Я говорила тебе, пудра не поможет, – сварливо заметила миссис Брэдшоу своему супругу, – а бриться я не стану. Потом все так чешется. Один кусочек или два?
– Один, спасибо, – ответила я и спросила: – Разве это проблема?
– Здесь – нет, – сказала миссис Брэдшоу. – Я часто появляюсь в книгах моего мужа, но нигде не говорится, что я не человек.
– Мы женаты уже более пятидесяти лет, – добавил Брэдшоу. – Проблема в том, что мы получили приглашение на Букверовку на следующей неделе, а мемсахиб несколько неловко чувствует себя на публике.
– Да пошли они все, – возмутилась я. – Тот, кто не может смириться тем, что ваша любимая женщина – горилла, недостоин зваться вашим другом!
– Знаешь, Траффорд, – сказала миссис Брэдшоу, – мне кажется, что она права.
– Конечно! – улыбнулся он. – Люблю женщин, которые понимают, что перед ними горилла. Ура! Кому лимонного тортика?
Я поднялась на лифте на тридцатый этаж и вышла в вестибюль Совета жанров, сжимая в руках выданный мне приказ.
– Извините, – обратилась я к секретарше, которая набирала номер на комментофоне. – Мне велено явиться к мистеру Соломону.
– Седьмая дверь налево, – ответила она, не поднимая глаз.
Я влилась в толпу сновавших туда-сюда по коридору бюрократов. Они стискивали свои толстые папки так, словно от этого зависела их жизнь. Может, и правда зависела.
Нужная дверь нашлась быстро. Она открывалась в большую приемную, полную уставших людей, которые вертели в руках листочки с номерами и от нечего делать разглядывали потолок. В конце приемной виднелась другая дверь, рядом с которой сидел за столиком одинокий секретарь. Когда я протянула ему листок, он уставился на него, обнюхал и сказал:
– Откуда вы узнали, что я одинок?
– То есть?
– Вы только что дали мне такое определение.
– Я имела в виду, что вы за столом один сидите.
– А. Вы опоздали. Я подожду десять минут, чтобы вы с «его лордством» познакомились, потом впущу первых. Хорошо?
– Давайте.
Я открыла дверь и попала в другую длинную комнату, на сей раз с единственным столом в самом ее конце. За столом восседал пожилой усатый мужчина в длинном одеянии и диктовал стенографисту письмо. Стены комнаты украшали копии писем от благодарных клиентов – хозяин кабинета явно очень серьезно к себе относился.
– Спасибо за ваше письмо от седьмого числа сего месяца, – сказал он, когда я подошла ближе. – С сожалением сообщаю, что эта контора больше не занимается проблемами спама. Предлагаю вам обратиться непосредственно в отдел жалоб и предложений комментофонной службы. Сердечно ваш, Соломон. Вот так будет хорошо. Да?
– Четверг Нонетот, докладываю о прибытии.
– А! – Он встал и пожал мне руку. – Потусторонница! Это правда, что там двое или больше человек могут разговаривать одновременно?
– По Ту Сторону такое происходит сплошь и рядом.
– А кошки еще что-нибудь делают, кроме того, чтобы спать?
– Не особенно.
– Понятно. А что это такое, на ваш взгляд?
Он взял со стола маленький дорожный конус и театральным жестом протянул его мне.
– Это… это дорожный конус.
– Редкая вещь, да?
Я постаралась тщательно выбрать слова:
– Во многих частях мира По Ту Сторону они не известны вообще.
– Я коллекционирую потусторонние предметы, – с гордостью сказал он. – Вам надо посмотреть мою новую коллекцию чайных чашек.
Он сел и жестом пригласил меня занять кресло напротив.
– Меня очень опечалило известие о смерти мисс Хзвишем. Она была лучшим оперативником беллетриции за все время существования агентства. Когда панихида?
– В четверг.
– Надо будет послать цветы. Добро пожаловать в Соломонов суд. По большей части мы занимаемся вопросами арбитража, немного – лицензированием. Нам нужен человек, который следил бы за толпой снаружи. Иногда они слишком волнуются.
– Вы – царь Соломон?
Старик рассмеялся.
– Я? Шутите! Одному Соломону просто времени в сутках не хватит. Как только он изрек свое «разрубите младенца пополам», все, и его дядя в том числе, захотели, чтобы он судил всё – от приобретений корпоративных пакетов акций до споров на игровой площадке. Поэтому он сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий бизнесмен: завел себе представителей. Откуда, думаете, он взял средства на храм, колесницы, флот и все прочее? Думаете, выручил от продажи земель Хираму Тирскому? Как же! На самом деле меня зовут Кеннет.
Я с некоторым сомнением посмотрела на него.
– Знаю, что вы подумали. «Кеннетов суд» звучит несколько глупо, именно потому мы получили лицензию на судопроизводство от его имени. Все чисто, будьте спокойны. Приходится, конечно, покупать плащ, отращивать бороду и проходить курс обучения, но дело идет как по маслу. Настоящий Соломон работает дома и в последнее время занимается в основном разгадкой смысла существования.
– А что, если лицо, получившее право его представлять, станет судить нечестно?
– Ну, тут все просто, – улыбнулся Кеннет. – Нарушителя сместят и бессрочно засадят в самые глубокие бездны ада на вечные муки к безжалостным демонам-садистам. Соломон насчет этого очень строг.
– Понятно.
– Хорошо. Давайте первых.
Я подошла к двери и вызвала номер тридцать два. Небольшой человечек с портфелем подошел вместе со мной к Кеннету. Когда он дошел до стола, у него задрожали колени, но он все же сумел взять себя в руки.
– Фамилия?
– Мистер Шорёк из Главного текстораспределительного управления, ваша честь.
– Причина?
– Прошу изменить правила образования родительного падежа во множественном числе еще для некоторых слов.
– Опять?
– Это часть программы СуперСлово™, ваша честь.
– Хорошо, продолжайте.
– «Обе – обоих».
– Принято.
– «Чулки – чулков».
– Принято.
– А также для слов бактерии и микробы.
– То есть?
– Например, не «убивает всех бактерий» а «убивает все бактерии». То же для микробов.
– Принято.
– На данный момент это все, – сказал человечек и протянул Кеннету свои бумаги на подпись.
– Вот вам Соломоново решение©, – медленно проговорил Кеннет. – Эти слова отныне подчиняются общему правилу образования родительного падежа во множественном числе, согласно пункту семь «бэ» Кодекса случайного произношения, утвержденного Советом жанров.
Он поставил печать, и маленький человечек поспешил прочь.
– Следующий!
Я задумалась. Хотя мне и советовали не обращать внимания на трех ведьм, но их предсказание о «множественном числе» оправдалось! На самом деле и слепой пес пролаял, и еж прогладился, и миссис Прохожи вскричала «Пора! Пора! Пора!». Неужели в этом что-то есть? Неужели они и правда думают, что я стану Глашатаем? И что это за «три прочтенья»?
– Я занятой человек, – сердито посмотрел на меня Кеннет. – Мечтатели мне не нужны!
– Простите, – извинилась я, – я просто задумалась о том, что мне наговорили три ведьмы.
– Шарлатанки! – заявил представитель Соломона. – Хуже того – конкурентки. Если еще раз встретите, постарайтесь стащить список их клиентов, хорошо? А пока впустите следующего.
Я впустила просителей. Это оказались несколько персонажей «Грозового перевала», и все они с такой злобой смотрели друг на друга, что даже не узнали меня. Хитклиф был в темных очках и молчал. Его сопровождали личный агент и адвокат.
– Излагайте!
– Тяжба о рассказчике в «Грозовом перевале», – сказал адвокат, кладя на стол лист бумаги.
– Посмотрим, – проговорил Кеннет, изучая докладную записку. – Мистер Локвуд, Кэтрин Эрншо, Хитклиф, Нелли Дин, Изабелла и Кэтрин Линтон. Все здесь?
Все закивали. Хитклиф глянул на меня поверх темных очков и подмигнул.
– Хорошо, – наконец сказал Кеннет. – Значит, каждый из вас считает, что рассказчиком от первого лица должен быть он?
– Нет, ваша честь, – сказала Нелли Дин, – в точности наоборот. Никто из нас этого не хочет. Для любого честного генерата это сущее проклятие, и для не слишком честного тоже.
– Придержи язык, служанка! – рявкнул Хитклиф.
– Убийца!
– А ну, повтори!
– Ты уже слышал!
И тут они дружно принялись орать друг на друга, пока Кеннет не стукнул молотком по столу. Все тут же замолкли. Соломоново решение© являлось окончательным и обжалованию не подлежало. Это знали все.
– Итак, принимается Соломоново решение©… Рассказчиками будут все.
– Что?! – вскричал мистер Локвуд. – Это что за дурацкая идея? Как могут быть рассказчиками все одновременно?
– Это честно и правильно, – сказал Кеннет, соединяя кончики пальцев и безмятежно оглядывая присутствующих.
– И как мы это сделаем? – саркастически спросила Кэтрин. – Станем галдеть, перебивая друг друга?
– Нет, – ответил Кеннет. – Мистер Локвуд, вы введете в повествование, а вы, Нелли, изложите ее основную ретроспективную часть. Остальные будут рассказывать в следующем порядке…
Он нацарапал несколько строк на обратной стороне конверта, подписал и передал.
Обитатели «Перевала» немного поворчали, но громче всего возмущалась Нелли Дин.
– Миссис Дин, – сказал Кеннет, – вы, к добру это или к худу, единственное связующее звено обеих семей. Радуйтесь, что я всю книгу на вас не повесил. Это Соломоново решение©. Ступайте!
По дороге к двери Нелли горько сетовала на судьбу. Хитклиф вышел первым, не обращая внимания на остальных.
– Отличное решение, – похвалила я, когда они покинули кабинет.
– Вы так думаете? – откликнулся Кеннет, искренне польщенный. – Судить – это не для каждого, но мне нравится. Суть в том, чтобы быть безупречно честным и справедливым: можете заглянуть в несколько Соломоновых представительств По Ту Сторону, сами увидите. Не знаете, а Лола будет на вручении Букверовской премии на следующей неделе?
– Вы знакомы с Лолой?
– Скажем так, я познакомился с ней в процессе выполнения должностных обязанностей.
– Я уверена, что она там будет – за столиком бестселлеров, наверное. Она получила главную роль в «Девушки начинают первыми».
– Правда? – медленно проговорил он. – Кто следующий?
– Не знаю. Зависит от выбора. Иногда она выбирает по алфавиту, иногда по росту.
– Не для Лолы, для меня.
– Простите, – смутилась я. – Сейчас приведу.
Следующим оказался император Зарк. Он удивился, увидев меня, и произнес несколько слов о том, каким отличным агентом была мисс Хэвишем. Я ввела его в кабинет, и они с Кеннетом, едва завидев друг друга, заговорили одновременно. Они явно были знакомы, но давно не виделись.
– Зарк! – вскричал Кеннет, выходя из-за стола и предлагая императору гаванскую сигару. – Старый буян! Сто лет тебя не видел! Ты-то какими судьбами?
– Я тиран-правитель известной части Галактики, – скромно ответил тот.
– Да иди ты! Старый «трусишка Зарки» из класса С5 Святого Табулараса! Кто бы мог подумать!
– Сейчас я император Зарк, старина, – процедил тот сквозь зубы.
– Рад слышать. А что случилось с капитаном Ахавом? Я его не видел со дня выпуска.
– Ахав? – нахмурился император.
– Ты должен его помнить. Одноногий и чокнутый, что твой Мартовский Заяц. Поджег свои штаны на пари и запустил в школьный бассейн пираний.
– А, этот, – сообразил Зарк. – В последний раз я слышал, что он возомнил, будто бы его преследует белый кит, но это было много лет назад. Надо бы встретиться – в Книгомирье народ так легко разбегается…
– Мне ли не знать, – печально кивнул Кеннет.
Они немного помолчали, видимо вспоминая старых однокашников.
– Ладно, старина Зарки. Чем могу помочь?
– Да все рамбозийцы, – пожаловался тот. – Не желают покоряться.
– Какая неприятность. А есть ли основания для того, чтобы они покорились?
– Стабильность, старина, стабильность. Рамбозийцы стоят за многочисленными едкими статейками в галактической ежедневной газете «Звезды – мое призвание». Они постоянно меня высмеивают и рисуют чрезвычайно обидные карикатуры!
– И ты хочешь осуществить вторжение?
– Конечно нет: слишком затратно по ресурсам. Нет, я хочу, чтобы они раскрыли объятия и поклонились мне как своему единственному истинному богу. Пусть отдадут мне верховную исполнительную власть, а я за это стану защищать их всей мощью Заркийской империи.
– Хм, – задумчиво отозвался Кеннет, – а не потому ли это, что планета Рамбозия состоит из восемнадцати триллионов тонн первоклассного мускатного ореха, а?
– Вовсе не поэтому, – неубедительно возразил император.
– Хорошо, – сказал Кеннет. – Вот Соломоново решение© по этому случаю. Ты заключишь мир с рамбозийцами.
– Что?!
Император помрачнел как туча, вскочил и погрозил Кеннету пальцем.
– Ты никогда больше не будешь играть в гольф в клубе «Олд уайт»! – вскричал он. – Я устрою, чтобы тебе столько черных шаров накидали, что ты даже шляпу в гардероб сдать не сможешь, приди ты хоть вместе с самой Большой Шишкой!
С этими словами он запахнул плащ, громко фыркнул, развернулся на каблуках и зашагал к двери.
– Ладно, – сказал Кеннет, – все тираны одинаковы. Как только не получат того, чего хотят, сразу на стенку бросаются! Кто следующий?
