Глава 14
– Едем, – сказал Дима и обвел взглядом своих компаньонов.
– Едем, – бесстрастно согласился Игрек.
Надя кивнула.
Игрек поставил на барную стойку пустой стакан из-под виски, щелкнул пультом, и в доме наконец-то стих Моцарт.
Надя с Димой направились к двери. Игрек бросил:
"Я оденусь", – и взлетел по лестнице на второй этаж.
Через пару минут он вернулся.
Полуянов оглянулся от двери.
Игрек засовывал за брючный ремень пистолет. Дима развернулся и решительно пошел к нему.
– Стой! – выкрикнул он.
Игорь улыбнулся:
– На всякий случай.
– Дай его мне.
– Он не заряжен.
– Давай сюда!
Игрек пожал плечами и протянул пистолет Диме – как положено передавать оружие: дулом к себе, рукоятью – к партнеру.
– Вот патроны.
Он достал из кармана пару обойм и протянул их Полуянову.
– Обращаться умеешь?
– Не хуже тебя.
Дима загнал в пистолет обойму и твердо сказал:
– Мы поедем вместе. И на моей машине. И ты – за рулем.
– Хорошо. Конечно, – слабо улыбнулся Игрек. Ты не доверяешь мне?
– Я с трудом верю грабителям. Так что – выходи первым. И помни, если что: пистолет – у меня.
– Ты будешь стрелять мне в спину? – с улыбкой спросил Игрек.
– Посмотрим. Во всяком случае, ни секунды не задумаюсь, чтобы сдать тебя полиции.
– Хорошо, хорошо, – умиротворяюще произнес Игрек. – Как скажешь.
Он отворил дверь на улицу.
* * *
Первой на крыльцо вышла Надя. За ней следом – Игрек. Последним – Дима.
Захлопнулась дверь дома.
Надю испугали известия об убийствах, таинственных тетрадях, заговорах… "Кажется, я из московского огня попала в американское полымя, – подумала она. – Стоило тратить кучу денег на поездку. Последних денег".
Она вышла на крыльцо и настороженно огляделась по сторонам.
Огляделась и увидела фигуру в черном. Человек в черном неторопливо приближался к ним со стороны дороги.
Она слишком хорошо, помнила, как стреляли в них с Димой в Петербурге, в Кузнечном переулке. Помнила то чувство беспомощности и страха, что ей довелось тогда пережить. И еще она помнила, как возникло тогда, за секунду до пуль, предчувствие опасности <Подробнее см.: Литвиновы А, и С. "Эксклюзивный грех".>.
От приближающегося человека – он был весь в черной коже и в черном непрозрачном мотоциклетном шлеме на голове – исходило то же, что и тогда – предощущение смерти.
И Надя закричала – тонко-тонко, совсем по-дворовому:
– Ребята, атас!
Быстрее среагировал Игрек. Он развернулся и изо всех сил толкнул Надежду направо, к перилам крыльца. Сам прыгнул влево. Краем глаза Надя видела, как Игорь перемахивает через перила и боком летит вниз, в траву. Она сообразила, что делать, и тоже стала переваливаться через перила в свою сторону. Дима, увидела она краем глаза, стоит на крыльце и вытаскивает из куртки пистолет – а человек в черном идет на них. И у него в руках – оружие.
В тот момент, когда Надя полетела через перила вниз, она успела заметить: Дима с маху бросается на крыльцо на живот, выставляя вперед руку с пистолетом. Ей показалось, что она отчетливо различает каждое его движение, словно в замедленном кино.
И в ту же секунду раздались выстрелы.
Очередь прошила деревянную обшивку дома. Зазвенело разбитое окно. На ступени крыльца посыпались осколки. Сверху на Надю полетели выбитые пулями щепочки.
Она лежала ничком, прикрыв голову руками, уткнувшись носом в траву, и ничего, кроме травы, не видела.
И тут выстрелы раздались совсем рядом. Один, второй, третий… Что-то со звоном полетело на ступени – наверное, гильзы (или что там вылетает из револьвера при выстреле?).
"Это Дима, – промелькнуло в голове. – Дима стреляет в него!"
Затем – тишина. Пару секунд оглушительной, настойчивой тишины.
А потом – где-то недалеко заработал мотор мотоцикла. Взвизгнули шины.
Еще через минуту до Нади донесся спокойный голос Димы:
– Вставайте, ребята. Он смотался. Я его спугнул:
* * *
Надя поднялась с травы.
– Вы в порядке? – спросил Дима.
– Я – да, – ответил с другой стороны крыльца Игрек.
– Я – тоже, – пробормотала Надя.
После выстрелов весеннее солнце над беленькими домами скучного американского пригорода показалось ей ярче. Трава на лужайке – особенно зеленой. И донесся запах моря – которого она в Степлтоне пока ни разу не учуяла.
– Ты попал в него? – тихо спросил Игрек.
– По-моему, нет, – осклабился Дима. – К сожалению, нет.
– Едем, – решительно произнес Игрек.
– Едем, – согласился Полуянов. – Нас ждут.
Мнения Нади никто не спрашивал.
Через минуту они расселись в Димином "Форде Мондео": Игрек – за рулем, Дима – рядом с ним, Надя – позади.
– Теперь вы поверили, что я никого не убивал? – спросил Игрек, ведя авто по чистенькой, ухоженной американской улочке, освещенной закатным солнцем.
– С чего вдруг? – буркнул Дима.
– Кто тогда стрелял сейчас в меня?
– А может, покушались на меня? Или, – Дима не оборачиваясь показал большим пальцем на заднее сиденье, – на нее? Надьку ведь в Москве два раза хотели убить. Сейчас – третий. И заварил эту кашу – ты. Ты тоже об этом сожалеешь, "бель ами" <"Милый друг" (франц.).> фигов? И снова будешь просить у нее прощения?!
Последнюю фразу Дима выкрикнул с каким-то остервенением.
Машина меж тем неспешно катилась по улице. Надя со своего сиденья заметила – в зеркальце заднего вида, – как после слов Полуянова окаменело лицо сидевшего за рулем Игоря-Вадима. На секунду ей показалось, что оба ее несостоявшихся возлюбленных сейчас остановят машину и схватятся в рукопашной. Похоже, адреналин, выделившийся во время стремительной перестрелки с неизвестным, еще бушевал в их крови.
– Кстати, господа, – спокойно спросила она, пытаясь остудить страсти, – нам ничего не будет за то, что мы сбежали с места происшествия?
– Будет, еще как будет, – усмехнулся Игрек. Он, кажется, обрадовался, что Надя переменила тему разговора. – Поэтому, когда полиция возьмет нас за задницу, наша линия защиты такова: мы испугались нападения, находились в состоянии аффекта, поэтому побежали куда глаза глядят.
– Может, остаться? – предложила Надя.
Ей никто не ответил, а потом Полуянов наконец снизошел до объяснений:
– Мы приглашены с визитом, – усмехнулся он, не повернув головы. – Нам нельзя опаздывать. Неприлично.
Они выехали с тихой улочки на более оживленную трассу Навстречу им повернули, одна за другой, две полицейские машины, с мигалками и сиренами.
– Кто-то из соседей вызвал полицию, – спокойно прокомментировал Игрек. Он вырулил на шоссе и прибавил скорость.
* * *
Он остановил мотоцикл на углу. Снял кожаную куртку, шлем.
Он чувствовал себя несчастным. Впервые за последние три года он не справился с делом.
Он был настолько огорчен и заведен этим, что хотел броситься обратно, к дому объекта, чтобы довести работу до конца. Его удерживало только одно: он знал, что сейчас туда нагрянет полиция.
Черт! Кто знал, что их там окажется трое! И кто знал, что у одного из них будет пистолет!
Теперь его задача усложняется. Объект будет настороже.
Он не станет просить прибавку к гонорару – репутация дороже. С какого раза он устранил объект – это его проблема, а никак не заказчика.
А вот и полиция. Легка на помине. Сворачивают две ментовозки, доверху набитые копами. Пора сматываться.
И тут он заметил, что в обратном направлении с тихой Томас-стрит на Декстер авеню выруливает "Форд Мондео". В машине сидят те самые трое, что выходили из дома на крыльцо – включая объект. Он хорошо разглядел их сквозь окна "Форда": двое мужчин на передних сиденьях, женщина – на заднем.
Атаковать их сейчас нельзя. Хотелось бы – но нельзя.
Он совершенно не готов. Каждый акт ликвидации должен быть подготовлен. Его ни в коем случае нельзя проводить спонтанно. Так его учили. Поэтому он просто вынул авторучку и записал на ладони номер "Форда".
"Интересно, а почему они скрылись с места происшествия? – подумал он. – Может, у них тоже нелады с законом?"
В этот момент в кармане его куртки зазвонил мобильник.
* * *
Игорь рулил по Декстер-авеню. Вечерний траффик был в разгаре. Они подолгу стояли перед светофорами.
По обеим сторонам дороги высились хмурые кирпичные многоэтажки времен пятидесятых. На тротуарах стало больше мусора и негров.
Дима уже достаточно ориентировался в Степлтоне; чтобы понимать: они едут с северной окраины города на южную – туда, где располагался особняк Полы Шеви.
– Что же все-таки было в той тетради? – задумчиво, адресуясь скорее к самому себе, произнес Дима. – В тетради полковника Шевелева – предка нашей Шеви? Ведь что-то там было! Из-за чего же иначе убивать?
Ифек молча, хмуро смотрел прямо перед собой на дорогу.
– Может, – робко предположила Надя, – дело вовсе не в той тетради? А в какой-нибудь другой рукописи?
– Ну, знаешь! – раздраженно сказал Дима. – Мы нащупали ниточку. Единственную ниточку. От Полы Шеви – к ее прапрадеду (или кто он там ей) – через его рукопись. А ты хочешь искать что-то еще. Другое!.. Не слишком ли много рукописей?..
Надю не смутил его самоуверенный тон.
– Вадим… То есть Игорь, – обратилась она к Игреку – Вы ведь все рукописи и книги просмотрели? Может, вам еще что-то запомнилось? Показалось необычным?
Игрек не ответил. Он даже ничем не выдал, что слышал вопрос.
Пару минут в машине царило молчание.
Когда Надя решила, что так и не дождется ответа. Игрек вдруг сказал:
– Не знаю, насторожил ли вашу милицию сам подбор похищенного. Ты обратил на него внимание, Дима?
– А что? – немедленно ощетинился Полуянов.
– Мне он показался, – Игорь дернул плечом, – слегка странным, что ли…
– Чем же? – быстро спросил журналист.
– Практически все единицы хранения являются, без всякого сомнения, ценными. Но… Уж больно эклектичным выглядел их подбор. Каждая книга и рукопись – из разной, как говорится, оперы…
– Например? – резко повернулся к Игреку Полуянов.
– И уваровская библиотека, – проговорил Игорь. – И рукописные судебники. И "Шпаерская хроника" четырнадцатого века. Плюс "Евангелие" тысяча семисот сорокового года. Первое издание "Полярной звезды"…
– Все самое ценное крали, – откликнулась с заднего сиденья Надя. И добавила колко:
– Вы, Игорь, крали.
Игрек, похоже, не обратил внимания на ехидную реплику Нади и продолжил:
– Я тоже сначала думал, что у моего заказчика очень широкий спектр научных или коллекционерских интересов. А теперь…
– Теперь ты думаешь иначе? – быстро спросил Дима.
– Да, – выдохнул Игрек. – Теперь – иначе.
– А именно?
Игорь на секунду оторвался от дороги, глянул на журналиста.
– Думаю, что книги, которые меня подрядили красть, были просто маскировкой. Дымовой завесой. Как у Эдгара По или Конан Доила: одну бумагу легче всего прятать в библиотеке. Много книг требовалось похитить, чтобы никто – ни я, исполнитель, ни милиция – не догадался: что на самом деле заказчику нужно.
– Так ведь уже ясно, что ей нужно, – пожал плечами Дима. – Поле нужна тетрадь полковника Шевелева.
И – все. Дай бог, чтобы она все остальные манускрипты просто не сожгла… Вопрос в другом: зачем ей тетрадь полковника Шевелева?
– Я читал мемуары Шевелева. И я уверен: там нет ничего интересного.
– Значит, ты просто не заметил, – убежденно сказал Дима. – Или… Или не хочешь говорить.
Они выехали на федеральное шоссе "Ай-файв", рассекавшее Степлтон с севера на юг. Движение на нем было интенсивным: клерки стремились после трудового дня в свои пригороды, в уютные белые домики.
– Знаешь, – вдруг промолвил Игрек. Казалось, он на что-то решился. – Среди рукописей были странные тетради.
– Какие? – тут же спросил Дима.
На магистрали стала скапливаться пробка. Скорость упала до двадцати миль в час, затем до пяти – а потом они и вовсе остановились, уткнувшись в хвост щегольскому "Мерседесу" – купе. Сзади пристроился громадный розовый "Таун-Кар" времен пятидесятых – его вела пятнадцатилетняя девица, вся в серьгах. Где-то взвывали полицейские сирены. Слева стал виден в отдалении "даун-таун" <Деловой центр города.>: нагромождение небоскребов и телевизионная вышка под названием "Спэйс нидл".
Игрек, по своему обыкновению, ответил не сразу, а после паузы:
– Ну, например, среди похищенного были записки некоего графа Потоцкого.
– Потоцкого? – переспросил Дима. Ему показалось, что он недавно встречал где-то эту фамилию.
– Да. Автор – граф Потоцкий. Начало девятнадцатого века. Кожаный переплет. Тщательный почерк переписчика. А внутри – бред.
– Бред?
Пробка потихоньку стала рассасываться. Игрек тронул машину. Кивнул.
– Да, полный бред. Что-то среднее между последними страницами "Записок сумасшедшего", Велемиром Хлебниковым и Нострадамусом.
– Нострадамусом! – выкрикнул пораженный Дима.
Он вспомнил, почему и в связи с чем встречал недавно имя Потоцкого.
– Ты веришь в Нострадамуса? – усмехнулся Игрек.
Они подъехали к причине пробки. Имело место дорожное происшествие. На боку валялся старенький "пикап". Рядом собрались, полыхая мигалками, три машины полиции и карета "Скорой помощи". Копы уже выставили ограждение и активно погоняли зевак-водителей: проезжай, мол, не задерживайся. Машины все равно притормаживали у места дорожного инцидента.
Водители даже шеи из окошек сворачивали: будет о чем рассказать дома.
– Я недавно, – произнес Дима, сдерживая возбуждение, – прочитал статью, где поминался Нострадамус.
И граф Потоцкий – тоже.
И он пересказал спутникам выловленную им из Интернета статью в американском научном журнале: о полусумасшедшем мистике, алхимике и астрологе Потоцком. О том, что тот якобы предсказал нападение Наполеона на Россию, падение Москвы и дату Бородинской битвы. Что Потоцкий предвидел гибель своей дочери от родов, И о том, что предсказание графа стало причиной ее разрыва с супругом, князем Василием Скопиным.
И его пророчество оправдалось, и дочь, Мария Потоцкая, в самом деле скончалась, рожая сына, в точно предсказанный графом день.
Надя с Игреком слушали внимательно, но, когда Дима закончил, Игорь промолвил:
– Изящно. Настоящая готическая новелла.
– Это не готическая новелла! – горячо воскликнул Дима. – Это – научная статья. Опубликована в журнале "American Slavic and East European Review". И знаете, кто ее автор?
Дима сделал паузу и провозгласил:
– Тот самый историк Фомин! Его убили полтора месяца назад на Солянке!
– Вот это да! – выдохнула Надежда.
Игрек не проронил ни звука.
– Значит, – подвел итог журналист, – ты. Игрек, украл ту самую тетрадь того самого графа Потоцкого!
Игрек промолчал.
Стал притормаживать, смещаться до магистрали вправо.
Вскоре они съехали с "Ай-файф" на боковую дорогу.
В паре километров отсюда, на берегу залива, начинались самые богатые кварталы Степлтона.
Здесь, в самом роскошном месте наиболее богатого квартала, проживала Пола.
Пола Шеви – женщина, выбившаяся из грязи дав князи.
Женщина, ни в чем не привыкшая себе отказывать: ни в приключениях, ни в прихотях, ни в мужчинах.
Ни, как выясняется, в убийствах.
* * *
Человек в черной коже на мотоцикле молча выслушал новые инструкции, продиктованные ему по сотовому телефону. Повторил:
– Да, сэр. Я понял вас, сэр. Я буду через сорок минут.
* * *
"Форд Мондео" с Димой, Игреком и Надей на борту медленно катил по тихим улицам Бэйкон-хилла – места жительства степлтонских богачей. По бокам дороги, за зарослями граба и каштана, размещались тихие особняки. Диме показалось, что именно по этому маршруту, но в обратном направлении, он топал после ночного купания в ледяной воде.
– Ты запомнил, что было в той тетради графа Потоцкого? – спросил он Игрека.
– Как всегда, – осклабился тот.
– Ну, и?..
– Чепуха на постном масле.
– А именно? – Дима повысил голос. Ему показалось, что Игрек хочет скрыть, что он прочел в тетради старого графа.
– Нагромождение образов, идей, – нехотя проговорил Игрек. – А также чисел, стихов и прозы.
– Например? Хоть одну цитату!
– Ну, пожалуйста, – поморщился Игрек и произнес:
Камень пущен пращою Давида.
Никогда не изведает тверди.
– И что? – спросил Полуянов.
– И – все! – с раздражением ответил Игрек. – Это одно из самых ясных мест. Остальное – полная галиматья. И до, и после.
– Повтори-ка еще раз, – попросил Дима. – Что-то я не врубился.
Игрек повторил: про камень, пращу, твердь…
– Постойте! – вскрикнула с заднего сиденья Надя. – Может, это – предсказание? Предсказание – про первый спутник?
– Может! – раздраженно воскликнул Игрек. – А может, другое предсказание – про баллистическую ракету с ядерным зарядом. Она ведь тоже "не ведает тверди": взрывается в воздухе. А может, это – про нашу первую ракету на Луну: ту, что промахнулась. А может – про взрыв "Челленджера". А может, это про натурального Давида и натуральную пращу. – Он обернулся к Наде и отчеканил:
– Все – может – быть!.. А скорей всего – это просто бред!
Они свернули на улицу Марин-драйв. Вот здесь Дима как-то утром подстроил знакомство с Полой. Как, кажется, давно это было!
На минуту между деревьями мелькнуло голубое зеркало залива.
– Игорь, миленький, – взмолилась Надя, подаваясь вперед, – может, вы еще что-нибудь вспомните? Из той тетради?
– Пожалуйста, – усмехнулся Игорь. – Вспомню. Но должен вам заметить: я цитирую только самые ясные места. Все остальное – исключительная бредятина.
Он вздохнул и с выражением произнес:
Золоченный ковчег с горой ледяною столкнется.
Погрузится корабль в пучины холодные ада.
– Так это ж про "Титаник"! – ахнула Надя.
– Правильно, про "Титаник", – скривил губы Игрек. – Ну и что?
– Как "ну и что"! – воскликнула Надя. – Значит, этот граф – действительно предсказатель! Провидец!
Почище любого Нострадамуса!
– А не было в тетради старого графа, – ироническим тоном (особенно контрастирующим с восторженностью Надежды) обратился Дима к Игорю, – точных дат: когда случится то или иное событие? Например, после "Титаника": "А разверзнется сия пучина ада четырнадцатого апреля тысяча девятьсот двенадцатого года"?
– Нет, – усмехнулся Игрек. – Никаких дат.
– Но ты упоминал о цифрах? О вычислениях?
– Вычисления – были.
– Какие? Ты же математик.
– Дима, – снисходительно глянул на товарища Игорь, – там были бредовые вычисления. И – никаких дат.
– Вот так! – юмористически развел руками журналист. – Какого пророка ни возьми – вечно они даты не пишут. А мы – гадай!
– Ты не веришь? – подалась вперед к Диме Надя. – Не веришь в предсказания?
Дима развернулся к ней:
– Я не верю, что Пола купилась на туфту! И – купила ее. И – убивает из-за нее людей. Она – здоровая женщина, Пола. Очень здравая женщина.
– Но она ведь заказала красть рукописи? – настаивала Надя. – Почему не ради графа-пророка?
– Да потому, что Пола умеет считать деньги. Иначе не была б миллионершей. А с тетради графа Потоцкого – никаких барышей не получишь.
– Почему? – упорствовала Надя.
– Да потому, – вскричал Дима, – что в любом прогнозе важно не что будет. Важно, когда это будет. Любой дурак может предсказать: выпадет снег. Вот если человек предскажет, что снег выпадет завтра, и не ошибется, то он – синоптик. А если скажет, что четвертого июля две тысячи десятого года выпадет снег – вот тогда он пророк, в том случае, если четвертого июля две тысяча десятого и вправду выпадет снег.
– Ты прав, – поддержал товарища Игрек. – Уже во времена графа Потоцкого знали: рано или поздно большой корабль угодит в айсберг. "Золоченый ковчег с ледяною горою столкнется". Это не пророчество.
– А отдельные личности уже тогда догадывались о межпланетных путешествиях, – добавил Дима. – Это я о камне, который Давид пустил из пращи.
Их автомобиль катился по подъездной дорожке, ведущей к особняку Полы.
Дима удивился про себя: ни разу за всю дорогу Игрек не спросил, куда ехать. "Одно из двух, – подумал Полуянов. – Или он в самом деле помнит все на свете. Или бывал у Полы дома больше того "одного раза сто лет назад", о котором он говорил".
На крыльце дома Полы их уже ждал Пьер – в глухом сюртуке с золотыми пуговицами, в белых нитяных перчатках.
Он не выказал ни малейшего удивления, увидев, что они прибыли втроем.
– Здорово, Пьер, – фамильярно произнес Дима. – Вот мы и свиделись снова.
Пьер не ответил, лишь склонил голову в легком полупоклоне.
– Позвольте ключи, – обратился он к Игреку. – Я отгоню вашу машину.
Игорь протянул ему связку.
– Если у вас есть оружие, – тихо, но непреклонно заявил Пьер, обращаясь главным образом к Диме, – прошу вас: отдайте его мне.
Дима с Игреком переглянулись.
– А если я не отдам? – весело спросил журналист.
– Я буду вынужден обыскать вас, сэр. И отобрать оружие силой. Я сожалею, сэр, но таков приказ госпожи.
Полуянов пожал плечами, вытащил из-под куртки пистолет и протянул его лакею.
– Благодарю вас, сэр, – пробормотал, принимая оружие, Пьер.
* * *
На Надю жилище Полы Шеви произвело ошеломляющее впечатление.
Насколько дом Игрека был лучше и богаче Диминой комнатки в мотеле – во столько раз жилье Полы казалось роскошнее коттеджа Игрека. При этом – ни одной бьющей в глаза приметы богатства: ни тебе золоченых люстр, ни картин Пикассо на стенах. Все спокойно и просто.
Просто – океан в высоченных окнах. Просто – потолки такой же вышины, как у них в библиотеке. Просто – классическая музыка, льющаяся неизвестно откуда, но обволакивающая тебя со всех сторон.
Хозяйка стояла у окна спиной к ним, обхватив плечи руками. Любовалась видом на залив. Казалось, она не заметила их появления.
На ней было простое зеленое платье и обыкновенные на вид туфли без каблуков – но Надя понимала, что обычность и туфель, и платья – из того же ряда, что и простота жилища.
Это была простота богатства.
Для того чтобы хозяйка обернулась, Диме потребовалось негромко произнести:
– Добрый вечер, миссис Шеви.
Хозяйка даже не изобразила радушия.
Она холодно кивнула:
– Здравствуй, Димитри.
"Почему она знает его имя? – промелькнуло в голове у Нади. – Но какая красивая. И какая величественная.
Как королева!"
– Здравствуйте, мистер Старых, – поприветствовала хозяйка Игрека. Затем ее вопросительный взгляд остановился на Наде.
– Это моя подруга, – слегка смешавшись, пояснил Дима. – Из Москвы. Она сегодня прилетела. Ее зовут Надя.
Пола мгновенно осмотрела Надежду с головы до ног – и от ее легкого взгляда ей стало мучительно стыдно за себя. Стыдно за китайскую одежду с рынка, и слегка излишний вес, и не слишком удачную прическу.
Краска начала приливать к лицу. "Она враг, она богачка, она воровка, – мысленно произнесла Надя. – И, возможно, она – убийца". От этого стало легче и даже, кажется, удалось не слишком покраснеть. А Пола легкой походкой подошла к ней и, единственной из гостей, протянула руку. Промурлыкала:
– Я очень рада вас видеть, Надья. – В глазах у нее на секунду заплясали веселые чертики. Рука у миссис Шеви оказалась крепкой и сухой, пожатие ее – ласковым и радушным.
Пола царственно бросила:
– Я отпустила Венеру. Поэтому выпить вам не предлагаю.
Сесть гостям она тоже не предложила.
Игорь казался абсолютно индифферентным к происходящему. Он не спеша, словно по собственному дому, прохаживался по гостиной, поглядывал в окна на океан.
Дима стоял чурбан чурбаном, набычившись.
– С чем пожаловали? – отрывисто спросила Пола, очевидно, имея в виду всех, но обращаясь главным образом к Диме.
Он секунду помедлил. Казалось, Дима смущен холодным приемом Полы. Он отвел от нее глаза.
– В чем дело, Димитри? – повторила вопрос хозяйка.
– Нас волнует судьба нашего соотечественника, – наконец выдавил из себя Дима. Голос его звучал хрипло. – Его зовут Николай Васин. Он проживал в вашей усадьбе. Теперь он погиб. Точнее – он убит…
Дима замолчал, откашлялся.
– И? – слегка насмешливо произнесла Пола.
– Нас интересует, – Дима наконец-то поднял на нее глаза, – почему он проживал у вас? Как долго? Чем он здесь занимался? И, наконец, как и почему был убит?
– Я должна отвечать на эти вопросы? – проворковала Пола.
– Нет, – бросил Дима. – Но тогда их задаст вам полиция.
– А почему ты знаешь, Димитри, – Пола подошла к нему вплотную и насмешливо посмотрела в его глаза, снизу вверх (Надю кольнуло нехорошее чувство, похожее на ревность). – Откуда ты знаешь: может, она, полиция, уже мне их задавала?
– Тогда тебе. Пола, – пробормотал Полуянов, – ничего не стоит повторить свои ответы нам.
Пола погладила его рукой по плечу и засмеялась.
"Между ними что-то было, – вдруг подумалось Наде.
От этой мысли ей стало нехорошо. – Это невозможно! – завопило все ее существо. – Но почему тогда она с ним так фамильярна?!"
– Хорошо. Я расскажу, Димитри, – произнесла Пола. И сакцентировала:
– Тебе расскажу.
Надя напряженно вслушивалась в разговор. Реплики Димы, на "русском английском", она понимала без труда. Чтобы вникнуть в ответы Полы – на "американском английском", с проглоченными окончаниями слов, – ей приходилось напрягаться. Понимать-то она пока понимала, но от напряжения ее прошиб холодный пот, и она стала бояться, что на ее вискозной кофточке станут видны черные полукружья под мышками.
Игрек не участвовал в разговоре. Он отошел к окну и, не отрываясь, смотрел на голубой залив, белые точки яхт, закатное солнце.
– Три недели назад, – начала Пола, – ко мне обратился мой приятель. – Наде показалось, что хозяйка стала говорить медленнее, чтобы Надя легче ее понимала. Но, возможно, ей просто показалось. – Он знал, что я интересуюсь русской историей, а в особенности всем, что связано с моими российскими предками. И вот мой приятель сказал, что в русских архивах обнаружилась рукопись некоего полковника Шевелева. Возможно, этот полковник – мой родственник. Прапрапрадед или что-то вроде того. Если я захочу, продолжил мой знакомец, я могу получить эту рукопись. Больше того: мне ее переведут с русского на английский. Это готов сделать один русский ученый, профессор-филолог. Он, дескать, сейчас находится в Америке. И если я поселю его в моем доме, то профессор за кров и пищу, а также небольшую оплату наличными сделает перевод. Я согласилась. Через день у меня в доме появился Васин…
– Зачем вам вдруг понадобилась история ваших русских предков, миссис Шеви? – резко спросил Полуянов.
– Ни за чем, мой сладенький, – пропела Пола.
Сердце у Нади упало. Американка назвала Диму "mу honey" – "мой сладенький", "мой медовый". Так называют друг друга только очень хорошо знакомые, близкие люди.
– Ни за чем практическим она мне не нужна, – с улыбкой повторила Пола. – Я не искала клада в России, зарытого моими предками, или чего-нибудь подобного.
Такое бывает только в романах. Я захотела получить рукопись и перевод – просто так. Чтоб жить было интересней.
Вдруг Игрек повернулся к миссис Шеви и нараспев продекламировал, сначала по-русски, а затем в собственном английском переводе: "Золоченый ковчег с горой ледяною столкнется…
В глазах Полы отразилось искренне недоумение.
– О чем это он? – удивленно спросила она Диму.
"Одно из двух, – подумала Надя. – Или она здесь ни при чем. Или она великая актриса. Скорее всего – второе".
– Неважно, – махнул рукой Дима. – Это из одной рукописи. Русской. Вы ее не читали?
– А, перекрестный допрос, – лукаво оглянулась Пола на Игрека. – Методы КГБ… Нет, ничего подобного я не читала. Хотя – красиво. Это Пушкин?
Дима задал следующий вопрос:
– Кто тот знакомый, что порекомендовал вам мистера Васина?
– Да какая разница! – беспечно махнула рукой миссис Шеви. – Знакомый – и все.
– Что было в той рукописи, которую переводил для вас Васин? Вы ее прочитали?
– Да. Я прочла сделанный господином Васиным перевод. В рукописи не содержалось ничего необычного.
Просто воспоминания. Войны девятнадцатого века, полковые интриги, хозяйственная жизнь русской усадьбы… Но, если учесть, что мемуары писал мой далекий предок, мне было безумно интересно. Он представал за их страницами таким спокойным, таким мужественным и порой таким безрассудным! О, было бы очень неплохо, когда б мужчины, подобные моему прапрапрадеду, жили в наши дни!..
Дима нахмурился. Все его попытки зацепить миссис Шеви, подловить ее, вывести на чистую воду заканчивались пшиком. Он резко спросил:
– Почему вы не выпускали Васина с территории особняка?
– Мы? Мы не выпускали? – Пола расхохоталась. – Да он сам ни в коем случае никуда не хотел выходить.
– Почему?
– Боялся. У него, кажется, была просрочена виза.
К тому же он не умел водить машину.
Миссис Шеви откровенно веселил этот допрос. На ее губах играла озорная улыбка, она снисходительно поглядывала на журналиста.
– Мне нравится, как ты играешь в Пинкертона, мой милый, – рассмеялась Пола. – Это тебе идет.
– Зачем вы убили мистера Васина, Пола? – резко спросил Дима.
Миссис Шеви нахмурилась.
– Ни я, ни кто-либо из живущих в этом доме, – строго сказала она, – не имеет к убийству ни малейшего отношения. – И негромко позвала в пространство:
– Пьер! – А затем пояснила:
– Я хочу, чтобы ты, Димитри, и твои друзья узнали об обстоятельствах смерти мистера Васина из первых рук.
Через минуту в гостиную вошел Пьер. Он по-прежнему был в длинном сюртуке и белых перчатках. Почтительно поклонился госпоже – одной только миссис Шеви: на гостей его почтительность не распространялась.
– Расскажи все, что ты знаешь о последних днях мистера Васина, – приказала Пола.
– Да, мэм… Несколько дней назад, – начал Пьер, обращаясь к Поле, словно остальных в гостиной не существовало, – мистер Васин выразил желание осмотреть город. Так как мистер Васин не умел обращаться с автомобилем, мадам приказала мне сопровождать его и выполнять все его пожелания и просьбы. По дороге в город мистер Васин в разговоре со мной изъявил желание посетить какое-либо заведение, где собираются представители сексуальных меньшинств. Так как я не знал ни одного подобного места, мы остановились и просмотрели соответствующий справочник…
Дима и Игрек напряженно слушали рассказ лакея.
Пола откровенно скучала, насмешливо поглядывая то на журналиста, то на Надю.
– ,.В дальнейшем, – продолжал Пьер, – мы объехали три заведения, где собираются мужчины нетрадиционной сексуальной ориентации. Ни одно из них, по разным причинам, господину Васину не понравилось.
Наконец, в четвертом по счету баре, под названием "Веселый парень", он решил остановиться. Мне, по вполне понятным причинам, идти в данное заведение не хотелось – да и мистер Васин совсем не желал этого. Мы договорились, что я заеду за ним в "Веселый парень" ровно через четыре часа и буду ожидать его в автомобиле у входа. Я уехал, а затем вернулся к бару ровно в назначенный срок.
– Что вы делали все эти четыре часа, Пьер? – быстро спросил Полуянов.
– Был в молле <Крупный торговый центр с ресторанами, кафетериями и кинотеатрами.>, – ответил без запинки секретарь. – Неподалеку.
– Что вы там делали?
– Выпил бокал пива. Прошелся по магазинам. Посмотрел кино.
– Какое?
– "Звездные войны, эпизод один".
– Что-то купили?
– Нет.
Пола вдруг рассмеялась.
– Как ты похож на Хэмфри Богарта <Известный американский киноактер, прославился ролями "крутых" детективов.>, Димитри. Настоящий крутой парень. Только шляпы не хватает.
Дима кисло улыбнулся.
– Я продолжу, мадам, – обратился Пьер к миссис Шеви.
– Да. Извини. Пожалуйста, продолжай.
– Когда в условленное время я вернулся к бару, – продолжил Пьер, – мистер Васин не появился. Я зашел в бар – его там тоже не оказалось. Я спросил бармена – тот вроде бы видел, как пожилой незнакомый иностранец покидал заведение в компании молодого афроамериканца. Это случилось, по словам бармена, три часа назад. Я прождал мистера Васина еще полтора часа. Затем вернулся домой. Мы надеялись, что он доберется в резиденцию мадам Шеви самостоятельно. К сожалению, этого не произошло.
– Почему вы не обратились в полицию?! – воскликнул Полуянов.
– А кто тебе сказал, что мы не обращались? – ответила вопросом на вопрос миссис Шеви.
Дима смешался:
– А кто… Кто тогда кричал здесь? В ту ночь?
– В какую ночь? – Миссис Шеви лукаво глянула на журналиста.
– Мистер Полуянов, – поспешно пояснил Пьер, – однажды, пару дней назад, без приглашения проник на территорию вашего поместья, миссис Шеви. Я не докладывал вам, потому что не хотел беспокоить. Это было ночью, вы спали. Он пытался побеседовать с мистером Васиным. Я выдворил его отсюда, мэм.
– Проник? Ночью? Каким это образом?
– Он приплыл, мэм.
– Приплыл?
– Да, мэм. Прибыл вплавь.
Миссис Шеви глянула на журналиста со смешанным чувством: удивления, восхищения, сожаления.
– И что: тогда, в ту ночь, здесь, в усадьбе, кричали? – быстро спросила она.
– Да, так мне показалось, – твердо ответил Дима.
– Ох, не знаю, кто это был, – заулыбалась Пола. – , Возможно, я. Я иногда кричу по ночам. Мне часто снятся, м-м, сладкие сны.
Пола откровенно потешалась над Димой. Надя видела те снисходительные взгляды, которыми она его одаривала, и догадка, что между ними что-то было, перерастала в уверенность. "Какая сволочь! – мысленно закричала она, имея в виду Диму. – Но зачем, зачем он сделал это?!"
Полуянов изо всех сил попытался овладеть собой – и разговором.
– Раз вы были в полиции, – приступил он снова, – что же вы там рассказали?
– Все как было, – пожала плечами Пола.
– Тогда зачем, – почти прокричал Дима (он уже совершенно смешался), – ты позвала сюда нас?!
– Минуту, – остановила его миссис Шеви. И приказала:
– Пьер, принеси.
Лакей вышел. Пола подошла ближе к Наде и негромко спросила, кивнув на открывающийся за окнами залив, сверкающий раскаленными искрами в лучах заходящего солнца:
– Хороший вид?
– Просто прекрасный, мадам.
– Зови меня просто Пола.
– Да, мадам… Да, Пола.
Шеви погладила ее по плечу и прошептала:
– Ты хорошая девочка. Может быть, мы подружимся Дима не слышал, о чем они шепчутся, и искоса бросил на них обеих взгляд, в котором читались одновременно и ревность, и страх.
В гостиную явился Пьер. В руках он держал два чемодана. Судя по тому, как вздулись жилы на шее лакея, чемоданы были тяжелыми.
– Положи и открой.
Пьер положил оба чемодана на пол и распахнул их.
– Это мы нашли в комнате нашего гостя, профессора Васина, – проговорила Пола.
Первой у чемоданов оказалась Надя. Наклонилась, заглянула. Потом медленно опустилась перед ними на колени. Бережно открыла старый кожаный переплет. Затем другой.
Внутри лежали настоящие сокровища. "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищева – первое издание.
"Полярная звезда". А это, кажется, "Шпаерская хроника" четырнадцатого века… А это – рукописные судебники, по которым так убивался начальник отдела редкой книги Задейкин…
К раскрытым чемоданам подошли Дима и Игрек.
Пола, снисходительно улыбаясь, наблюдала за всеми ними.
– Мы нашли это в комнате нашего гостя, мистера Васина, – сказала она. – Но, как я понимаю, эти манускрипты профессору Васину не принадлежат. На них библиотечные пометки. В том числе, увы, и на рукописи полковника Шевелева. Эта рукопись тоже там, внутри.
– Да, это те самые книги, – негромко произнес Игрек по-русски, заглянув в чемоданы.
– Это наши книги. Из нашей библиотеки, – ликующе ответила Надя.
– Я готова передать книги и рукописи тем, кому они по праву принадлежат, – заявила Пола. – Тому человеку, кто предъявит на них соответствующие полномочия.
Дима оторвался от созерцания сокровищ в чемоданах и воскликнул по-русски:
– Я ничего не понимаю! – Казалось, он был в отчаянии. – Ничего не понимаю! Что происходит?! Почему она их возвращает? Кто, если не она, тогда заказывал их Кражу?! И зачем? И кто убил Васина? И историка Фомина? И Дарью Михайловну?
Тут в комнате раздался новый голос. Он негромко произнес по-русски:
– Я.
