Бэла
Я чувствовала себя, будто в сказке. Причем сказка случилась тогда, когда я в нее уже не верила.
Насколько же скучно и пресно я жила раньше! Бабулины оладьи, мамино занудство, скучища на работе, и всех развлечений – вечерний сериал по телику. А настоящая жизнь, оказалось, куда ярче даже самого лихого сериала!
За меня соперничают двое мужчин! Ко мне ревнует сумасшедше красивая и уверенная в себе женщина! Есть от чего потерять голову...
И даже если я умру прямо сегодня, сейчас, мне уже будет не жаль.
...Вчерашний вечер с Костей, что мы провели в санаторном баре, прошел восхитительно, фантастически, нереально. Я прежде и подумать не могла, что такие мужчины встречаются в реальной жизни – умные, тонкие, понимающие. Разве можно сравнить это с теми мимолетными романами, что были у меня в годы студенчества? Да и так называемые светские денди, с которыми меня познакомил на своей вечеринке отец, и рядом с Костей не лежали – напыщенные, самовлюбленные, глупые. А он, он... Естественно держится, внимательно слушает, предупредителен, мил, остроумен – и при этом красив, как античный бог. Он вообще опровергает все представления о мужчинах, что годами вбивались в меня мамой и бабушкой. Те всегда утверждали, что представители сильного пола – это, в первую очередь, самцы. Кобели. Зацикленные на себе, любимых. Помешанные на сексе. Совершенно не способные понять тонкого мира женщины. Костя же, Костя... Конечно, он прежде всего мужчина. Он распахивает перед тобой двери, отодвигает в ресторане стул, помогает выбрать блюда из меню. Глаза его горят каким-то особым огнем, и ты безошибочно понимаешь: ты ему нравишься, и он хотел бы, чтобы... Однако никаких пошлых слов, никаких дурацких намеков, он естественно и непринужденно подводит женщину к той высшей степени наслаждения, что возможна между ней и мужчиной.
В наш первый вечер мы просто болтали обо всем на свете. Нет. Не так. Не обо всем, конечно. Костя каким-то особым чутьем выбирал лишь те темы, что были интересны мне. Ни слова о футболе, политике, машинах. Но с огромным интересом и знанием дела – о старой Москве, поэтах Серебряного века, живописи авангардистов, театре, хорошей музыке... И даже в узких, традиционно отданных на откуп женщинам темах он разбирался – мы с ним и соус, поданный к рыбе, профессионально обсудили, и санаторные методики похудания. А уж про мой конек, раннее развитие малышей, Костя и вовсе был готов говорить часами...
Мы с ним над парой коктейлей и довольно посредственным ужином часа три просидели. Все болтали и болтали... Костя мимолетно касался то моего плеча, то руки, и официантка, обслуживающая наш стол, бросала на меня завистливые взгляды, а уж внезапно заявившаяся в бар красотка-инструкторша Лиля готова была меня просто испепелить. Я, увидев ее, напряглась: вдруг Костя свое внимание на нее переключит? Но тот с ней даже не поздоровался. И Лиля (она явно шипеть была готова от злости) с позором ретировалась, а мы с Костей сидели в баре до половины второго ночи. Потом, когда оплатили счет (мое предложение поделить расходы мой кавалер гневно отверг) и вышли в весеннюю ночь, он ласково предложил:
– Прогуляемся? Так не хочется расставаться...
И мы с ним (мое плечо под его сильной рукой) еще долго бродили по пустынным дорожкам парка, а когда забрели совсем уж в глухую чащу, он вдруг, на полуслове оборвав разговор, притянул меня к себе и поцеловал. О, что это были за ощущения! Одновременно и страх, и восторг, и нежность, и страсть!.. его губы и умоляли, и требовали, и восхищались, и немного насмешничали... Потом Костя отпустил меня и сказал:
– Ты такая красивая, Бэла. Хотя нет, ты не Бэла. Я буду называть тебя полным именем. Изабель. Оно так тебе идет...
Я едва не заплакала – потому что прежде мое вроде как французское имя вызывало у окружающих лишь насмешки.
И у меня вдруг вырывалось:
– Пойдем к тебе.
Эта фраза, такая естественная в устах абсолютного большинства женщин, будто обожгла мои губы каленым железом.
Костины глаза полыхнули.
– Пойдем, – просто ответил он.
Снова положил руку на мое плечо и мимолетно спросил:
– А как же... твой доктор Старцев?
У меня едва не вырвалось: «Кто это?»
Хотя еще вчера я считала Старцева едва ли не самым ценнейшим приобретением своей жизни.
– Плевать на него. (Еще одна, тоже совсем не типичная для меня фраза).
Мы сделали несколько шагов по направлению к коттеджам, где жили сотрудники, и тут вдруг в кармане у Кости затренькал мобильник, мое сердце сжалось: я отчего-то решила, что ему звонит женщина. Его женщина. Его истинная половинка – вдруг почувствовавшая, понявшая, что он променял ее на меня.
Костя пробормотал:
– Извини.
Извлек мобильник, взглянул на определитель номера, нажал на прием, сухо произнес:
– Сейчас два часа ночи. Что случилось, Арсений Арсеньевич?
И я (с невыразимым, признаться, облегчением) поняла, что ему звонит всего лишь санаторный начальник.
Константин же спокойно выслушал собеседника и произнес:
– Да, я вас понял. Сейчас подойду.
Нажал на «отбой» и виновато обратился ко мне:
– Бэлочка... Изабель, извини. Возникли срочные дела.
– Оставь их на завтра, – улыбнулась я.
– Рад бы, да не могу, – вздохнул он.
– Что-то случилось? – поинтересовалась я.
– Вечный бардак, – отмахнулся он. Но все же объяснил: – Арсеньевичу, директору нашему, срочно понадобилось личное дело одной сотрудницы. Посреди ночи! Ну, не идиот, а?
– Пусть сам идет и ищет, – фыркнула я.
– Н-да, попробовал бы я предложить ему такое, – вздохнул Костя. – Арсеньич привык, что перед ним все на цирлах ходят... – Крепко стиснул мое плечо и пробормотал: – Но ведь предвкушать приятное – тоже очень сладко, правда?
И я, признаться, даже обрадовалась. Потому что перспектива пойти с Костей в его коттедж меня и дико радовала, и в то же время очень страшила. Я, конечно, хотела его безумно – но когда тебе двадцать семь лет кряду вбивалась мысль, что все мужчины предатели и гады, сложно решиться первый раз отдаться.
– Конечно, я понимаю, – кивнула я. – Но мы ведь...
И осеклась. Однако он понял. Снова сжал меня в объятиях. Пообещал:
– Мы еще встретимся. Обязательно. Завтра, самое позднее – послезавтра.
Проводил меня до жилого корпуса, крепко обнял на прощание и быстрой походкой поспешил в ночь. А я еще долго лежала без сна и рисовала в своем воображении самые соблазнительные перспективы.
Однако назавтра мы встретились лишь мимолетно.
Но мне и без полноценного свидания с Костей хватило впечатлений. Начать с того, что утром на тренировке милая инструкторша Лиля закатила мне безобразную сцену. Орала хуже базарной торговки, оскорбляла, говорила гадости. Сначала я, честно говоря, растерялась. И даже пригрозила Лилии, что пожалуюсь на нее начальству. Но вышла из зала и подумала: стоит ли? Бедняжка Лиля и без того наказана: вожделенный Константин оказался совершенно равнодушен к ее чарам. Зачем же добивать и без того поверженного противника?.. Просто не буду ходить на ее тренировки – и все.
Однако тот скандал был не единственным.
После обеда, на пятнадцать ноль-ноль, мне было назначено к доктору Старцеву. В половине третьего, когда я уже вносила перед зеркалом последние штрихи в свой мэйк-ап, в дверь моего номера постучали. Я отворила дверь и обнаружила на пороге Зою – неулыбчивую медсестру, ту, что работала с доктором.
– Георгий Семенович просил передать, – сказала она, не поздоровавшись, – что сеанс на сегодня отменяется.
– Почему? – опешила я.
– Это уж я не в курсе, – ощетинилась медсестра. – Доктор велел – я передала.
– Хорошо, нет – так нет, – пожала я плечами. – А когда будет следующий? Завтра?
И Зоя с нескрываемым злорадством произнесла:
– А никогда. Георгий Семенович с вами вообще больше работать не хочет. Сказал, чтоб вы к другому врачу записывались.
Я возмутилась.
– Как это вдруг – к другому врачу? Все теперь снова начинать?!
– Претензии – в регистратуру, – с достоинством отрубила Зоя.
И ретировалась.
А я осталась со своим безупречным мэйк-апом сидеть в пустом номере.
И вот этого решила не спускать.
Я на самом деле очень верила в Старцева. В Старцева – как врача. Он ведь твердо пообещал, что навсегда избавит меня от лишнего веса. Применит какой-то доступный только ему прием усиленного кодирования – и сделает так, что проблема переедания передо мной вообще стоять не будет! «Вы просто забудете, Бэлочка, про все эти губительные для вашей фигуры тортики, мармеладики, конфетки. Знаете, как у некурящего человека – он, в отличие от курильщика, с совершеннейшим равнодушием проходит мимо табачного ларька. Вот и вас перестанут интересовать, не побоюсь этого слова, смертельные для вас продукты!»
Я просто умирала от нетерпения в ожидании, когда, наконец, удастся одним махом решить эту проблему... И расценивала все наши встречи с доктором не только как свидания, но и как подготовку к итоговому сеансу кодирования – после которого у меня раз и навсегда возникнет отвращение к булкам и прочим источникам углеводов.
Старцев ведь сам говорил: наши предыдущие встречи только преамбула. А кульминация должна была состояться как раз сегодня. И вдруг: он от меня отказывается! И думает, я это проглочу?!
...Конечно, ни в какую регистратуру я не пошла. Жизнь в роскошном люксе, подобострастие местных сотрудников, а пуще – любовь Константина уже научили меня наглости, и потому я прямиком направилась в кабинет Старцева. Отодвинула стерегущую приемную Зою (та пыталась убедить меня, что доктор занят), ворвалась в святая святых и выпалила:
– Георгий Семенович, что вы себе позволяете?!.
Ждала, что доктор начнет в ответ возмущаться. Или оправдываться. Однако тот лишь тихо, печально произнес:
– Вы меня предали, Бэла.
Я опешила. Выдохнула:
– Я предала? Вас?..
И, кажется, начала краснеть. Неужели он уже знает... что мы с Костей... Хотя, собственно, что у нас с Костей было?! Разве мне, свободной женщине, не позволено ужинать с тем, с кем я считаю нужным?!
Доктор тем же грустным голосом продолжил:
– Что ж... Я попытаюсь объяснить вам, раз вы сами не понимаете... Я не могу с вами больше работать. Я не сумею решить вашу проблему. Вам придется избавляться от лишних килограммов с помощью кого-то другого.
– Почему?
– Потому что моя работа – в отличие от, скажем, ремесла каменщика... да что там – даже мастерства хирурга – во многом строится на личных отношениях. Я доверял вам. Да нет, иначе, – он понизил голос, – я вас любил. И был готов отдать все свои знания, весь талант на ваше благо. Чтобы видеть вас счастливой, красивой, стройной. Но, – он с укором взглянул на меня, – при этом видеть вас рядом с собой. Настроенной на мою волну. Однако вы сделали иной выбор.
– Что вы имеете в виду? – пробормотала я.
– Только то, что ваши глаза сияют, – грустно произнес он. – И отнюдь не я стал тому причиной.
– Вообще не понимаю, о чем вы, – упорствовала я.
– Бэла! – Старцев усмехнулся. – Ну, не обижайте меня! Я все-таки психолог, знаток человеческих душ. Да и врать вы не умеете. Но, если вы так хотите услышать: я всего лишь о нем, об этом холеном, напыщенном самце. Которого вы предпочли мне. Кажется, его зовут Костей.
Я стояла перед ним, как оплеванная.
– Но кто вам сказал? – вырвалось у меня.
– Во-первых, вы не явились на свидание, а во-вторых, я все бы почувствовал и сам – мне достаточно было лишь взглянуть на вас, – вздохнул Старцев. – Впрочем, если вас интересует: мне сказала Лиля. Инструктор по шейпингу.
Вот дрянь! А я-то, наивная дурочка, ее еще жалела...
– Поэтому, Бэла, – подытожил Старцев, – не уговаривайте меня, это бесполезно. И жаловаться – в регистратуру, Арсению Арсеньевичу, своему папе в Москву – смысла не имеет. Я абсолютно в своем праве. В договоре, который вы подписывали перед началом лечения, есть пункт, что я могу отказаться работать с вами в любой момент и по собственному усмотрению. Идите к другому доктору и, может быть, он вам поможет.
Меня просто распирало от злости.
– Я пойду к другому доктору, не сомневайтесь. Но все равно не понимаю, – пожала плечами я. – Вы в каждую свою пациентку, что ли, влюбляетесь? Иначе лечить их не можете?! Хороший же вы специалист!
– Я любую свою пациентку пытаюсь понять, – парировал доктор. – Проникнуть в ее мир, подобрать к ней ключик. А вас я, оказалось, не понимал. И разочарован, что вы предпочли дешевый блеск настоящему чувству... Все, Бэла. У меня через две минуты следующая пациентка.
И он повернулся ко мне спиной.
А я (хотя и была ужасно расстроена тем, что по мановению волшебной палочки от лишнего веса мне избавиться не удастся) уходила из медицинского корпуса скорее счастливой, чем страдающей. Ну, и к черту этого Старцева! Главное, что в моей жизни появился Костя. Ему на мой избыточный вес, кажется, абсолютно наплевать!
...Мы в тот день пересеклись и с Костей – всего на пару минут после ужина, он опять куда-то спешил. Но, увидев меня, остановился, разулыбался, спросил, как настроение и как прошло намеченное на сегодня итоговое кодирование (о том, что оно предстоит, я рассказала моему принцу еще вчера).
– Да никак не прошло, – хмыкнула я. – Старцев с ума сошел.
И вкратце пересказала Косте наш с доктором сегодняшний разговор.
Тот слушал внимательно. А когда я закончила, растерянно пробормотал:
– Ничего не понимаю...
– Я тоже не понимаю, – призналась я. – Старцев ведь утверждал, что у нас с ним все было готово. Сегодня он проведет последний сеанс и навсегда избавит меня от лишнего веса. А теперь какую-то чушь несет. Будто я его предала, и он меня кодировать не будет...
– И мотивирует это тем, что ты предпочла ему меня? – Недоверчиво уточнил Костя.
– Ну да, – пожала плечами я.
– Странно. Чрезвычайно странно, – повторил Костя.
– Я тоже не понимаю, – вздохнула я. – Уже голову сломала.
Костя взглянул на часы и произнес:
– Ладно, я поговорю с ним, попытаюсь узнать, какая муха его укусила. Все, Бэлочка, извини. Я должен бежать. Давай завтра все обсудим...
И поспешил прочь.
Я долго смотрела ему вслед, и только когда Константин скрылся из глаз, вдруг поняла, что меня тревожит. Костя ведь обещал, что всегда будет называть меня полным именем – Изабель. А сейчас назвал просто Бэлочкой. И голос его при этом звучал совершенно равнодушно...